Северо-Восточная Азия вступила в переходный период. После 60 лет доминирования Соединенных Штатов баланс сил в регионе меняется. США переживают относительный упадок, Китай находится на подъеме, а Япония и Южная Корея оказались на распутье. Для Вашингтона ставки очень высоки: в Северо-Восточной Азии находятся три из одиннадцати крупнейших экономик мира и три из четырех самых больших регулярных армий.
В последние полвека для защиты своих интересов в этой части мира Соединенные Штаты полагались почти исключительно на двусторонние союзы. Но они сейчас подвергаются испытанию на прочность и больше не смогут служить достаточно надежным фундаментом политики США. Движущие силы трансформации региона сложны и включают в себя экономическую, оборонную, демографическую и националистическую составляющие. Чтобы укрепить свое влияние, Вашингтон должен признать неизбежность переходного периода, выяснить лежащие в его основе тенденции и определиться с новыми инструментами и режимами, которые позволят Соединенным Штатам быть уверенными в сохранении своего влияния. Учитывая число одновременно задействованных факторов, это будет нелегко. Предстоящие 5–10 лет критически важны. Они определят расстановку сил на следующие полвека или более.
ТОРГОВЛЯ
Со времен Второй мировой войны США занимали господствующее положение в экономике Северо-Восточной Азии, обеспечивая поддержку своей политики посредством торговли и финансовой помощи. Сегодня, однако, Соединенные Штаты уже не так могущественны и делят пальму первенства с Китайской Народной Республикой.
В 2007 году впервые после Второй мировой объем торговли Китая с Японией, второй по величине экономикой в мире, превзошел объем торговли США с Японией. Точно так же в 2004-м КНР сменила Соединенные Штаты в качестве важнейшего торгового партнера Южной Кореи. В 1991-м, за год до нормализации отношений между Пекином и Сеулом, на Китай приходилось чуть более 1 % южнокорейского экспорта, а на США – 26 %. К 2006 году эти цифры составляли соответственно почти 22 % и чуть более 15 %. Даже если будет ратифицировано заключенное недавно соглашение о свободной торговле между Соединенными Штатами и Южной Кореей, оно не вернет Америке лидирующих позиций.
Снижение экономического влияния США не является следствием уменьшения объемов их торговли с партнерами в Северо-Восточной Азии; эти показатели значительно выросли в абсолютных цифрах. Скорее речь идет о падении оборотов относительно экономического возрождения Китая. С поправкой на паритет покупательной способности доля КНР в мировом ВВП выросла менее чем с 5 % в 1980-м приблизительно до 16 % теперь, и по этому показателю КНР уступает только Соединенным Штатам. Точно так же экспорт Китая взлетел с чуть более 150 млрд долларов в 1996 году почти до 1 трлн в 2006-м, или в 5,5 раза.
Справедливости ради о китайском экономическом росте нужно говорить с определенными оговорками. Пекину необходимо добиваться ежегодного экономического роста на 7 %, чтобы создавать рабочие места для людей, каждый год пополняющих рынок труда. Неспособность поддерживать эти темпы приведет к росту безработицы и, возможно, к внутренним беспорядкам. К усилению Китая в качестве торговой державы также следует относиться сдержанно. Как отмечается в докладе специальной комиссии об американо-китайских отношениях при Совете по международным отношениям, примерно 65 % китайского экспорта в США приходится на сырье, детали и товары, импортируемые КНР из других азиатских стран.
Несмотря на эти факторы, экономический рост Китая изменил баланс сил в Северо-Восточной Азии, что имело как положительные, так и отрицательные последствия. Для Соединенных Штатов подъем Пекина – палка о двух концах. Положительная сторона заключается в том, что объемы американо-китайской торговли выросли с 64 млрд долларов в 1996 году до 343 млрд в 2006-м. В результате торговли с КНР и инвестиций в эту страну с 2001 года ВВП США сейчас на 0,6 % выше, чем был бы в случае их отсутствия. За прошлое десятилетие экспорт Соединенных Штатов в Китай вырос с 12 млрд долларов почти до 55 млрд, что превышает американский экспорт в Аргентину, Францию, Италию, Россию и Испанию, вместе взятые. Действительно, сейчас КНР для США – это четвертый по величине рынок сбыта, который в нынешнем году может обойти Японию и стать третьим. Наконец, Китай стал крупнейшим источником американского импорта. Хотя дефицит торгового баланса (в 2006-м он достиг 233 млрд долларов) серьезно беспокоит Вашингтон, дешевые китайские товары позволяют удерживать цены на уровне, приемлемом для американских потребителей.
К негативным последствиям относится то, что экономический рост Китая значительно ослабил важный рычаг давления США в Северо-Восточной Азии. Это тем более справедливо, если иметь в виду не менее значительный экономический рост Южной Кореи. Вашингтон уже не может полагаться только на игру экономическими мускулами, чтобы заставить Сеул следовать в фарватере своей политики. Помимо того что Южная Корея – одиннадцатая по величине экономика в мире и один из ведущих держателей американских долговых обязательств, сейчас эта страна торгует больше с Китаем, чем с Соединенными Штатами. В результате Южная Корея ныне зависит от Вашингтона меньше, чем когда бы то ни было со времени окончания корейской войны. Этому способствует рост ее обороноспособности, напрямую связанной с экономическим положением и возможностью покупать вооружение. В свою очередь, это увеличило для Сеула число геополитических альтернатив. В последние годы южнокорейское правительство демонстрировало эту свежеобретенную силу, настойчиво возражая против жесткого подхода к Северной Корее, за который выступала администрация Джорджа Буша.
Еще одним потенциальным минусом для США является то, что львиная доля возросших объемов внешних долговых обязательств Соединенных Штатов приходится на Китай, Японию и Южную Корею. На март 2007 года Япония и Китай (исключая Гонконг) занимали соответственно первое и второе места среди крупнейших иностранных держателей американского долга: на них приходилось 47 % общей суммы в 2,2 трлн долларов. В последнее время КНР особенно преуспела в этом отношении, увеличив в течение финансового года, завершившегося 31 марта 2007-го, свою долю почти на 100 млрд долларов. Это чревато далеко идущими последствиями. Если Китай просто перестанет покупать гособлигации Министерства финансов США в тех количествах, как он это делает сегодня, может нанести ущерб американской экономике. Данный факт означает, что у Пекина есть рычаг давления на Соединенные Штаты, которым он может воспользоваться, вероятно, в том, что касается Тайваня.
Наконец, новые экономические тенденции в Северо-Восточной Азии оказали влияние на Токио. После окончания Второй мировой войны Япония, чтобы обеспечить собственную безопасность в отсутствие мощной армии, положилась на экономическую мощь. Но подъем Китая в последние годы ослабил позиции Токио в экономике Северо-Восточной Азии по сравнению с 1970–1980 годами. Более того, с 1997-го по большей части из-за экономических проблем Токио снизил на 35 % объемы оказываемой им финансовой помощи, основная часть которой приходится на Азию. Будучи не в состоянии использовать экономические рычаги столь же эффективно, сколь и в прошлом, Япония обращается к новой форме национализма как способу обеспечения интересов безопасности. Последствия, к которым это может привести, непредсказуемы.
Надо отметить, что изменение экономического пейзажа в Северо-Восточной Азии имеет и очевидные положительные моменты. Наиболее важным является то, что растущая экономическая интеграция Китая, Японии и Южной Кореи снижает вероятность конфронтации между ними по одной простой причине: у всех сторон слишком много поставлено на кон в экономике, чтобы рисковать, подвергая сомнению статус-кво. Это справедливо и для отношений Соединенных Штатов с Северо-Восточной Азией: на регион сейчас приходится 25 % мировой торговли и 24 % торговли США, что является одним из основных факторов стабильности.
РЕВОЛЮЦИЯ В ВОЕННЫХ ВОПРОСАХ
Новая экономическая динамика в Северо-Восточной Азии лишь одно из обстоятельств, изменяющих баланс сил в регионе. Ключевой составляющей, которая определяет перегруппировку сил в Японии, Южной Корее и Китае, являются также быстрые перемены в военной сфере.
Американо-японские отношения по-прежнему остаются самым важным альянсом в Северо-Восточной Азии и должны по-прежнему лежать в основе присутствия Соединенных Штатов в этом регионе. Тем не менее Япония осуществляет фундаментальную переоценку своего видения проблем безопасности и занимает более агрессивную позицию перед лицом роста экономического и военного могущества Китая, а также возможного воссоединения Северной и Южной Кореи. Кроме того, она осознаёт, что, будучи второй экономикой в мире, должна более активно участвовать в обеспечении международной безопасности, особенно если хочет занять постоянное место в Совете Безопасности ООН.
Самым разрекламированным изменением, связанным с безопасностью Японии, стало сокращение численности войск США, размещенных в стране. Вашингтон и Токио согласились на то, чтобы 8 тыс. американских морских пехотинцев, находящихся на Окинаве, были перемещены на Гуам. Таким образом, в Японии осталось всего 40–42 тыс. американских солдат.
Эти перемены, хотя и важные для японцев в эмоциональном плане, вряд ли повлияют на боеспособность американских сил в Тихом океане. Развитие военных технологий позволяет Соединенным Штатам добиться большего силами меньшей численности, расположенными дальше от поля сражения. В 2008 году США впервые разместят в Японии атомный авианосец, тем самым по-новому обозначив там свое присутствие. Совместные американо-японские военные учения еще более усилили интеграцию и способность к взаимодействию обеих армий, то есть именно то, чего им явно недоставало в прошлом. Наконец, хотя Силы самообороны Японии относительно невелики и насчитывают 240 тыс. человек, ее военный бюджет – 44 млрд долларов – пятый в мире. Японские Силы самообороны хорошо оснащены: 1 000 танков, морской флот и авиация, на вооружение которой должны поступить самолеты-заправщики, что расширит область действия Токио далеко за пределы самообороны.
В вопросах безопасности Японии более глубокие изменения произошли в сфере политической и институциональной реформы. Связанная пацифистской Конституцией, написанной под диктовку Вашингтона, Япония была в период холодной войны сторонним наблюдателем, передала вопросы своей безопасности в руки США и сконцентрировалась на собственном экономическом развитии.
Как отмечает историк Кеннет Пайл в своей книге «Восход Японии», в тот период Токио принял на себя восемь обязательств, связанных с безопасностью страны. Власти обязались не размещать японские войска в других государствах, не принимать участия в договорах о коллективной безопасности, не заниматься развитием ракетной техники, не создавать ядерное оружие, не экспортировать вооружение, не передавать третьим странам военные технологии, не тратить более 1 % ВВП на оборону и не использовать космос в военных целях.
В наше время, отмечает Пайл, Токио отходит или полностью отказывается от установленных для него ограничений. Япония поставляет топливо военным судам сил коалиции, действующей в Афганистане. А в мае 2007 года парламент принял законопроект, призывающий к проведению не ранее 2010-го общенационального референдума, на котором будет поставлен вопрос о поправках к статье 9 Конституции, отвергающей войну, запрещающей угрозу силой либо использование силы в урегулировании международных конфликтов и не позволяющей Токио формально иметь собственные вооруженные силы. Кроме того, правительство пытается так трактовать Конституцию, чтобы позволить Японии участвовать в договоре о коллективной безопасности с Соединенными Штатами, который теоретически мог бы обеспечить ей поддержку США в конфликте с Китаем по поводу Тайваня.
Япония работает над повышением своей обороноспособности: в 2007 году она уже обращалась к Соединенным Штатам с просьбой о покупке 50 истребителей-бомбардировщиков F-22, купила самолеты-дозаправщики и в августе 2007-го спустила на воду авианосец «Хьюга». Ее решение присоединиться к США в развитии системы противоракетной обороны в регионе входит в противоречие с предыдущими обязательствами, касающимися отказа от экспорта оружия и передачи военных технологий. А в 2006 году правящая Либерально-демократическая партия проголосовала за то, чтобы разрешить Японии использовать космос в военных целях. Наконец, в 2007-м Токио формально придал Управлению национальной обороны Японии статус министерства. Значение этого шага не осталось незамеченным обозревателями: в вопросах безопасности Токио выходит из скорлупы.
Даже два еще остающихся ограничения военной мощи Японии – не более 1 % ВВП на оборону и запрет на разработку ядерного оружия – могут быть ликвидированы в любой момент. Токио удается оставаться в пределах заявленных оборонных расходов только благодаря расширительной трактовке соответствующих статей бюджета. И хотя у Японии нет планов создания ядерного оружия, они вполне могут появиться. Ухудшение ситуации в Северной Корее даст Токио основание вступить в клуб ядерных держав, и этот шаг может быть направлен против Китая в не меньшей степени, чем против угроз с Корейского полуострова.
Как и Япония, Южная Корея переживает фундаментальное переосмысление отношений с Соединенными Штатами в области безопасности – и эта трансформация происходит на фоне нарастающей напряженности между обеими странами по северокорейскому вопросу. Так же, как в Японии, Вашингтон уменьшил свое военное присутствие в Южной Корее. По сегодняшним оценкам, численность американских войск здесь сократится с 39 тыс. человек в 1990-х годах до 25 тыс. военнослужащих к концу 2008-го. Процесс идет полным ходом, и бЧльшая часть воинского контингента уже выведена из демилитаризованной зоны.
Южная Корея и США пришли также к соглашению о том, чтобы штаб-квартира американских войск была переведена из Сеула на базы к югу от реки Хань, освободив бесценную недвижимость в центре столицы, стоимость которой в последние двадцать лет растет как на дрожжах. Когда передислокация завершится, все 59 американских военных объектов, занимающих площадь свыше 15 тыс. гектаров (2/3 земли, переданной американской армии согласно действующему договору), будут возвращены Южной Корее.
Еще более важно совместное решение о роспуске к апрелю 2012 года командования объединенных сил, результатом чего станет передача Сеулу оперативного контроля над южнокорейскими войсками в случае войны. Предполагается, что эти шаги помогут обуздать усиливающиеся антиамериканские настроения в Южной Корее, особенно ощутимые в последние годы.
Несмотря на эти значительные изменения, происходящие впервые после окончания корейской войны, возможность Вашингтона оказывать влияние на военный потенциал полуострова вряд ли уменьшится. Технологические прорывы и способность к взаимодействию позволят Соединенным Штатам и Южной Корее противостоять атаке Северной Кореи силами численно меньшего американского воинского контингента, дислоцированного дальше от демилитаризованной зоны. Помимо этого Южная Корея имеет хорошо обученную, дисциплинированную и оснащенную по последнему слову техники армию, насчитывающую 700 тыс. человек. А южнокорейское Министерство национальной обороны попросило о среднем ежегодном росте расходов на оборону на 11 % до 2015-го и на 9 % в 2015–2020 годах.
Хотя в Японии и Южной Корее происходят важные изменения, основное воздействие на модернизацию структуры безопасности региона оказывает рост военной мощи Китая. Пекин коренным образом реформирует свои вооруженные силы, отказываясь от тактики массированных действий на изматывание противника в пользу более современных, пусть и численно меньших сил, адаптированных к более коротким войнам высокой интенсивности. С этой целью численность личного состава армии сокращена с 4,2 млн человек в 1987 году до 2,3 млн военнослужащих в наши дни, хотя и эта цифра более чем вдвое превосходит количество всех японских, южнокорейских и американских солдат в регионе.
Китайская армия тоже модернизирует оснащение, в основном подразумевая потенциальный конфликт с Тайванем, но, возможно, руководствуясь более далеко идущими планами. Хотя собственный океанский флот, по сути, еще не создан, Китай уже имеет в своем распоряжении 72 эсминца и сторожевых корабля, 50 среднетяжелых и тяжелых катеров-амфибий, 41 единицу судов береговой охраны, пять атомных подлодок и 53 дизельные субмарины, многие из которых считаются самыми бесшумными в мире. (В октябре 2006-го построенная в КНР дизельная подлодка засекла боевую группу ВМФ США в Тихом океане, оставаясь незамеченной, пока не всплыла на поверхность в радиусе обстрела американского авианосца «Kitty Hawk».)
В китайской авиации также продолжается модернизация. Воздушную флотилию пополнили истребители-бомбардировщики Су-30 (они закуплены в России и являются усовершенствованной версией Су-27, которые создаются в рамках договора с Москвой о совместном производстве), а также первый собственный истребитель – произведенный в Китае самолет F-10 четвертого поколения. Китайские ВВС обладают также самолетами-дозаправщиками, способными расширить радиус действия авиации далеко за пределы региона.
Наиболее существенные изменения военного потенциала КНР связаны с ее ракетными войсками. На вооружении китайской армии состоят примерно 1 000 ракет средней и меньшей дальности и от 36 до 44 межконтинентальных баллистических ракет. Ракетный арсенал, расширяющийся ежегодно более чем на 100 единиц, в основном нацелен против Тайваня, но может быть применен и против Японии. Более того, использование Пекином в январе 2007-го противоспутниковой ракеты для уничтожения старого метеоспутника возвестило о вступлении Китая в эпоху «звездных войн» и о его потенциальных возможностях сбивать спутники, имеющие ключевое значение для военных операций Соединенных Штатов в Азии.
Военная модернизация обошлась Китаю недешево. Пекин сообщил, что в 2007 году на оборонные нужды было направлено 45 млрд долларов, что почти на 18 % больше, чем в предыдущем, и уже 19 раз подряд приводит к двузначной цифре процентного увеличения оборонного бюджета. По оценкам Разведывательного управления Министерства обороны США, реальные расходы Китая на военные нужды могут достигать почти 125 млрд долларов, что почти в три раза выше официальных данных.
Рост военной мощи Китая вкупе с происходящими в Японии и Южной Корее изменениями представляет собой серьезный вызов для Вашингтона. Хотя Соединенные Штаты сохраняют доминирующее положение в военной сфере в Северо-Восточной Азии (Китай пока далеко позади), они, очевидно, уже не единственный игрок на этом поле. Китай сейчас может повлиять на действия США в Тайваньском проливе, на что он не был способен еще в 1996-м. Тогда, несмотря на протесты Пекина, Соединенные Штаты отправили два авианосца к побережью Тайваня после того, как Китай провел серию ракетных испытаний в водах в радиусе 35 миль от двух основных тайваньских портов. Сегодня такого рода американская реакция будет более проблематичной и, скорее всего, вряд ли последует.
С другой стороны, нынешняя ситуация в сфере обороноспособности Северо-Восточной Азии открывает возможности для сотрудничества. Американо-японский союз более прочен, чем в предыдущие годы, отчасти потому, что Япония, столкнувшаяся с военной модернизацией Китая, в качестве контрмеры пытается укрепить военное взаимодействие с США. Военное сотрудничество Соединенных Штатов и Южной Кореи вышло на более высокий уровень, хотя и на других условиях. Сеул понимает необходимость американского военного присутствия в регионе – и не только на случай конфронтации с Северной Кореей, но и в качестве барьера на пути роста Китая. И формирующиеся сейчас новые предпосылки американо-японских и американо-южнокорейских отношений вряд ли изменятся в несколько ближайших десятилетий.
В любом случае Вашингтон должен обозначить свое намерение сохранить военное присутствие в регионе. Его сокращение может создать иллюзию, что США – раненый зверь, настолько повязанный другими своими международными обязательствами, что не может уделить должное внимание Тихоокеанскому региону. Американское военное руководство в регионе настойчиво заявляет об этом всем, кто готов к этому прислушаться.
РАСТУЩИЙ НАЦИОНАЛИЗМ
Экономические и оборонные проблемы – не единственные факторы, которые влияют на баланс сил в Северо-Восточной Азии. К ним относятся и демографические изменения, и растущий национализм.
Демографические изменения наиболее ярко выражены в Японии. Население этой страны достигло в прошлом году 128 миллионов. Как ожидается, в 2050-м численность мужского населения Японии сократится с нынешних 62 млн человек приблизительно до 47 миллионов. Причем к тому времени менее 10 млн японских мужчин будут в возрасте от 20 до 40 лет. Если Япония не начнет призыв на военную службу, ей будет сложно сохранить даже нынешнюю численность вооруженных сил, и так уже уступающую всем ведущим государствам Северо-Восточной Азии. И даже покупка дорогостоящей военной техники не остановит падение роли Токио в регионе. К тому же, по-скольку японцы стареют (число жителей 65 лет и старше, как ожидается, с 21 % в наши дни вырастет до 36 % в 2050 году), стране придется тратить значительные средства на пенсионеров. Такого рода сосредоточение на внутренних проблемах может помешать реализации амбиций Японии во внешней политике, в том числе региональной.
В Южной Корее политический ландшафт меняется под воздействием молодого поколения. 83 % южнокорейцев родились после окончания корейской войны, и 50 % из них младше тридцати лет. И если старшее поколение помнит роль Соединенных Штатов в корейской войне, то тридцатилетние и младше – нет. Они рассматривают США не только как друга, но и как соперника, а в Северной Корее видят скорее родственника, чем врага.
В Китае происходят демографические изменения другого рода. Его население, уже достигшее сегодня 1,32 млрд человек, вряд ли резко вырастет до 2030-го, а это означает, что темпы роста китайской экономики должны соответствовать темпам роста населения. В отсутствие кризиса Пекин вряд ли будет действовать с позиции силы во внешней политике, пока не убедится в том, что внутри страны всё в порядке. Осознание этого в Китае может совпасть с теми демографическими тенденциями в Японии, которые заставляют страну акцентировать внимание на внутренних делах, и для Северо-Восточной Азии это обещает стать сложным периодом.
Демографические изменения, влияющие на основных игроков в регионе, сопровождаются ростом трех форм национализма. Первая форма, антиамериканизм, превалирует в Китае. Согласно опросу исследовательского центра Pew, данные которого были опубликованы в июне 2006 года, только 34 % опрошенных китайцев заявили о позитивном отношении к Соединенным Штатам. Количество японцев, положительно относящихся к США, выше, но оно снижается: 61 % по сравнению с 77 % в 2000-м. Число жителей Южной Кореи, положительно настроенных по отношению к Америке, составило, согласно опросу Би-би-си в январе 2007 года, 35 %. Хотя в июне, по данным центра Pew, оно достигало 58 %, что стало результатом успеха американо-южнокорейских торговых переговоров и сглаживания противоречий между обеими странами относительно Северной Кореи.
Второй и еще более беспокоящей формой национализма является взаимная неприязнь основных игроков региона. Согласно опросу центра Pew (2006), около 70 % японцев негативно относились к Китаю и считали его способным на агрессию, а 90 % опрошенных считали растущую военную мощь КНР отрицательным фактором. Со своей стороны около 70 % китайских респондентов относились к Японии негативно и считали ее националистически настроенной.
Впрочем, есть и хорошие новости. Только 33 % китайских и японских респондентов рассматривали свои страны в качестве противников, и обе группы относились к южным корейцам лучше, чем друг к другу: 64 % китайцев и 56 % японцев имели положительное впечатление о своем соседе.
Третья форма национализма имеет более традиционный характер. Китай, Япония и Южная Корея гордятся своей долгой историей. И по мере роста собственной мощи они требуют уважения, соответствующего их статусу.
В Южной Корее проявлением этой формы национализма стало решение заниматься северокорейским вопросом, не обращая внимания на противодействие США и Японии, – решение, частично продиктованное глубоким чувством национальной общности, объединяющей южных корейцев и их северных собратьев.
В Японии проявлениями национализма стали отказ бывшего премьер-министра Синдзо Абэ полностью признать участие японской армии в принуждении женщин к занятию проституцией во время Второй мировой войны и недавнее решение Токио переписать учебники истории, дабы затушевать роль Японии в войне. Преемник Абэ вряд ли будет настроен настолько откровенно националистически, но национализм останется важным фактором, определяющим внешнюю и внутреннюю политику Токио.
В Китае национализм в первую очередь проявляется в решимости не дать Тайваню обрести независимость и готовности к войне из-за этого вопроса. Китайский национализм ярко проявился в 2005-м, когда Пекин решительно воспротивился попыткам Токио получить постоянное членство в Совете Безопасности ООН, что лишило бы Китай с гордостью оберегаемого им статуса единственной азиатской страны в этом органе.
СИЛОВЫЕ ИНСТРУМЕНТЫ
После Второй мировой войны политика США в Северо-Восточной Азии основывалась в первую очередь на двусторонних союзах, особенно с Японией и Южной Кореей. Этот подход рассматривался как более интуитивный, чем рациональный до тех пор, пока в недалеком прошлом его не поддержал Китай. Он полагался на Вашингтон в том, чтобы сдерживать амбиции Японии, обеспечивая собственную безопасность и рассматривая США в качестве фактора сохранения стабильности на Корейском полуострове.
Но в наше время Китай уже не хочет, чтобы только Соединенные Штаты несли ответственность за региональную стабильность, и работает над противодействием американским союзам. Пекин перешел в наступление на дипломатическом фронте с целью создания в регионе системы собственных двусторонних связей. В последние два десятилетия он установил дипломатические отношения с такими давними американскими союзниками, как Сингапур и Южная Корея, восстановил отношения с Индонезией и укрепил их с Индией, Россией и Вьетнамом. Он начинает улучшать отношения также и с Японией. Хотя между этими двумя странами сохраняются трения, государственные визиты на взаимной основе в 2006 году помогли их сгладить.
Китай активно действует также и в сфере многосторонних договоров. Поборов недоверие к международным организациям (возникшее частично из опасения оказаться там в меньшинстве), КНР участвует в них ныне активнее, чем Вашингтон. Китай является членом АСЕАН+1 (Ассоциация государств Юго-Восточной Азии и Китай), АСЕАН+3 (АСЕАН и Китай, Япония, Южная Корея), Регионального форума АСЕАН, форума Азиатско-тихоокеанского экономического сотрудничества (АТЭС), Шанхайской организации сотрудничества и Восточно-Азиатского саммита. Пекин работает и над заключением договоров о свободной торговле в Азии, которые призваны дополнить его двусторонние и многосторонние отношения. Наряду с договором о свободной торговле с АСЕАН Китай имеет такое же соглашение с Таиландом и ведет переговоры или разрабатывает экономическое обоснование торговых договоров с Австралией и Индией, а также предложил создать зону свободной торговли АСЕАН+3.
В ответ на изменение равновесия сил в Северо-Восточной Азии США нужна внятная, четкая и последовательная политика по отношению к экономической, оборонной, демографической и националистической составляющим, лежащим в основе этого процесса. Вашингтону одновременно необходимо принять во внимание дипломатические инициативы КНР. В распоряжении Соединенных Штатов имеется целый ряд инструментов, позволяющих добиться данной цели, включая двусторонние союзы, многосторонние организации и договоры о свободной торговле. Но они не используются в той степени, в какой следовало бы. Этому набору инструментов недостает ключевых элементов, в первую очередь касающихся вопросов безопасности и инициатив, связанных с «мягкой силой». Вашингтон должен немедленно заполнить пробелы и использовать все имеющиеся в его распоряжении инструменты в различных сочетаниях, не отдавая предпочтения ни двусторонним отношениям в ущерб многосторонним, как это было в прошлом, ни многосторонним отношениям в ущерб двусторонним.
Например, США стоит активнее использовать региональные форумы АСЕАН и АТЭС и заключать больше двусторонних и многосторонних соглашений о свободе торговли, особенно с Индией и АСЕАН. Америка тоже должна стать участником Восточно-Азиатского саммита, хотя сфера ответственности этой группы частично пересекается со сферой ответственности более широкой и в то же время более громоздкой организации АТЭС, а также добиваться статуса наблюдателя в Шанхайской организации сотрудничества.
Более того, Соединенным Штатам следует чаще использовать вооруженные силы для решения гуманитарных задач, как это было в 2005-м. Тогда в опустошенную цунами Индонезию была направлена гуманитарная миссия на атомоходе ВМФ США «Mercy». Команда «Mercy», который имеет 12 операционных и 1 000 койко-мест, оказала медицинскую помощь почти 10 тыс. пациентов и выполнила около 20 тыс. медицинских процедур. Миссия доброй воли получила широкий резонанс, который можно оценить количественно: по данным исследовательского центра Pew, в 2003 году только 15 % опрошенных индонезийцев положительно высказывались о Соединенных Штатах, но в 2005-м, после визита атомохода «Mercy», цифра подскочила до 38 %.
Вашингтон мудро взял на вооружение этот подход в 2006 году, направив тот же атомоход в Южную и Юго-Восточную Азию. В течение пяти месяцев его команда оказала помощь почти 200 тыс. пациентов, провела свыше 1 000 операций и обучила более 6 тыс. местных врачей. Группа американских судостроителей осуществила ремонт медицинских центров, школ и других объектов на побережье. Такого рода инициативы могут помочь побороть антиамериканские настроения, особенно после того, как война в Ираке оставила во многих странах впечатление, что США неадекватно используют военную мощь.
Наряду с более полным использованием тех средств, которые уже имеются в их арсенале, Соединенные Штаты должны как можно быстрее обрести недостающие, особенно в области безопасности. К примеру, срочно требуется создание режима безопасности для Северо-Восточной Азии. Недавнее шестистороннее соглашение о ядерном оружии, подписанное и Северной Кореей, могло бы стать катализатором создания давно назревшего совещания по безопасности в Северо-Восточной Азии, в котором первоначально были бы представлены страны-участницы соглашения: Китай, Япония, Северная Корея, Россия, Южная Корея и США. Чтобы Пхеньян не мог использовать свое участие в этом совещании в целях шантажа и в то же время чтобы обеспечить его присутствие, форум следует организовать в формате 5+1, при котором КНДР будет официальным наблюдателем. Этот статус позволит Северной Корее принимать участие в заседаниях, если у нее будет такое желание, и не мешать группе собираться в случае его отсутствия.
Помимо шестисторонних переговоров по более узким темам вроде ядерной программы Северной Кореи, форум должен рассматривать и такие вопросы, как контроль за наращиванием вооружений, урегулирование кризисов, предотвращение и разрешение конфликтов. Впоследствии группа могла бы стать действенным механизмом устранения противоречий между Китаем, Японией и Южной Кореей. Для Вашингтона такой форум позволил бы также утвердить лидерство США способом, который невозможен в организациях с более широким представительством, таких, к примеру, как региональный форум АСЕАН.
Еще одним важным инструментом, которым Соединенные Штаты должны пополнить свой арсенал, являются отношения в сфере безопасности с Китаем. Двустороннее соглашение потребовало бы установления четкого равновесия сил. С одной стороны, нельзя позволить Китаю до такой степени ознакомиться с американской военной мощью, чтобы он мог сравнивать ее с собственной. С другой – важно выстроить прочные отношения военных обеих стран, особенно на уровне офицеров среднего звена. До 2006-го США и КНР ни разу не проводили совместных военных учений, хотя Китай участвовал в маневрах по крайней мере с десятью другими государствами, включая Индию. (В мае 2007 года Пекин дал Дели согласие на периодическое проведение совместных учений – частично из-за обеспокоенности тем, что Соединенные Штаты попытаются сдержать Китай, укрепив свои позиции в Индии.) Следуя этим курсом, Вашингтон должен внимательно наблюдать за крепнущими военными контактами Китая с другими государствами и принимать активные меры по упрочению собственных связей такого рода с Пекином.
УСКОРИТЬ ТЕМПЫ
Сегодня в Северо-Восточной Азии намечается опасная тенденция. Три сильных националистически настроенных государства, имеющие давнюю историю вражды друг с другом, одновременно выходят из спячки и не стесняются в средствах, ведя борьбу за свои интересы. В последние полвека Соединенные Штаты предполагали, что их двусторонние связи с Японией и Южной Кореей были определяющими отношениями, на которых следовало построить всю конструкцию их политики в Северо-Восточной Азии. Отчасти поэтому Америка исходила из того, что эти связи будут определять и повестку дня отношений с Китаем.
Оба предположения уже устарели, хотя США продолжают оказывать огромное влияние на регион. Связи с Японией и Южной Кореей необходимо сохранять и где возможно усиливать, но сами по себе они уже не будут служить достаточно прочным фундаментом мощи Соединенных Штатов в Северо-Восточной Азии. Китай уже добился того, что способен беспрепятственно выбирать собственный курс.
Сохранение стабильности в регионе имеет ключевое значение. Если происходящие сейчас изменения выйдут из-под контроля, это создаст угрозу стратегическим интересам США. По мере разработки новой стратегии для Северо-Восточной Азии Соединенным Штатам придется искать общие интересы с ключевыми игроками региона. Чтобы усилить свое влияние, американцы должны воплотить в жизнь множество инициатив, включая двусторонние союзы, многосторонние форумы, соглашения о свободной торговле и проекты с использованием «мягкой силы», подчеркивающие добрую волю инициатора. Все эти инструменты следует использовать в различных комбинациях, в зависимости от цены вопроса и с учетом заинтересованных сторон.
В этом отношении Вашингтон стоит на распутье и отстает от Китая. Если США не примут срочных мер, их влияние в Северо-Восточной Азии резко ослабнет, и произойдет это именно в тот момент, когда регион выходит на авансцену мировой политики.
Опубликовано в журнале Foreign Affairs №6 за 2007 год.
