Россия в глобальной политике

Резкое обострение международной напряжённости, случившееся на рубеже 2021-2022 гг., окончательно вернуло в центр мировой повестки вопросы стратегической стабильности и глобальной безопасности самого высокого уровня.

Нельзя сказать, чтобы эти темы выпадали из поля зрения ответственных лиц, но десятилетия после холодной войны, особенно конец ХХ – начало XXI века, характеризовались ожиданиями, что традиционные вопросы военной и стратегической безопасности уступают место «новым вызовам» зачастую невоенного характера. Сейчас актуальность стратегической стабильности в понимании второй половины прошлого столетия вновь признана в полной мере. Однако международный военно-политический и технологический контекст изменился настолько, что подходы к поддержанию устойчивого мира требуют нового серьёзного осмысления.   

Авторы проанализировали результаты опроса двадцати ведущих российских экспертов в сфере международной безопасности, контроля над вооружениями и стратегической стабильности, проведённого в декабре 2021 года. Участникам предложили составить перечень факторов, которые, по их мнению, оказывают в настоящее время (2022 г.) ощутимое влияние на стратегическую стабильность и будут оказывать далее. Кроме того, предполагалось оценить перспективы учёта названных факторов в будущих соглашениях по контролю над вооружениями и обозначить возможные формы такого учёта. Речь идёт о 2026 г. (год окончания действия «продленного» Договора СНВ-3), а также о 2036 г. (год окончания действия возможного соглашения по контролю над ядерными вооружениями, который может прийти на смену СНВ-3). Экспертов также попросили оценить степень влияния предложенных ими факторов на стратегическую стабильность по состоянию на указанные даты (2022 г., 2026 г, и 2036 г.).

Опрошено двадцать человек – ведущих российских специалистов, как правило, имеющих многолетний опыт работы в рассматриваемой сфере. Опрос проводился на условиях анонимности, подавляющее число экспертов имеют научные степени (5 докторов наук и 13 кандидатов наук), четверо – генеральские звания, не менее трети обладают практическим опытом официальных переговоров по вопросам контроля над вооружениями, а также работы в различных военных и гражданских структурах СССР и РФ (МИД и Минобороны).

Количественные показатели

Эксперты назвали двадцать факторов, которые, по их мнению, влияют на стратегическую стабильность сейчас или будут влиять в будущем. Фактически их отмечено больше, но для систематизации полученных данных авторы сочли возможным объединить схожие, по их мнению, ответы в отдельные группы. Например, в группу «Высокоточное оружие» включены также «средства быстрого глобального удара» и «гиперзвуковое оружие». А «Рост конфликтности между ведущими мировыми державами» содержит и фактор Украины.

В ходе опроса каждый из экспертов (за одним исключением) назвал от трёх до десяти факторов, большинство приводило от шести до семи факторов. В сумме 19 из 20 экспертов назвали 127 факторов, которые в основном совпадали у отдельных опрашиваемых. Только один участник опроса считает, что в обозримой перспективе угроз стратегической стабильности не предвидится, а факторов, способных породить мотивацию к применению ядерного оружия, нет и не просматривается. Тем не менее, риск его применения сохраняется, но исключительно в силу комбинации случайных событий и технических сбоев.

На первом месте – «космические вооружения», на которые указали 90% экспертов. Высокоточное оружие (включая средства быстрого глобального удара и гиперзвук) занимает второе место – его упомянули 85% опрошенных. Далее следуют противоракетная оборона (ПРО) и кибероружие (оба фактора упомянули 80% респондентов), ядерное оружие третьих стран (75%) и нестратегические ядерные вооружения (75%). Остальные факторы присутствуют в ответах менее половины опрошенных. Наиболее значимым можно назвать различные интерпретации роста конфликтности между ведущими странами мира, прежде всего, Россией и США/НАТО, США и КНР, «запада» и «востока» в целом – так считают 30% участников опроса. 10% ответов непосредственно касаются кризиса вокруг Украины, другие 20%  – новых средств доставки ядерного оружия. (см. Рис. 1).

Рис. 1. Факторы, влияющие на стратегическую стабильность (% экспертов, упомянувших фактор)

Картина будет неполной, если не рассмотреть полученные ответы экспертов с точки зрения конкретного места по степени важности, на которое был поставлен тот или иной фактор. Так, космические вооружения сохраняют «лидерство» – девять из восемнадцати экспертов, которые включили этот фактор в свой перечень, поставили их на первое место. Двое отвели космическим вооружениям второе место, трое – четвёртое место, один – пятое и трое – шестое.

Только один эксперт указал на высокоточное оружие как на главный фактор, влияющий на стратегическую стабильность. Три эксперта отвели второе место, семеро – четвёртое, четверо – пятое и двое – восьмое. Что касается противоракетной обороны, то ни один не указал на неё как на главный фактор влияния на стратегическую стабильность. Только один опрашиваемый поставил ПРО на второе место, трое на третье, восемь экспертов – на пятое, трое – на шестое, и один – на девятое место. Среди других систем стратегической обороны, только один упомянул противолодочную оборону (третье место), и никто – противовоздушную оборону (ПВО).

Наиболее высокое место из полученных кибероружием – третье (два эксперта). Трое поставили данный фактор на четвёртое место, один – на пятое, восемь участников – на шестое и двое – на седьмое. Ядерное оружие третьих стран названо главным фактором, влияющим на стратегическую стабильность, только одним. Девять опрашиваемых поставили его на второе место, и по одному – на третье, четвёртое, пятое, седьмое и восьмое места. Нестратегические ядерные вооружения получили два первых места, одно второе, семь третьих, четыре четвёртых и одно седьмое.

Рост конфликтности между ведущими мировыми державами отмечен как главный фактор, влияющий на стратегическую стабильность, четырьмя экспертами. Один эксперт поставили его на второе место, и один – на третье. Конфликт вокруг Украины отмечен двумя экспертами: один – первое место и один – третье.

Таким образом, с точки зрения количественных показателей, наиболее важным фактором, влияющим на стратегическую стабильность, считаются космические вооружения: первое место как по общему количеству упоминаний, так и по первым местам в представленных экспертами перечнях. Что касается дальнейших мест, то количественные показатели не позволяют однозначно судить о степени важности других, находящихся в списках факторов. Так, если исходить из общего количества упоминаний (о чём сказано выше), то после космических вооружений должно идти высокоточное оружие, затем противоракетная оборона и кибероружие, ядерное оружие третьих стран и нестратегические ядерные вооружения. Но если список факторов составить в соответствии с количеством первых мест, то картина довольно резко изменится (Рис. 2). На первом месте останутся «космические вооружения» (девять первых мест), но уже на втором – рост конфликтности между ведущими мировыми державами (пять первых мест). Далее идут нестратегические ядерные вооружения (два первых места) и ещё четыре фактора по одному первому месту (ядерное оружие третьих стран, высокоточное оружие, наличие договоров по стратегическим наступательным вооружениям, кризис системы международных институтов). Зато из верхней части списка выпадают противоракетная оборона и кибероружие, не имеющие ни одного первого места.

Авторы не считают необходимым далее усложнять методику определения факторов-лидеров. Например, распределить их по среднему значению места, которое им отвели опрашиваемые. Такой подход, на наш взгляд, только исказит общую картину, поскольку преимущество получили бы наименее часто называемые факторы с «высокими» местами. Целесообразно перейти к качественному анализу, а именно, рассмотреть названные факторы с точки зрения оценки российскими экспертами уровня их влияния на стратегическую стабильность.

Рис. 2. Главные факторы, влияющие на стратегическую стабильность (% экспертов, отдавших первое место)

Оценка уровня влияния отдельных факторов

Итак, эксперты дали собственные оценки уровня влияния названных ими факторов на стратегическую стабильность по состоянию на 2022, 2026 и 2036 годы. Сводные данные по полученным ответам приведены в Таблице 1.

Таблица 1. Оценка уровня влияния отдельных факторов на стратегическую стабильность по состоянию на 2022, 2026 и 2036 гг.

2022 год

Наиболее сильное влияние на стратегическую стабильность на текущий момент времени оказывает рост конфликтности между ведущими мировыми державами. Это влияние оценено как «существенное» всеми шестью экспертами, которые включили его в свой перечень вне зависимости от места, на который он был поставлен. Если к этому добавить фактор Украины (два упоминания и оба – «существенное влияние»), получается, что почти половина опрошенных видит в данных факторах главный источник воздействия на стратегическую стабильность.

На этом фоне «лидеры» количественного анализа проведенного опроса заметно утратили передовые позиции. Так, на второе место выходят нестратегические ядерные вооружения, чьё влияние на стратегическую стабильность оценили как «существенное» четыре эксперта.

Влияние высокоточного оружия оценено как «существенное» тремя экспертами. Далее следуют: ядерное оружие третьих стран («существенное» – два), космические вооружения («существенное» – один), кибероружие («существенное» – один) и противоракетная оборона («существенное» – нет).

Влияние стратегических наступательных вооружений, включая наличие договоров по СНВ, на стратегическую стабильность оценено как «существенное» всеми тремя указавшими на этот фактор экспертами.

2026 год

К 2026 г. несколько факторов могут значительно увеличить влияние на стратегическую стабильность, что позволит им перейти в начало списка и оттеснить «рост конфликтности» на третье место. Это, прежде всего, высокоточное оружие, влияние которого оценено как «существенное» семью экспертами. То же самое относится к ядерному оружию третьих стран («существенное» – семь ответов).

Российские эксперты прогнозируют небольшое снижение влияния фактора роста конфликтности между ведущими мировыми державами на стратегическую стабильность. Тем не менее, он должен сохранить свою роль как один из основных. Пятеро определили влияние этого фактора как «существенное». Украинский фактор упомянут только одним экспертом как продолжающий оказывать существенное влияние.

Другие из часто называемых факторов также, по мнению экспертов, должны повысить воздействие на стратегическую стабильность к 2026 году. К ним относятся нестратегические ядерные вооружения, космические вооружения и кибероружие («существенное» – по четыре ответа). Противоракетная оборона также несколько увеличит влияние («существенное» – один ответ).

2036 год

К 2036 г. список наиболее «влиятельных» факторов претерпит значительные изменения. Так, на первое место должны выйти космические вооружения («существенное» влияние – двенадцать), а также ядерное оружие третьих стран (двенадцать ответов). Весьма близко к ним будет находиться высокоточное оружие, которое несколько утратит свои лидирующие позиции по сравнению с 2026 г., а также кибероружие (по одиннадцать ответов).

Далее следуют нестратегические ядерные вооружения («существенное» – семь). В конце списка наиболее значимых факторов, влияющих на стратегическую стабильность, находятся противоракетная оборона (четыре), и рост конфликтности между ведущими мировыми державами (четыре). В последнем случае необходимо отметить, что перемещение фактора роста конфликтности в конец списка не означает, что он в значительной мере будет утрачивать влияние. Такое «перемещение» объясняется исключительно тем, что данный фактор включен в списки меньшим количеством экспертов, чем факторы, упомянутые выше. Но действие «роста конфликтности» оценивается в основном как «существенное» на протяжении всего прогнозируемого периода за исключением фактора Украины, который уже в 2026 г. может утратить значение или вообще уйти из общего списка названных факторов[1].

На Рисунке 3 показано прогнозируемое экспертами изменение удельного веса отдельных факторов по состоянию на указанные годы с точки зрения их «существенного» влияния на стратегическую стабильность.

Рис. 3. Оценка «существенного» влияния факторов на стратегическую стабильность

Как видно из приведенного рисунка, российские эксперты считают, что к 2036 г. основные факторы, влияющие на стратегическую стабильность (кроме роста конфликтности между ведущими странами мира), могут в значительной мере увеличить свой вес. Все это ставит вопрос о том, как нейтрализовать их отрицательное влияние на безопасность.

Необходимые меры по учёту факторов,
влияющих на стратегическую стабильность

Все отметили, что названные ими факторы, оказывающие влияние на стратегическую стабильность, должны быть учтены тем или иным образом к 2036 году (Рис. 4). Что касается 2026 г., то некоторые считают, что отдельные факторы к этому времени учитывать необязательно в силу их слабого влияния на стабильность. Пик влияния придётся на более поздний период. В этом списке лидируют космические вооружения (70% опрошенных высказались за учет) и высокоточное оружие (также поддержали 70% экспертов). Далее следуют нестратегические ядерные вооружения и кибероружие (65% респондентов высказались за учет обоих факторов). Наконец, на третьем месте противоракетная оборона и ядерное оружие третьих стран (за учёт данных факторов в 2026 году выступают 55% опрошенных).

Эксперты представили свои соображения, как и в какой форме они считают целесообразным учёт отмеченных факторов в будущем. Эти предложения включают в себя широкий спектр мер и инициатив. Характерно, что за весьма редким, буквально, единичным, исключением ни одна рекомендация не предполагает осуществление ответных мер военно-технического характера на действия других стран, которые, по их мнению, могут вести к ослаблению или даже подрыву стратегической стабильности. Такая рекомендация дана только в одном из 113 полученных ответов.

Рис. 4. Необходимость учитывать упомянутые факторы в договорённостях к 2026 и 2036 гг. (% экспертов)

Ядерное оружие третьих стран

Считается важным достижение взаимопонимания по вопросу о ядерных арсеналах третьих стран, прежде всего, между Россией и Соединёнными Штатами. Ключом к решению может стать установление трехстороннего диалога между Россией, США и Китаем с возможностью подключения к нему других ядерных держав. Этому должна предшествовать активизация неофициальных контактов, включая проведение международных семинаров, дискуссий, других форумов, осуществление совместных проектов и т.д. Предлагается использовать уже имеющиеся площадки и механизмы таких контактов, в частности, те, которые были созданы и функционируют в рамках Договора о нераспространении ядерного оружия.

В конечном итоге дело следует вести если и не к выработке многостороннего договора между пятью ядерными державами (хотя некоторые из экспертов предлагают и такой вариант), то к установлению режима транспарентности и предсказуемости. Ряд экспертов считает важным выработку своеобразного «кодекса поведения» в сфере ядерных вооружений, а также принятие отдельными странами односторонних обязательств по ненаращиванию ядерных арсеналов.

Противоракетная оборона

Интересно отметить, что никто из экспертов не настаивал на возврате жёстких ограничений на системы ПРО, как это предусматривал Договор 1972 года. В редких случаях предлагался «облегчённый» вариант договора с частичными ограничениями параметров противоракетных систем. Отдельные эксперты считают, что проблему ПРО можно вынести на уровень трёхстороннего диалога США-РФ-КНР и решать в рамках обсуждения проблем ядерных арсеналов сторон по мере достижения прогресса в этом вопросе. Некоторые эксперты настаивают на сохранении прямой увязки сокращений СНВ сторон с оборонительными системами. Другие предлагают ограничиться фиксацией такой взаимозависимости в будущем договоре по СНВ (СНВ-4), как это сделано в Договоре СНВ-3.

Многие специалисты считают важным выработку мер доверия и предсказуемости в сфере стратегической обороны, а также добровольные односторонние меры сдержанности при осуществлении соответствующих программ. Среди прямых запретов упоминается желательность достижения договорённости об отказе от развертывания систем и компонентов ПРО в космосе.

По результатам опроса, проблема противоракетной обороны стоит далеко не на первом месте среди факторов, влияющих на стратегическую стабильность. Тем не менее, эксперты считают, что решать её необходимо, но уже не в рамках жёстких договорных ограничений, но скорее на основе более глубокого взаимопонимания, роста предсказуемости и самоограничений.

Высокоточное оружие, средства быстрого глобального удара, гиперзвуковое оружие

Значительная часть респондентов предлагает заключить договорённости по отдельным категориям этого оружия. Некоторые считают, что можно выработать договор, в который следует включить такие отдельные категории высокоточного оружия. Ещё одно решение – учесть в новом договоре СНВ-4 высокоточные системы, способные выступать в качестве носителей ядерного оружия.

Некоторые из экспертов считают, что можно ограничиться согласованием отдельных протоколов, заявлений и совместных пониманий, без выработки специальных договорных обязательств. Это должно сопровождаться расширением мер доверия и транспарентности, а также односторонними действиями, направленными на снятие озабоченностей по поводу конкретных аспектов принятия на вооружение, развёртывания и эксплуатации систем высокоточного оружия.

Только в одном случае было предложено расширять стратегическое партнёрство России и Китая в этой области. В частности, вести дело к совместному созданию новейших вооружений для ассиметричного сдерживания США и их союзников по НАТО.

Космические вооружения

Пока «космических вооружений» как таковых не существует, а в случае их появления неизбежны сложности контроля за ним (они, скорее всего, будут иметь двойное назначение). Поэтому многие из экспертов не настаивают на жёстких договорных ограничениях в этой сфере. Большинство склоняется к тому, что наиболее эффективным путём обеспечения безопасности могла бы стать выработка определённого «кодекса поведения» стран в космосе. Положительную роль могут сыграть односторонние действия и обязательства государств, активно осваивающих космическое пространство.

Некоторые из экспертов все же настаивают на том, что заинтересованные страны должны вести дело к выработке юридически обязывающего соглашения, резко ограничивающего (запрещающего) как размещение оружия в космосе, так и использование такого оружия против космических систем. Речь, прежде всего, о полном запрете на противоспутниковое оружие.

Что касается механизма осуществления предлагаемых мер, то начать нужно с консультаций между РФ и США, к которым затем подключатся другие космические державы, прежде всего КНР. Некоторые из экспертов предлагают начать консультации сразу в трёхстороннем формате или даже в рамках многостороннего форума.

Нестратегические ядерные вооружения

Как известно, Соединённые Штаты предлагали решить проблему нестратегических ядерных вооружений в рамках будущих договорённостей. Ряд из опрошенных разделяет такую точку зрения, предлагая вести дело к контролю не только СНВ, но и всех ядерных средств сторон в рамках единого соглашения (СНВ-4). Некоторые считают, что из общего соглашения следует выделить ядерные средства средней дальности, заключив по ним отдельное соглашение по типу Договора о РСМД. Предлагается также провести соответствующие переговоры в формате Россия-США-Китай.

Некоторые из экспертов обращают внимание на сложность проблемы верификации нестратегического ядерного оружия. Поэтому конкретным переговорам должны предшествовать консультации с Соединёнными Штатами по вопросам мониторинга и транспарентности. Не исключается разработка отдельных соглашений по мониторингу, как с США, так и с другими ядерными державами. В обозримый период таких соглашений, вероятно, будет достаточно для нейтрализации отрицательного влияния фактора нестратегических ядерных вооружений на стратегическую стабильность.

Ряд экспертов предлагает решать проблему указанных вооружений поэтапно. Речь должна идти исключительно о ядерных боезарядах, а не о системах вооружения в целом. Некоторые считают, что решение вопроса о нестратегических ядерных вооружениях должно быть поставлено в зависимость от дальнейшего прогресса в области ограничения и сокращения стратегических наступательных вооружений. Другие предлагают вырабатывать отдельные соглашения по двум категориям ядерных вооружений вне зависимости друг от друга.

Кибероружие

Вопросы, связанные с проблемой влияния кибероружия на стратегическую стабильность, должны обсуждаться и решаться в рамках диалога заинтересованных сторон по этой проблеме. При этом практически никто не говорит о том, что в данной области можно выработать какое-то юридически обязывающее соглашение. Максимум – заключение соглашения по отдельным вопросам, в частности, о недопустимости кибератак на элементы системы боевого управления вооружённых сил и критической инфраструктуры. Предлагается наладить международное взаимодействие в расследовании подобных случаев.

Как и в случае с космическими вооружениями, некоторые эксперты предлагают вести дело к выработке кодекса поведения в киберпространстве. В качестве первоочередных участников диалога называются Россия, США и НАТО. Но на первых этапах попытки решения проблемы кибероружия участие в подобном «диалоге» можно ограничить только Россией и Соединёнными Штатами. Китай напрямую не был назван ни одним из участвовавших в опросе специалистов.

Только один из опрошенных экспертов высказал мнение о том, что проблема кибероружия вообще не имеет решения. Большинство считает, что укреплению стратегической стабильности способствовали бы односторонние обязательства сторон: невмешательство и отказ от воздействия на ключевые системы, поддерживающие стратегическую стабильность. Речь, наряду с прочим, идет о безопасности космических элементов систем связи и боевого управления стратегических ядерных сил и безопасности системы раннего предупреждения о ракетном нападении.

Прочие факторы, оказывающие влияние

Среди факторов, набравших менее половины голосов опрошенных, на первом месте рост конфликтности между ведущими мировыми державами. Участники опроса предлагают решить эту проблему путём восстановления диалога между Россией и США, Россией и НАТО. Итогом такого диалога, по мнению некоторых из экспертов, может стать заключение двусторонних и/или многосторонних правовых договорённостей по гарантиям безопасности, прежде всего, в Европе. Определённую роль может играть активная работа Центров по уменьшению ядерной опасности, выработка мер доверия и контроль над вооружениями.

Отдельные эксперты указывают на «стратегическую «инфантильность» политических элит, непонимание значимости вопроса стратегической стабильности». Для решения этой проблемы предлагается инициировать международную кампанию с активным участием учёных-естественников, направленную на разъяснение реальных последствий безответственности в ядерных вопросах, включая все аспекты применения ядерного оружия.

Контроль над вооружениями может сыграть позитивную роль и в вопросе новых систем стратегических вооружений, решении других проблем, непосредственно связанных с ядерным и обычным оружием. В последнем случае речь идёт о дисбалансе обычных вооружений и в целом о конвенциональных триггерах ядерной эскалации.

* * *

Анализ опроса ведущих российских экспертов о факторах, оказывающих влияние на стратегическую стабильность, парадоксальным образом продемонстрировал как отсутствие, так и наличие единства по ряду важнейших вопросов безопасности.

Нет единства по вопросу о сущности и содержании понятия «стратегическая стабильность». Из результатов видно, что участники исходили из разных подходов к рассматриваемой проблеме. В обобщённом виде подходы можно условно разделить на две группы.

Первая группа – это традиционное видение стратегической стабильности как производной от концепции ядерного сдерживания. В этом случае стратегическая стабильность рассматривается как сохранение потенциала сокрушительного ответа ядерными силами жертвы агрессии даже при внезапном массированном нападении на неё. Соответственно, факторы, влияющие на стратегическую стабильность, рассматриваются именно с точки зрения их влияния на потенциал первого и ответного удара.

Вторая группа – более широкое видение проблемы стратегической стабильности. А именно, рассмотрение понятия не только (иногда и не столько) с точки зрения количественной и качественной структуры ядерных потенциалов противостоящих сторон, но и как общего состояния международных отношений с точки зрения вероятности возникновения серьёзного конфликта, способного перерасти во всеобщую ядерную войну. В ряде случаев наблюдался «смешанный» подход к проблеме сохранения стратегической стабильности, когда в ответах одного и того же эксперта назывались факторы, относящиеся как к первой, так и ко второй группе.

Отсутствие единства взглядов российского экспертного сообщества по названной проблеме как раз и выразилось в том, что в результате опроса количество названных факторов, влияющих на стратегическую стабильность, превысило двадцать. На наш взгляд, это свидетельствует о необходимости активизации дискуссий о конкретном содержании понятия «стратегическая стабильность», которое прочно вошло в лексикон российских политиков и экспертов, тем не менее, как выясняется, отсутствует единое понимание его сущности и содержания.

Такие разногласия, казалось бы, должны отразиться на подходах экспертов к вопросу о способах и методах укрепления стратегической стабильности, включая ослабление или нейтрализацию факторов, оказывающих отрицательное влияние. Но именно в этой области эксперты продемонстрировали единство. Практически все из опрошенных специалистов считают, что проблемы, связанные с негативным влиянием различных факторов на стратегическую стабильность, могут быть разрешены переговорами. Предложения по осуществлению «ответных», «асимметричных» и других односторонних мер военно-технического характера практически отсутствуют. Российские эксперты предлагают активизировать существующие и создать новые каналы контактов с США и другими странами Запада, чтобы совместно найти решения жизненно важных проблем безопасности и избежать гонки вооружений в «традиционных» и новых сферах военной деятельности. Этому должны способствовать расширение взаимопонимания, установление режима открытости, транспарентности и предсказуемости в военной области.