УГЛЕРОДНАЯ УГРОЗА
В 1997 году представители более чем 180 стран собрались в японском городе Киото, чтобы найти согласованное на международном уровне решение проблемы глобального потепления. Выработанная ими предварительная договоренность, казалось, знаменовала серьезный шаг вперед.
Но Киотский протокол разваливается. Вопреки почти десятилетним усилиям он возможно, так и не вступит в силу в качестве обязывающего акта.
Канада, Япония и Европейский союз – самые активные сторонники киотского процесса – не могут в полной мере выполнить взятые ими обязательства. А США окончательно отозвали свою подпись под соглашением. Поэтому можно понять и простить подавленность тех, кого заботит сохранение климата Земли.
В подобной ситуации необходим трезвый и реалистичный подход. Но отчаяние, даже вполне объяснимое, – неверная реакция. Существует возможность для иного, более позитивного взгляда и на прошедшие семь лет, и на будущее. Во-первых, стало очевидно, что Киотский протокол лишь отправная точка в весьма долговременном предприятии, сравнимом, быть может, с теми встречами 1946-го, на которых 23 страны решили снизить таможенные пошлины. Эти встречи запустили процесс, завершившийся в 1948 году заключением Генерального соглашения о тарифах и торговле, которое, в свою очередь, привело в середине 90-х к созданию Всемирной торговой организации. Во-вторых, углубились наши, пусть пока несовершенные, знания об угрозах и неопределенностях, связанных с климатическими изменениями, а также о динамике этих процессов во времени. В-третьих, многие страны и компании накопили опыт снижения объема выбросов и доказали, что оно может быть достигнуто без ущерба для их конкурентоспособности или сокращения рабочих мест. В-четвертых, наука и техника сильно продвинулись по множеству направлений. И, наконец, не только в развитых странах, но и во всем мире возросло осознание обществом важности данной темы.
Через семь лет после встречи в Киото становится ясно: снижение выбросов парниковых газов – проблема, которую можно решить, и механизмы достижения этой цели вполне доступны.
С таким осторожным оптимизмом пора шагнуть за рамки текущей киотской полемики.
ИЗВЕСТНОЕ И НЕИЗВЕСТНОЕ
Прежде чем рассматривать новые подходы, необходимо извлечь некоторые основополагающие сведения из массы обширных, комплексных и все же неполных научных исследований по глобальному потеплению.
Температура на планете с XIX века выросла примерно на 0,6 C. Другие климатологические показатели также говорят в пользу предположения о том, что в мире становится все теплее. Так, по данным спутниковых измерений, весна сейчас наступает примерно на неделю раньше, чем в конце 1970-х годов, а записи наблюдений за перелетными птицами показывают, что их пребывание в более высоких широтах начинается прежде обычного срока и продолжается дольше обыкновенного.
Согласно выводам Межправительственной группы экспертов по изменению климата (МГЭИК) при ООН (самый авторитетный орган, занимающийся данной темой), человечество, скорее всего, не несет ответственность за весь процесс отмечающегося потепления. Не вызывает сомнений, однако, тот факт, что наблюдаемая тенденция в значительной мере связана с существенным ростом выброса в атмосферу углекислого газа (двуокиси углерода, углекислоты) в результате человеческой деятельности. С середины XIX века среднее содержание в атмосфере планеты углекислого газа, одного из так называемых парниковых газов, возросло с 280 миллионных долей (ppm) примерно до 370 ppm. Около трех четвертей объема выбросов в результате человеческой деятельности вызвано сжиганием ископаемого топлива, оставшаяся четверть обусловлена вырубкой лесов и изменением способов землепользования (главным образом в тропиках).
Существует две главные причины, объясняющие, почему людям трудно остановить изменение климата. Во-первых, двуокись углерода очень долговечна: она сохраняется в атмосфере в течение столетий и, таким образом, становится проблемой для многих поколений. Во-вторых, снижение содержания углекислоты в атмосфере возможно лишь в результате воистину глобальных усилий, поскольку выбросы смешиваются с атмосферой гораздо быстрее, чем конкретная работа на местах может ограничить их воздействие.
Но стоит выйти за рамки этих основных фактов, и картина становится более туманной. Никто не знает, например, как быстро будут в будущем увеличиваться объемы выбросов двуокиси углерода и других парниковых газов. Это зависит от темпов роста мировой экономики и от влияния технологий на способы производства и использования обществом полезной энергии. Так же невозможно точно определить, как будет меняться климат по мере накопления в атмосфере парниковых газов до более высоких степеней концентраций. Например, усиление или смягчение потепления определяется яркостью и высотой облаков, но неизвестно конкретно, как изменения климата повлияют на виды облачности. Мы также не знаем, как отреагирует углеродный цикл Земли. Потепление климата может сделать планету зеленее – и тогда больше углекислоты будет изыматься из атмосферы. И напротив, климатические изменения способны настолько сильно ударить по биосфере, что природные процессы удаления углекислоты из атмосферы будут работать менее эффективно, чем при нормальных условиях.
Последняя оценка МГЭИК, опубликованная в 2001-м, содержит вывод о том, что если не принимать никаких превентивных мер, то содержание углекислоты в атмосфере к 2050 году поднимется до 450–550 ppm и будет продолжать повышаться в течение всего XXI века. По прогнозам МГЭИК, к 2050-му температуры поднимутся на 0,5–2,5 C, а к 2100-му, возможно на 1,4–5,8 C.
Одним из самых вероятных последствий глобального потепления является подъем уровня воды в морях по мере таяния ледников и распространения более теплых вод в океане. По наиболее оптимистичным прогнозам, вода в морях поднимется к 2050 году на 5–32 см, а самые мрачные предсказания говорят о подъеме почти в 1 м к 2100-му. Эти цифры могут показаться незначительными, но дело в том, что береговая линия представляет собой очень пологий скат, так что подъем уровня воды всего на десятки сантиметров уничтожит километры влагоемких земель и пляжей.
Промышленно развитые страны, вероятно, смогут справляться с проблемой повышения уровня воды в морях – по крайней мере в ближайшие несколько десятилетий. К примеру, английская столица и голландские города уже снабжены защитными сооружениями, предназначенными для сдерживания поднимающегося моря. Реагируя на климатические изменения, фермеры богатых стран могут регулировать ирригационные системы и варьировать состав выращиваемых культур – во многих случаях при финансовой поддержке государства. Но развивающийся мир (4/5 человечества), скорее всего, достигнет на обоих фронтах значительно худших результатов. Периодические наводнения в Бангладеш уже оставили без крова сотни тысяч людей, а ведущие натуральное хозяйство фермеры, куда менее приспособленные к переменам, чем их более богатые коллеги, уже и так борются за выживание в условиях меняющегося климата.
Самые драматические сценарии, хотя они вряд ли осуществятся, чреваты тяжелыми последствиями для всего человечества и экосистем. Так, быстрые климатические изменения могут нарушить циркуляцию воды в северной Атлантике, что по иронии судьбы приведет к существенному понижению температуры в Северной Европе, поскольку ослабит теплое течение Гольфстрим. Площадь влажных лесов Амазонии может резко сократиться из-за сухости воздуха, при этом, в свою очередь, освободится огромное количество углерода, хранящегося в деревьях. А таяние льдов Антарктиды может резко ускорить подъем уровня морской воды. Эти неочевидные последствия не позволяют установить какие-либо четкие графики для принятия политических решений, но означают, что предусмотрительность, равно как и усовершенствования в сфере измерения и изучения, будут иметь ключевое значение.
Трезвая стратегия должна гарантировать, что рост глобальной температуры по сравнению с сегодняшним уровнем надолго останется в пределах 2–3 oC. Сосредоточившись на этой цели, все больше правительств и экспертов приходят к выводу о том, что политика должна быть направлена на сохранение концентрации углекислоты в атмосфере на уровне 500–550 ppm в течение всего следующего столетия, что менее чем в два раза превосходит доиндустриальные показатели.
Если использовать уже известные технологии, достижение этой цели потребует огромных затрат. Но история технического прогресса в других областях показывает, что существует огромный потенциал снижения цен по мере разработки и внедрения новых идей. Так, в области энергетики цена разработки глубоководных месторождений нефти и газа уменьшилась за последние 15 лет в три раза, резко расширив возможности для коммерческой деятельности. Нет оснований думать, что исследования и разработки, связанные с энергетическими системами, не оказывающими негативного влияния на климат, будут менее успешны. Сейчас трудно сказать, в какой именно области придет успех; это лишь означает, что добиваться прогресса следует сразу на многих направлениях.
Немало людей считают, что поставленная цель – стабилизация на уровне 500–550 ppm – поможет избежать самых ужасных бедствий. Но эту оценку следует считать тем, чем она является: мнением, основанным на нынешних знаниях, а вовсе не установленным фактом. Взяв это мнение в качестве исходной точки, можно показать всю значимость стоящей перед нами задачи с помощью двух графиков (см. с. 132). Кривая «Состояние при обычном подходе», представленная на рис. 1, иллюстрирует прогнозируемую ситуацию с выбросами в промышленных и развивающихся странах. Под «обычным подходом» здесь подразумеваются нормальный темп роста эффективности, переход от использования богатого углеродом топлива, такого, как каменный уголь, к природному газу, содержащему меньшее количество углерода, а также ожидаемый рост использования безуглеродных источников, в частности ядерной или ветряной энергии.
На рис. 2 показан совокупный объем мировых выбросов как при «обычном подходе», так и «в результате усилий по достижению будущей стабильности» (обозначен посредством кривой, которая отражает оптимистичный, но реальный прогноз, показывающий, что именно потребуется для стабилизации примерно к 2100 году содержания углекислоты в атмосфере на уровне 500–550 ppm). Большая затемненная серая область – это разница: данный «клин» показывает требуемый объем урезанных выбросов.
Едва ли не любой разумный анализ усилий, необходимых для стабилизации содержания двуокиси углерода, дает в результате «горбатую» кривую, подобную «Состоянию в результате усилий по достижению будущей стабильности» на рис. 2. Иными словами, долговременная цель (500–550 ppm) достижима, даже если в краткосрочной перспективе уровни выбросов продолжают расти. Затем, правда, обязательно должно начаться их снижение, иначе успеха не добиться (с определенного момента необходимо последовательное снижение выбросов, потому что ранее попавшая в атмосферу углекислота сохраняется в ней в течение столетий). Из графика на рис. 2, следует, что у нас еще есть время, чтобы осуществить целенаправленные меры. Но если мы хотим в будущем избежать необходимости принимать суровые и пагубные для экономики решения, то приступать к действиям надо как можно раньше.
ЭФФЕКТИВНОСТЬ И ПРЕОБРАЗОВАНИЯ
Нам не известны ни точный уровень, на котором будет со временем зафиксирован пик глобальных выбросов углекислоты, ни параметры последующего их снижения. Однако мы можем с уверенностью предположить, что, как показано на рис. 1, объемы выбросов в развивающихся странах будут продолжать увеличиваться по мере роста экономической активности и доходов. Это значит, что индустриальный мир должен взять на себя роль лидера. В краткосрочной перспективе развитые страны могут использовать энергию с гораздо большей эффективностью и прибылью. При появлении очевидного стимула для перемен бизнес может переходить на использование новых технологий и услуг – сначала осторожно, но затем более энергично, по мере того как с нормальным оборотом капитала выявляются и внедряются самые оптимальные решения.
Бизнес уже обнаружил, что возможность снижения выбросов посредством целенаправленных шагов существует. Вопреки интуитивным ожиданиям British Petroleum (BP) увидела, что своей первоначальной цели – снижения выбросов на 10 % по сравнению с уровнем 1990-го – она может достигнуть вообще без финансовых затрат. На самом деле эта компания еще и увеличила примерно на 650 млн долларов биржевую стоимость своих акций, так как основная часть снижения выбросов произошла за счет устранения утечек и потерь. Сходный опыт имеют и другие фирмы, такие, как электропроизводящая Entergy, изготовитель автомобилей Toyota или горно-добывающий гигант Rio Tinto. Главный урок таких экспериментов состоит в том, что эффективность может одновременно и приносить дивиденды, и снижать выбросы.
Рис.1. Кривая «Состояние при обычном подходе» показывает объем суммарных выбросов углекислоты в мире с 1950 года, а также то, как, согласно прогнозам, будет до 2100-го развиваться ситуация с выбросами в условиях отсутствия значительных усилий по борьбе с изменением климата. Данные выведены на основании «средних» сценариев, описанных в научной литературе и собранных в книге: Nebojsa Nakicenovic et al., Emissions Scenarios: A Special Report of Working Group III of the Intergovernmental Panel on Climate Change (Cambridge: Cambridge University Press, 2000). «Наиболее пессимистичный сценарий» – это наихудший вероятный сценарий, взятый из того же источника.
Рис. 2. «Состояние при обычном подходе» из рис. 1 сопоставляется с «Состоянием в результате усилий по достижению будущей стабильности», представляющим собой оптимистичный, но реальный прогноз положения дел при стабилизации к 2100 году содержания углекислоты в атмосфере на уровне 500–550 ppm. Затемненная зона – это выбросы, которые должны быть прекращены. Кривая «Состояние в результате усилий по достижению будущей стабильности» построена на базе опубликованных сценариев стабилизации, собранных для вышеупомянутого отчета МГЭИК.
Но сокращение выбросов, отраженное на рис. 2 серым участком графика (в 2050 году объем урезанных выбросов составит примерно 25 млрд тонн в год) потребует чего-то большего, чем простого повышения эффективности. Учитывая растущий спрос на энергию в мире, нам также потребуется преобразовать саму систему энергетики, полнее используя как низкоуглеродистые виды топлива, так и безуглеродные энергетические системы. Смену парадигмы должны пережить все области экономики: сейчас транспорт дает 20 % выбросов, промышленность – 20, сектора домохозяйств и торговли – около 25, а производство энергии – еще 35 %. Тут необходим ряд многовекторных стратегий.
В сфере производства энергии одна из возможностей состоит в отказе от применения каменного угля в пользу природного газа, менее интенсивно выделяющего углерод. Например, 400 новых газовых электростанций, каждая мощностью 1 000 мегаватт, снизили бы выбросы на один миллиард тонн в год. Достигнуть такого снижения в рамках возможностей нынешней энергосистемы было бы нелегко: 400 тыс. мегаватт – это примерно столько же энергии, сколько производится в Китае, или половина мощностей США.
Безуглеродные источники также помогли бы снизить выбросы. Если те же 200 тыс. мегаватт, что произведены путем сжигания угля, будут генерироваться с помощью атомной энергии, то выбросы углекислоты снизились бы на один миллиард тонн в год. Прогресс в области ядерной энергетики потребует инвестиций в разработку новых технологий, а также действенного плана по учету местонахождения реакторов, способного гарантировать, что радиоактивные материалы не попадут в окружающую среду или в руки террористов.
Каменный уголь тоже можно превратить в безуглеродный источник энергии, если использовать новейшие силовые установки, которые преобразовывают топливо в газ и затем производят энергию, одновременно удаляя углерод для складирования его под землей (секвестрация).
Преобразование угля в газ может вырасти в чрезвычайно перспективную отрасль экономики. В число главных инвесторов входит, в частности, Китай – не только потому, что подобные установки чище, но и потому, что эта технология может лечь в основу программы синтеза чистых жидких топлив для нужд транспорта.
Строительство более рационально спроектированных зданий может также привести к большой экономии энергии, поскольку более трети энергии используется в настоящее время внутри помещений. При том, что электрификация – одна из ключевых черт индустриальных и постиндустриальных обществ, рационализаторы должны начать использовать потенциал сверхэффективного электрооборудования. Содействие на этом направлении могли бы оказать инвестиции в единую энергосистему с цифровым управлением, позволяющую основным устройствам напрямую «общаться» с генераторами энергии, с тем чтобы система в целом приближалась к максимальному использованию своих возможностей. Такие «умные энергосистемы» снизили бы потери при передаче электроэнергии, в то же время создавая условия для более полной утилизации отбросного тепла, которое образуется в ходе работы энергогенераторов, установленных на фабриках и в жилых домах.
В транспортной сфере также предстоит добиться экономии на основе повышения эффективности.
Бензин имеет огромные преимущества (в плане как плотности энерговыделения, так и простоты хранения) перед конкурирующими видами топлива, поэтому ожидать перехода транспорта на новые виды топлива в скором будущем не следует. Более перспективные подходы будут сфокусированы на повышении эффективности транспортных средств при одновременном обеспечении соблюдения все более строгих ограничений на другие виды выбросов, вызывающих загрязнение воздуха. Например, если 600 млн автомобилей с дизельным или бензиновым двигателем станут пробегать на одном галлоне топлива 60 миль вместо 30, то углекислого газа будет произведено в результате на один миллиард тонн в год меньше. Между тем новейшие сверхэффективные дизельные двигатели снабжены настолько действенной системой очистки выхлопов, что самый строгий в мире регулирующий орган – Калифорнийский совет по воздушным ресурсам рассматривает эти двигатели в качестве многообещающего решения. Перспективными являются также современные методы впрыскивания бензина, а также автомобили с гибридным электро-бензиновым двигателем, которые уже можно встретить на дорогах. Такие транспортные средства способны на том же количестве топлива проехать более чем в два раза дальше, чем обычные машины. Ввиду растущего потребительского спроса на быстрые и мобильные воздушные перевозки, разработчики стратегических планов должны также уделить внимание возможностям снижения выбросов летательных аппаратов.
Все эти меры потребуют внушительных инвестиций. Для реализации некоторых из них понадобится также создание новых инфраструктур. Но мы должны начать строить и испытывать такие системы. Лишь на основе реального опыта мы сможем решить, куда лучше всего направить свои усилия.
ВПЛОТЬ ДО БИЗНЕСА
Роль бизнеса состоит в том, чтобы превращать возможности в реальность. А это подразумевает практичные действия, сосредоточенные исследовательские усилия и испытание разнообразных возможностей на реальных коммерческих рынках. Энергетика – это теперь глобальный бизнес, что дает гигантское преимущество: международные компании имеют доступ к информации по всему миру и быстро внедряют ее в свою работу.
Но бизнес не может преуспеть, находясь в изоляции. Чтобы задействовать его потенциал, необходимы значительные и надежные стимулы, подталкивающие к инновациям и переменам. В том, что касается противостояния глобальному потеплению, эти стимулы должны обеспечиваться государством. Ни предписывающие нормы, ни фискальное вмешательство, направленное скорее на получение дохода, чем на изменение поведения, не решат проблему. Вместо этого правительства должны определять ясные цели и стимулировать бизнес к их достижению, используя его знания о технологиях, рынках и потребительских предпочтениях.
Недавний опыт показывает, что режим «торговли выбросами» (при котором правительство устанавливает верхний лимит объема суммарных выбросов и делит его на «кредиты на выбросы», т. е. разрешения, выдаваемые тем компаниям, которые выбрасывают углекислоту в атмосферу) – это наиболее эффективный способ поощрения бизнеса. Разработчики энергетической политики (особенно в США) продемонстрировали возможность создания подобного режима для других загрязняющих веществ, например сернистого газа; тем самым они используют инновационные достижения и гибкость рынка для охраны окружающей среды и в то же время избегают непомерных расходов. Аналогичный подход следует применить к углекислоте. Продуманный режим торговли должен включать жесткую, обеспеченную правовой санкцией квоту, чтобы кредиты (разрешения) на выбросы углекислого газа были менее доступными (а значит, более ценными) и у бизнеса в силу этого появились бы дополнительные мотивы контролировать выбросы. Кроме того, такая система позволила бы фирмам и домашним хозяйствам гибко реагировать на ситуацию и направлять ресурсы туда, где они наиболее эффективны. Последнее имеет существенное значение: ведь трудно точно предугадать, какие усилия по контролированию уровня углекислого газа окажутся наиболее действенными, да к тому же они в большой мере рассредоточены по всему экономическому блоку. Надежная же система «торговли выбросами» создала бы стимулы для инвестирования в радикально новые технологии – такие, которые сыграют ключевую роль в создании безуглеродной энергосистемы будущего.
Нет необходимости в том, чтобы системы «торговли выбросами» являлись одинаковыми во всех странах или были внедрены в них сразу повсеместно. Политическая реальность такова, что мы едва ли увидим внезапное рождение единого режима. По масштабам и целям такое предприятие было бы сравнимо с появлением единой мировой валюты. Произойдет иначе: успех скорее придет в результате процесса постепенного объединения усилий государств и регионов на основе их индивидуального опыта и достижений. Сегодня же ключевая задача состоит в том, чтобы выработать такую практику, которая приведет к созданию системы, позволяющей оценить на основе единого подхода нынешние разнообразные и разрозненные попытки снижения выбросов. История либерализации торговли во второй половине XX века показывает, что стратегия постепенного движения к намеченной цели может давать внушительные результаты.
Сейчас зарождающаяся система «торговли выбросами» в Европе (ее первое «пробное плавание» начнется в 2005 году) – самый передовой пример. Базирующаяся на разумной политике мониторинга и проверок, эта система является ключевым элементом в европейских усилиях по выполнению принятых в Киото обязательств. Но чтобы она, как планируется, заработала в полную силу к 2008-му, придется расчистить ряд все еще существующих препятствий. Процесс распределения кредитов на выбросы пока не завершен. Кроме того, система в своем нынешнем виде затрагивает лишь 40 % выбросов в Европе, главным образом промышленных. Резервы для продвижения политики «торговли выбросами», несомненно, значительны: не в последнюю очередь можно было бы включить в нее практику эффективного стимулирования компаний, поощряя их за инвестирование в снижение выбросов за пределами Европы (например, в азиатских странах с возникающей рыночной экономикой и в России, то есть там, где возможно значительное снижение выбросов при относительно малых затратах).
Рынки появляются и в других регионах. В работе Чикагской климатической биржи (The Chicago Climate Exchange – мультинациональная и мультиотраслевая рыночная площадка для торговли выбросами парниковых газов с целью их снижения. – Ред.), открывшейся в декабре 2003 года, участвуют 19 североамериканских предприятий, заключивших соглашение о снижении своих выбросов на один процент в год в течение четырех лет. Рынок углекислоты может быть создан и в Канаде, поскольку эта страна старается соблюдать договоренности, достигнутые в Киото. А различные штаты США превратились в настоящие лаборатории, занимающиеся инновациями и осуществляющие перемены. Так, штаты Массачусетс, Нью-Йорк и Нью-Хемпшир разрабатывают правила, которые резко ускорят создание рынка «торговли выбросами». Системы добровольного измерения выбросов (например, такая, как калифорнийская, формирующаяся в настоящее время) также могут создать для «торговли выбросами» дополнительную базу. Есть важные доводы в пользу объединения этих усилий. Американским стратегам следует также подумать об установлении трансатлантического партнерства для работы по созданию общей рыночной системы такой торговли.
Предложить позитивные стимулы – это один из важнейших шагов, который может сделать государство на пути к вовлечению бизнеса в решение проблемы выбросов. Другой вклад в дело снижения выбросов углекислого газа – организация научных исследований. Чрезвычайно важно расширить рамки нашего понимания природы климатических изменений; мониторинг ключевых переменных должен быть достаточно точным, чтобы мы могли понять как характер естественных климатических изменений, так и процесс изменения климата в результате человеческой деятельности. В качестве одной из приоритетных следует четко обрисовать задачу установить точную связь между уровнем концентрации в атмосфере углекислого газа и изменениями климата. Необходимо также, чтобы эти исследования расширили наши знания о возможных путях воздействия на события: когда отсчет времени уже пошел, мы должны быть готовы действовать, не ожидая, что сможем получить ясные ответы на наши вопросы.
Вмешательство государства должно принимать и другие формы. Преобразование энергосистемы потребует внедрения новых технологий, но это чересчур рискованное дело, и оно сулит выгоды в слишком отдаленной перспективе, чтобы все необходимые инвестиции могли быть обеспечены частными фирмами. Это одна из тех областей, в которой США с их выдающимися техническими возможностями должны взять на себя роль лидера.
Инновации потребуют всеобщего вложения ресурсов в фундаментальные научные исследования и технологии, а также разработки серии ключевых демонстрационных проектов. Основными направлениями такой работы могут стать: создание фотогальванических устройств (преобразующих солнечный свет в электричество), применение технологии расщепления ядра, получение энергии из биомассы и использование водорода.
При тех затратах и рисках, которые связаны с подобными инвестициями, у правительств, имеющих общие интересы и общие взгляды на будущее, есть все основания для объединения своих усилий и ресурсов. К счастью, можно назвать много прецедентов международного сотрудничества в области инноваций, охватывающего различные отрасли знаний – от физики высоких энергий до астрономии и ядерного синтеза. Проблема глобального потепления отличается тем, что требует не только фундаментальных исследований, но и применения новых методов в виде продуктов, способных выдержать конкуренцию. И именно поэтому программа исследований и разработок должна включать сотрудничество не только между разными странами, но и между правительствами и деловыми кругами.
Мы уже являемся свидетелями такой совместной работы. В ноябре 2003-го в Вашингтоне (округ Колумбия) состоялась встреча на уровне министров, которая инициировала процесс организации международного партнерства с целью научного изучения потенциала «водородной экономики». США уже обязались в течение ближайших пяти лет вложить 1,7 млрд долларов в исследования в данной сфере. Сходный проект сотрудничества – Международный форум по секвестрации углерода (International Carbon Sequestration Leadership Forum) – создан в связи с идеей сбора углерода и его подземного хранения. Также и эта схема дополняет такие американские программы, как, например, FutureGen – проект на миллиард долларов, подразумевающий сотрудничество государственного и частного секторов в области продвижения технологий производства электричества и водорода путем сжигания угля без выбросов в атмосферу. Подобного рода исследовательские проекты являют собой хорошее начало, но должны реализовываться одновременно с установлением надежных квот на выбросы и систем «торговли выбросами». Эти системы создадут стимулы для преобразования энергосистемы.
РЕШЕНИЯ ДЛЯ РАЗВИВАЮЩЕГОСЯ МИРА
Было бы неправильно с этической точки зрения и несерьезно – с политической ожидать, чтобы страны, еще только борющиеся за создание основ развитой экономики, оставили надежды на экономический рост и повышение жизненного уровня своих народов. Но было бы столь же ошибочно игнорировать тот факт, что связанные с производством энергии выбросы углекислоты в развивающихся странах, скорее всего, превысят к 2025 году объемы выбросов в странах – членах Организации экономического сотрудничества и развития. Вместо того чтобы пугаться масштабов этой проблемы, разработчики необходимой стратегии должны осознать масштабы новых возможностей: развивающиеся страны имеют шанс перепрыгнуть этап индустриализации, через который прошел развитой мир. Тем самым они создадут чрезвычайно благоприятные условия для повышения эффективности энергетики и снижения выбросов.
До сих пор бОльшая часть международных усилий по привлечению развивающихся стран сосредотачивалась на сформулированных в Киотском протоколе «Механизмах чистого развития» (МЧР). Эти механизмы представляют собой схему стимулирования инвестиционной деятельности: в качестве поощрения за снижение выбросов вследствие реализации конкретного проекта предоставляются «кредиты по выбросам». МЧР были в принципе хорошей идеей. Но на практике они оказались скованы бюрократическими препонами; кроме того, эта схема требовала от правительств и инвесторов невозможного – оценки уровня выбросов, который имел бы место, не будь данный проект осуществлен, и последующего вычисления предельного эффекта от его внедрения. Этот тест работает только тогда, когда речь идет о немасштабных и изолированных проектах. Таковыми могут быть, например, сталелитейное производство, использующее для получения кокса специально выращиваемую древесину вместо каменного угля, или небольшая плотина гидроэлектростанции, устраняющая необходимость строительства электростанции, работающей на угле. Названные проекты важны, но едва ли они способны стать основой для радикальных преобразований.
Нет никаких очевидных, готовых способов привлечения развивающегося мира к решению проблемы выбросов. Но есть обнадеживающие признаки того, что процесс экономического развития является движущей силой модернизация. И в Китае, и в Индии уже создается инфраструктура, необходимая для замены каменного угля природным газом. А во многих нефтедобывающих районах мира распространение международно признанных технологий позволяет собирать и повторно закачивать в скважины природный газ, часто присутствующий в нефтяных месторождениях, вместо того чтобы выпускать его в атмосферу или сжигать в факеле. Работа по изменению стимулов, влияющих на методы землепользования в развивающихся странах, также обнадеживает. Во многих регионах – от бассейна реки Конго до Амазонки и лесов Юго-Восточной Азии – примером служат практические партнерские отношения между государством, неправительственными организациями и бизнесом. Незначительные финансовые вложения и умело построенная система стимулов препятствуют вырубке леса, делая выгодной его охрану.
Эти и другие усилия отражают решимость народов, правительств и бизнеса выйти из темного и безвыходного тупика, при котором стремление повысить жизненный уровень людей и обеспечить им свободное пользование энергией, чтобы получить тепло, свет и возможность передвигаться, несовместимо с желанием сохранить чистоту окружающей среды.
ПОСЛЕДУЮЩИЕ ШАГИ
Как следует относиться к находящемуся в шатком положении Киотскому протоколу? Правильнее всего – не пугаться и не кивать на судьбу. До полноценного международного соглашения по столь сложному и неясному предмету еще очень далеко. Но, как обнаружили сторонники либерализации торговли после той первой встречи в 1946 году, великие проекты обретают свою собственную жизнь. Прочные политические соглашения часто следуют за существующими реалиями, а не опережают их.
Малые шаги никогда не приносят полного удовлетворения, так же как и действия, не подкрепленные исчерпывающими научными знаниями. Но определенность и совершенство никогда не преобладали в истории человеческого прогресса. Бизнес особенно привычен к принятию решений в условиях значительной неопределенности; ему не раз приходилось использовать свой опыт и умения в тех областях деятельности, в которых многое неизвестно. Именно поэтому бизнес будет играть жизненно важную роль при ответе на угрозу, связанную с изменениями климата. И именно поэтому его вклад уже сейчас выглядит столь обнадеживающим.
Данная статья опубликована в журнале Foreign Affairs №4 за 2004 год.
