Россия в глобальной политике

Четыре десятилетия назад, в феврале 1981 г., советский лидер Леонид Брежнев на XXVI съезде КПСС высказался о только вступившем на путь реформ Китае. Он признал, что во внутренней политике страны происходят изменения, «истинный смысл» которых покажет время. Негативно оценив курс Пекина на сближение с Западом, генсек ЦК КПСС предупредил: «Империалисты друзьями социализма не будут»[1].

За прошедшие годы изменилось многое. Советский Союз развалился, КПСС потеряла власть. Китай, благодаря реформам и открытости внешнему миру, преодолел бедность и отсталость, по объёму экономики он уступает ныне только США. Позабытое предостережение Леонида Брежнева все эти годы выглядело как наглядное подтверждение консерватизма советского руководства, не сумевшего найти путь интеграции в глобальную экономическую систему через управляемые преобразования.

Но вот мир снова начал меняться. При первых залпах развязанной Трампом «торговой войны» против Китая показалось, что предупреждение сорокалетней давности небезосновательно. В 2020 г. на фоне активного обмена политическими уколами между Вашингтоном и Пекином оно стало весомым и убедительным. После скандального общения делегаций КНР и Соединённых Штатов в Анкоридже в марте 2021 г. эти давние слова оказались частью новой политической реальности. «Империалисты» всерьёз поссорились с Китаем, и для него настало время стратегического обновления.

Уютный симбиоз

Между Китаем и Западом сложился немыслимый в системе советских стереотипов, но устойчивый и взаимовыгодный экономический симбиоз. Китайские рабочие в поте лица собирали из импортных компонентов изделия, которые возвращались на зарубежные рынки. Дешёвый китайский труд приносил западным корпорациям солидные прибыли. Западные эксперты не сомневались в том, что социализм превратился в Китае в декоративную вывеску над величественным зданием рыночной экономики. Оставалось дождаться момента, когда выросший в эпоху реформ китайский средний класс спустит обветшалое красное знамя, отказавшись от однопартийной власти КПК в пользу либеральной системы.

Со времени примирения с Соединёнными Штатами, состоявшегося в 1970-е гг., в Китае выросло несколько поколений элиты, для которых отношения с Вашингтоном стали приоритетом. Предприниматели стремились торговать с Америкой, молодые интеллектуалы мечтали там учиться, политики старались не задевать международные интересы США и по возможности расширять двусторонний диалог. Воцарилась иллюзия, что отношения всегда будут конструктивными и выгодными для Китая, а Америка навечно останется для китайских элит страной возможностей.

В 2003 г. в Китае появился привлекательный лозунг «мирного возвышения», утверждавший, что в условиях экономической глобализации Пекин нашёл новый путь к лидерству. Он не бросит вызов существующему миропорядку, не использует военные инструменты для поддержки своего возвышения, не причинит ущерба интересам других стран. Растущий Китай не повторит западный путь колониальной экспансии, не прибегнет к агрессии подобно фашистской Германии либо империалистической Японии, он также не станет противопоставлять себя Западу подобно Советскому Союзу.

Западу идея «возвышения» Китая пришлась не по вкусу, лозунг быстро убрали в запасник. Однако в КНР осталась уверенность в возможности поддерживать устойчивые отношения с Соединёнными Штатами и одновременно развивать многополярные отношения в мировом масштабе. Вероятность добровольного согласия США на «мирное нисхождение» с пьедестала глобального лидерства китайские эксперты не обсуждали. По умолчанию предполагалось, что Китай будет становиться всё сильнее, и в один прекрасный день количественные изменения породят качественный сдвиг глобального масштаба: КНР превзойдёт Соединённые Штаты по объёму экономики и станет мировым экономическим лидером. Но при этом Китай никоим образом не посягнёт на военно-политическое могущество Америки, и потому мировая трансформация произойдёт незаметно и спокойно.

В 2013 г. вскоре после прихода к власти Си Цзиньпин с энтузиазмом предлагал США концепцию «отношений нового типа между большими государствами». Предполагалось, что Пекин и Вашингтон не станут конфликтовать, между ними не возникнет противостояния, две страны будут демонстрировать взаимное уважение, развивать сотрудничество, извлекая обоюдный выигрыш. Китайские эксперты критиковали американских коллег за проецирование позаимствованной из древнегреческой истории «ловушки Фукидида» на современные реалии. Казалось очевидным, что столкновения растущей державы со стремящейся удержать позиции Америкой быть не должно. И его не будет, если США вовремя откажутся от «менталитета холодной войны» и осознают, что Китай не стремится к гегемонии.

Поворот внутрь

Политика Трампа вынудила Пекин распрощаться с иллюзией бесконфликтного продвижения к глобальному лидерству. До конца 2019 г. Китай следовал прежним взвешенным курсом в надежде на то, что примирение с США возможно. Последним источником оптимизма стала торговая сделка в январе 2020 года. После этого на фоне распространения коронавируса американская администрация стала жёстко критиковать Китай. Пекин перестал отмалчиваться, не оставляя без ответа ни один выпад Вашингтона, будь то закрытие консульства, ограничение деятельности журналистов или введение персональных санкций против чиновников.

Перерастание «торговой войны» во всеобъемлющее противостояние заставило китайское руководство изменить стратегию развития. Выгод от участия в глобализации становилось всё меньше, масштабы внешних рисков выросли многократно. В апреле 2020 г. на заседании Финансово-экономической комиссии ЦК КПК Си Цзиньпин впервые обрисовал контуры новой экономической политики[2].

Китайский лидер поставил задачу создать целостную систему внутреннего спроса в привязке к долгосрочным перспективам развития и сохранения стабильности. Он напомнил, что в период реформ и открытости, особенно после вступления в ВТО в 2001 г., Китай внедрился в «большую международную циркуляцию» по схеме «две головы снаружи», когда рынки сбыта продукции и материалы для её производства находились за границей. Превращение в «мировую фабрику» помогло Китаю ухватить шанс экономической глобализации, ускорить рост экономического потенциала, улучшить жизнь людей. Но в последние годы экономическая глобализация стала наталкиваться на противодействие. Эпидемия коронавируса лишь усугубила тенденцию антиглобализации.

Во всех странах заметен поворот внутрь себя, внешняя среда развития Китая претерпевает большие изменения.

Си Цзиньпин заявил, что стратегия расширения внутреннего спроса продиктована необходимостью справиться с последствиями пандемии, сохранить устойчивое здоровое развитие экономики, удовлетворить растущее с каждым днём стремление народа к лучшей жизни. Преимущество крупной экономики в том, что в ней возможна внутренняя циркуляция: в Китае 1,4 млрд населения, показатель ВВП на душу населения превысил 10 тысяч долларов в год, это самый крупный и перспективный потребительский рынок в мире. Рост потребления в сочетании с современной наукой, технологиями и производством открывает огромное пространство для развития. При осуществлении такой стратегии нужно добиваться того, чтобы производство, распределение, обращение и потребление всё больше опирались на внутренний рынок, а спрос и предложение приходили в динамическое равновесие на более высоком уровне.

Расширение внутреннего спроса и степени открытости внешнему миру не противоречат друг другу, пояснил Си Цзиньпин, поскольку совершенствование внутренней циркуляции начнёт притягивать в Китай глобальные ресурсы. Это будет способствовать формированию новой ситуации развития, в которой большая внутренняя циркуляция является основной, а внутренняя и внешняя циркуляции продвигают друг друга. У Китая появятся новые преимущества для участия в международной конкуренции и сотрудничестве.

Потребление становится основным движителем экономического роста. В качестве потребителей важную роль играет группа населения со средним уровнем дохода. По словам Си Цзиньпина, в Китае она насчитывает около 400 млн человек и является самой большой в мире. Её рост должен продолжаться. Для этого необходимо оптимизировать структуру распределения доходов, усовершенствовать механизм вознаграждения в соответствии с вкладом каждого в развитие экономики. Китайский лидер призвал расширить инвестиции в человеческий капитал для того, чтобы ещё больше простых трудящихся обрели возможность войти в группу со средними доходами.

В мае 2020 г. Си Цзиньпин изложил идею «двойной циркуляции» представителям деловых кругов на заседании Народного политико-консультативного совета Китая. Поначалу он предлагал двигаться к формированию новой модели развития «постепенно». В июле 2020 г. правящая партия потребовала устремиться к цели ускоренными темпами. В октябре 2020 г. 5-й пленум ЦК КПК 19-го созыва утвердил рекомендации по составлению 14-го пятилетнего плана социально-экономического развития Китая на 2021–2025 гг. и выработке долгосрочных целей до 2035 г. на основе «двойной циркуляции». В марте 2021 г. эти планы были одобрены на сессии Всекитайского собрания народных представителей. Новая стратегическая концепция превратилась в руководство к действию в течение одного года.

Технологическая самостоятельность

Политика «двойной циркуляции» будет определять экономическое развитие Китая и его роль в мировой экономике на протяжении полутора десятилетий до середины 2030-х годов. Страна не отказывается от экономического сотрудничества с внешним миром, но ставит во главу угла внутреннее производство и потребление. Прежний путь капиталоёмкого роста, дешёвого экспорта и массового импорта технологий был успешным, но вернуться к нему невозможно. Модель «две головы снаружи» себя исчерпала, теперь обе «головы» обращены внутрь.

Расстановка приоритетов отражена на уровне официально используемых понятий. Отныне ведущую роль играет «внутренняя большая циркуляция». Внешние экономические обмены именуют просто «международной циркуляцией» без упоминания о масштабе. Власти ожидают, что развитие внутреннего рынка превратит Китай в могущественную торговую державу, которая подобно мощному магниту будет притягивать к себе внешние материальные ресурсы и финансовые потоки. Одновременно Китай видит себя в роли инвестора и конкурентоспособного экспортёра современной высокотехнологичной продукции.

Переход к новой экономической стратегии не был внезапным. Её элементы вызревали годами и десятилетиями. О необходимости опираться на внутренний спрос в Китае активно рассуждают со времён мирового финансового кризиса 2008 года. Планы создания собственных передовых технологий восходят к 1990-м гг., при желании их предвестия можно найти в планах национальной модернизации эпохи Мао Цзэдуна.

В середине 2010-х гг. китайское руководство признало, что экономика вошла в состояние «новой нормальности» и двузначных показателей годового прироста ВВП больше не будет никогда. Утрата преимуществ дешёвой рабочей силы и неминуемый в начале 2030-х гг. переход к сокращению численности населения вынуждали экономистов искать новые ресурсы для развития, сделав ставку на повышение инновационного потенциала. Нужно было использовать шанс вывести страну на новый уровень и приблизиться по размеру экономики к США в течение нынешнего десятилетия, пока демографическая ситуация остаётся благоприятной и Китай не испытывает недостатка в трудовых ресурсах.

В стабильной внешней ситуации формирование новой экономической стратегии растянулось бы надолго. Ухудшение отношений с Соединёнными Штатами подстегнуло этот процесс. Ограничение доступа китайской продукции на западные рынки, трудности с импортом высокотехнологичных товаров и комплектующих не должны были привести к торможению экономического развития. Развитая многоотраслевая промышленность позволяет Китаю сократить зависимость от импорта. Растущий средний класс способен потреблять качественную дорогостоящую продукцию вместо зарубежных покупателей.

Китайские власти потребовали как можно скорее обеспечить импортозамещение по ключевым видам продукции для того, чтобы лишить Запад возможности использовать против Китая инструменты санкций и торговых ограничений. Гонка за «самостоятельной инновацией» стала неотъемлемой частью «двойной циркуляции». Китай готов пережить падение экспорта и снижение притока иностранных инвестиций. Важнейшим вопросом становится способность компенсировать сокращение доступа к иностранным технологиям и комплектующим собственными разработками.

Попытки Пекина найти лояльных зарубежных партнёров, способных действовать без оглядки на США, приносят ограниченные результаты. Администрация Байдена успешно мобилизовала европейских союзников на противодействие Китаю под лозунгами «трансатлантического единства» и «альянса демократий». Распространение идейно-политического союза на сферу технологий ведёт к тому, что передовые разработки и товары становятся недоступными для «авторитарных режимов».

Китай вынужден сделать выбор в пользу опоры на собственные силы. В плане 14-й пятилетки впервые подчёркнута связь научно-технических разработок не только с развитием, но и с национальной безопасностью. К приоритетам причислены искусственный интеллект, квантовая информация, интегральные схемы, проблемы жизни и здоровья, наука о мозге, биотехнологии, аэрокосмические технологии, исследования земных недр и морских глубин.

Трактовка международного технологического соперничества как проблемы национальной безопасности меняет подход к финансированию отрасли. Западные эксперты часто указывают, как неэффективно Китай тратит огромные деньги на создание собственного производства микрочипов. Однако в сфере безопасности рыночные критерии не играют ведущей роли, поскольку производство должно быть создано обязательно и любой ценой. Ущерб от западного технологического шантажа представляет более значительную опасность, поскольку принятие иностранных политических условий ради продолжения импорта микрочипов нанесёт международному авторитету Китая более серьёзный урон, чем финансовые потери от неудачного вложения государственных средств в высокотехнологичные стартапы.

Китай осознал, что прежних добрых отношений с Западом больше не будет, поэтому не будет и доступа к передовым западным технологиям.

В новой пятилетке власти обещали наращивать вложения в исследования и разработки на 7 процентов в год, особую поддержку получат фундаментальные исследования. Опираясь на эти достижения, китайские производители смогут выпускать больше видов собственной высокотехнологичной продукции.

Последствия для партнёров

Провозглашение приоритета внутреннего рынка и технологической самостоятельности не имеет прецедента в истории китайских реформ. «Двойная циркуляция» объединяет политику открытости с созданием необходимых для защиты экономического суверенитета производств и технологий. Она не является возвращением в эпоху замкнутости и самодостаточности 1960–1970-х гг., но вместе с тем отличается от политики открытости версии 1.0 образца 1980–2000-х годов. Продолжение Китаем старой открытости версии 1.0 устроило бы Запад, поскольку позволяло бы использовать уязвимости китайской экономики для извлечения односторонних преимуществ. «Двойная циркуляция» создаёт продвинутую обновлённую политику открытости версии 2.0. Китай продолжает участвовать в глобализации, но существенно наращивает степень защищённости от внешнего давления, протекционизма и санкций.

Китайские чиновники и эксперты утверждают, что поворота вспять не будет, «двери Китая не только не закроются, но откроются ещё шире». В качестве подтверждения они напоминают, что после появления на свет стратегии «двойной циркуляции» Китай в ноябре 2020 г. подписал соглашение о Всеобъемлющем региональном экономическом партнёрстве, а в декабре 2020 г. – инвестиционное соглашение с ЕС.

По мере развития китайских производств иностранным компаниям будет всё труднее входить на рынок КНР из-за роста конкуренции. Предложить Китаю передовые технологии стало и без того нелегко из-за вводимых с западной стороны ограничений на сотрудничество. Перспективы иностранного бизнеса в Китае всё больше связаны с удовлетворением частных потребительских запросов растущего среднего класса. С другой стороны, китайские предприниматели в ходе конкуренции за кошельки состоятельных соотечественников также будут создавать качественные товары и услуги, которые найдут спрос и за рубежом. Западные алармисты тревожатся, что усиление китайского инновационного и производственного потенциала обернётся серьёзными потерями для иностранного бизнеса, привыкшего видеть в Китае источник дешёвого труда.

Специалист по Китаю из Оксфордского университета Рана Миттер охарактеризовал новую политику Пекина как комплекс «авторитаризма, потребительства, глобальных амбиций и технологий». В этом контексте «двойная циркуляция» нацелена на поддержание глобального характера китайской экономики при сохранении защищённости внутреннего рынка. «Но это равновесие неустойчиво в долгосрочной перспективе. Лучший подход позволил бы Китаю стать гораздо более чувствительным к потребностям и желаниям своих партнёров, проявляя такт, которого он не показывал в последние годы в отношениях с соседями»[3].

Фундаментального политического противоречия между «двойной циркуляцией» и добрыми отношениями с соседями нет. В долгосрочной перспективе устойчивость и поступательное развитие китайской экономики пойдут на пользу сотрудничеству Китая с сопредельными странами. Однако в обозримом будущем традиционные партнёры столкнутся с ростом конкуренции за присутствие на китайском рынке. Не все из них готовы к этому.

Алисия Гарсия-Эрреро, занимающая посты главного экономиста по Азиатско-Тихоокеанскому региону во французском инвестиционном банке Natixis и старшего исследователя в брюссельском аналитическом центре Bruegel, отметила, что прежде Китай пытался сократить зависимость от экспортных доходов. Стратегия «двойной циркуляции» нацелена на снижение зависимости от импорта высокотехнологичной продукции и повышение самообеспеченности национальной экономики. Стремление Китая защитить себя от внешней нестабильности, спровоцированной ухудшением отношений с США, способно нанести ущерб тем странам, которые ныне получают доходы от экспорта в Китай продукции высокого класса. Вскоре Китай будет производить её самостоятельно, что делает политику «двойной циркуляции» «пагубной» для внешнего мира[4].

Западные эксперты заботятся о том, чтобы производители из развитых стран не утратили возможности получать прибыль на китайском рынке. Отдельного исследования требует проблема воздействия «двойной циркуляции» на экономические интересы стран ЕАЭС и участников китайской инициативы «Пояса и пути». Промышленная и научно-технологическая база этих стран уступает развитым экономикам Запада, им труднее предложить на экспорт современные высокотехнологичные товары. Негативным сценарием станет постепенное сокращение присутствия промышленной продукции из этих стран на китайском рынке вслед за расширением возможностей китайских производителей. Альтернативой может выступить новая взаимовыгодная стратегия сотрудничества с Китаем, способная предоставить стимулы и возможности для развития высокотехнологичных производств в соседних странах.

Индикатор холодной войны

Воздействие «двойной циркуляции» на мировую политику может оказаться более значительным, чем её экономические последствия для западных корпораций. Успех импортозамещения сделает Китай неуязвимым для санкционного шантажа. Это позволит Пекину не только смело критиковать западных партнёров, но и решительно защищать свои интересы без оглядки на последствия.

Западные исследователи сознают эту проблему. Профессор Колумбийского университета Томас Кристенсен полагает, что вероятность возникновения новой холодной войны будет оставаться невысокой до тех пор, пока Китай глубоко включён в глобальные производственные цепочки и пока не началась схватка за идеологическое превосходство между авторитаризмом и либеральными демократиями. К повторению холодной войны по образцу американо-советского противоборства могут привести два фактора. Союзники США и Китая вступят в противостояние, если КНР «осознанно начнёт кампанию по укреплению авторитаризма и подрыву демократии в мире»[5]. Другой тревожный показатель – попытка Китая заменить в мировых цепочках иностранных производителей на китайских, сократить свою зависимость от иностранных рынков. По мнению Кристенсена, это означало бы готовность Пекина принять издержки идеологической схватки. К этому результату также ведёт повсеместный подъём антиглобалистского национализма, который разрушает транснациональные производственные цепочки, соединяющие Китай с ведущими экономиками. Учёный порекомендовал США внимательно следить за развитием экономической модели «двойной циркуляции», ставящей в привилегированное положение внутреннее потребление и производство.

Обеспокоенность китайским «авторитаризмом» не позволяет западным экспертам понять глубину тревоги Пекина, оказавшегося перед лицом «демократического альянса» во главе с США. Поверхностные рассуждения о «паранойе» якобы слабой и не уверенной в своих силах КПК лишь отвлекают от сути проблемы. Китай готов демонстрировать нарочитую жёсткость, рискуя углубить отчуждение от Запада, дабы остановить эскалацию внешнего давления.

Политика Трампа была основана на предпосылке экономической уязвимости Китая, оказавшегося в большой зависимости от американского рынка.

Однако вместо уступок со стороны Пекина «торговая война» породила ответную стратегию «двойной циркуляции», направленную на повышение защищённости китайской экономики от неблагоприятных внешних воздействий.

В конце 2020 г. были надежды на то, что победа Байдена на президентских выборах в США поможет остановить деградацию китайско-американских отношений, чтобы через год-полтора стороны смогли заняться их улучшением. Эти ожидания не сбылись. Администрация Байдена добавила к экономическому и технологическому сдерживанию Китая политику коллективного противодействия, основанную на общности демократических ценностей Запада. Вашингтон исходит из того, что Пекин испугается глобальной изоляции и пойдёт на попятную. В противном случае Китай окажется в одиночестве, лишившись доступа к современным технологиям, что приведёт страну к экономическому торможению, застою и упадку, способному спровоцировать социальную нестабильность и пошатнуть политическую систему власти КПК.

На фоне формирования широкого западного альянса против Китая стратегическая ценность «двойной циркуляции» неуклонно возрастает. Её создали в ответ на политику Трампа. В случае разрушения под влиянием политических факторов сотрудничества Китая со странами ЕС, Японией и Южной Кореей курс опоры на внутренний рынок и поддержки национальной инновационной системы предсказуемо упрочится.

Китай по-прежнему не заинтересован в конструировании вокруг себя формального военно-политического альянса. Наиболее вероятным китайским ответом на стратегию Байдена станет создание гибкой коалиции единомышленников против западного нажима и вмешательства. Если к «двойной циркуляции» в ближайшем будущем добавится китайская стратегия коллективных действий, глобальное противостояние выйдет на качественно новый более высокий уровень. Пекин будет стремиться сплотить вокруг себя надёжных экономических партнёров, с которыми у него есть политическое взаимопонимание.

Западные аналитики любят рассуждать о том, что Китай совершает фатальную ошибку, когда исходит из гипотезы продолжающегося снижения глобального влияния Соединённых Штатов. Они подчеркивают, что эта оценка стала источником китайской смелости и внешнеполитического напора, которые провоцируют дальнейшее ухудшение отношений с Западом. Китай начинает вести себя ещё более резко, что ведёт к обострению противостояния.

На самом деле проблема заключается не в том, что Китай радуется собственным успехам на фоне неудач западного мира.

Пекин всё больше тревожится из-за того, что осознающие свою слабость США готовы на всё, дабы не допустить превращения Китая в равного по силе и тем более превосходящего игрока.

Возвращение старой эпохи, в которой «империализм не дружит с социализмом», пугает китайских политиков своей непредсказуемостью и обременительностью. КНР готовится к отчаянным защитным действиям, а растущая с обеих сторон нервозность свидетельствует об общей неуверенности в своих силах. И это действительно опасно – как для азиатского региона, так и для всего мира.