Первого января 2007 года Болгария станет
членом Европейского союза. Эта историческая веха увенчает крайне
важный период, начавшийся крушением коммунизма. За прошедшее время
отношения между Софией и Москвой пережили разные моменты. Шесть с
половиной лет, проведенные мною в должности посла Болгарии в
России, дают основания для того, чтобы серьезно оценить перспективы
болгарско-российского взаимодействия и те «мины замедленного
действия», которые ему угрожают.
ОБЩЕЕ НАСЛЕДСТВО ПЕРЕХОДНОГО ПЕРИОДА
Среди российской общественности бытует
устойчивый стереотип, согласно которому после распада
«социалистического лагеря» страны Центральной и Восточной Европы
якобы внезапно и эгоистично отвернулись от России, устремившись к
новым горизонтам взаимодействия с Западом. На самом деле роль
тогдашнего российского руководства в демонтаже системы торговых
связей, как минимум, соизмерима, а возможно, и более весома.
Достаточно вспомнить принятое Москвой в
одностороннем порядке решение прекратить расчеты в переводных
рублях, что привело к быстрой долларизации торгово-экономических
отношений. В результате 90 % болгарских экспортеров потеряли
возможность работать на российском рынке, который до этого был
главным для наших производителей.
Подобного рода холодный душ оказал
отрезвляющее воздействие на болгарскую общественность, которая в
итоге начала созревать для восприятия новых реалий и перестала
некритически воспринимать политику Москвы. Этот форсированный урок
прагматизма и рационализма нового типа пошел бы на пользу, последуй
за ним позитивное продолжение – установление между новыми
социальными и хозяйственными субъектами отношений в соответствии с
созидательным планом, выработанным на основе общих интересов и
взаимной выгоды.
После распада Совета экономической
взаимопомощи (СЭВ) Болгария пережила несколько дефолтов: первый – в
1992–1993, второй – в 1996–1997 годах. Между тем на наше
правительство оказывалось давление со стороны «Газпрома», который
требовал предоставить в его распоряжение газотранспортную систему и
вплоть до 1996-го настаивал на снижении транзитных ставок. При этом
решения о транзите и строительстве газопровода «Голубой поток»
принимались с учетом множества факторов, среди которых болгарский
вряд ли имел решающее значение. Само по себе желание «Газпрома»
развить самостоятельное направление экспорта природного газа в
Турцию, дабы снизить зависимость от транзита по украинской
территории и повлиять на альтернативные проекты поставок природного
газа в Южную и Центральную Европу, вполне понятно. Однако в
результате практику ведения добронамеренных и уравновешенных
переговоров сменило искушение односторонних силовых воздействий,
сложилась модель «обходной» политики. (Сознательно не комментирую
экономические аспекты этого проекта.)
Политические различия между Болгарией и
Россией становятся особенно заметными в конце 1990-х годов, в ходе
косовского кризиса. К сожалению, и по сей день наши российские
партнеры не пытаются понять логику действий Софии. Любую точку
зрения, не совпадающую с тогдашней позицией российской дипломатии,
особенно в том, что касается вмешательства и участия НАТО, принято
считать априори ошибочной. Решение поддержать акцию НАТО, принятое
тогда Болгарией, было единственно возможным. И не только по
сиюминутным геополитическим соображениям.
Болгария очень сильно пострадала в
результате политики Милошевича, который сделал народы Западных
Балкан заложниками собственных амбиций и почти 10 лет держал их в
состоянии постоянного кризиса и стресса. Падение валового
внутреннего продукта Болгарии в середине 1990-х из-за прерванных
связей с российским рынком и ущерб, нанесенный соседством с
Югославией Милошевича, превысили в процентном отношении
экономические потери нашей страны во времена самых глубоких
кризисов ХХ века. Болгария потеряла, как минимум, пять лет своего
развития и значительную часть своих компенсационных возможностей на
европейском рынке из-за высокой степени риска событий,
происходивших в Югославии при режиме Милошевича.
История не знает сослагательных
наклонений, но трудно себе представить, каким образом Болгария,
Румыния, Хорватия, Македония, Черногория и, главное, сама Сербия
могли бы наверстать упущенное на пути европейской интеграции, если
бы политическому эксперименту под названием «Милошевич» не был
положен конец.
Сравнительный анализ наших теперешних
позиций в сфере региональной и глобальной безопасности
свидетельствует об их многочисленных совпадениях и даже сходстве.
Между Россией и Болгарией нет особых разногласий относительно того,
как мы воспринимаем события на Западных Балканах и ситуацию в
Косово. Подобным же образом обстоят дела и в том, что касается
межрегионального сотрудничества в Черноморском бассейне и
Юго-Восточной Европе, в сфере взаимодействия правоохранительных
органов, особенно в контексте борьбы с терроризмом, наркотрафиком,
незаконной миграцией и международной организованной преступностью,
а также во всех других областях, формирующих пакет глобальной и
региональной безопасности.
Непредубежденный наблюдатель, вероятно,
отметил бы и другие нюансы в оценках событий, представляющих собой
предмет взаимного интереса. В подавляющем большинстве случаев
расхождения или совпадения не имеют никакой двусторонней специфики,
они – производная от диалога России с НАТО и Европейским союзом, т.
е. являются системными. Главное – заглянуть за титульную страницу
проблемы, вникнуть в ее содержание, определить реальные мотивы и
интересы. И здесь равноправие и взаимное уважение остаются
краеугольным камнем прочного взаимодействия.
ЕВРОПА И РОССИЯ: ВЗГЛЯД ИЗ БОЛГАРИИ
Отношения между Москвой и
восточноевропейскими столицами во многом зависят от того, как
воспринимают друг друга НАТО и Евросоюз, с одной стороны, и Россия
– с другой. Мои собственные наблюдения последних лет
свидетельствуют о том, что многие в России по-прежнему относятся к
деятельности этих организаций преимущественно как к антитезе
российской политике.
Преодоление подобных стереотипов,
несомненно сдерживающих модернизацию страны, – в интересах
российской политической элиты. Более того, если одержит верх
эгоцентричная модель отношений, то соперничество и конкуренция
возобладают по всему спектру тем и вопросов. Критические замечания
Москвы относительно вмешательства Запада во внутренние дела других
государств, двойных стандартов, неучета интересов совместного
существования и пр. могут вызвать у неискушенного наблюдателя
ассоциации с лексикой советской дипломатии времен холодной
войны.
С одной стороны, официально
декларируется совпадение интересов, расширение глобального
взаимодействия России со «стратегическим партнером» НАТО. С другой
– любые конкретные шаги в этом направлении, предпринимаемые
Североатлантическим альянсом, расцениваются со значительной долей
скептицизма, а подчас и враждебности.
Эти настроения спонтанно усиливаются при
каждом всплеске напряженности, при любом расхождении в оценках
ключевых международных событий. Такого рода двойственность
свидетельствует о некой расплывчатости позиций, не позволяющей
адекватно и по мере продвижения общеевропейского процесса
гармонично углублять интеграционные связи России как на
постсоветском пространстве, так и со странами ЕС.
Избранная российским руководством модель
«управляемой демократии» предполагает и управляемость внешних
интеграционных связей.
Доктрина энергетической сверхдержавы и
реализация частно-государственного взаимодействия – естественная
реакция на разочарования 1990-х годов. Однако любая национальная
концепция должна отражать продуманный в глобальном масштабе баланс
собственных и универсальных ценностей, безусловное признание
примата принципов взаимной выгоды, соблюдения единого или, по
крайней мере, сопоставимого набора стандартов политики и поведения.
В противном случае каждый участник политического, экономического
либо социального взаимодействия неизбежно будет склонен
переоценивать собственные значимость и интересы и недооценивать
партнерские.
Глобальные и региональные системы
безопасности и развития призваны гарантировать соразмерность и
взаимное соответствие рисков и возможностей. В этом смысле доктрина
энергетической сверхдержавы не вполне укладывается в понятие
совместной и равной безопасности. Она неизбежно повлечет за собой
новые потери, причем не только в отношениях между отдельными
странами, но и между компаниями, играющими по различным правилам,
между регионами, отраслями и социальными группами.
Тем не менее мои наблюдения за годы,
проведенные в Москве, а также личный опыт участия в ряде
многосторонних и двусторонних инициатив внушают мне умеренный
оптимизм по поводу будущих отношений России с Европейским союзом и
НАТО, в том числе и по части энергетического диалога. Подобный,
даже более обоснованный оптимизм я испытываю и относительно
российско-болгарских отношений.
Объективные процессы глобализации
исключают долгосрочное и эксклюзивное доминирование какого бы то ни
было государства или общественной силы как в планетарном либо
региональном, так и в национальном масштабе. Попытки создать
обособленные экономические и политические заповедники обречены,
учитывая открытость и неопосредствованность каналов коммуникации и
взаимодействия граждан и социальных групп.
ОБ ЭНЕРГЕТИЧЕСКОМ ФАКТОРЕ ДВУСТОРОННИХ
ОТНОШЕНИЙ
Вполне естественно, что в своих
отношениях с Болгарией Россия ставит во главу угла сотрудничество в
области энергетики. Но едва ли разумно зацикливаться на вопросах,
которые при всей бесспорной значимости все же являются лишь одной
из составляющих партнерства.
Болгария давно рассматривает ведущие
российские энергетические компании в качестве желанных партнеров.
Еще в годы существования СЭВа на советской и российской территории
был реализован целый ряд международных энергетических проектов, а
болгарские фирмы, которые принимали в них участие, наладили
доверительные отношения с рядом российских компаний. Достаточно
вспомнить Ямбургское соглашение (Соглашение между Правительством
Союза Советских Социалистических Республик и Правительством
Народной Республики Болгарии о сотрудничестве в освоении
Ямбургского газового месторождения, строительстве магистрального
газопровода Ямбург – западная граница СССР и связанных с этим
поставках природного газа из СССР в НРБ от 19 марта 1986 года. –
Ред.).
Ныне в болгарской энергетике практически
нет сферы деятельности, в которой не присутствовали бы – где
значимо, а где и вовсе монопольно – российские компании: «Лукойл»
владеет единственным действующим нефтеперерабатывающим заводом;
«Газпром» не только осуществляет прямые поставки сырья, но и через
свои компании «Овергаз» и «Топэнерджи» расширяет полноценный доступ
своей продукции на внутренний болгарский рынок.
Список энергетических проектов,
вызывающих потенциальный интерес российских инвесторов, дополняется
проектом «Белене» в сфере ядерной энергетики, транзитом
энергоресурсов по территории Болгарии, проектом
«Бургас-Александруполис» и множеством иных энергетических активов,
принадлежащих российским компаниям. Здесь следует отметить и
выигранный РАО «ЕЭС» тендер на приватизацию ТЭЦ «Варна» и ТЭЦ
«Руссе», который не был реализован по независящим от Болгарии
причинам.
Все вышеизложенное служит иллюстрацией
того, что аллергии на российские энергетические инвестиции нет. В
эту картину с трудом вписывается текущая сверхзадача российской
энергетической политики в отношении других стран Европейского
союза. Имеется в виду так называемый «обмен энергетическими
активами». Возникает проблема отсутствия взаимопонимания – ведь у
болгарских энергетических компаний практически нет доступа к
энергоактивам и проектам на территории Российской Федерации. Отсюда
и невозможность поддерживать сбалансированные отношения.
Только за один год (2004–2005) объем
импорта энергии в Болгарию (и соответственно торговый дефицит
Республики Болгария) увеличился примерно на 1 млрд долларов.
Подобная динамика ожидается и в 2006 году. Если предложение
«Газпрома» о пересмотре договоров в газовой сфере на период до 2010
года будет принято, одна лишь разница в ценах – при сохранении
существующих тенденций – повысит счет за газ более чем на 1,2 млрд
долларов.
Ныне в Болгарии бытовое газоснабжение
только начинает развиваться и потребляет менее 7–8 % общего объема
импортируемого природного газа. Резкие ценовые колебания и
повышение цен на газ-сырец могут ограничить дальнейший рост его
потребления и склонить общественное мнение к переориентации на
другие виды топлива. Не следует забывать, что природный газ – это
сравнительно новый энергетический источник, сильно зависящий от
дорогостоящей транспортной инфраструктуры. Не случайно темпы роста
продаж магистрального природного газа в глобальном масштабе отстают
от темпов торговли сжиженным газом.
Скачок цен серьезно воспрепятствовал бы
расширению клиентской базы вопреки применению возможных схем
стимулирования в рамках газовой монополии. Иными словами, усиление
политического давления и повышение цен на природный газ до
истечения срока договора в 2010-м, в том числе и форсированное
строительство АЭС «Белене», не сопровождаемое созданием встречных
условий для болгарского бизнеса, вероятно, создадут трудности в
краткосрочной перспективе. Уровень торгового и платежного дефицита
поднимется до критически высокого, замедлятся темпы роста доходов
населения, а наряду с этим отсрочится приближение жизненного
стандарта к средним показателям Евросоюза. Возможно, это внесет
дополнительную напряженность и в выполнение некоторых важных
макрофинансовых обязательств Болгарии в соответствии с критериями
ее членства в ЕС и Европейском валютном союзе.
Учитывая степень государственного
регулирования в российском энергетическом бизнесе, преодоление
проблем, связанных с ответным присутствием болгарского капитала, –
вопрос государственной политики. При этом речь идет не о
многомиллиардных болгарских инвестициях, а о соучастии в разработке
среднего и мелкого эшелона проектов добычи природного газа, нефти
или других сопутствующих энергоисточников.
Учет принципов рыночной экономики при
ценообразовании на природный газ предполагает также равные шансы
фирм обеих стран транспортировать газ по своей территории, в том
числе участвовать самостоятельно либо совместно с другими странами
и компаниями в расширении транспортных или транзитных возможностей.
В противном случае закупки по «рыночным» ценам напоминают скорее
налоговые обязательства.
НЕЭНЕРГЕТИЧЕСКИЙ СЕКТОР И НЕРЕАЛИЗОВАННОЕ СОТРУДНИЧЕСТВО
Сравнение между процентным участием
Болгарии в годовом торговом профиците России (примерно 2,5 %) и
долей болгарского экспорта (примерно 200 млн дол.) в общем объеме
импорта в РФ (примерно 130–140 млрд, или 0,15 %) свидетельствует о
том, что на фоне других стран-импортеров шансы Софии невелики.
Рост доходов в болгарской экономике по
линии возрастающего числа российских туристов в значительной
степени рассчитывается с учетом и возрастающих доходов российских
компаний, работающих на болгарском туристическом рынке, и доходов
от инвестиций российских компаний – как от капитализации, так и от
хозяйственной деятельности. Но если к уравнению платежного баланса
прибавить прямые и косвенные преимущества для иных российских
инвестиций в Болгарии, то картина станет еще более неблагоприятной
для болгарской стороны. По этим направлениям выгода российских
фирм, выраженная в цифрах, намного превосходит доходы от российских
туристов, которые оцениваются в 300–350 млн дол. в год.
Даже в таких секторах традиционного
болгарского присутствия, как фармацевтика, косметика и парфюмерия,
виноделие, машиностроение, сигаретная и табачная промышленность,
смесь конкуренции и регулирования на российском рынке
предопределяет и на будущее рост болгарского экспорта в рамках,
которые ниже желаемых. Дело здесь не в какой-то особой политике в
отношении Болгарии, а скорее в возрастающих общих для всех
импортеров проблемах, что предполагает привлечение
административного ресурса для нахождения взаимоприемлемых и
сбалансированных решений.
Болгарский бизнес в России, как и любой
другой нетранснациональный средний бизнес, с трудом пробивает себе
дорогу – главным образом по причине высоких скрытых расходов на
российском рынке. В этом смысле значительная часть его
привлекательности – покупательная способность и перспективы роста,
узнаваемость традиционных болгарских продуктов и услуг – сводится
на нет расходами на удержание рыночных позиций.
За прошедшие годы, благодаря
последовательным действиям болгарской стороны, удалось сдержать
рост напряженности вокруг российских претензий к имуществу компании
«Булгартабак». София не реагировала на негативное поведение
отдельных российских институтов и их представителей, даже когда
стали очевидны попытки прямого внешнего вмешательства в процесс
приватизации этой табачной монополии.
Вопреки опасениям Москвы относительно
возможного ограничения доступа российского ОПК и военных заказов на
болгарский рынок после присоединения Болгарии к НАТО, София
представила убедительные доказательства своего желания вести
взаимный бизнес, предоставив российским фирмам ключевые военные
заказы, например, на модернизацию и ремонт самолетов Миг-29. К
сожалению, эти договоры не были выполнены в срок, что поставило под
угрозу срыва наши союзнические обязательства и дало очередной повод
усомниться в реальной заинтересованности российского ОПК в
долгосрочном партнерстве.
Не следует питать иллюзии, что
болгарские правительства – независимо от партийно-политических
пристрастий – будут следовать близкой или той же политической линии
в случае усиления неблагоприятных тенденций в двусторонней
торговле. Более того, текущий высокий уровень торгового дефицита
требует исключительно взвешенного подхода к решениям, касающимся
будущих проектов с участием российских либо других фирм, которые
могут ухудшить макроэкономические и финансовые позиции, важные для
выполнения критериев Пакта стабильности и роста и присоединения к
еврозоне. Логично предположить, что с этой точки зрения
предпочтительней была бы политическая поддержка бизнеса с
компаниями тех государств, чьи торговые каналы более открыты для
компенсационного экспорта.
О НЕОФИЦИАЛЬНЫХ СВЯЗЯХ И КОНТАКТАХ
Любая политика может претендовать на
рациональность и зрелость лишь тогда, когда она понятна и
стимулирует развитие межличностных контактов. Отношения, которые
реализуются преимущественно на официальном, центральном или деловом
уровне, остаются неполноценными.
Необходимо сближение между регионами и городами, между
неправительственными организациями и отдельными гражданами. Вполне
логично, если при возросшей интенсивности персональных контактов в
повестку дня правительств будут включены гуманитарные и социальные
темы, которые ждут своего часа.
К сожалению, уже несколько лет мы
откладываем решения по вопросам прав человека, а также
договоренности, в которых заинтересована значительная часть
болгарских и российских граждан, регулирующие наши взаимоотношения
в сфере социального обеспечения и здравоохранения.
Членство Болгарии в ЕС, наверное, внесет
известные коррективы в общий план взаимодействия обеих стран на
общественном и гражданском уровне. Большие надежды возлагаются на
Болгаро-российский общественный форум, призванный аккумулировать
энергию и потребность в человеческом и профессиональном общении вне
политической повестки дня. Инициирование и структурирование его
деятельности, создание реальной двусторонней сети совместных
проектов по целому периметру отношений явились бы реальными
примерами публичной вовлеченности институтов, интеллигенции,
академической и научной общественности, регионов и отдельных
граждан, обусловив прочность и зрелость сотрудничества двух наших
народов.
Одним из самых крупных достижений
последних лет был заметный рост прямых контактов между регионами и
профессиональными организациями – процесс, имеющий свое
самостоятельное значение и логику развития. В отсутствие
непосредственных связей между неправительственными секторами обеих
стран, академическими, культурными и профессиональными кругами
всегда будет сохраняться опасность чрезмерной институционализации и
огосударствления наших отношений.
Каждый из нас следует своей собственной
формуле успеха, и каждая из них способна стать моделью для
подражания, будучи воспринята – в глобальном или во внутреннем
плане – и переведена на общедоступный язык, привлекая «умы и
сердца». В равной мере это относится и к нашим двусторонним
отношениям. Каких бы «побед» мы ни добивались и какие бы «вершины»
ни покоряли, в житейском плане заслуживают внимания лишь те
достижения, которые ведут к сбалансированному росту благосостояния
и безопасности двух наших народов. Остальное – исторические
запятые.
