За появлением Воинственной России (ВР), организации общества, отражающей патриотические настроения и приверженность собственным ценностям, интересам и целям, стоит остракизм, которому подвергли страну передовые державы международного сообщества. Подавляющее большинство российских граждан негодуют по поводу понижения статуса России и полны решимости возродить имидж великой нации.
Население оказывает существенную, но не слепую поддержку руководству, что проявляется в рейтингах, подверженных колебаниям. Российский народ переносит экономическую неопределенность, внешние и внутренние неурядицы и внешнеполитические изменения на удивление стойко и сплоченно.
ВР демонстрирует уверенность в себе и готовность бороться против изоляции, гордо отстаивая традиционные ценности против того, что она считает безнравственностью, нерешительностью или безразличием зрелых демократий, и укрепляя экономическую и военную безопасность. Воинственная Россия – это нация, которая: а) не согласна с подчиненной ролью среди региональных держав; б) нацелена на независимую государственность, в) борется с изоляцией, заключая новые партнерские отношения с удаленными странами и замкнутыми культурами. Отвернувшись от Европы, неотъемлемой частью которой она себя считала, негодующая ВР ищет новую идентичность, в то же время не желая оказаться проигравшей стороной в эпоху новой геополитической турбулентности.
На Россию навешивают ярлыки тоталитарного, авторитарного или неоавторитарного общества и даже диктатуры. Формальные демократические институты действительно слабы. Судебная и правоохранительная системы явно не дотягивают до стандартов функционирующей демократии. Однако часто игнорируется тот факт, что в мире вообще мало действенных, работающих демократий, в том числе в клубе стран ОЭСР.
Можно взять период с начала 1990-х гг. до наших дней и проанализировать развитие в России институтов, большинство которых стремились – по крайней мере в идеале – к лучшей мировой практике. Если сравнить их с рядом совершенно недемократических стран, поддерживающих дружественные отношения с передовым мировым сообществом, то негативные определения применительно к России зазвучат нелепо либо неадекватно. И, конечно же, эти определения меньше отражают реальность, чем термин «Воинственная Россия» – особенно если рассматривать его через призму последних событий.
Воинственная Россия начинает возрождать гордость в отношении национального наследия, укрепляя связь между народом и политическим руководством. Она олицетворяет мечту о социальной сплоченности, общности ценностей и устремлений. В Советском Союзе интернационализм являлся ценностью и, по крайней мере в идеале, играл важную роль при формировании альянсов и установлении прочных связей с оппозиционными движениями в демократических странах. ВР же отстаивает собственные интересы и цели, отчаянно пытаясь обрести новое лицо, отличное от Европы.
В этой системе координат ведущую роль играет патриотизм и укрепление военно-экономической безопасности. Патриотизм служит опорой плана модернизации, направленного на самодостаточность в ряде отраслей, связанных с обороной, энергетикой и продовольственным обеспечением. Цель – сделать развитие менее зависимым от торговли с западными странами и западных инвестиций, тогда как внутренние усилия и политика должны быть устойчивыми. При этом ВР открыта для взаимодействия с дружественным зарубежьем. Хотя водораздел между патриотизмом и национализмом подчас неясно выражен по причине общего восприятия угроз и/или врагов, красная черта между ними проведена достаточно четко. Это не позволяет твердолобым националистам склонять чашу весов в свою сторону при принятии важных решений. В то же время российский истеблишмент следит за тем, чтобы опасные предложения националистов и критика официальной политики и ключевых фигур правительства не нарушали неписаных правил.
Тем не менее воинственность культивируется как символ и практика национального единения на случай, если в конечном итоге понадобится мобилизация против агрессии. Такие организации, как Общероссийский народный фронт (ОНФ) с их разветвленной региональной системой, помогают поддерживать в народе воинственный настрой и направляют усилия других структур и отдельных активистов на достижение первостепенных государственных задач. В то же время ОНФ следит за тем, чтобы руководители властных структур и производственных объединений действовали в интересах страны, а не в личных, в чем их нередко обвиняют.
Безопасность и экономические стратегии
Анализ того, как страна строит свою экономическую стратегию, позволяет лучше понять основы безопасности и обороны, нежели чем стремление рисовать Россию в виде «бумажного тигра» или, напротив, преувеличивать ее силу и исходящие от нее потенциальные угрозы.
После того как события на Украине привели к росту напряженности, нарастанию геополитических трений и риску дестабилизации на границе, Россия взяла на вооружение новую политику, создав соответствующие институты для упрочения самодостаточности при сохранении открытости в торговле. Именно на этот изменившийся баланс обратил внимание деловых кругов на Санкт-Петербургском экономическом форуме в июне 2015 г. президент Владимир Путин, отметив, что для технологического перехода необходимо учиться у самых передовых стран. По большому счету Россия – открытая экономика. Соотношение торгового оборота к ВВП у нее гораздо выше, чем у такой зрелой экономики, как Соединенные Штаты. Среднестатистические данные Всемирного банка по открытости торговли с 2010 г. свидетельствуют о том, что Россия (с торговым оборотом, превышающим 50% ВВП) имеет даже более высокие показатели, чем Бразилия и Китай, примерно сопоставимые с показателями других крупных развивающихся экономик. Логическое умозаключение, вытекающее из этих цифр, состоит в том, что Россия будет сопротивляться изоляционизму, навязываемому из-за рубежа или внутриполитическими лобби, и противодействовать давлению этих сил. На самом деле ВР воздерживается от автаркии (правда, есть силы, которые к ней стремятся), хотя нельзя исключать вероятность появления более высоких торговых барьеров.
Внутренняя и внешняя политика свидетельствуют об особой озабоченности безопасностью и активном поиске альтернативных партнерств. Руководство полностью отдает себе отчет в том, что дополнительные издержки неизбежны. Возможно, население пока не испытало в полной мере снижение реальных доходов, но, похоже, большинство готово терпеть неудобства при условии, что их сочувственное отношение к «экономическому суверенитету», как президент Путин называет нынешнюю стратегию, поддержит и зажиточный класс, проявив благородную скромность в расходах. Забота о социальном равенстве требует сегодня более строгого, чем когда-либо, контроля над индивидуальными доходами и расходами высокопоставленных лиц и руководителей государственных агентств и корпораций. Обязательной декларации доходов, наверное, уже недостаточно. Похоже, что контроль над общественными средствами поручен ОНФ, а последний, судя по неловкости, которую испытывают некоторые силовые структуры, проявляет чрезмерное рвение. ОНФ выявил несколько случаев присвоения и растраты государственных средств. Необычайная жесткость президента, уволившего некоторых губернаторов как «не оправдавших доверия», свидетельствует о том, что борьба с коррупцией набирает обороты. Скандал с арестом за взятку губернатора Сахалина Александра Хорошавина до того, как Путин отстранил его от занимаемой должности, может служить примером растущего влияния ОНФ на правоохранительные органы. Возможно даже, это влияние превысило уровень, который предусматривался при создании Фронта в 2011 г., он тогда воспринимался всеми как креатура Путина. ОНФ стал дланью ВР в борьбе с коррупцией, способом противодействия, например, тому, как манипулирование ценами при госзакупках ведет к неправомерному обогащению госкомпаний, особенно в оборонной отрасли.
Экономический суверенитет достигается с опорой на политику внутренней самодостаточности и посредством укрепления связей с дружественными странами – в частности, в Азиатско-Тихоокеанском регионе (АТР). Санкции Запада помогли оправдать ускоренную реализацию намеченных целей, наполнив этот курс символикой ВР. Придется чем-то пожертвовать ради уменьшения зависимости от развитых экономик, поскольку нужно больше ресурсов для отсталых территорий, строительства новой инфраструктуры внутри России и на ее границах. Поскольку отдачу от этих капиталовложений придется ждать долго (высока степень экономической и политической неопределенности), аргументом при принятии решений служит необходимость укрепления безопасности. Влияние этой сферы на процессы государственного управления, похоже, растет.
Внутренняя политика
Дорогостоящим является курс в сельском хозяйстве. Утверждая и финансируя производство более значительных объемов продуктов питания, правительство дополняет военную и энергетическую безопасность продовольственной. Это противоречит либеральному подходу, который, казалось, был взят на вооружение в 2012 г., когда Россия вступила в ВТО.
Российское эмбарго на сельскохозяйственный импорт установлено в августе 2014 г., вскоре после ввода Западом санкций с целью ослабления российской экономики. Их влияние на экономическую ситуацию трудно отделить от других факторов, главными среди которых стали падение цен на нефть и обменного курса рубля. Несмотря на издержки – до 160 млрд долларов в апреле 2015 г., – России нужно было ответить на западные санкции. Эмбарго на импорт продовольствия выглядит довольно сдержанной реакцией в сравнении с более страшными угрозами, такими как закрытие воздушных коридоров или сокращение поставок газа. Эта мера нанесла удар по западным производителям, скромный вклад которых в ВВП своих стран соответствует их ограниченному электоральному весу и влиянию на процесс принятия решений. Что еще интереснее с точки зрения ВР, так это требование более жесткого подхода в соответствии с Доктриной продовольственной безопасности, сформулированной в 2009–2010 гг. после начала финансового кризиса. В настоящее время квоты на производство основных продуктов питания, гарантирующих определенное потребление калорий на душу населения и продовольственную безопасность, утверждаются на основе именно этого документа, хотя более дешевые импортные продукты имеют сравнительное преимущество.
Это дорогостоящая стратегия. Но, подобно Франции времен Наполеона, которая, вопреки санкциям, стала крупнейшим производителем сахарной свеклы в мире, Россия также может мобилизоваться на достижение поставленных задач в области замещения импорта. Нужда заставит. Позитивная динамика уже видна. Традиционные продукты питания и переработанная продукция могут впоследствии экспортироваться в Китай, поскольку низкие цены на нефть делают экспорт энергоносителей менее выгодным бизнесом, а слабый рубль благоприятствует экспорту других товаров. Но чтобы продовольствие стало конкурентоспособным за рубежом, придется отказаться от государственных субсидий и не выдавливать эффективных иностранных инвесторов с рынка.
Внешняя политика
Россия, подстегиваемая разными формами изоляции со стороны Европы, ищет новые партнерства на Востоке – прежде всего в Центральной Азии и АТР с акцентом на Китай. Россия и раньше поглядывала на Восток в надежде стать мостом между Европой и Азией. В то же время, руководствуясь экономическими соображениями и озабоченная своей безопасностью, страна взяла курс на создание экономического интеграционного пространства, надеясь привлечь страны Центральной Азии и государства в Европе, прежде всего Украину. Некоторые наблюдатели на Западе истолковали этот проект как попытку возрождения Советского Союза, хотя неопровержимые доказательства отсутствовали. Трезвый анализ характера и сложности проводимых переговоров говорит об обратном. Проект евразийской интеграции не отличается агрессивностью, не приносит быстрых выгод России и в перспективе может быть проблематичным. Это оборонительное и дорогостоящее начинание, омраченное постоянным шантажом со стороны беднейших стран, расположенных в географически важных и нестабильных областях с потенциально взрывоопасными этническими конфликтами. Экономическая интеграция отчасти происходит, хотя ее успехи достаточно скромны. Лучший показатель товарооборота между тремя странами – членами Таможенного союза зафиксирован в 2013 г. на уровне 66,2 млрд долларов. После замедления российской экономики цифра начала снижаться. Впоследствии торговый оборот может восстановиться, хотя вряд ли будет сопоставим с товарооборотом между Россией и ее ведущими западными или восточными партнерами.
Только две страны, Армения и Киргизия, присоединились в последнее время к Евразийскому экономическому союзу (ЕАЭС), созданному 1 января 2015 г. Белоруссией, Казахстаном и Россией (до этого входили в Таможенный союз). Это потребовало больших усилий, компромиссов и уступок – в основном со стороны России. ЕАЭС остается наднациональным образованием, которое принимает решения на базе консенсуса, и у него нет вооруженных сил. Любой шаг к дальнейшему расширению будет тщательно взвешиваться на предмет возможных опасностей и геополитических угроз. Хотя успехи евразийской интеграции до недавнего времени были скромны, присоединение Армении и Киргизии можно считать удачей для ВР на фоне крайне неблагоприятного геополитического контекста. Обе страны, несмотря на внешнее давление, отказались от предложений альтернативных альянсов, враждебно настроенных к России.
Поворот России на восток через Центральную Азию и за ее пределы – решение, давно назревшее с экономической точки зрения. Москва не может игнорировать впечатляющий рост Китая и других экономик стран АТР. Но недавно обнародованные планы достичь к 2020 г. 100-миллиардного (долл.) товарооборота с КНР вряд ли реализуемы при снижении темпов роста глобальной экономики. И все же падающие цены на нефть в унылом и безрадостном геополитическом и экономическом мировом контексте, похоже, только усилили решимость России противостоять изоляции, диверсифицировать внешнюю торговлю и торговые партнерства, сосредоточиться на улучшении транспортной инфраструктуры, несмотря на более жесткие финансовые ограничения и отсутствие перспектив немедленной выгоды. Такой подход имеет смысл, по сути – стратегический. Его элементы можно найти в ранее сформулированной идее моста между Европой и Азией. Тем более он оправдан сегодня, когда действия России подстегиваются антагонизмом ее традиционных торговых партнеров. Разворот на восток повлечет за собой огромные издержки и усилия по проникновению на новые рынки, в закрытые общества и культуры. Но понимание безотлагательности этих мер и решительность, необходимая для преодоления страхов и неизвестности, усиливаются углубляющейся конфронтацией с Западом. Это порождает определенную эйфорию и приводит к сплочению нации.
Если смотреть с такой точки зрения, то неожиданные препятствия на пути к реализации важных сделок, пересмотр прежних планов или просто неспособность добиться намеченных целей не может значительно повлиять на долгосрочные планы и прогнозы, в отличие от краткосрочных проектов и контрактов. Наглядный пример – газовая сделка с Китаем, согласованная в мае 2014 года. Ее практическая реализация замедляется в силу ряда технических и финансовых проблем. Возможные маршруты газовых поставок менялись уже несколько раз, и нестабильность цен на углеводороды не способствует воплощению в жизнь достигнутого соглашения.
Но стратегические цели не меняются. Китай в силу экономического потенциала остается для России перспективным партнером не только в газовой отрасли, но и в смысле экспорта нефти (и, возможно, также продовольствия из возрожденных дальневосточных регионов), хотя Европа на многие годы сохранит роль важного импортера российских углеводородов. В свою очередь, Китай считает Россию более надежным поставщиком, чем страны Ближнего Востока, охваченные геополитическими волнениями, которые могут продолжаться достаточно долго. Имеются и проекты, связанные с созданием транспортной инфраструктуры вдоль вновь открытого Шелкового пути, призванного облегчить торговлю Китая с Европой. В их числе высокоскоростная железнодорожная магистраль в Россию и, возможно, Казахстан. Недавно созданный Азиатский банк инфраструктурных инвестиций, в котором главными акционерами помимо Китая с его долей в 26% также являются Россия, Индия, Южная Корея и Германия, вполне мог бы оказать финансовую поддержку, помимо специальных фондов, уже предоставленных КНР. Пока планы в самом начале реализации, просчитывается рентабельность разных проектов. Но и здесь долгосрочные стратегии вряд ли изменятся. Современный транзит должен пойти на пользу производству и торговле ЕАЭС.
Развитие нового партнерства с Китаем – дело нелегкое. Дело медленно, но все же продвигается: ряд сделок согласован на Восточном форуме в сентябре 2015 г. во Владивостоке. В сумме они оцениваются в 1,3 трлн рублей. Помимо контрактов на государственном уровне, соглашения заключаются и между отдельными компаниями, включая малый и средний бизнес.
Вероятно, еще долгие годы Россия будет считаться поставщиком сырья, а Китай – конкурентоспособным производителем, бросающим вызов другим экономикам. Подобные соображения высказывались после издания в мае 2012 г. президентского указа об ускоренном развитии Дальнего Востока. События 2013–2015 гг. ясно показывают, что альтернативы такому плану в обозримом будущем нет. Возможно, нужда заставит Россию предпринять недюжинные усилия и стимулировать создание на азиатских территориях производств с повышенной добавленной стоимостью, хотя страна продолжит нести бремя ресурсно-ориентированной экономики, подверженной резким перепадам цен на полезные ископаемые. Это трудно, но нет ничего невозможного при условии нахождения и поддержания правильного баланса между государственными приоритетами и динамичными частными инвестициями.
Развитие частных предприятий на Дальнем Востоке действительно входит в планы российского руководства. Назначение двух уважаемых чиновников – Александра Галушки из ассоциации «Деловая Россия» на пост министра по развитию Дальнего Востока и Юрия Трутнева на пост полпреда на Дальнем Востоке и одновременно вице-премьера российского правительства – в принципе должны обеспечить действенный механизм принятия решений. Этот механизм могут поддержать как федеральные экономические агентства, так и частные деловые круги. Территории опережающего развития (ТОР), которые обеспечивают налоговые льготы и принцип одного окна при создании предприятий, – ценный опыт АТР, который перенимает Россия. Доступ к землям промышленного предназначения облегчен, несмотря на противодействие некоторых групп. Бесплатное право пользования небольшими земельными наделами, предоставляемое любому гражданину России, желающему застраивать этот участок и со временем приобрести его в собственность, решает проблему миграции и нехватки рабочей силы. Для завершения процесса нужно время, но сделан шаг в правильном направлении. При этом власти должны противостоять давлению твердолобых националистов, требующих сохранять местную самобытность, и помогать инвесторам и иммигрантам, уважающим закон.
Заключение
Стремление исключить Россию из клуба передовых экономик делает ее воинственной. Ее отличают патриотизм вместо национализма, самоуверенность вместо агрессивности, ужесточение требований к внутренней безопасности и стремление к налаживанию новых партнерских отношений на Востоке, несмотря на грозные препятствия. Чтобы добиться экономического суверенитета, следует найти равновесие между озабоченностью вопросами безопасности и необходимостью сохранения конкурентоспособности, повышения производительности труда и ускорения темпов роста. Для устойчивости новой модели необходимо избегать обострения политического антагонизма – наверно, это единственно верный путь.
