Складывается все более отчетливое впечатление, что часть западных партнеров России пытается повторить сценарий конца 70-х – начала 80-х гг., когда развертывание в Европе советских ракет средней дальности СС-20, а также американских «Першингов» и крылатых ракет наземного базирования спровоцировало многолетний военно-политический кризис. Он надолго застопорил и даже повернул вспять набиравший темпы процесс разрядки в Европе.
Немного истории
Напомню о внешнеполитической ситуации, на фоне которой разразился прошлый ракетный кризис. США потерпели тяжелое военное и политическое поражение во Вьетнаме, в войне, которую большинство европейцев осуждали. Энергетический кризис начала 1970-х гг. развел союзников еще дальше. Захват американских заложников в Иране, все новые вспышки арабо-израильской вражды отвлекали внимание Вашингтона от Старого Света. Создавалось впечатление, что Соединенные Штаты отдаляются от него.
Одновременно в Европе набирала силу политика снижения напряженности, запущенная прежде всего немцами и французами в 1960-е гг. (Справедливости ради необходимо упомянуть Уинстона Черчилля, который провозгласил курс на нее еще в 1953–1954 годы. Он увидел, что жесткая конфронтация ограничивает возможности Великобритании.) Советско-американская разрядка начала 1970-х гг. ускорила процессы налаживания сотрудничества в Европе. Показалось, что появляется возможность преодоления холодной войны, а значит – структурной военно-политической конфронтации двух лагерей. Она была опасна для всех, но больше выгодна Западу, который тратил в разы меньшую долю своего ВНП.
В наибольшем выигрыше были западноевропейцы, которые полагались (или делали вид, что полагаются) на американский «ядерный зонтик» и военные контингенты США в Европе, призванные, как считалось, обеспечить стратегическую увязку с американским ядерным потенциалом. «Зонтик» и войска, приносившие изрядные доходы регионам, в которых они дислоцировались, не только позволяли экономить на военных расходах, но даже немного зарабатывать. Американцы, конечно, ритуально требовали от союзников увеличения их доли в военных расходах НАТО. Но те, как правило, увертывались. Особенно эффективно – в условиях ослабления напряженности. Американцы за военное прикрытие получали лояльность союзников и ощущение морального превосходства. Однако в условиях разрядки готовность слушать указания Вашингтона снизилась, а конструкция затрещала по швам, что пугало поколение политиков, интеллектуально, морально, да во многом и материально связанных с ней.
Сначала напряженность начали подпитывать американцы, поднявшие на щит проблему прав человека. Одновременно эксперты по обе стороны океана, сделавшие карьеры на конфронтации, стали искать пути ее обновления, «перезагрузки» на современном жаргоне, в важнейшей области – военно-политической. В Европе забили тревогу по поводу ослабления стратегической связки США и Старого Света, американских ядерных гарантий союзникам. И это в момент, когда военное противостояние начало зримо уходить в прошлое.
В Соединенных Штатах было готово новое поколение носителей ядерного оружия средней дальности: крылатые ракеты и баллистические ракеты «Першинг». Параллельно Советский Союз, активно участвовавший в гонке вооружений и даже начинавший лидировать в ней, приступил к развертыванию ракет, названных на Западе СС-20. Получились они случайно. Новая межконтинентальная твердотопливная стратегическая ракета, названная СС-16, «не полетела». Зато она оказалась замечательно полезной на более близком расстоянии, когда была испытана без одной ступени. И СССР, не имея стратегической необходимости, стал их производить и размещать в успокоившейся было Европе. Действовали в соответствии с устоявшейся логикой гонки вооружений: раз оружие создано, надо его развернуть, загрузить заводы. Европейцы, боявшиеся ослабления стратегических гарантий Соединенных Штатов, испугались еще больше, американцы, думавшие о том, под каким предлогом производить и размещать новые ракеты, получили его. По обе стороны океана атлантисты, сторонники сохранения НАТО, нуждавшейся в постоянной системной конфронтации, получили возможность ее укрепить.
Сейчас это трудно представить себе, но на годы главным вопросом европейской политики стали ракеты. Я сам с молодецкой горячностью участвовал в дебатах вокруг них. Потом начало приходить понимание абсурдности происходившего. СССР, находившийся на пике стратегического могущества, почувствовал себя осажденным, в том числе и из-за американских ракет, и влез в Афганистан, куда его затягивал Вашингтон. Помню ликование американцев и взрыв пропаганды о «советской военной угрозе».
Чтобы выйти из кризиса, запустили процесс переговоров о ракетах средней и меньшей дальности (РМСД). Но они, как почти всегда бывает с разоруженческими переговорами, только усугубили дело. Стороны получили аргументы, чтобы не отступать, торговаться, наращивать «козыри» – ракеты. В пропагандистском запале и советские, и западники убеждали себя, что угроза страшнее страшного. Сознание еще больше милитаризировалось.
В конце концов Советский Союз, вползавший в многомерный кризис, уступил, подписал Договор по РСМД, согласно которому ракеты средней дальности ликвидировали как класс. Заодно сдали не подпадавшие под договор эффективные оперативно-тактические ракеты «Ока». Сейчас вместо них со значительными затратами развертываются ракетные комплексы «Искандер». Но главное – угасавшая конфронтация получила мощный заряд адреналина и продлилась на десять лет.
История повторяется?
Ситуация последних лет то ли до смеха, то ли до слез похожа на ту, что складывалась в конце 1970-х годов. США, потерпев серию поражений, сокращают присутствие в Европе и выглядят все менее надежным союзником. Натовская сцепка, которую искусственно поддерживали то расширением, то провалившимися попытками выйти за зону ответственности (Афганистан, Ливия, частично Ирак), снова слабеет. Перед европейскими элитами замаячила перспектива больше полагаться на себя, в том числе в сфере безопасности. От этого они вовсе отвыкли за четверть века после холодной войны, когда жизнь стала совсем комфортной. Военные расходы сократили ниже любого минимума. Евросоюз вступил в самый глубокий кризис за свою историю.
Появилась и перспектива изменения старой геополитической ориентации. Лет девять-десять назад в Европе не очень открыто, но всерьез начали обсуждать целесообразность создания единых пространств с Россией и потенциально – с гигантским рынком Китая. Насторожились элиты, сросшиеся со старой структурой атлантической политики и не желавшие ее окончательного переформатирования. Чтобы избежать этого, нужен был организующий принцип – враг. Бушевская «война с террором» 2000-х гг., во многом тогда искусственная, такую роль сыграть не смогла. С начала нынешнего десятилетия к этой функции начали подталкивать привычного врага – Россию. Несмотря на более свободную политическую систему, капиталистическую экономику, кратно меньшую, чем у атлантического сообщества, военную машину Запад подстегивало и ощущение нараставшей слабости, тем более обидное на фоне окончательной, как казалось к концу века, победы.
Укрепление России, которая еще недавно считалась поверженной, воспринималось особенно болезненно, стало символом подъема новых сил, «не-Запада». Тем более что Москва свои новые возможности охотно демонстрировала и подчеркивала. В основном, как и раньше, стимулы к новой конфронтации исходили изнутри Запада, который в его нынешнем составе возник на платформе холодной войны и без нее чувствовал себя неуверенно. В последние годы к поиску привычного врага толкал и кризис Евросоюза. Объединение «против», как надеялись, придало бы энергию трещавшему европроекту, также во многом детищу холодной войны. Ведь запустили его, чтобы достичь двух целей – покончить с европейскими войнами, а также сдержать коммунизм и Советский Союз. Начались попытки построиться против его наследника.
США притягивают к себе европейцев через идею создания Трансатлантического торгового и инвестиционного партнерства (ТТИП). Его поддерживают отчаянно проатлантические силы, стремящиеся, как «в старые добрые времена», уйти под крыло Соединенных Штатов. Но, судя по имеющейся информации, этот проект, державшийся чуть ли не в секрете, столь откровенно невыгоден европейцам, что протолкнуть его пока не получается.
Одновременно делается ставка на воссоздание старой структуры отношений, выгодной (по-разному) традиционным элитам по обе стороны Атлантики. Альтернативной европейской системы от Ванкувера до Владивостока, которую предлагала Россия, они создать не захотели. Теперь намерены вернуться к прежней. Россия, выставляемая врагом, играет вспомогательную роль. Главные причины – внутри Запада.
Конфронтацию возрождали постепенно. С начала десятилетия Россию все чаще критиковали. И за недостаточную толерантность в отношении новых европейских нравов, и за дефицит демократии. Делались шаги, сначала нерешительные, к возрождению военно-политического противостояния. Попробовали разместить противоракетные комплексы в Польше и Чехии (в последней встретили решительную оппозицию). Жестко возражала и Россия. США временно отступили. Параллельно шла раскрутка темы «уязвимости» восточных стран – членов НАТО. Хотя до того их тянули (а частично и они тянулись) в альянс именно для того, чтобы устранить эту самую «уязвимость».
Классические проатлантические типажи в Европе (те же, кто парой лет позже сыграют видную роль в разжигании украинского кризиса) взялись настойчиво предлагать переговоры по нестратегическому (тактическому) ядерному оружию. У России значительный перевес в этой области, поскольку такие средства нужны, чтобы компенсировать неядерное превосходство Запада и предотвратить попытки победить в гонке обычных вооружений. Переговоры неминуемо милитаризировали бы европейскую политику, снова вытащив на первый план «дисбалансы», угрозы. В России предложения нашли своих сторонников среди специалистов по разоруженческим переговорам, истосковавшихся по живому делу. Но Москва в ловушку не полезла, от переговоров отказалась.
К 2013 г. антироссийская кампания бушевала вовсю. Опять встал вопрос о расширении зоны влияния Запада через ассоциацию Украины с Евросоюзом. Было похоже, что снова начали готовить и расширение НАТО на Украину, которое США втихомолку пытались протолкнуть еще в 2008 году. После киевского госпереворота Москва ответила встречным ударом. Крым и Донбасс остановили расширение западных союзов, угрожавшее жизненно важным интересам российской безопасности.
Информационная война, естественно, усугубилась. В Европе, рушившаяся модель которой предполагала в том числе отказ от прямого применения силы, действия России вызвали шок. Раньше там о последствиях попыток оторвать и поставить под контроль Украину думать не хотели. Предупреждений не слушали. А те, кто думали, хотели именно конфронтации. К пропаганде добавились санкции, как открыто заявлялось, нацеленные на смену российского режима провоцированием либо «заговора олигархов», либо народного недовольства.
Вновь начала безудержно нагнетаться кампания запугивания российской военной угрозой. И это несмотря на то, что российские вооруженные силы кратно малочисленнее советских и очевидно не предназначены для ведения массированных наступательных военных операций. А НАТО численно превосходит Россию по всем показателям военной мощи, кроме ядерной. Действия же на Украине носили сугубо оборонительный характер и были нацелены на предотвращение дальнейшей экспансии Запада, которая, если бы имела возможность продолжиться, могла привести к большой войне.
О приличествующем лицемерии забыли. В Соединенных Штатах открыто заговорили о необходимости повторить опыт 1980-х годов. Тогда европейский ракетный кризис, мифические «звездные войны» (стратегическая оборонная инициатива), содействие затягиванию Советов в Афганистан, попытки разжигания кризиса в Польше в надежде спровоцировать ввод советских войск и туда ускорили развал СССР. Вместо уже перезревшего реформирования провалившейся в стагнацию советской экономики Москва с увлечением ринулась в новую конфронтацию и гонку вооружений на навязанных направлениях.
Встречал и читал в последние два года американских стратегов, открыто говоривших о повторении такого сценария. Только вместо Афганистана и Польши предлагалась Украина, куда наиболее жесткое крыло американского внешнеполитического класса Россию откровенно заманивало, надеясь на полномасштабное вторжение. Москва на него не пошла, а американские союзники блокировали пока массированную поставку Киеву «летальных вооружений», которую вторжение должно было бы спровоцировать.
Пропагандистская война, направленная на сатанизацию противника, вышла за рамки приличий, она сейчас едва ли не хуже, чем даже в 1950-е годы. Россия, впрочем, отвечает подчас тем же. Где-то уже писал, что если бы нынешнюю политико-пропагандистскую какофонию услышали и поняли инопланетяне, они решили бы, что в Европе готовятся воевать. Надеюсь, что нет. Но все более частые учения все ближе к российским границам, размещение на постоянной основе вооружений и на ротационной – войск вкупе с информационной войной создают впечатление, что дело ведется к усугублению военно-политической напряженности. И, весьма вероятно, организации нового кризиса, который позволил бы восстановить систему структурной конфронтации, жесткого раскола Европы к востоку от ее прежних границ.
Разумеется, не все в США, и тем более в Европе, такого хотят либо готовы открыто признаться, в том числе и самим себе, в подобных намерениях. Но они существуют в головах многих атлантистов в Америке, Великобритании, в странах – новичках НАТО. Очень вероятно, что на смену относительно разумному и «мягкому» Бараку Обаме (в 1970-е гг. – Джимми Картер) придет гораздо более жесткое и/или непредсказуемое руководство (таковым в первые годы была администрация Рональда Рейгана). А «наказ» новой администрации со стороны правящей элиты будет похож на тот, с которым пришел Рейган: восстановить позиции США в мире, пошатнувшиеся после серии поражений. Пользуясь лозунгом одного из кандидатов – Make America Great Again, «Вернуть Америке величие».
Разумеется, мир стал иным. Повторить историю невозможно. И попытка реванша, скорее всего, провалится. Но не учитывать ее возможность и даже вероятность неразумно, тем более что американская правящая элита за минувшие годы, похоже, мало чему научилась и даже стала более радикальной. Из нее вытеснены реалисты. Заправляют неоконсерваторы или либеральные интервенционисты. А прошлая попытка реванша оказалась в целом удачной.
Новый заход уже начался. Это и сознательное обострение конфликтов по периметру России и Китая, и заявка на новый чуть ли не триллионный тур модернизации ядерных вооружений (после всех разговоров о стремлении к безъядерному миру). И активизация НАТО в его традиционной роли – военного сдерживания/устрашения.
Еще один эпизод из воспоминаний. Когда в конце 1970-х и в 1980-х гг. западные коллеги твердили о «советской военной угрозе», я смотрел на них с подозрением: глупцы ли они или врут. Слабевший Советский Союз явно не мог и не собирался ни на кого нападать. Позже познакомившись с ними ближе, понял: они по большей части все-таки заблуждались. Сейчас, когда я вновь слышу заявления о «российской военной угрозе», сомнений почти нет – это не заблуждения, а осознанный, откровенный обман, видимо, в стремлении воссоздать структурную конфронтацию. Новое передовое базирование вооружений и – пока ротационное – военнослужащих в Европе, систем ПРО носит почти открыто, увы, употреблю это слово, провокационный характер.
На словах они развертываются, чтобы успокоить соседей России, испуганных возможной (реально немыслимой) агрессией с ее стороны. На деле такие вооружения в случае реального военного кризиса увеличивают уязвимость размещающих их стран. Вряд ли в НАТО могут думать, что Россия станет ждать очередного вторжения на свою территорию. Эти вооруженные силы будут усугублять нервозность всех. И России, против которой они направлены, и принимающих стран, которые по глупости, из желания отомстить Москве за ее прошлые победы либо по приказу (или их просто не спрашивают, как, похоже, Румынию), делают себе целями первой очереди. Усилятся страхи и коренных натовских стран, когда и если они разберутся, что новые вооружения и войска повышают угрозу войны в Европе.
На этом фоне особенно странно выглядит развертывание системы ПРО в Румынии и Польше. Его корни – в мощном стремлении значительной части американской элиты и общества обрести иллюзию стратегической неуязвимости. Ну а по дороге – ослабить другую сторону, потрафить своей военной промышленности. Первоначально планы оправдывались хотя бы теоретически правдоподобными ссылками на необходимость защищать европейцев от иранских ракет. Когда Иран отказался от ядерной программы, пристойность отбросили. Теперь ссылки на необходимость защиты от Тегерана выглядят совсем уж вопиющей неправдой, неприличной даже для «своих». Но аргументы воспроизводятся вновь и вновь.
Специалисты почти в унисон говорят, что при надлежащих контрмерах системы ПРО пока не могут представить серьезной угрозы российскому стратегическому потенциалу. Но и они сами, и неизбежные контрмеры будут подстегивать военную угрозу для стран, где они размещаются, ослаблять стратегическую стабильность в Европе и мире, служить росту нервозности и недоверия.
Эксперты и, главное, люди, реально отвечающие за безопасность страны, в том числе и президент, утверждают, что в контейнеры систем ПРО вместо противоракет легко могут быть вставлены крылатые ракеты большой дальности, запрещенные к размещению на территории Европы Договором по РСМД. Если это так, США под сурдинку обвинений России делают большой шаг к нарушению договора.
В России есть (или были) сторонники выхода из Договора, уж больно он неравноправен. Но его не нарушали. Размещением систем ПРО Россию как бы приглашают к выходу из Договора, к развертыванию ракет, способных почти мгновенно эти системы уничтожить. И тогда картина стала бы полной – новое издание ракетного кризиса конца 1970-х – 1980-х гг. и восстановление той самой структурной военно-политической конфронтации в Европе.
Водораздел проходил бы ближе к нашим границам. А само новое противостояние по определению гораздо более опасно, чем предыдущее, оно бы подстегивало стороны к мгновенной реакции или контрреакции. Но американцы, видимо, рассчитывают отсидеться за океаном. Континентальные европейцы, смятые валом нерешаемых внутренних проблем, похоже, особо не задумываются. Как не задумывались по поводу последствий своей экспансии на Украину 2,5–3 года назад. К тому же в Европе (смотри выше) есть силы и интересы, настроенные на конфликт.
Предлагая, по сути, возвращение к военно-политической конфронтации, западные партнеры хотят сделать ее поудобнее для себя, связать руки России, готовой играть в ответ жестко и рискованно. Поэтому постоянно муссируется то возобновление переговоров по обычным вооружениям, то реанимация диалога по мерам укрепления доверия в старых форматах. О предложениях обсудить ядерное оружие в Европе говорил выше. Не раз слышал подобные идеи во время работы в «группе мудрецов ОБСЕ». Появлялись они и на поверхности.
Кстати, результаты референдума в Великобритании и решение о выходе страны из Евросоюза создают атмосферу еще большей неопределенности по всему полю и только повышают вероятность действий с целью отвлечь внимание от кризиса ЕС, укрепить влияние США и НАТО в Европе, да и опять-таки найти новую тему для консолидации.
Что делать?
Во-первых, понимать, что сценарий, который я описал, вероятен или уже претворяется в жизнь. Россию по старым рецептам провоцируют на конфронтацию и втягивание в гонку вооружений в Европе.
Во-вторых, наконец, прямо сказать нашим европейским партнерам и их обществам, что нынешняя, как и прежняя, политика НАТО и тех сил, которые концентрируются вокруг союза, прямо направлена на возрождение военной конфронтации в Европе и, если она будет воплощена в жизнь, резко увеличит угрозу конфликта.
В-третьих, вряд ли стоит повторять собственную глупость позднего советского и раннего российского периода, когда мы желали понравиться, угодить или надеялись на возможность равноправной и стабильной системы безопасности и сотрудничества в Европе. Сегодня аналогом той политики стало бы стремление возобновить отношения с НАТО в прежнем формате. Альянс, в том числе благодаря российской слабости и попыткам умиротворения, превратился из преимущественно оборонительного, каким он был в годы холодной войны, в наступательный, стал главным фактором дестабилизации военно-политической ситуации в Европе.
Агрессия против Югославии, Ливии, нападение большинства стран союза во главе с США на Ирак создали новую реальность. Оказалось, что без жесткого внешнего сдерживания оборонительный союз демократических государств способен легко деградировать. Нужно сделать выводы. И вряд ли России стоит легитимировать альянс политическим диалогом с ним в Совете Россия–НАТО. Но НАТО – реальность. Поэтому продолжение разговора для избегания эскалации инцидентов, предотвращения случайных столкновений целесообразно. Но диалог должны вести Генштаб и Военный комитет НАТО, военные специалисты. Параллельно необходим и более широкий как двусторонний, так и многосторонний, в том числе экспертный, диалог о перспективах европейской безопасности и путях предотвращения ее дестабилизации и деградации.
В-четвертых, на потенциальные новые ракетные и иные вызовы не стоит отвечать торопливо и зеркально. Из Договора по РСМД выходить не надо. Этого ждут. А такие ответы уже провозглашены; размещение трех дивизий на западе России (они нам точно нужны?); создание высокоскоростных ракет в неядерном исполнении. Они дороги и заведомо более выгодны богатой стороне. Может начаться втягивание в гонку вооружений. Думаю, учений стратегических сил, которые не оставили бы сомнений в том, что произойдет в случае кризиса с новыми ракетами/противоракетами, было бы достаточно.
В-пятых, необходим диалог по безопасности в более широких рамках, чем старые европейские. Пока мы остаемся в них, Запад не может и не хочет отказаться от прежней системы, которая воспроизводит конфронтацию. Надо выходить на уровень евразийского диалога по сотрудничеству, развитию и безопасности, тем более что и мир изменился, в том числе вокруг России и Европы. Старая евроцентричность выглядит едва ли не анахронизмом. Даже для самой Европы, ведь ей для развития необходимы новые горизонты сотрудничества, которые способны предоставить Китай, Россия, другие страны Восточной и Центральной Евразии. Это не альтернатива атлантическим связям Европы, но их дополнение.
В-шестых, новые разоруженческие переговоры вряд ли целесообразны. При сохраняющемся пока доминировании Запада в информационном пространстве они будут еще более активно, чем раньше, использоваться для нагнетания недоверия, милитаризации мышления в Европе. Но диалог военных, повторю, крайне необходим.
В-седьмых, надо использовать остающийся потенциал ОБСЕ, постепенно «забывая» о его «третьей корзине», которая по большей части использовалась для сохранения и стимулирования конфронтации. Вторая – экономическая – фактически отмерла. Организация может оказаться полезной для регулирования кризисов типа украинского, сотрудничества по новым вызовам безопасности – беженцам, терроризму, миграциям, киберпространству.
В-восьмых, и это, может быть, главное, стоит активизировать диалоги с ЕС и входящими в него странами, направленные на поиски путей восстановления и расширения сотрудничества в культуре, образовании, науке, экономике на новой реалистической основе. Европейский союз больше не модель, но и тем более не противник, а по возможности добрый сосед, выгодный рынок, равноправный партнер, с которым нас объединяют многие интересы и даже базовые ценности. Возможно, стоит подумать и о диалоге ЕАЭС–ЕС, но уже в более широких рамках движения к всеобъемлющему торгово-экономическому партнерству в Евразии, о целесообразности которого говорил на ХХ Петербургском экономическом форуме российский президент.
Наконец, самое важное. У нас, русских, накопились претензии к Западу. И у многих чешутся руки и дальше отвечать «по полной программе», показывать «кузькину мать». В России, испокон веку строившейся на двух ценностях – защите суверенитета и безопасности, видимо, существует внутренняя потребность во внешнем враге. Усиливает ее неготовность пока идти на назревшие реформы.
Но нужно помнить, что конфронтация в конечном итоге невыгодна никому. И нам, пока менее сильным и богатым, она невыгоднее, чем Западу, даже если Россия способна выстоять и одерживать тактические победы. И главное, если мы допустим возвращение структурного противостояния по типу холодной войны, планета станет гораздо более опасной, чем даже тогда. Лучше бороться за мир, выступать поставщиком безопасности, в том числе предотвращая дальнейшую экспансию западных союзов, что мы, хотя и с запозданием, сделали в 2014 г., срывать планы тех, кто хочет вернуть гонку вооружений и системный военно-политический конфликт, восстановить лидерство в борьбе за верховенство международного права, за стратегическую стабильность.
«Брексит» способен создать не только новые угрозы, но и возможности. Стоит оставить странам ЕС, Великобритании, заблудившимся в собственных кризисах, перспективу выхода из них и путем новой разрядки. Единое пространство сотрудничества, совместного развития и безопасности нужно рассматривать уже, наверное, не в старых, так и не состоявшихся рамках, а в новых и более широких – от Сингапура или Шанхая до Лиссабона или Дублина.
