Среду объявили рубежом – президент США Джозеф Байден сообщил союзникам, что Россия начнёт атаку на Украину 16 февраля. Потом, правда, дата поплыла – вплоть до признания помощника по национальной безопасности Джейка Салливана, что точный день в Вашингтоне назвать не могут. Но сам факт «неминуемого вторжения» бесспорен, а случиться оно может «в любой момент».
Это всё публичные заявления официальных лиц Соединённых Штатов и Великобритании, никакие не утечки и не ссылки на «источники».
Источники предлагают другое – богатый ассортимент сценариев российской военной операции, один леденит душу больше другого. Влиятельный обозреватель «Вашингтон пост», которого считают информированным именно по части разведсообщества, описал не только саму войну, но и то, что будет потом, когда Россия оккупирует Украину очень дорогой для себя ценой и столкнётся с ожесточенной партизанщиной. В военные подробности лучше даже не пытаться вникать. Главное – работает. Мир убедили, что русский сапог вот-вот зашагает по украинской земле. Кого-то это возмущает, кого-то вдохновляет, кто-то равнодушен. Но в целом информационная машина исправно функционирует.
Давайте отложим в сторону неизбежные эмоции и оценим суть процессов.
В конце прошлого года Россия выступила с жёсткими требованиями, сформулировав их в ультимативной форме. Речь об изменении системы безопасности в Европе, как она сложилась после холодной войны. Россию она не устраивала никогда, даже в короткий период начала 1990-х годов, когда она не возражала открыто, теперь вопрос поставлен ребром: как было – не будет. И то, как вопрос сформулирован, означает, что он не ситуативный, – принципиальный.
Тем более что за двадцать лет страна восстановила потенциал влияния и готова им пользоваться.
Но не менее принципиален вопрос и для Запада. Система, существовавшая до сих пор, была ему крайне выгодна и комфортна. Она – результат победы в холодной войне. И Запад не видит, с какой стати он должен её менять ради того, чтобы она больше устраивала Россию. Так что позиции обеих сторон тверды. И просто полюбовной договорённостью такие коллизии – европейское устройство, увы, не решаются. В классические времена они урегулировались войнами и установлением нового баланса сил. Но сейчас война между претендентами, которые обладают ядерным оружием (в данном случае Россия и США), практически невозможна по причине крайне высоких рисков для всех.
Соответственно, в ход идут иные формы противоборства. Задействуются конкурентные преимущества обеих сторон.
Преимущество России в том, что её военные возможности в регионе конфликта несопоставимы с возможностями США и НАТО, а также в том, что Россия при крайнем развитии событий способна их применить. Она это уже доказывала. В отличие от западных стран, которые категорически подчёркивают, что участвовать в конфликте напрямую не будут. Вообще, когда НАТО расширялась, волнами охватывая всё новые территории и давая авансы на будущее (тем же Украине и Грузии), никто всерьёз не предполагал, что свежие страны-члены или тем более кандидаты будут требовать исполнения гарантий в рамках коллективной безопасности. Просто не считалось, что такое будет когда-нибудь актуально. Когда вдруг стало, оказалось, что умильное размахивание флажками и залпы фейерверков влекут за собой перспективу прямой конфронтации с военной сверхдержавой по соседству.
Американское преимущество – доминирование, пока почти тотальное, в мировом информационном пространстве, способность создать выгодный для себя и крайне неблагоприятный для других (в частности, России) глобальный нарратив. Москва – хищный и безжалостный агрессор, противостоять которому – всеобщий долг, а вообще, спасайтесь, кто может, пока не поздно. И этот свой инструмент, благодаря которому легко нагнать психоз поистине мирового значения, США задействуют сейчас по полной программе. Забавно, что при этом не обращают внимания даже на собственно объект патроната (Украина), который пытается слабо возражать против такого нагнетания, поскольку является его первой жертвой.
Есть основания провести некоторую параллель с Карибским кризисом 1962 г., конечно, в сильно деформированном виде. Нет прямой угрозы ядерных сверхдержав друг другу, ресурсы сторон асимметричны, грань между реальными и виртуальными опасностями стерта. Наконец, ставка всё-таки регионального, хотя и очень существенного, масштаба. Однако по разгоняемому накалу ситуация где-то сравнима с тогдашним уровнем из-за этих самых информационных инструментов.
Благоприятный выход – как и тогда. В какой-то момент признание большой опасности дальнейшей эскалации, начало разговора о принципах взаимных гарантий. В 1962 г. это сработало и позволило выработать систему отношений, благодаря которой во второй половине холодной войны избежали фронтальной конфронтации СССР и США. Сейчас нечто подобное с поправкой на кардинально изменившийся контекст тоже станет оптимальным сценарием. Но ещё раз: калибр вопроса, поставленного Россией, таков, что удивляться остроте ситуации не стоит.
Российская газета
