Рискну утверждать: даже «несмотря на многочисленные заявления высшего руководства», Россия по-прежнему не вполне европейская страна. Впрочем, таковы и Соединенные Штаты, что не мешает им быть страной по-настоящему западной, демократической и рыночной. И Япония – это тоже не европейская страна, в которой, тем не менее, существуют и рыночная экономика, и демократические выборы.
Следует признать: и в самих отношениях между Россией и Европейским союзом, и в их экспертно-научных оценках всегда было чересчур много идеологии. Тезис о «европейском выборе» России, воспринимаемый как аксиома, очень редко проверяется на состоятельность с точки зрения требований, предъявляемых к субъекту, сделавшему такой выбор, и рациональности его целеполагания. Недостаток фактического наполнения в отношениях России и ЕС последовательно приводит комментаторов к необходимости подменять объективный анализ общими рассуждениями, а научные выводы – политическими лозунгами.
Статья «Модель на вырост» («Россия в глобальной политике». № 2, 2003, с. 49–62) не преследовала цель утвердить какие-либо ценностные представления или, того хуже, представить новую внешнеполитическую философию. Во-первых, от попыток углубиться в философию при обсуждении сугубо прикладных вопросов и так уже деваться некуда. Во-вторых, авторы статьи – выпускники факультета европейской администрации Колледжа Европы в Брюгге (Бельгия) – так же далеки от высоких мировоззренческих дискурсов, как далеки от веберовской объективности социально-политического познания те, кто при анализе экспертной статьи ставит во главу угла ценности и этические принципы авторов.
Любой профессиональный исследователь отношений России и Европейского союза подтвердит, что гораздо большее значение имеют в них не добрые намерения партнеров, а их объективная способность соответствовать определенным и весьма жестким требованиям. Такая способность не зависит от взглядов или ценностей, которые они исповедуют. Она определяется существующей политико-экономической системой и рациональным отношением к возможности и необходимости ее менять. Посему и задача авторов статьи «Модель на вырост» была гораздо проще – дать объективный анализ состояния российско-европейских отношений и предложить несколько наиболее вероятных сценариев их развития.
Одной из главных бед российской внешнеполитической науки остается ее сильнейшая идеологизированность, постоянное стремление выдать желаемое за действительное, а объективный анализ подменить умозрительными схемами по принципу «вот было бы здЧрово».
Иногда это действует, и экспертному сообществу удается навязать власти и избирателям свои представления о том, «что здЧрово». В таком случае наука действительно начинает вершить историю. Другое дело, что собственные, несколько идеалистические, взгляды на природу и перспективы российско-европейских отношений совершенно не дают многим исследователям «опуститься» до банального анализа того, что эти отношения представляют собой в действительности и какова объективная позиция нашей страны vis-a-vis с объединенной Европой.
А реальность состоит в следующем. У России и Европейского союза, по сути, сейчас нет долгосрочной совместной повестки дня. В отличие от Молдавии, Украины и даже Белоруссии у России отсутствует даже теоретическая перспектива вступления в Европейский союз. По мнению наблюдателей, искусственная попытка «втискивания» ее туда ни к чему хорошему не приведет, а статус «вечного кандидата», ставший уже привычным для Турции, в нашем случае серьезно рассматриваться не может.
Максимум же того, что может предложить ЕС «новым соседям», помимо членства, – это создание общего экономического пространства на основе трех свобод передвижения: товаров, услуг и капиталов.
Такое пространство теоретически и практически может стать вознаграждением за принятие соседями целого комплекса европейских правовых норм. При этом участия в выработке данных правил игры – а нормы европейского законодательства постоянно дополняются – никто не обещает и обещать не собирается. Но в отличие от большинства стран средиземноморского бассейна у России нет истории зависимого положения по отношению к ведущим европейским государствам. Это также будет препятствием для ее вписывания в концепцию «нового соседства», или, по выражению председателя Европейской комиссии Романо Проди, в «круг друзей» объединенной Европы.
Далее. Россия ведет вооруженную борьбу на своей территории. От исхода этой борьбы во многом зависит не только ее будущее как целостного государства, но и успех глобальной войны с терроризмом. Поэтому она объективно не может беспрекословно подписываться под теми же обязательствами в отношении прав человека, что и, простите за поднадоевшее уже цитирование политолога Роберта Кейгана, «живущие в мире Канта» европейские демократии.
Россия, перед которой стоит задача удвоения национального ВВП к 2010 году – что реально достижимо только путем колоссального модернизационного рывка, – не может позволить себе такие же, как в ЕС, экологические стандарты или другие требования, которые часто не поддаются нормальной логике, но прекрасно существуют в Европейском союзе. Заметим, что и США подвергаются критике со стороны ЕС по вопросам экологии или прав человека, что не мешает им иметь двусторонний товарооборот, по качеству сильно превосходящий российско-европейский.
И последнее. За прошедшие десять лет российские и европейские эксперты много времени и сил посвятили описанию «окон возможностей» для развития взаимоотношений России и Европейского союза. К числу наиболее популярных сюжетов, что нашло свое отражение и в официальной повестке дня, относились взаимное открытие рынков, энергетический диалог и координация усилий в сфере поддержания международной безопасности. Вся рекомендательная часть многочисленных исследований основана на базовой предпосылке об обязательности и неизбежности европеизации России, понятой как восприятие ею именно европейских норм и правил. Проблема же в том, что в последние годы произошла фактическая привязка самого понятия европеизации к так называемым «копенгагенским критериям» – списку требований, предъявляемых ЕС странам-кандидатам. Россия кандидатом на вступление в Европейский союз не является и вряд ли станет таковым в ближайшие десять-пятнадцать лет. Стало быть, и европеизация в ее современном понимании имеет для России мало смысла.
Сейчас можно говорить скорее о модернизации или, в лучшем случае, вестернизации России, которая станет не только залогом ее успешного сосуществования с объединенной Европой, но и фундаментом для продвинутых форм взаимоотношений в будущем. Это США могут сохранять с Европейским союзом исключительно торговые связи. Непосредственная географическая близость России и ЕС будет способствовать переходу количества двусторонних контактов в более интеграционное качество отношений.
Другое дело, что такая постановка вопроса, основанная на отказе от упрощенных схем, потребует внятной, четкой и жесткой постановки насущных вопросов и поиска адекватных на них ответов. В противном случае красивые разговоры о «европейской идентичности» России будут не более чем дымовой завесой для постепенного превращения ее в энергетический придаток мощного и динамично развивающегося Европейского союза.
