Статья Даниэла Ергина и Майкла Стоппарда достойна особого внимания по нескольким причинам. Она интересна прежде всего в силу значимости затронутой темы (газ как «топливо XXI века») и личности первого из авторов – крупнейшего «энергетического политолога» наших дней. Перу Ергина принадлежит объемная монография «Добыча. Всемирная история борьбы за нефть, деньги и власть», описывающая более чем вековую историю мировой нефтяной индустрии, а также вышедшая в начале 1990-х «Россия в 2010 году». В этой книге, написанной в соавторстве с Тейном Густафсоном в период, когда наша страна переживала критическую фазу трансформации, представлены сценарии возможного развития событий в России.
Созданная Даниэлом Ергиным ассоциация энергетических исследований CERA быстро превратилась в авторитетную международную организацию. Исследуя наиболее важные и проблемные сферы современной энергетики – а она, по сути, определяет мировую геоэкономику и геополитику, – CERA придерживается принципа сценарного, вариативного описания возможностей развития ситуации, разумно хеджируя риски, неизбежно связанные с прогнозированием. В своих работах CERA особенно подробно останавливается на политических аспектах энергетических проблем, стремясь к намеренно заостренной подаче материала и выводов.
Ведя исследовательскую деятельность по всему миру, ассоциация в то же время максимально отражает интересы и озабоченности бизнеса и корпораций США. С этих позиций написана и статья «Следующая цель – мировой рынок газа». Так, констатируя, что «Россия… является газовой Саудовской Аравией», крупнейшим мировым резервуаром природного газа, авторы лишь в незначительной степени затрагивают тему, связанную с развитием и перспективами газовой отрасли в бывшем СССР и России. Это и неудивительно: ведь в «газовой» сфере Москва традиционно сотрудничает не с Соединенными Штатами, а с Европой. Между тем вопрос о возможных поставках российского газа активно обсуждался на втором российско-американском энергетическом саммите, прошедшем в сентябре 2003 года в Санкт-Петербурге. Тогда официальные лица обеих стран выражали уверенность в том, что газовое взаимодействие (продажа в США сжиженного газа) будет налажено в течение ближайшего десятилетия. Поэтому мнение влиятельных американских аналитиков и их представление о будущем глобального газового рынка для нас особенно интересны, хотя и требуют уточнений и комментариев с российской точки зрения.
Газовая паутина
Бывший СССР и США создали две крупнейшие в мире системы газоснабжения мощностью соответственно свыше 800 млрд куб. м/год (в т.ч. в России более 600 млрд куб. м/год) и свыше 600 млрд куб. м/год. Американская система была сформирована преимущественно в послевоенные годы; пик развития советской пришелся на 1970–80-е. В результате грандиозные трубопроводные системы опутали два материка – Северную Америку и Евразию (точнее, Европу и Западную Азию, включая Западную Сибирь и центральноазиатские республики).
Обе газовые сети представляют собой трансконтинентальные системы большой протяженности. При этом Единая система газоснабжения (ЕСГ) бывшего СССР и России связана экспортными газопроводами со странами Европы, так что максимальная дальность поставок российского газа достигает 6 тыс. км (конечно, не 10 тыс. км, как ошибочно указывается в статье). Среднее расстояние, на которое газ транспортируется российским потребителям, превышает 2 500 км. Основу системы составляют три мощных коридора – Северный, Центральный и Южный, – по которым тюменский газ поступает в европейскую часть страны. Многониточный Центральный коридор производительностью свыше 350 млрд куб. м/год является крупнейшим в мире, а суммарная производительность всех трех достигает 550 млрд куб. м/год.
В американской системе экспорт не играл существенной роли, а газ доставляется на расстояние, в среднем не превышающее 1,5 тыс. км. Правда, примерно 15 % газа поступает на северо-восток США из Канады, прежде всего из западной провинции Альберта. Эти поставки осуществляются по мощным системам протяженностью свыше 2,5 тыс. км.
Цена газа в значительно большей степени, чем цена других энергоносителей, зависит от дальности транспортировки, и это определяет пределы возможной экспансии трубопроводных поставок газа. Достаточно реалистичной оценкой стоимости транспортировки по трубам большого диаметра и высокого давления можно считать 15 дол.за тыс. куб. м на 1000 км. При складывающихся рыночных ценах на газ (газовые контракты увязаны с нефтяными ценами и индексируются в зависимости от их колебаний) расстояние в 6 тыс. км является естественной границей, за которой поставки перестают быть рентабельными.
Конечно, российский газ не единственный источник поставок в Европу. На континенте есть собственные крупные поставщики газа (Великобритания, Норвегия, Нидерланды), важным внешним партнером является Алжир. Аналитики Европейского союза указывают, что Европа, которая сама обладает значительными, но все же ограниченными по сравнению со своими потребностями запасами, окружена «океаном природного газа». В пределах экономической досягаемости находятся как ресурсы Западной Сибири (в том числе перспективные месторождения полуострова Ямал, пока не включенные в разработку), Баренцева моря, Северной Африки, так и ресурсы Центральной Азии, Ближнего и Среднего Востока.
Упомянутая в статье «парадигма» сжиженного природного газа (СПГ) является и парадигмой газа трубопроводного. Можно говорить о парадигме поставок газа вообще, причем она заметно отличается от нефтяной. Все используемые в газовом бизнесе технологии связаны с высокими капитальными затратами и требуют длительных сроков окупаемости, а значит, необходимо установление долгосрочных отношений поставщиков с кредиторами, покупателями и т.п. Для осуществления газовых трубопроводных проектов нужна долговременная стабильность во всех сегментах создаваемой системы, и многие разработанные проекты не реализуются, потому что ее трудно обеспечить.
К примеру, когда правительство Алжира решило пересмотреть условия заключенных контрактов, сочтя их недостаточно выгодными, европейские покупатели (прежде всего Франция) испытывали сложности с поставками алжирского газа. Международные санкции против Ливии осложнили в 1990-е реализацию проектов по импорту газа из этой страны. На этом фоне послужной список российских газовиков, которые всегда, даже в период тяжелейшего кризиса, связанного с распадом Советского Союза, обеспечивали бесперебойные поставки в Западную Европу, является убедительным доводом в пользу расширения сотрудничества.
Ситуация в Азии отличается от европейской и американской. Размеры этой части света таковы, что сухопутные поставки газа возможны только на субконтинентальной основе. Такие проекты, как поставки газа с севера Тюменской области в восточные районы Китая, представляются хотя и осуществимыми, но едва ли экономически эффективными. Правда, развитие транспортных технологий позволяет надеяться на то, что в будущем положение изменится.
Рынок глобальный или региональный?
Россия (бывший СССР) была и остается крупнейшим игроком на рынке сухопутных, трансконтинентальных поставок газа. США же на протяжении последних десятилетий руководствовались, по сути, изоляционистской моделью, создавая собственный рынок, мало связанный с мировыми.
А ведь попытки наладить связи с мировыми рынками предпринимались. Так, проект поставок СПГ из СССР в США рассматривался еще в 1970-е годы. Он так и остался на бумаге, однако в Америке были построены четыре терминала по приему СПГ из других стран, которые к настоящему моменту почти не используются и частично закрыты. Одной из основных причин тогдашнего падения интереса к подобным поставкам стала либерализация газового рынка США, в результате которой предложение природного газа превысило спрос, цены резко снизились, после чего ряд масштабных проектов утратил рентабельность.
Таким образом, газ, в отличие от нефти, оставался по преимуществу региональным товаром. Несколько рынков, крупнейшими среди которых являются Североамериканский и Европейский, действуют в значительной мере независимо друг от друга. При этом Североамериканский рынок действительно функционирует как целостная система с общими правилами игры.
В Европе же хотя и создана инфраструктура поставок, но формирование единого Европейского рынка еще только стоит в повестке дня. Интеграция, за 40 лет охватившая все сферы хозяйственной жизни Европейского союза, до последнего времени обходила стороной газовую (и электроэнергетическую) область. Страны – члены ЕС продолжали руководствоваться национальными законодательствами, свобода передвижения сырья была ограничена, поддерживались структуры-монополисты (юридические или фактические). Директива по газу, принятая в 1998 году и призванная создать единый рынок ЕС, поставленную задачу не выполнила. Ныне подготовлена вторая Директива, которая ужесточает условия и сроки создания такого рынка: его следует завершить к 2007 году. В результате должен возникнуть работающий по единым правилам (с определенными исключениями) рынок газа 27 стран расширенного ЕС. Реальность поставленных сроков и достижимость целей вызывают сомнения, однако в любом случае процесс либерализации существенно изменит картину мировой газовой отрасли и создаст важный элемент формируемого глобального газового рынка.
Вопросы интеграции в ЕС внешних поставщиков газа, прежде всего России, только начинают обсуждаться. Речь, в частности, идет о перспективах общего экономического пространства ЕС–Россия, а также построения Евразийского рынка газа, на котором России предстоит взаимодействовать с другими производителями газа, в том числе с государствами Центральной Азии.
Третий рынок газа, который активно обсуждается в статье, – это рынок СПГ. На сжиженном природном газе почти полностью построено газоснабжение стран Юго-Восточной Азии и в определенной мере (в пределах 10 % потребления) – стран Западной и Южной Европы. Морские перевозки СПГ, как и перевозки многих других товаров, относительно дешевле наземной транспортировки и, что немаловажно, не требуют (по крайней мере, в технологическом отношении) жесткой привязки поставщика к потребителю и к трассе транзита газа. Поэтому потенциально рынок СПГ может быть глобальным. В то же время реализация проектов, связанных с СПГ, требует крупных инвестиций, и для их окупаемости тоже необходима жесткая и долгосрочная связь поставщиков с потребителями. Только в последние два-три года на спотовые рынки начались поставки СПГ, которые, несмотря на их ограниченные размеры, действительно начинают играть роль ценового арбитража между крупнейшими региональными рынками газа.
Топливо, необходимое всем
Обращение авторов авторитетного американского журнала к газовой тематике, которая, по крайней мере для Даниэла Ергина, является относительно новой, безусловно, связано с кардинальным изменением роли природного газа в мире и в США. Примечательно, что в статье не описываются различные сценарии на этот счет, что обычно свойственно материалам CERA, а просто констатируется тенденция. С чем же она связана? Налицо, как минимум, два фактора: один общемировой, а второй собственно американский.
Общемировой фактор – это резкий рост потребности в природном газе, что обусловлено в первую очередь его преимуществами в качестве источника для получения электроэнергии. Потребление газа растет даже в странах со стабильным уровнем энергопотребления – например, в Японии, Франции, Германии. Объем газового рынка выходит на сопоставимый уровень объема рынка нефти, в тени которой он долгое время пребывал. При этом газ оставляет далеко позади уголь, ядерную энергетику и возобновляемые источники энергии (несмотря на увеличение доли последних).
Потребление газа на разных национальных и региональных рынках растет неравномерно, это связано с особенностями рынков и методов их регулирования. Если в ряде европейских стран (Великобритании, Нидерландах, Италии) массивный сдвиг в сторону использования природного газа в электроэнергетике произошел уже в 1990-е годы, то в других развитых странах (например, Германии, Франции или Швеции) эти процессы носят более замедленный характер или пока отложены.
Значительная доля энергетических мощностей США традиционно базируется как на угле (Америка располагает крупными запасами качественного угля, разрабатываемого открытым способом, и эффективными технологиями его «чистого» сжигания), так и на атомной энергетике. Долгое время потребление природного газа не увеличивалось. Однако при расширении и модернизации энергетических мощностей подавляющая доля новых проектов (порядка 90 %) предусматривает использование природного газа. В обозримой перспективе это приведет к резкому росту (наполовину) потребности в этом энергоносителе.
Газовая отрасль США относится к старейшим в мире. В стране обозначилась тенденция к снижению объемов добычи, в целом ясно, что собственные ресурсы природного газа не смогут обеспечить основную долю прироста потребления. Возможностей Канады и Мексики – соседей США по североамериканскому рынку – также далеко не достаточно для решения этой задачи. США вступают в новую газовую эру: после длительного периода изоляционизма, преимущественной опоры на собственные силы неизбежен резкий рост импорта. А для этого потребуется вовлечение в глобальную торговлю этим продуктом. США уже проходили подобный этап в нефтяной сфере. Так что задача понятна: построить глобальный рынок природного газа, как ранее был построен глобальный рынок нефти или как создаются глобальные финансовые рынки. Этот вызов становится для США одним из национальных приоритетов.
Однако если сама задача сформулирована в статье Ергина и Стоппарда весьма четко, то пути ее решения обозначены довольно неопределенно. А ведь подходы могут быть разными; и сценарии развития событий тоже могут отличаться.
В определенном смысле идеальной для США моделью газового рынка был бы аналог рынка нефти, что подразумевает доминирование спотовых сделок, отсутствие привязки к поставщику, широкое использование финансовых инструментов, то есть поле, на котором американские компании могли бы в полной мере использовать свою конкурентную силу и преимущества. Между тем рынок нефти испытывает периоды волатильности (краткосрочной изменчивости), а в последнее время – неприятный для потребителей длительный период аномально высоких цен.
Американский рынок газа, на котором реализованы основные принципы либерализации, учитывает волатильность нефтяных цен (есть значительный круг потребителей газа, способных на конкурентных началах использовать вместо газа нефтепродукты), но ему, особенно в последние годы, присущи собственные резкие ценовые колебания. Они связаны как с сезонными колебаниями потребности в газе (следствие усугубляющейся разбалансировки погодных и даже климатических явлений), так и с тем, что цены на газ жестко увязаны с газотранспортными возможностями. В результате утрачено главное достижение либерализации – длительный период низких цен на газ.
Трудно согласиться с утверждением авторов о нынешнем преобладании в США спотового рынка газа. По некоторым данным, большинство контрактов до сих пор носят среднесрочный характер (три-пять лет). Потребители предпочитают именно такие контракты как способ снижения части своих рисков. Что же касается борьбы с так называемой парадигмой СПГ, то данная задача не решена и внутри США. В этом контексте вполне понятно упоминание о необходимости введения «новых налоговых схем». Принимая во внимание приверженность американских экономистов к стандартным, не учитывающим отраслевые особенности, либеральным подходам, можно утверждать, что этот посыл представляется очень важным. Пока, правда, совершенно неясно, о чем может идти речь на практике. Видимо, авторы осознают, что «парадигма СПГ» сама по себе не исчезнет, однако они не предлагают никаких рецептов для ее преодоления. Тем не менее внимание, которое Ергин и Стоппард уделили этой проблеме в статье, посвященной столь глобальной теме, говорит о многом.
Значительная зависимость от внешних факторов выдвигает на первый план проблему безопасности поставок. Возможность образования альянсов производителей или, по крайней мере, их согласованного поведения возрождает призрак газовой ОПЕК (ОГЕК). Этот вопрос в статье только обозначен, однако перспективы такого рода организации – весьма интересная тема.
Россия, несомненно, будет представлена на глобальном рынке СПГ. Уже осуществляется проект «Сахалин-2» с годовой производительностью около 10 млн тонн (свыше 13 млрд куб. м/год). Обсуждаются возможности строительства заводов по производству СПГ на Ямале и на основе Штокмановского месторождения в Баренцевом море. И все-таки российский рынок носит ярко выраженный континентальный характер, поэтому трубопроводные поставки российского газа будут, по-видимому, и в дальнейшем доминировать над поставками СПГ. Ведь даже сахалинский завод, который окажется одним из крупнейших в мире, по производительности не сопоставим с существующими многониточными трубопроводными системами. Его производительность составляет менее половины производительности одного магистрального газопровода диаметром 1420 мм. Между тем именно на таких газопроводах основана ЕСГ России.
СПГ, очевидно, станет одной из составляющих обоих крупнейших российских проектов – Ямальского и Штокмановского. Насколько она будет велика и каковы сроки ее реализации, пока трудно предсказать. Каждый из проектов по своему масштабу намного превосходит обычные проекты, реализуемые в сфере СПГ. Так, запасы Штокмановского месторождения превышают 3 трлн куб. м, а Ямальских месторождений – 9 трлн куб. м, годовые объемы добычи могут достигать соответственно 60–90 млрд куб. м/год и 160–200 млрд куб. м/год и выше. Кроме того, оба проекта должны быть важнейшим фактором обеспечения внутренних потребностей России, не связанным с получением и использованием СПГ.
Сделаем еще несколько уточнений. В Иране, во второй после России стране по объему газовых ресурсов, «Южный Парс» отнюдь не единственное месторождение газа. Объединенное месторождение «Южный Парс» (иранская часть) – «Северное» (Катар), являясь крупнейшим в мире и содержа порядка 13 трлн куб. м газа, более чем в три раза уступает промышленным запасам газа России.
Далее, трудности, связанные со строительством приемных терминалов СПГ на побережье США, не представляются непреодолимыми, хотя, конечно, необходимость соблюдать экологические стандарты может их усугубить (недавно такие проблемы привели к отсрочке строительства терминала в Италии).
В соревновании за мировое первенство с нефтью газ пока резко проигрывает в одном из основных сегментов рынка – в секторе моторного топлива. Однако и здесь ситуация может измениться. Крупнейшие нефтяные компании уже приступили к реализации первых проектов по строительству крупных установок по принципу GTL (Gas-To-Liquids): природный газ преобразуется в экологически чистые жидкие моторные топлива. Эти установки становятся конкурентоспособными при достаточно высоких нефтяных ценах. Установки GTL могут быть созданы там, где для выработки СПГ недостаточно ресурсов или возникают потребности рынка в жидком топливе. Между тем данное направление не отражено в статье Ергина и Стоппарда. Очевидно, решить стратегические задачи по обеспечению масштабного и стабильного развития импорта СПГ для Америки сегодня гораздо важнее.
