Если верить политикам и международным чиновникам, в регион Ближнего и Среднего Востока (БСВ) вложено за последние полвека так много усилий и средств, что он давно должен был превратиться в средоточие довольства элиты и процветания народных масс. Между тем ни того ни другого в монархиях, автократиях и республиках, образующих БСВ, отыскать не удастся. Обсуждая текущие события в регионе и перспективы его развития, политически корректные либеральные эксперты критикуют Самьюэла Хантингтона, не вовремя предсказавшего разворачивающееся на глазах столкновение цивилизаций, а их консервативные оппоненты подкрепляют военные операции невнятными заклинаниями о приближающейся ближневосточной демократии. При этом кризис, который переживает исламская в своей основе территория, простирающаяся от Атлантики до Индостана, давно стал постоянным явлением. На протяжении ХХ века, в частности его второй половины, когда БСВ освободился от колониальной зависимости, составляющие его страны не могут обустроить свое внутриполитическое, гуманитарное и экономическое пространство, а также создать устойчивую систему внешних связей. Благоприобретенная проблема границ, которая досталась им в результате упражнений британских, французских и русских картографов, не облегчает их будущего и не способствует оптимизму.
За три десятилетия, истекшие с момента, когда аравийские монархии изобрели «нефтяное оружие», денег для решения региональных проблем было более чем достаточно. Времени – не меньше, чем у европейцев, успевших за этот период преодолеть последствия Второй мировой войны и построить Европейский союз, который составляет серьезную экономическую конкуренцию США. Что же касается политического инструментария, то опыт и влияние стран БСВ сравним с опытом и влиянием Запада – по крайней мере, если судить по их масштабному представительству в международных организациях, включая ООН, которое успешно используется против попыток интеграции в мировую систему гуманитарных организаций Израиля.
Помимо прочего, регион получил львиную долю международной помощи, в том числе для обустройства беженцев; опирается в разрешении внутренних конфликтов на льготные поставки и кредиты и с Востока, и с Запада; привлекает, считаясь «зоной стратегических интересов», наиболее значительные и дорогостоящие после самого Запада внешние вооруженные контингенты. При всем при том перспективы развития данного региона туманны, как никогда.
Участие внешних сил не разрешило ни один из конфликтов, раздирающих Ближний и Средний Восток. В лучшем случае конфликты загнаны вглубь и могут вспыхнуть в любой момент после снятия внешнего давления. Это в равной мере относится и к большим, и к малым очагам напряженности вне зависимости от того, являются ли они следствием противостояния вековой давности или результатом недавней стычки. Миротворческая деятельность ООН на Ближнем Востоке не менее провальна, чем в Африке, а многочисленные «исламские» либо «межарабские» инициативы приводят к успеху только в виде прямой долгосрочной оккупации. Последнее справедливо и для западных держав, несмотря на риторику политиков и средств массовой информации, сопровождающую деятельность американских морских пехотинцев или французского Иностранного легиона.
Противостояние восточного христианства и ислама в начале XXI столетия окончательно разрешилось в пользу ислама. Христианское население региона стремительно сокращается, в том числе там, где еще недавно состоятельные христианские общины поддерживались местными диктаторами в качестве противовеса исламским городским окраинам – люмпенизированным и оппозиционным. Демократизация БСВ означает не уважение к правам меньшинств, а их вытеснение или уничтожение. Это в равной мере относится к христианам Египта, Ирака, Ливана и Судана. Общины Ирана и Сирии существуют в относительной безопасности, пока в этих странах остаются у власти те же правящие режимы. Что же касается христиан Израиля и Палестины, то, как показывает опыт прошедшего десятилетия, с тех пор как ведется «строительство палестинского национального очага», их будущее зависит от того, защищает ли их права еврейское государство, или они оставлены на произвол вооруженных исламистов.
Рабство, об искоренении которого международные правозащитные организации трубили с 60-х годов ХХ века, существует в регионе не только в скрытых, но и в классических формах. Мавритания и Судан – это лишь наиболее известные примеры государств, на территории которых процветает работорговля, «не замечаемая» мировым сообществом.
Политический исламизм, как наиболее действенный способ противостояния властям в форме партизанской войны и терроризма, стал общераспространенным в регионе феноменом. Ценой напряжения всех сил армии и жесткого ограничения демократии исламисты оттеснены от власти в Алжире и Египте, но нет никакой гарантии, что это навечно, тем более что исламизм распространяется на соседние страны. Уничтожение иностранцев и еврейских общинных зданий в Марокко, казавшемся на протяжении десятилетий зоной сотрудничества улемов и монархии, – достаточно тревожный сигнал даже без учета дополнительного конфликтного потенциала Западной Сахары, урегулирование в которой так же далеко, как и четверть века назад, когда ее проблема возникла впервые.
Алжир и Марокко – родина не только миллионов иммигрантов, заполнивших стареющую Европу, но и нового европейского политического ислама, тесно связанного с международными структурами, в том числе террористическими. Их лидеры успешно опирались на массу магрибского электората и умело использовали бреши в либеральной системе Евросоюза, когда в ходе серии терактов на железнодорожных вокзалах испытывалась на прочность европейская политическая система (взрывы в Мадриде 11 марта 2004 года). На фоне капитуляции испанского правительства перед террористами слабым утешением служит потенциальная возможность завершения арабо-берберского конфликта, наметившаяся после того, как алжирские власти, ведшие на протяжении 10 лет гражданскую войну на два фронта (против исламистов и берберов), сделали символические шаги навстречу берберам.
Огромную проблему региона составляет неотработанность механизмов передачи власти, подрывающая устойчивость правящих режимов. Парадоксальным образом «республиканская монархия» (передача верховной власти в рамках правящей семьи с использованием демократического антуража по примеру Сирии или Азербайджана) может стать для БСВ спасительной альтернативой путчам, гражданской войне или исламской революции. Для престарелых владык Ливии и Египта задача легитимной передачи власти наследникам считается одной из главнейших. Вопрос вопросов – удержат ли эту власть наследники.
Ключевой страной региона является Египет, где стремительно растет население и имеется самая старая в регионе исламистская оппозиция, обладающая опытом вооруженной борьбы с режимом. Не исключено, что при достижении населением 100-миллионной отметки демографический прессинг на экономику и экологию окажется слишком сильным и стране придется перейти к внешней экспансии для того, чтобы предотвратить гражданскую войну алжирского типа. Наиболее вероятно в этом случае суданское направление, тем более что на протяжении ближайших 10–15 лет Судан, возможно, перестанет существовать как единое государство, расколовшись (по референдуму или без него) на исламский север и христианско-анимистский юг. Судано-египетский альянс, имеющий давние исторические корни, угрожает стать в перспективе наиболее опасным соседством для Израиля. Не исключено, что столкновение с ним будущие лидеры альянса сочтут оправданным как с идеологической, так и с внутриполитической позиции.
Если исламистам из числа лидеров «афганских арабов» удастся свергнуть правящую династию в Саудовской Аравии, существует вероятность объединения этого королевства и судано-египетского блока. «Новый Халифат», который, скорее всего, возникнет в конце концов на основе данного объединения, с экономической, военной, демографической и геополитической точек зрения будет способен бросить вызов Западу. Столкновение такого рода альянса с Израилем практически неизбежно. Тем более что для соседей Израиля значимость его ядерного оружия в качестве сдерживающего фактора уменьшается, поскольку арабские страны уверены: Запад не позволит применить его даже в качестве «оружия последнего удара».
Каковы альтернативные сценарии для Аравийского полуострова? Победа исламистов с установлением строя, близкого по структуре к режиму или иранских аятолл (менее вероятный сценарий), или афганских талибов (более вероятный). Дальнейшее развитие событий в каждом из этих случаев зависит от того, пойдет ли Запад на вмешательство или нет. Суннитская исламская республика иранского типа будет иметь возможность в течение длительного времени играть на противоречиях между ведущими западными державами до момента постепенной эволюции в «Новый Халифат», если во главе ее с самого начала не встанет фигура, аналогичная Усаме бен Ладену. В этом случае, или если исламисты предпримут новые враждебные шаги против США – по аналогии с терактами 11 сентября – высока вероятность американской военной операции (возможно, в рамках НАТО) и раздела территории нынешней Саудовской Аравии. Можно предположить следующие зоны раздела: провинция Хиджаз с исламскими святынями (под контролем арабских союзников США, например Иорданской династии), Восточная провинция с ее нефтью, йеменский Ассир и ваххабитский Неджд. Не исключено, что опыт управления де-факто разделенным на этноконфессиональные зоны Ираком окажется тут для американцев решающим.
Судьба малых монархий в зоне Персидского залива в огромной степени зависит от того, насколько прочными будут позиции США и Великобритании в данном регионе. Противостоять исламистам собственными силами эти монархии – за исключением Султаната Оман – не в состоянии. Стабильность же последнего, как и в Египте, обусловлена способностью султана Кабуса бен Саида решить вопрос наследования верховной власти при отсутствии прямого наследника.
Йемен перенасыщен оружием, центральная власть там слаба, к тому же в ближайшие 10 лет вероятно наступление водного кризиса, равносильного экологической катастрофе. В этой ситуации высока вероятность его столкновения с Саудовской Аравией. Перспективы разрешения проблем Йемена вне этого конфликта отнюдь не ясны, возникновение же конфликта приведет к не менее разрушительным последствиям, чем оккупация Ираком Кувейта в 1990 году.
Соседи Йемена по другую сторону Баб-эль-Мандебского пролива – Сомали, Эритрея и Джибути – на протяжении длительного времени будут втянуты в процессы, сопровождающие коллапс бывшей эфиопской империи, с сопутствующими пограничными конфликтами, религиозно-трайбалистской резней, эпидемиями и массовым голодом. Ситуацию на Африканском роге осложнят упомянутый выше возможный распад Судана и приближающаяся, согласно мнению политологов-африканистов, первая континентальная мегавойна, в которую будет втянуто большинство стран Сахеля (полоса от пустынь Сахары к саваннам Западной Африки. – Ред.) и бассейна Великих озер.
Находящийся на востоке региона Афганистан продолжает существовать в качестве территории, частично контролируемой оккупационными войсками НАТО. Территория эта никем не управляется, о чем свидетельствует рост местного производства наркотиков, частично контролируется талибами, масштабы разгрома которых сильно преувеличены западными СМИ. Разворачивающиеся на этой территории процессы представляют смертельную угрозу для стабильности Пакистана. Распад последнего в среднесрочной перспективе не исключен именно из-за его вовлеченности в афганские события. Потеря контроля центрального правительства над ситуацией в пограничных районах – при наличии не только собственного ядерного оружия и ядерных технологий, но и влиятельного исламистского лобби, связанного с международными террористическими организациями, на всех уровнях пакистанской элиты – это факт сегодняшнего дня.
Иран, близкий к реализации своей ядерной программы как в мирном, так и наверняка в военном ее аспектах, остается для США центральным звеном «оси зла». Революционная республика эволюционирует, как и СССР несколькими десятилетиями раньше, и способствует региональной стабильности, не участвуя в большинстве конфликтов или играя в них конструктивную роль. Конфликт Ирана с Западом, в первую очередь с США, и с Израилем грозит необратимой дестабилизацией обстановки на Ближнем и Среднем Востоке, в том числе в Прикаспии и в зоне Персидского залива. Как представляется, США постараются избежать прямого противостояния с Ираном, однако сделают все возможное для того, чтобы спровоцировать его столкновение с Израилем, подталкивая последний к атаке на иранские ядерные объекты. Такой вариант развития событий не исключен из-за активизации антиизраильской террористической деятельности ливанских шиитов, а также ввиду того, что израильскому руководству необходима «маленькая победоносная война» в условиях беспрецедентного противостояния в обществе по вопросу вывода поселений.
Ирак на протяжении длительного периода будет представлять собой зону гражданской войны «всех против всех» при активном участии в ней исламистов со всего мира, для которых его территория стала испытательным полигоном джихада. Прошедшие парламентские выборы ни в малейшей степени не способны удовлетворить ни суннитов, которые составляли при прежнем режиме костяк гражданской администрации, армии и полиции и в голосовании практически не участвовали, ни христиан, теперь активно эмигрирующих. Раскол Ирака весьма вероятен, и в этом случае на повестку дня встанет появление в регионе не только первого шиитского арабского государства, но и государства курдов. В последнем случае реализуется давнее обещание еще Лиги Наций, но при этом возрастет вероятность распада Турции – ведь быстро увеличивающееся курдское население этой страны имеет застарелые традиции вооруженного сепаратизма.
Эта опасность спровоцировала охлаждение турецко-американских отношений, когда правительство Турции отказало своему главному союзнику в использовании территории страны для атаки на Саддама Хусейна, потеряв в конечном счете несколько миллиардов долларов и значительную толику отношений с США. Наметившийся «прорыв» Турции в Европу при условии разблокирования проблемы Северного Кипра может стать успешной альтернативой как «магрибизации» ЕС, так и исламизации – в случае отдаления от США – кемалистской Турции.
Кризис в Ливане после убийства бывшего премьера Рафика Харири с большой степенью вероятности не только повлечет за собой вывод из страны сирийских войск, но и спровоцирует новый виток гражданской войны в этой стране, где на протяжении десятилетий только внешние воинские контингенты были способны снизить уровень противостояния этноконфессиональных милиций, разрушивших ливанское общество.
Не исключено, что, несмотря на все усилия, президенту Сирии Башару Асаду не удастся удержать власть в стране в своих руках. После потери контроля над Ливаном этому могут способствовать как партийно-государственный истеблишмент самой Сирии, власть над которым у нынешнего сирийского лидера значительно слабее, чем у его отца, так и США, стремящиеся завершить разгромом Сирии иракскую эпопею. В итоге Сирия вернется в состояние «до-асадовских» путчей и хунт латиноамериканского типа, не способных играть сколь бы то ни было значимую роль в регионе.
Израильско-палестинский узел противоречий ослабила смерть раиса Ясира Арафата. Неясно, в какой мере его преемнику Махмуду Аббасу удастся взять под контроль военизированные формирования и удержать власть в условиях противостояния с исламистами, которые доминируют на муниципальном уровне, в первую очередь в секторе Газа. Не исключено, что в краткосрочной перспективе в Палестине разразится гражданская война, что ее ждет распад на ряд анклавов, подчиняющихся местным лидерам, которые самостоятельно будут строить отношения с Иорданией, Египтом и Израилем.
Вопрос об эвакуации еврейский поселений расколол израильское общество. Премьер Ариэль Шарон, заботящийся о своем международном имидже в плане обеспечения безопасности его семьи после ухода с политической арены, поставил страну на грань «оранжевой революции». Действия Шарона продемонстрировали, что в Израиле, гордившемся своей демократией, традиции кланового авторитаризма не слабее, чем в соседних арабских странах, которые израильтяне считали диктатурами. Вакуум власти, соединение «левого» и «правого» истеблишмента в глазах электората в общую группу «старых коррупционеров» могут поставить столь политизированное общество, как израильское, на грань гражданского противостояния или необратимых изменений во внутриполитической системе. Эксперты выдвигают предположения о возможности перехода Израиля в краткосрочной перспективе к президентской модели правления, активизации на политической арене армии и выводе за рамки «национального консенсуса» израильских арабов, палестинизация которых в 90-е годы ХХ века стала свершившимся фактом.
В целом Ближний и Средний Восток ждут в ближайшем будущем углубление старых и возникновение новых очагов конфликтов, доминирование США в соперничестве с ЕС и во все возрастающей мере с Китаем, а также распад существующей системы границ и рост нестабильности, в том числе за пределами региона, по модели 11 сентября. Перспектива для Нового Ближнего Востока безрадостная, но реальная.
