Вот уже полтора десятилетия народы
бывшего СССР мучительно пытаются расставить знаки препинания в
простейшей фразе – «врозь нельзя вместе». В декабре 1991 года,
после тяжелейшей агонии Советского Союза, представлялось, что
проблема решена раз и навсегда: «Врозь. Нельзя вместе».
Но вскоре этот вопрос, связанный с
синтаксисом, вновь оказался актуальным: эйфория суверенитетов на
постсоветском пространстве быстро исчерпала себя. Стало ясно: для
укрепления вновь обретенных суверенитетов государства бывшего СССР
нуждаются в объединении усилий, поскольку разрыв традиционных
связей слишком больно ударил по каждому из них. Стала набирать силу
тенденция к реинтеграции, и в середине 1990-х показалось, что
вот-вот возобладает тезис «Врозь нельзя. Вместе». Именно к этому
периоду относятся наиболее значимые инициативы СНГ: Договор о
создании Экономического союза (1993), Соглашение о создании зоны
свободной торговли (1994), Соглашение о создании Платежного союза
(1994), а также Соглашение о Таможенном союзе России, Белоруссии,
Казахстана и Киргизии (1995) и Договор об образовании Сообщества
России и Белоруссии (1996).
Однако, заполнив образовавшийся на
постсоветском пространстве вакуум и достаточно успешно решив задачу
«цивилизованного развода», Содружество Независимых Государств так и
не смогло стать эффективно действующим региональным объединением. В
экономической сфере дальше режима свободной торговли, да и то с
изъятиями и ограничениями, продвинуться не удалось. Что касается
политических проблем, существующих в отношениях между участниками
Содружества, то и здесь его роль невелика. Застарелые конфликты –
приднестровский, югоосетинский, абхазский, карабахский – никуда не
исчезли. Более того, за эти годы то и дело появлялись новые. Россия
и Украина ссорились из-за дотоле никому не известной Тузлы – то ли
острова, то ли косы. Российско-белорусские отношения
погрузились в глубокий кризис и подошли к «моменту истины».
Грузия, а затем Украина и Молдавия заявили о своем
евроатлантическом выборе.
Что это – конец СНГ? Геополитическое
поражение России? «Происки» западных стран и их спецслужб?
Окончательная победа лозунга «Врозь. Нельзя вместе»? Отнюдь нет.
Просто прагматизм, утвердившийся в политике в результате смены
политических элит, окончательно пришел на постсоветское
пространство.
ЭВОЛЮЦИЯ ВОСПРИЯТИЯ
Еще в середине 1990-х годов мне
приходилось неоднократно высказывать мнение о том, что СНГ является
во многом личным творением его основателей и в нынешнем виде вряд
ли переживет их политический век. Не очень скромно цитировать себя,
но в одной из публикаций 1997-го автор этих строк писала: «СНГ пока
не имеет прочной институциональной базы и держится в значительной
степени на личных контактах, доверительных отношениях высших
руководителей стран-членов, многие из которых, как это прекрасно
известно, давно знают друг друга “по совместной работе” еще в эпоху
СССР. Большинство лидеров Содружества обладают похожими
интеграционным менталитетом и политической культурой. Президенты
стран СНГ по-прежнему говорят на одном языке – как в буквальном,
так и в переносным смысле, они мыслят на одной волне, и многое в
Содружестве совершается только благодаря их способности в своем
узком кругу находить решение сложных политических вопросов.
Более того. Осознавая ответственность за
принятое неизбежное, но тем не менее болезненное решение о роспуске
СССР, “первое поколение” президентов государств Содружества
старается как бы компенсировать своим народам те трудности, которые
это решение породило. Отсюда, может быть, и проистекает хаотичное
стремление к скорейшему форсированию интеграции, даже без подсчета
ее экономических следствий.
С приходом новых “первых лиц”
Содружество неизбежно станет иным. К власти придут люди, которые,
не будучи отягчены ответственностью за прошлое, начнут относиться к
интеграции так, как к ней в общем-то и следует относиться, –
взвешивать ее плюсы и минусы, осуществлять лишь то, что отвечает
экономическим и политическим интересам их стран».
Прогноз сбылся. В Содружество приходят
новые лица, оно меняется на глазах. Иными становятся отношения
между его участниками.
Первопроходцем здесь выступила именно
Россия. На протяжении 1990-х годов политика Москвы в отношении
стран СНГ уж чем-чем, а прагматизмом точно не отличалась. Ей были
присущи крайняя противоречивость, если не сказать хаотичность, и
шараханье из одной крайности в другую.
Временами Россия воспринимала страны СНГ
как квазигосударства, как прежние союзные республики, если не
сказать «бывшие колонии», которые, дескать, всё еще экономически
зависимы от России также и в том, что касается поставок
энергоносителей. Тезис «А куда они денутся?» нанес в начале 1990-х
серьезный ущерб стратегическим интересам России на постсоветском
пространстве. С очень большим опозданием российские политики
заметили, что страны СНГ являются независимыми во всех смыслах
этого слова, что они «обеспечили себе тылы», имеют альтернативные
стратегии развития и альтернативных «союзников» – все то, что
принято называть «многовекторной дипломатией».
Другая крайность – оборотная сторона
этого же стереотипа: «В странах СНГ живут наши же люди, и им надо
бескорыстно помогать, экономический расчет в братской дружбе
неуместен». Отсюда, в частности, быстрый рост задолженности наших
партнеров, в том числе по поставкам энергоносителей.
Бессистемная политика Москвы на
постсоветском пространстве была связана с наличием несомненного,
хотя и тщательно вуалируемого конфликта между долгосрочными
стратегическими интересами России, требующими сохранения стран СНГ
в зоне ее влияния, и текущими экономическими возможностями, не
позволяющими проводить затратную внешнюю политику.
Тем не менее Россия начиная с 2000 года
стала демонстрировать прагматичный подход к странам СНГ как к
стратегическим, преференциальным партнерам, отношения с которыми,
однако, должны базироваться прежде всего на точном экономическом
расчете. Ограниченность ресурсов заставила строго соизмерять
потенциальный эффект от мероприятий, направленных на углубление как
интеграции, так и двустороннего сотрудничества, с ценой, которую
приходилось за них платить.
Таким образом, на рубеже тысячелетий
пришло понимание: чем скорее мы откажемся от термина «ближнее
зарубежье», чем скорее привыкнем к тому, что страны Содружества –
это «зарубежье» настоящее, с которым необходимо иметь особые,
привилегированные отношения, при этом ведя диалог на базе
общепринятых международных принципов, тем лучше будет для всех, и в
первую очередь для России.
ПАДЕНИЕ ПОСЛЕ ВЗЛЕТА?
Бесспорно, интеграция со странами СНГ
отвечает и стратегическим, и краткосрочным интересам России. Но
речь идет не об «интеграции любой ценой», а только о такой, которая
укрепляет демократические и рыночные преобразования как в этих
странах, так и в самой России, содействует экономическому росту,
занятости и не противоречит задаче интеграции России в мировое
сообщество в целом.
В последние годы именно этот
прагматичный подход лежал в основе отношений России с государствами
Содружества, и вплоть до самого недавнего времени он давал
очевидные позитивные результаты. Удалось решить множество
застарелых проблем в двусторонних отношениях. В частности,
урегулированы газовые долги с Украиной и Молдавией. Началась
стратегическая деятельность по формированию российско-украинского
газового консорциума, в который в перспективе могут войти ведущие
европейские компании. Завершена делимитация российско-украинской
границы и найдена приемлемая развязка
по азово-керченской акватории. Проделана огромная предварительная
работа по подготовке к введению российского рубля в качестве
единственного законного платежного средства на территории
Белоруссии. Закрыта проблема задолженности в отношениях с Арменией
и Таджикистаном. Большой прорыв осуществлен на каспийском
направлении: договоренности с Казахстаном и Азербайджаном позволили
приступить к использованию недр и определить принцип раздела
Каспия: «Делим дно, вода – общая». Подписано долгосрочное
соглашение о закупке Россией туркменского газа. Перечень можно
продолжить.
Не менее впечатляют достижения в
многостороннем формате. В 2000 году с учетом европейского
интеграционного опыта создано Евразийское экономическое сообщество
(ЕврАзЭС) в составе России, Белоруссии, Казахстана, Киргизии и
Таджикистана, имеющее целью сформировать в перспективе общее
экономическое пространство. Украина, Молдавия и Армения получили в
этой организации статус наблюдателей. В предельно сжатые сроки
подготовлено, подписано и ратифицировано Соглашение о формировании
Единого экономического пространства (ЕЭП) России, Украины,
Белоруссии и Казахстана, начата работа над документами,
обеспечивающими его реализацию. Президенты России, Казахстана,
Узбекистана и Туркменистана подписали заявление о стратегическом
сотрудничестве в газовой сфере. Создана Организация Договора
коллективной безопасности (ОДКБ) стран СНГ. Активно развернулся
Антитеррористический центр СНГ…
И вдруг многое из достигнутого, казалось
бы, перечеркивается неожиданным исходом избирательных кампаний в
Грузии и Украине, обострением российско-молдавских отношений в
преддверии и в результате выборов в Молдавии. Возникают вопросы: не
дает ли сбои проводимая Россией в последние три-четыре года
политика прагматизма? не способствует ли она ослаблению позиций
России на постсоветском пространстве? Думается, ответы следует
искать в самом характере равноправных взаимоотношений, которые
предполагают наличие, как минимум, двух сторон, отстаивающих
собственные интересы. Прагматичный подход России подразумевает и
соответствующую прагматичную политику партнеров, которая иногда
может восприниматься даже как антироссийская.
«Новый прагматизм» наших старых
партнеров, неизбежная смена элит в ряде стран СНГ, управляемый либо
спонтанный приход к власти новых политических сил и фигур – все это
стало для Москвы серьезным экзаменом. Экзаменом на приверженность
политике прагматизма, который, хочется надеяться, наша страна
успешно выдержит.
ОТ ВИРТУАЛЬНОГО К РЕАЛЬНОМУ
Партнеры России могут сделать и уже
порой делают выбор, не оправдывающий ее ожиданий. Но это их выбор.
И в современную эпоху он всегда будет прагматичным. Так и возникают
«противоестественные» на первый взгляд альянсы украинских и
грузинских «рыночников» с молдавскими «коммунистами». В этих
условиях России важно не променять уравновешенный, прагматичный
подход к соседям, доказавший в последние годы свои преимущества, на
некие «геополитические концепции». В современных условиях все
страны СНГ, равно как и Россия, руководствуются в своей внешней
политике не чем иным, как национальными интересами, и
сбалансировать их как раз и призвано искусство политики
прагматизма. Именно с этих позиций следует анализировать
современную ситуацию на постсоветском пространстве.
Необходимо открыто признать, что
Содружество Независимых Государств, несмотря на ряд попыток его
реформирования, по-прежнему представляет собой виртуальное
интеграционное объединение со сложной, плохо управляемой
бюрократической структурой. Сегодня его участники обсуждают контуры
очередной реформы, однако, как и прежде, нет ответа на главный
вопрос: какова конечная цель интеграции в рамках СНГ? Что создаем?
Зачем создаем? Сколько это будет стоить? Каковы основные этапы
строительства?..
Изначально в документах, подписанных в
1992–1993 годах, прежде всего в Договоре о создании Экономического
союза, предполагалось, что СНГ будет развиваться по «нормальному»
сценарию регионального интеграционного объединения:
- зона свободной торговли;
- таможенный союз;
- единое экономическое пространство с четырьмя свободами (движение товаров, услуг,
капиталов и рабочей силы); - экономический и валютный союзы.
Однако одновременно с декларированием
этих конечных целей ставилась задача, в корне им противоречившая, –
сохранение суверенитета в полном объеме и отказ от формирования
наднациональных органов. Хотя, как известно, даже таможенный союз,
не говоря уже об экономическом и валютном, требует поступаться
суверенитетом, передавая часть его наднациональным органам. Когда в
середине 1990-х такое понимание появилось, о конечной цели СНГ
вообще перестали упоминать.
В конце 1990-х годов, после ряда бурных
президентских саммитов, была предпринята первая серьезная попытка
осуществить реформу Содружества. В результате реорганизации
институциональной структуры СНГ его аппарат стал менее громоздким,
и все же в целом разрозненные управленческие органы объединить
тогда не удалось. Провозглашенная задача создания зоны свободной
торговли де-факто решена, но прежде всего в результате
соответствующих двусторонних договоренностей.
Словом, планируемая реформа СНГ не
состоялась. Зато состоялась незапланированная. В последние годы
Содружество стало тем, чем только и могло стать в эпоху
прагматизма, – организацией общеполитического толка, своего рода
«клубом президентов», «площадкой» для обсуждения широкого круга
проблем, в том числе глобального характера.
И это скорее хорошо, чем плохо. Можно
только приветствовать возрастание в рамках СНГ значимости таких
сфер взаимодействия, как борьба с терроризмом и экстремизмом,
проблемы безопасности, взаимодействие правоохранительных структур,
гуманитарное и культурное сотрудничество. У Содружества наконец
появляются реальные цели и задачи.
На мой взгляд, радикальная реформа СНГ,
подразумевающая его превращение в действенное интеграционное
экономическое объединение, по сути дела, вообще не нужна. Ведь за
прошедшие годы от него отпочковались новые организации, имеющие, в
отличие от самого Содружества, четкие цели, задачи, механизмы. Речь
идет о Евразийском экономическом сообществе, Едином экономическом
пространстве (ЕЭП), Организации Договора коллективной
безопасности.
Опыт, кстати, свидетельствует в пользу
именно этого сценария. История знает примеры того, как одна и та же
группа стран в течение небольшого промежутка времени создавала
различные организации с одинаковыми целями. Если первая попытка
оказывалась неудачной, то первая организация не упразднялась, но
параллельно немедленно учреждалась следующая. Так, в 1948 году в
Брюсселе был заключен Брюссельский договор об экономическом,
социальном и культурном сотрудничестве и коллективной самообороне
между Бельгией, Великобританией, Люксембургом, Нидерландами и
Францией. На его базе возник Западный союз, преобразованный в
1955-м – в соответствии с Парижскими соглашениями (1954) – в
Западноевропейский союз (ЗЕС), к которому помимо упомянутых
государств присоединились Италия и ФРГ. Созданная организация
оказалась весьма аморфной, как и нынешнее СНГ. Развивать
экономическое сотрудничество в рамках ЗЕС не получилось. Спустя же
несколько лет, после подписания в 1957 году и вступления в силу в
1958-м Римских договоров, сформировалось полноценное интеграционное
объединение – Европейское экономическое сообщество,
трансформировавшееся впоследствии в Европейский союз.
Западноевропейский союз, тем не менее, продолжал существовать. В
начале 1990-х годов о нем «вспомнили» и интегрировали в структуры
ЕС.
Таким образом, при сохранении
Содружества Независимых Государств как «политической оболочки»,
общеполитической, гуманитарной организации, охватывающей все
постсоветское пространство, своего рода «мини-Совета Европы»
основные усилия могут быть сосредоточены на всемерном укреплении
ЕврАзЭС в качестве экономического объединения и ОДКБ как
военно-политической организации.
В лице ЕврАзЭС мы имеем перспективную
региональную организацию, построенную с учетом принципов Евросоюза,
в которой, в отличие от СНГ, при принятии решений берется в расчет
(пусть и не в полном объеме) экономический вес России.
ЕврАзЭС имеет четкие экономические цели
и институциональную структуру. Именно в нем создана полноценная
зона свободной торговли без изъятий и ограничений. В соответствии с
документом «Приоритетные направления развития ЕврАзЭС на 2003–2006
и последующие годы» предстоит завершить до конца 2006-го подготовку
к формированию таможенного союза. В долгосрочной перспективе речь
может идти также об экономическом и валютном союзах.
Уже сегодня Евразийское экономическое
сообщество наполняется реальным экономическим содержанием.
Реализуются многосторонние проекты, прежде всего в ключевых
секторах экономики – энергетике и транспорте. Это позволяет
развивать взаимную торговлю между государствами – участниками
ЕврАзЭС более ускоренными темпами по сравнению с другими странами
СНГ.
Если в целом рост российского
товарооборота составил в 2004 году 134,6 %, то с государствами
ЕврАзЭС – 141,2 %, а со странами СНГ, не входящими в ЕврАзЭС, – 134
%. Еще пять лет назад товарооборот России со странами ЕврАзЭС
составлял около 10 млрд долларов, в прошлом году он достиг более 26
млрд долларов.
Эффективной интеграционной организацией
на пространстве СНГ могло бы стать и Единое экономическое
пространство, Соглашение о формировании которого подписано в
сентябре 2003 года. В ЕЭП входят страны, являющиеся ключевыми
партнерами России: Украина – второй после России экономический
потенциал СНГ; Белоруссия – самый близкий, хотя и противоречивый
союзник; Казахстан – наиболее динамично развивающееся государство,
по степени рыночных преобразований не только не уступающее России,
но порой и опережающее ее.
Цели и задачи ЕЭП во многом тождественны
целям ЕврАзЭС, да и круг участников отчасти совпадает. Однако
договорно-правовая база ЕЭП хотя и готовилась в рекордные по
международным меркам сроки (между заявлением президентов о начале
работы и подписанием самого Соглашения прошло всего семь месяцев),
но она гораздо более продвинутая. Впервые удалось подготовить
документы, отвечающие лучшим интеграционным стандартам, а
стремление к достижению компромисса в ходе сложнейших переговоров
не привело к выхолащиванию их сути.
Такой результат достигнут благодаря двум
принципиальным договоренностям. Во-первых, Соглашение и являющаяся
его неотъемлемой частью Концепция формирования ЕЭП рассматривались
не как обычная «переговорная бумага» и предмет дипломатического
торга, а как некая универсальная, теоретически и практически
выверенная модель интеграции, фиксирующая само понятие единого
экономического пространства, а также и то, какие шаги и в какой
последовательности надо предпринять в целях его
формирования.
Во-вторых, заложен принцип
разноуровневой, разноскоростной интеграции. В итоге государства –
члены ЕЭП вправе самостоятельно определять скорость своего
интеграционного движения, но не могут блокировать продвижение
остальных партнеров. Одновременно согласовано, что мероприятия по
формированию ЕЭП являются взаимозависимыми и взаимосвязанными и
государства-члены не могут выбирать: это, мол, делаю, а это – нет.
Иными словами, ЕЭП – это «комплексный обед», а не ресторанное меню
И la carte.
В документы Единого экономического
пространства заложено несколько поистине революционных для
постсоветского пространства принципов. Признано и ратифицировано
всеми четырьмя участниками Соглашения, что формирование Единого
экономического пространства требует создания координирующих, то
есть наднациональных, органов. Одновременно зафиксировано, что
решения будут приниматься с учетом экономического веса государств.
При этом органы ЕЭП будут формироваться только по мере появления у
них реальной компетенции. Короче говоря, в основу концепции
объединения положены те же самые принципы, что обеспечивают
эффективность деятельности Европейского союза.
В настоящее время стороны активно
работают над подготовкой 85 документов, которые составят
нормативно-правовую базу ЕЭП. На саммите этой организации в
сентябре 2004-го в Астане руководители государств – участников
Соглашения утвердили перечень документов, подлежащих согласованию и
подписанию в первоочередном порядке. Эти 29 документов должны быть
подписаны до 1 июля 2005 года.
РЕШАЮЩИЙ ВЫЗОВ
Главное испытание, выпавшее сегодня на
долю Единого экономического пространства, – Украина, новая
политическая элита которой пока сомневается, совместимо ли ЕЭП с ее
«европейским выбором». Впрочем, этот вопрос, пусть в менее острой
форме, встал бы и при любом исходе украинских выборов. На мой
взгляд, взятый Украиной в последние годы курс на активное
интегрирование в европейские политические и экономические структуры
вряд ли возможно принципиально скорректировать. Преимущества
евроинтеграции для Украины несомненны и в дальнейшем будут
нарастать. Попытка отрицать их бесперспективна, поскольку и сама
Россия четко обозначила европейский вектор своей политики, движется
с Европейским союзом в направлении формирования «четырех общих
пространств», в том числе и экономического.
В соответствии с концепцией, одобренной
на Римском саммите Россия – ЕС в 2003 году, Общее европейское
экономическое пространство (ОЕЭП) России и Евросоюза призвано
содействовать сближению обеих правовых и экономических систем,
углублению инвестиционного взаимодействия, дальнейшему продвижению
энергодиалога, решению вопросов сопряженности транспортных сетей,
реализации крупных проектов, имеющих общеевропейское значение,
развитию сотрудничества в инновационной и научно-технической
областях. В настоящее время на долю стран СНГ приходится лишь 17,9
% внешнеторгового оборота России, в то время как на долю ЕС – около
50 %.
Точно так же и Украина уже сегодня имеет
более активные связи с Европейским союзом, чем со странами
постсоветского пространства. В последние годы существенно
изменилась структура ВВП Украины: значительная доля в нем теперь
приходится на сектор услуг. Это тоже повышает заинтересованность
Украины в облегчении доступа к европейским рынкам. Помимо
объективных факторов, определяющих европейский выбор Украины,
действует и ряд сильных субъективных, этнопсихологических факторов:
традиционная ревность к «москалям», желание опередить их во всем.
Свою роль играет особая «любовь-ненависть» к Польше: «Если поляки в
НАТО и ЕС, то чем мы хуже?»
Нельзя сбрасывать со счетов и саму
динамику европейской интеграции, которая постепенно втягивает в
свою орбиту оставшиеся на периферии европейские страны, «новых
соседей», если пользоваться терминологией Евросоюза. Поскольку
альтернативные центры интеграционного притяжения (СНГ, ЕврАзЭС, то
же ЕЭП) пока в полной мере не сформированы и не демонстрируют свою
экономическую привлекательность, то Украину, равно как Молдавию, а
в перспективе и Белоруссию, естественно, постепенно затягивает
«еэсовский пылесос».
Расширяющийся Европейский союз не
случайно становится все более привлекательным для новых членов.
Если в ЕС, раньше объединявшем шесть, девять, даже двенадцать
государств, лидирующие позиции, бесспорно, занимали крупные страны
– Великобритания, Италия, Франция, ФРГ, то в Европе-25 их позиции
размываются. Новая Европа своим весом начинает давить на Старую
Европу. Механизмы Евросоюза позволяют малым странам успешно
выстраивать комбинации против крупных, чем они в последнее время
активно пользуются.
Впервые в истории сложилась ситуация,
когда малые европейские государства – Бельгия, Нидерланды, Польша,
Словакия, Словения, Чехия и другие, бывшие на протяжении веков
объектами международных отношений, насильственно включавшиеся то в
одну европейскую империю, то в другую, – стали полноправными
субъектами международных отношений, чей голос, если им правильно
распорядиться, имеет реальный вес при принятии решений. В этом,
наверное, и заключается притягательная сила Европейского союза и
триумф европейской идеи. Это-то и делает ЕС таким заманчивым для
многих стран СНГ. Спорить с этим, не предложив равноценной
альтернативы, бессмысленно.
Такой альтернативой как раз могло бы
стать Единое экономическое пространство. Как представляется,
участие в ЕЭП не противоречит европейскому выбору Украины и не
исключает в будущем принятия ею решения о вхождении в Евросоюз.
Кстати, в Европе есть прецеденты перехода стран из одной
организации в другую. Так, в начале 1970-х Великобритания, Дания,
Ирландия, а затем другие государства вышли из Европейской
ассоциации свободной торговли и вступили в Европейское
экономическое сообщество (Общий рынок).
С учетом того, что в настоящее время
Россия сама участвует в формировании общего экономического
пространства с Европейским союзом, естественно, что нормы и правила
единого экономического пространства должны в полной мере
соответствовать нормам этого общего пространства, то есть нормам и
правилам ЕС. Ключевая разница в том, что общее пространство не
предусматривает формирования наднациональных структур и передачи им
части суверенных полномочий государств, а единое – предусматривает.
Предстоит еще, конечно, тщательно отработать механизм обеспечения
параллельного движения по этим двум направлениям, но Россия уже
вынуждена его искать – хотя бы в силу собственных интересов. Таким
образом, у Украины появляется реальная возможность извлекать от
членства двойную выгоду: и пользоваться доступом к рынкам своих
партнеров по ЕЭП, и одновременно готовить экономику для
предстоящего вхождения в Евросоюз. В этом варианте ЕЭП выступает,
во всяком случае для Украины, по отношению к Европейскому союзу в
роли «предбанника», точнее сказать, «чистилища».
Более того, нельзя исключать, что Единое
экономическое пространство может оказаться эффективной,
самодостаточной организацией с наднациональными полномочиями,
способной успешно конкурировать с ЕС в вопросе привлечения новых
участников, и что процесс образования общего пространства Россия –
Евросоюз позволит в перспективе создать общее экономическое
пространство, объединяющее как государства Европейского союза, так
и участников ЕЭП. И тогда вопрос, в какой части этого пространства
– в ЕС ли, в ЕЭП ли – окажется Украина, вообще потерял бы свою
остроту. К сожалению, проект ЕЭП оказался в Украине чрезмерно
политизированным. Однако шансы на принятие прагматичного решения в
пользу ее участия в ЕЭП остаются.
Вероятен, конечно, и иной сценарий:
Украина отказывается продолжать работу над формированием Единого
экономического пространства или не соглашается идти в рамках ЕЭП
дальше зоны свободной торговли и начинает процесс ускоренной
подготовки к вступлению в Евросоюз. Что тогда?
В этом случае вступает в силу сценарий
разноскоростной интеграции. ЕЭП может реализовываться в формате
трех стран при тесной координации и синхронизации с процессами,
происходящими в рамках Евразийского экономического сообщества. При
таком варианте Единое экономическое пространство все равно
формируется, но, увы, без Украины.
Одновременно и России, и ее партнерам по
ЕЭП придется вести активную работу по заблаговременной минимизации
издержек, связанных с форсированием Украиной процесса ее вступления
в Европейский союз. Помимо очевидных негативных моментов
общеполитического и гуманитарного характера (визовый режим,
положение соотечественников, возможное появление у части россиян
своего рода комплекса неполноценности по отношению к
«украинцам-европейцам»), существуют серьезные риски экономического
характера.
О возможных опасностях можно судить по
опыту интегрирующихся в ЕС стран Центральной и Восточной Европы.
Это полномасштабный пересмотр нормативно-правовой базы
торгово-экономического сотрудничества, ограничение доступа
российских товаров и услуг и т. д. – только на порядок выше. Кроме
того, Россия рискует заиметь под боком чрезвычайно опасного
конкурента. Украина, тесно интегрирующаяся в «еврозону», но
сохраняющая режим свободной торговли со странами СНГ, может реально
превратиться в плацдарм для западных инвесторов, привлекаемых
относительно дешевой рабочей силой, развитой инфраструктурой, а
главное – свободным доступом к емкому российскому рынку.
Каков может быть ответ на возможный
«украинский вызов»? Вряд ли отвечает современным реалиям массовое
введение защитных барьеров на пути продвижения украинских товаров и
услуг, вплоть до сворачивания режима свободной торговли, другие
меры ограничительного характера. Лучшая оборона – нападение. Как
представляется, наибольший успех в минимизации негативных
последствий «евроинтеграции» Украины обеспечила бы «евроинтеграция»
самой России.
Как ни парадоксально, для того чтобы
сохранить и укрепить свои позиции на постсоветском пространстве,
России нужно сосредоточиться не столько на защите этого
пространства от «посягательств извне», сколько на укреплении
рыночных и демократических преобразований внутри страны,
модернизации экономической системы, ее встраивании в мировую
экономику, включая скорейшее вхождение в ВТО и создание Общего европейского экономического
пространства.
Россия, находящаяся на перепутье, всегда
пугала соседей. За примерами ходить далеко не надо: влияние в
странах Центральной и Восточной Европы Москва утратила не столько в
годы перестройки, сколько в августе 1991 года. Именно в дни путча
наши бывшие партнеры по Совету экономической взаимопомощи и
Организации Варшавского договора, напуганные непредсказуемостью
Советского Союза, решили не дожидаться, когда, как им казалось,
опустится «железный занавес». В реальность «угрозы с Востока»
поверили и Европейский союз, и НАТО, до того не слишком активно
поддерживавшие идею дорогостоящей интеграции центрально- и
восточноевропейских стран в европейские структуры.
Напротив, как показывает опыт последних
лет, Россия стабильная, прагматичная, предсказуемая,
руководствующаяся в отношениях с партнерами принципом «только
бизнес, ничего личного», имеет реальный шанс сохранить и укрепить
свои позиции на постсоветском пространстве. Более того – стать
признанным лидером на пути интеграции в мировую экономику.
