Историческую судьбу пяти постсоветских государств, образующих Центрально-Азиатский регион, предопределила география. Им навеки суждено строить свою совместную жизнь с учетом того, что по соседству расположены две великие державы – Россия и Китай. Но в современных условиях к ним добавляется третья – Соединенные Штаты Америки, государство, которое, исходя из характера его внешней политики, можно назвать «соседом всех стран на всех континентах мира».
Нынешняя ситуация в Центральной Азии для меня, физика по профессии, представляется сходной с системой из трех тел и сопутствующих дискретных локальных элементов, которую можно описать при помощи хорошо известного математикам динамического уравнения. Подобное уравнение имеет множество решений. В нашем случае необходимо определить, какие из них оптимальны с точки зрения интересов как этих трех тел, так и входящих в систему локальных элементов. Очевидно, что для последних, а это как раз и есть центральноазиатские государства, приемлемы лишь такие решения, которые предоставляют им достаточную степень свободы для стабильного, устойчивого развития. Подобная схема выглядит весьма метафизичной, но на самом деле она тесно сопряжена с глобальными и региональными политическими реалиями.
Сегодня нет ни одного крупного явления международной жизни, которое можно было бы рассматривать без учета американского фактора. События 11 сентября 2001 года были агрессивным вызовом не только Америке, но и международному правопорядку, всей мировой стабильности. Соединенные Штаты действовали жестко и твердо, руководствуясь при полной поддержке мирового сообщества принципом «кто не с нами, тот против нас». Была быстро сформирована широкая антитеррористическая коалиция. Современная история еще не знала в военно-политической области подобного динамизма.
Не все в Афганистане идет гладко, но позитивные итоги действий коалиции налицо. Снижение давления особенно очевидно в Центральной Азии. Страны региона приняли верное решение, присоединившись вместе с Россией к широкой международной коалиции и предоставив свою инфраструктуру в ее распоряжение. Это своего рода образец коллективных действий на глобальном уровне.
События вокруг Ирака развивались по иному сценарию. Теперь, когда осела первая пыль после иракской войны, можно подвести предварительные итоги и прогнозировать будущее. Я придерживаюсь той точки зрения, что при любом повороте событий с иракской земли впредь не придет угроза применения оружия массового уничтожения. Навсегда подорвана сама основа его создания. Необратим процесс демократизации Ирака. И возникает далеко не академический вопрос: какой будет иракская демократия?
Мировой опыт показал, что нет и не может быть универсальной формулы демократии, одинаково применимой ко всем временам, странам и народам. Эта мысль подтверждается ходом событий на постсоветском пространстве. Строительство демократии в Ираке тоже будет иметь свои особенности. Но главное то, что движение к демократии там уже не остановить. Уверен: процесс этот пойдет вглубь и вширь. В итоге в наиболее турбулентной части мира – на Ближнем Востоке – в недалеком будущем появится новый демократический островок. А это значит, что мир станет более безопасным.
На Ближнем Востоке, как ни в какой иной части мира, требуется тщательно взвешенная, мудрая политика. Ее основы должны закладываться великими державами, прежде всего Россией и Соединенными Штатами. Укрепляющееся сотрудничество и взаимодействие этих двух государств внушает оптимизм.
За прошедшие 12 лет на обломках рухнувшего Советского Союза сложились новые независимые государства. Выжить им удалось лишь на основе мощного массового подъема национального самосознания. Ныне никто не ставит под сомнение экономическую и политическую живучесть новых государств Центральной Азии, хотя, как известно, в мире существует немало стран, которые принято на американский манер называть «несостоявшимися государствами». Новые независимые государства Центральной Азии состоялись и уверенно смотрят в будущее. А это означает, что в совокупности они стали важным геополитическим фактором и вправе претендовать на самостоятельную нишу в мировой политике.
Вместе с тем, несмотря на провозглашенное равенство суверенных государств и более высокий уровень демократизации межгосударственных отношений, подлинными субъектами международных отношений все еще считается лишь ограниченная группа крупных государств, да и то с определенными исключениями. Из трудов таких корифеев политологии, как Генри Киссинджер и Збигнев Бжезинский, из статей многих других американских экспертов вытекает, что неоспоримое право на свои национальные интересы и моральные ценности признается лишь за Соединенными Штатами, остальным же отводится роль чуть ли не исполнителей заокеанских замыслов. Стремление иных стран иметь собственное мнение и выстраивать политику на основе национальных интересов вызывает у некоторых американских деятелей нескрываемое раздражение.
Практически во всех ведущих «мозговых центрах», подавляющее большинство которых находится в США и наиболее развитых странах Запада, концепции современного миропорядка выстраиваются на основе американо- или западоцентричных моделей. В малых же странах, по существу, нет собственных исследовательских центров, способных выйти на уровень «мозговых центров» крупных стран. Между тем без глубокого проникновения в суть новых теорий и подходов трудно выстраивать сбалансированную внешнюю политику.
В последнее время в мире развернулись ожесточенные дискуссии вокруг вопроса о судьбе Организации Объединенных Наций. Кое-кто готов пустить под откос организацию, которая верой и правдой служит миру вот уже 58 лет. Собственные огрехи эти силы цинично пытаются списать на ООН.
При любом повороте событий великие державы и крупные страны, как правило, находят выход, создавая организации, союзы и блоки по своим лекалам. Возьмите, к примеру, идею мирового правительства, вполне, казалось бы, оправданную в условиях глобализации. Эта идея довольно настойчиво звучит применительно к «большой восьмерке», которую предлагают «снабдить» исполнительными органами. Но ведь, по сути, это было бы правительство олигархов, пусть и сформированное из весьма уважаемых членов мирового сообщества.
В случае краха Организации Объединенных Наций сокрушительный удар будет нанесен прежде всего по интересам малых стран. ООН и действующая под ее эгидой семья международных организаций – это единственное место, где малым странам предоставляется трибуна, где они могут быть услышаны и поняты. Я буду неустанно призывать не только к сохранению ООН, но и к усилению ее роли и ответственности, что, разумеется, потребует ее реформирования в соответствии с новой обстановкой в мире.
В каком направлении развивается внешняя политика государств Центральной Азии? Не секрет, что в их внешнеполитических приоритетах существует немалый разнобой. Считается, что одни страны ориентируются на Россию, другие тяготеют к Соединенным Штатам. Дело в том, что 12 лет, прошедших после распада СССР, – недостаточный срок, чтобы полностью определиться в приоритетах, выстроить сбалансированную, согласованную систему внешних связей. На внешнюю политику центральноазиатских государств действуют внутренние и внешние силы разновекторной направленности. И все же главное влияние оказывают на нее глубинные факторы, связанные с историей региона, менталитетом народов, особенностями их культуры, национальными традициями и обычаями, сложившимися вековыми межнациональными связями и т. д. На первое место я без колебаний поставил бы российский фактор. Географическое соседство с Россией сыграло определяющую роль в исторической судьбе народов Центральной Азии.
Существуют полярные точки зрения на роль России в центральноазиатской истории. Негатив усматривают главным образом в колониальной политике России ХIХ века. Однако я уверен, что альтернативы в тот период не было. Объединиться в единое государство мы не могли. Даже попытки к объединению привели бы к таким междоусобицам и конфликтам, в огне которых мы сгорели бы все вместе. Хорошего колониализма в истории никогда не было и не могло быть. Но российский колониализм был намного либеральней, чем его классический тип, надолго закрепившийся в Африке и Азии.
Не могу не отметить с благодарностью особую роль России в исторической судьбе киргизского народа, в частности, в первые годы советской власти. Киргизская автономная область, преобразованная позже в АССР, была включена тогда в состав РСФСР, что предотвратило этническое поглощение киргизов другими народами, проживавшими в республиках Туркестана, и в конечном счете вывело их на самостоятельное, суверенное развитие.
Здравомыслящие люди в Центральной Азии, не отягощенные националистическими предрассудками, осознаюЂт позитивную роль России в развитии региона. Для Центральной Азии советская эпоха была поистине эпохой ренессанса в сфере здравоохранения, культуры, образования и науки.
С Россией нас связывают взаимные симпатии, которые, укоренившись в прошлом, передаются по эстафете новым поколениям. Именно благодаря России мир узнал центральноазиатские культуры, а регион сохранил национальное многоцветье. Сохраняется тяга к русскому языку и российской культуре при более чем сдержанном отношении к западной культуре. Москва остается центром культурного притяжения для центральноазиатских народов.
В основном сходны по характеру процессы политических и демократических преобразований в постсоветских странах. Выстроенные в свое время по общему плану, экономические уклады России и Центральной Азии взаимосвязаны и дополняют друг друга. В случае удвоения российского ВВП, о чем говорил президент Путин, Россия превратится в локомотив для центральноазиатских экономик. Запад никогда не будет играть для нас эту роль. Он скорее нуждается в нашем сырье, чем в наших готовых товарах; российский же рынок открыт для нас в намного большей степени. Как сообщалось в печати, президент Узбекистана Ислам Каримов после августовской встречи в Самарканде с президентом России Владимиром Путиным заявил: «У нас была некая эйфория, когда мы обращали внимание на далекие страны, которые якобы должны были заполнить вакуум после распада СССР. Мы убеждаемся в том, что допустили много ошибок из-за этой эйфории».
Благоприятны перспективы наших отношений с Россией в свете популярного ныне цивилизационного подхода. Исходя из идей Арнольда Тойнби об исторических судьбах цивилизаций, можно считать, что ислам и православие в условиях Центральной Азии сосуществуют в рамках гармоничного симбиоза, в котором проявляются черты, присущие мегацивилизации. Ее можно было бы назвать евразийской. Подобного межцивилизационного взаимопонимания нет ни в одной части мира.
И главное: мы расположены на одной и той же части огромного евразийского материка и как соседи одинаково заинтересованы в общем благополучном будущем. Свидетельств взаимного сближения центральноазиатских государств и России становится все больше. Это и Организация Договора о коллективной безопасности, и Шанхайская организация сотрудничества, и система межгосударственных договоров и соглашений. Уверен, что тенденция в сторону сближения с Россией будет нарастать.
Можно спросить, не слишком ли радужными представляются мне перспективы развития отношений стран Центрально-Азиатского региона с Россией? Нет. Нельзя жить только сегодняшним и завтрашним днем. Правители приходят и уходят. Бушуют и будут бушевать политические страсти. Все это – преходящие явления. Остаются народы – хранители извечных исторических ценностей и традиций. Остаются геополитические факторы, а также сама география. Ведь Россия не случайно пришла в свое время в Центральную Азию. Путь тернист, но и на новом витке истории Центральная Азия подойдет к особым отношениям с Россией. Без тесного сотрудничества с этим давним и проверенным соседом у нее просто нет будущего. Однако движение это должно быть встречным. Только в таком случае – и это проверено многовековой практикой – можно достичь максимального эффекта.
Насколько Россия и страны региона будут свободны в выстраивании своих взаимоотношений, в немалой степени зависит от политики Китая и Соединенных Штатов. Опыт последнего десятилетия убедил нас, что Китай является нашим добрым соседом, нацеленным на всестороннее сотрудничество. Успешно, хотя и не без трудностей, возникших в том числе из-за наших внутренних проблем, удалось решить вопросы пограничного размежевания с Китаем, оставшиеся от царских и советских времен. Как мне кажется, усиление российского влияния в регионе особенно не беспокоит Китай. В Пекине хорошо понимают, что присутствие России в Центральной Азии обусловлено естественным ходом истории.
Сложнее обстоит дело с Соединенными Штатами, которые включают Центральную Азию в сферу своих стратегических интересов. В условиях новых угроз, связанных с международным терроризмом, религиозным экстремизмом, наркотрафиком и другими глобальными вызовами, внимание американских политиков к Центральной Азии возрастает. Практическим подтверждением тому стал приход США в регион в связи с антитеррористической операцией в Афганистане. Многие полагают, что американская политика в регионе направлена на вытеснение из него России. По этой причине нынешнее военное присутствие США в Центральной Азии, сроки которого зависят от множества факторов, рассматривается преимущественно через призму российско-американского противостояния. По моему мнению, такой подход вряд ли оправдан.
Линия на вытеснение России из нашего региона, если таковая у США вообще существует, была бы недальновидной и не учитывала бы существующих реалий. Особые отношения связывают Киргизию с Россией отнюдь не потому, что Россия находится близко, а Америка – далеко. Просто история – мудрый советчик, и мы прислушиваемся к ее голосу.
Здравомыслящие американские политики не могут не понимать, что стремление США к военно-политическому закреплению в регионе, к созданию плацдарма, находящегося между «российским молотом» и «китайской наковальней», представляло бы немалый риск. Подобные устремления не встречают широкой поддержки в большинстве стран Центральной Азии. Стратегические интересы США в регионе могут быть реализованы иными, исключающими конфронтацию способами.
У Китая и США и так хватает двусторонних проблем, и новый, центральноазиатский, очаг противостояния не пойдет им на пользу. В этих условиях шансы на укрепление политических позиций России в регионе намного возрастают. Так что упомянутое выше уравнение, относящееся к системе «трех тел», в Центральной Азии, как мне кажется, имеет и такое решение, при котором предпочтительные позиции получает Россия. Есть еще одно важное обстоятельство. Как высказался известный американский эксперт по азиатским проблемам Раджан Менон, «маловероятно, чтобы Соединенные Штаты взяли на себя ответственность за безопасность Центральной Азии».
Не исключено, что по мере укрепления российско-американских отношений Вашингтон согласится с тем, что Москва имеет неоспоримое право на вхождение Центральной Азии в зону ее интересов. В этом случае «центральноазиатский мандат России» был бы признан международным сообществом. При всех условиях роль России в Центральной Азии будет в перспективе повышаться. Любые планы по выдавливанию России из региона заранее обречены на провал.
Особый характер киргизско-российских отношений состоит в том, что они оказывают немалое влияние на внешнюю политику других стран региона. Наши двусторонние отношения представляют собой своего рода позитивный образец. Они основаны на базовом договоре о дружбе и сотрудничестве, но главное – на подписанной в июле 2000 года Декларации о вечной дружбе, союзничестве и партнерстве. Подобных документов Россия с другими странами не подписывала. В декабре 2002-го во время визита Владимира Путина в Бишкек мы заключили Соглашение о сотрудничестве в области безопасности. 23 октября 2003 года президент Путин торжественно открыл авиационную базу в киргизском Канте, которая предназначена для обеспечения деятельности коллективных сил быстрого развертывания, созданных в рамках Организации Договора о коллективной безопасности. По существу, мы ведем линию на превращение Киргизии в опорную политическую базу России в Центральной Азии. Это показывает, до какого уровня мы готовы поднимать киргизско-российские отношения.
Со стороны некоторых российских политических деятелей и средств массовой информации между тем время от времени раздаются голоса, критикующие политику Киргизии в отношении США. Утверждается, будто киргизско-американские связи идут вразрез с российскими интересами. В ответ на критику мне хотелось бы сформулировать концепцию доктринального характера, на основе которой можно было бы определить степень свободы для стран, связанных союзническими отношениями, – своего рода «коридор возможностей» в выстраивании их отношений с третьими странами. Идея такова: государства – партнеры по военно-политическим союзам, не нанося ущерба интересам своих союзников и выполнению взятых в рамках союзов обязательств, вправе устанавливать и налаживать такие отношения с третьими странами, которые по своему характеру сходны с отношениями других входящих в соответствующие союзы государств с этими третьими странами.
Таким образом, главенствующим должен быть принцип «и-и», а не принцип «или-или». Подобной линии Киргизия придерживается, в частности, в отношениях и с Россией, и с Соединенными Штатами. С политической и практической точек зрения этот подход, основанный на демократических принципах, полностью оправдан, тем более в условиях, когда Москва и Вашингтон неуклонно ведут линию на укрепление дружественных отношений стратегического партнерства.
Итак, куда же идет Центральная Азия? Готов вновь и вновь утверждать: на избранном пути маяком для региона должна служить Россия. «Россия дана нам Богом и историей», – написал я в своей книге «Памятное десятилетие». На том и стою.
