На протяжении XX века нефть была самым важным стратегическим продуктом; эта роль сохранится за ней и в обозримом будущем. Низкие цены, преобладавшие до недавнего времени, обусловили три роковые тенденции современности. Они спровоцировали неустойчивый энергоемкий рост, дестабилизировали мировой климат и стали решающим инструментом перераспределения нефтяной ренты в пользу потребляющих государств.
Используя политическую интервенцию и сотрудничество с диктаторскими режимами в странах – производителях нефти, индустриально развитый мир преуспел в попрании рыночных законов и тем самым препятствовал формированию экономически обоснованных цен на нефть. Ему удалось подчинить своим краткосрочным национальным интересам политику снабжения, проводимую нефтедобывающими государствами.
ФАКТОРЫ ФОРМИРОВАНИЯ ЦЕНЫ НА НЕФТЬ
Текущая ценовая конъюнктура определяется не самой дешевой, а наиболее дорогой нефтью. То есть нынешние цены формируются ожиданиями издержек и доходов со стороны поставщика, несущего предельно высокие издержки. (Вменённые или скрытые издержки – доходы от владения ресурсами, которые мог бы получить владелец, сдав их в аренду или продав, но которые он «недополучает». При более выгодном, рациональном использовании эти ресурсы могли бы принести значительно бОльшую прибыль. – Ред.) Действие этого рыночного механизма, распространяющееся на все невозобновляемые ресурсы, убедительно продемонстрировали Давид Рикардо (1772–1823, английский экономист, один из основоположников классической школы. – Ред.) и Карл Маркс при помощи теории ренты.
С одной стороны, цена на нефть зависит от предельных или скрытых издержек, которые, как утверждает Рикардо, возрастают при растущем спросе и использовании новых источников сырья с более высокими производственными издержками (таких, например, как углеводороды в Северном море). С другой стороны, нефтяные цены, по Марксу, также связаны с рентой, величина которой определяется текущей стоимостью нефтяных ресурсов, еще находящихся в недрах. Имея монополию, владельцы нефтяных запасов могут требовать ренту независимо от того, сами ли они добывают нефть или отдают производство в руки другим.
Цена, согласно Марксу, складывается из двух компонентов: дифференциальной ренты, которую получают владельцы высококачественных и более высокопроизводительных месторождений, требующих наименьших издержек, и абсолютной ренты, которую получают все владельцы – даже и те, которым добыча нефти обходится наиболее дорого. Данная концепция предполагает, что нефтедобывающие страны Персидского залива получают значительный рентный доход по причине высокой естественной производительности своих нефтяных месторождений при крайне низких производственных затратах.
Еще один фактор, влияющий на цену, – это процентные ставки на финансовых рынках. При высоких ставках владельцы стремятся продавать черное золото быстро и в больших количествах, чтобы инвестировать вырученные деньги на мировых финансовых рынках. Когда преобладают низкие процентные ставки, владельцы предпочитают сокращать добычу нефти, чтобы затем снова увеличить ее при улучшении конъюнктуры, соответственно повышая свои доходы. В условиях рынка такая вполне благовидная «стратегия оптимизации» вынуждает производителей невозобновляемых ресурсов, таких, как нефть, сдерживать добычу. Эта очевидная взаимосвязь заставила американского экономиста Гарольда Хотеллинга высказать в 1931 году предположение об экспоненциальном росте рыночной цены на невозобновляемые (исчерпаемые) ресурсы.
Каждый из этих трех стоимостных факторов описывает конкретные обстоятельства, влияющие на стоимость нефти, но лишь вместе они создают базу, на которой можно выстроить всеобъемлющую теорию цены невозобновляемых ресурсов. Вот почему эти разрозненные компоненты объединяются в данной статье в новую теорию Рикардо – Маркса – Хотеллинга.
В соответствии с этой теорией, справедливой для всех природных ресурсов, цена выступает в качестве функции времени, постоянно опережая соответствующие предельные издержки. Последние убывают по мере внедрения более эффективных технологий или открытия новых и более богатых месторождений, что, в свою очередь, способствует снижению цены. Когда же месторождения истощаются, предельные издержки и цены снова возрастают, даже несмотря на применение новых технологий.
Данный анализ трех стоимостных факторов исходит из того, что рыночные механизмы действуют в полную силу. Но основополагающие общественные условия нормального функционирования рынка – это свобода выбора и самостоятельность, наличие конкуренции в области оптимизации. Иными словами, в области внутренней и внешней торговли требуется независимость игроков, а она неразрывно связана с демократией. Таким образом, суверенитет и демократия в нефтедобывающих государствах выступает в качестве четвертого фактора, играющего ключевую роль в формировании цен на нефть.
ДИНАМИКА ФОРМИРОВАНИЯ НЕФТЯНЫХ ЦЕН
В истории нефтяной отрасли можно выделить несколько периодов. Первый длился от начала нефтедобычи в 1861-м до 1920 года, когда нефть добывалась и потреблялась в основном в Соединенных Штатах.
Характерная для этого периода фактическая динамика нефтяных цен укладывается в вышеописанную теорию Рикардо – Маркса – Хотеллинга. Цены на нефть быстро снижались после того, как между 1861-м и 1880-м нефть впервые была найдена в США и возникла новая технология бурения скважин и извлечения нефти из недр. Затем – вследствие увеличения спроса и предельных издержек – цены начинают расти. Эта тенденция продолжалась вплоть до 1905 года. После обнаружения в конце XIX века новых запасов из-за перепроизводства нефти цены падают, но лишь для того, чтобы в конце концов снова вырасти.
После 1920-го начался новый период: нефтедобыча вышла за границы Соединенных Штатов, и возник мировой рынок нефти. Цены либо неуклонно падали, либо стабилизировались на низком уровне в 1–2 доллара за баррель вместо того, чтобы, согласно описанной выше теории, расти по экспоненте подобно, например, ценам на землю. Рост не возобновлялся вплоть до 1979 года (см. график), невзирая даже на то, что мировой спрос на нефть за тот же период вырос на 1 300 %. Данный этап, завершившийся в начале 1970-х, лучше всего охарактеризовать как период демпинговых цен.
После открытия в начале 1920-х годов обширных запасов нефти на недемократическом, диктаторском и олигархическом Ближнем Востоке рыночный механизм в отношении невозобновляемых ресурсов перестал действовать. Вместо этого доминировали законы неравномерного распределения власти, порожденные специфическими отношениями между полностью капиталистическими демократическими экономиками Запада и некапиталистическим недемократическим Ближним Востоком. В силу неоколониальных лицензионных соглашений и под давлением структурного перепроизводства стоимость основного капитала нефтяных запасов стремилась к нулю, и цены на нефть упали до нижнего уровня предельных издержек.
Эта мировая тенденция удешевления нефти и другого сырья побудила американского экономиста, лауреата Нобелевской премии (1987. – Ред.) Роберта Солоу публично заявить еще в 1974-м о вечной возобновляемости природных ресурсов. Тем самым Солоу объявил теорию Хотеллинга несостоятельной (подобно тому, как до него это сделали неоклассические экономисты основной волны).
Однако Солоу не принял во внимание ни данные о динамике цен на нефть в США в первый период, ни такой фактор, как отсутствие независимости рыночных акторов и демократии в нефтедобывающих странах Юга во второй период. Экономист проигнорировал также тот факт, что в период глобализации нефтяной индустрии свыше 75 % мирового населения все еще находилось в доиндустриальной эпохе, а значит, этой части человечества еще только предстояло пополнить ряды рыночных потребителей нефти. Тезис о неиссякаемости залежей нефти – безответственное с точки зрения экологии заявление – стал оправданием все более необузданного и неумеренного потребления ископаемых энергоресурсов.
Еще до начала 1970-х годов нефтедобывающие государства Юга буквально подарили (за ничтожные 10–20 % от прибыли) свой суверенитет полноправных игроков рынка горстке многонациональных нефтяных групп. Последние, страшась в любой момент лишиться этих контрактов, на протяжении почти четырех десятилетий выкачивали из недр как можно больше нефти, не учитывая ни экономических законов, ни геологических требований поддерживать определенный уровень добычи. Затем они вкладывали получаемые доходы в финансовые рынки. Острая конкуренция за конвертирование в валюту нефти, доставшейся без особых затрат, превратила эти многонациональные группы в наиболее могущественные с финансовой точки зрения концерны мира.
Однако, как показано на графике, эта конкуренция также привела к скрытому перепроизводству по ценам 1–2 доллара за баррель. Движимая не государственными, а своекорыстными, сиюминутными интересами, элита нефтедобывающих стран подписывала с нефтяными концернами неравноправные контракты на неограниченную эксплуатацию своих нефтяных запасов. Подлинно демократическая элита вряд ли пошла бы на это.
В таких условиях утратил силу принцип повышения цен в период нехватки товара. Демпинговые цены на нефть, запасы которой в действительности являются сокровищницей всего человечества и лишь в силу случайности оказались собственностью горстки стран, – это, по сути, гигантские безвозвратные субсидии, выделяемые меньшинством большинству. Нынешние владельцы нефтяных запасов предоставляют их потребителям без какой бы то ни было компенсации – в ущерб своим народам и будущим поколениям.
Этот роковой путь развития уже просматривался в середине XX века. Не случайно национализация нефтяной отрасли стала в 1951 году главной задачей первого демократически избранного правительства Ирана, а также других стран Ближнего Востока. Иранский премьер-министр Мохаммед Мосаддык, который национализировал все иранские нефтяные активы, выступил в качестве первого суверенного ближневосточного игрока на мировом рынке нефти. Однако в 1953-м американские спецслужбы свергли его правительство, и вскоре вся полнота власти в стране оказалась в руках шаха Мохаммеда Реза Пехлеви – диктатора, проводившего проамериканскую политику. К тому времени президент США Дуайт Эйзенхауэр полностью отдавал себе отчет в том, что демократизация Ближнего Востока угрожает экономическому росту и американской потребительской модели. Не доказывает ли это, что Запад стремился вывести независимых игроков за пределы рынка и тем самым помешать действию законов рынка в мировом нефтяном бизнесе?
Нефть – «смазка», наиболее необходимая для экономического роста; поднимающиеся цены на нефть сдерживают этот рост и обременяют потребителей. Согласно подсчетам Международного энергетического агентства, рост в государствах – членах Организации экономического сотрудничества и развития (ОЭСР), для которых характерна низкая или умеренная инфляция, замедляется на 0,4 %, когда цены на нефть возрастают на 10 долларов за баррель. Однако увеличение нефтяных цен приносит более высокие рентные доходы нефтедобывающим странам. Таким образом, цены на нефть выполняют двойную функцию: с одной стороны, они стимулируют и/или подавляют экономический рост, с другой – действуют как важнейший рычаг мирового распределения нефтяных рент. Вот почему государства – члены ОЭСР, как первичные потребители, были кровно заинтересованы в сохранении как можно более низкого уровня цен на нефть. Он обеспечивал более высокие темпы экономического роста, а также устойчивое и долговременное перераспределение рентных доходов от поставщиков к потребителям — перераспределение, которое ежегодно исчисляется астрономическими суммами в несколько сот миллиардов долларов США.
В последнем десятилетии второго периода – этапа низких цен – появляется новая Организация стран – экспортеров нефти (ОПЕК; основана в 1960-м). А с 1970-х годов начинается еще один период: правители входящих в ОПЕК стран Персидского залива оказались не в состоянии противостоять давлению со стороны своих народов и были вынуждены национализировать нефтяную отрасль (так поступил, например, восстановленный на престоле шах Реза Пехлеви в Иране). Волна национализации нефтяной отрасли захлестнула весь Ближневосточный регион. Диктаторы смогли частично вернуть утраченный рыночный суверенитет. В результате цены на нефть резко подскочили, катализатором чего стали арабо-израильская война Судного дня в 1973-м (тогда цены поднялись с 2 до 10 долларов за баррель), а затем иранская революция 1979 года (40, а с учетом инфляции 80 долларов за баррель). Такие скачкиЂ можно интерпретировать как высвобождение огромного напряжения, созданного искусственным сдерживанием цен на нефть.
Нормализация рыночных отношений в нефтяном секторе оказалась, однако, краткосрочной в силу того, что вслед за национализацией нефтяных месторождений не последовало подлинной демократизации. К тому же правящие нефтедолларовые монархии не гнушались заключением сделок с Соединенными Штатами, поскольку сговор с этим крупнейшим потребителем нефти позволял им сохранить власть в обмен на умеренную политику в области цен на нефть. Дефицит законности и общественного контроля со стороны собственного народа позволял правительствам нефтедобывающих стран манипулировать национальными ресурсами.
В первую очередь это относилось к Саудовской Аравии, Кувейту и Объединенным Арабским Эмиратам, которые вместе контролируют до 20 % мирового рынка нефти. В 80-х и 90-х годах прошлого века олигархии этих стран наращивали производственные мощности и продолжали политику скрытого перепроизводства нефти. Избыточное производство в странах – членах ОПЕК и участившееся использование более дорогостоящих источников нефти и энергии в государствах, не входящих в эту организацию, привели к тому, что в конце 1990-х цены на нефть неуклонно снижались – с 40 до 10 долларов за баррель. Даже внезапное прекращение поставок нефти из Кувейта и Ирака (вместе продававших 20 % нефти ОПЕК) во время кувейтского кризиса-1990 не спровоцировало резких и долговременных скачков цен на нефть (см. график). Саудовцы быстро задействовали оставшиеся у них резервные мощности и восполнили внезапно образовавшийся дефицит нефти.
Со своей стороны индустриальным государствам – потребителям нефти удалось ослабить рыночные позиции стран-экспортеров посредством развития атомной энергетики и расширения производства за пределами ОПЕК. Все это привело к восстановлению прежнего положения с перепроизводством и демпинговыми ценами, сохранявшегося начиная с 1985 года (в разгар ирано-иракской войны) и до конца 1990-х.
НОВЫЙ ЭТАП?
Нефтедобывающие страны, вставшие на путь демократизации, скорее всего, проявят бОльшую преданность своим долговременным национальным интересам и, как выразились бы неоклассические экономисты, будут стремиться к оптимизации совокупной предельной полезности. Чтобы привлечь на свою сторону большинство избирателей, по-настоящему свободным и независимым партиям этих стран придется строить свои избирательные кампании на новой стратегии, охватывающей такие вопросы, как суверенитет, количество добываемой нефти, нефтяные цены, сокращение зависимости своих экономик от нефтяных доходов. Но это, в свою очередь, повлечет за собой полномасштабную экспансию рыночной стихии, которая и утвердится вместо политически мотивированного диктата со стороны потребителей, обозначив соответствующий рост цен на нефть. На смену перепроизводству придет нехватка нефтяных ресурсов. Растущий значительными темпами спрос на нефть в Китае и Индии также повлечет за собой быстрое истощение нефтяных запасов.
Таким образом, на наших глазах начинается эпоха повышенных цен, которая при нормальных условиях, скорее всего, окажется необратимой.
Единственный способ положить конец росту цен на нефть – распространение альтернативных технологий производства энергии, экономическая эффективность которых будет расти вместе с ценами на нефть. Постепенный переход от эксплуатации ископаемой энергии к солнечной энергетике будет осуществляться в коридоре цен, начиная с 50 долларов за баррель. Контроль над нефтяным рынком превратится в самый действенный инструмент сдерживания неумеренного и расточительного потребления энергии, преобладавшего до недавнего времени. Рыночные механизмы, подчиненные общему благу всех заинтересованных народов, впредь будут действовать в созвучно, а не вопреки идее устойчивого развития. Следовательно, демократизация в нефтедобывающих странах способна стать еще одним краеугольным камнем в стратегии устойчивого мирового энергоснабжения и защиты климата.
Однако получается, что проект американских неоконсерваторов, направленный на демократизацию Большого Ближнего Востока, вступает в противоречие с идеей гегемонии Соединенных Штатов. Дело в том, что демократизация и создание суверенных государств на Ближнем Востоке сделают излишней дорогостоящую военную защиту поставок энергоносителей. Такую защиту обеспечит надлежащим образом справедливая торговля – так же, как это происходит в настоящее время между индустриально развитыми странами.
К чему же на самом деле стремятся Соединенные Штаты – страна, где благосостояние в значительной степени зависит от поставок энергоносителей? Действительно ли американские неоконсерваторы хотят добиться подлинного народовластия или же рассматривают экспорт демократии всего лишь как еще один механизм осуществления своей гегемонии, которая позволит им и дальше контролировать запасы энергоносителей на Ближнем Востоке и на мировом нефтяном рынке?
МИФ О СПРАВЕДЛИВЫХ ЦЕНАХ
Сводя процесс формирования цен на мировых рынках к пресловутому взаимодействию спроса и предложения и пренебрегая социальной составляющей ценообразования, неоклассические экономисты полагали, что товары торгуются между индустриально развитыми и развивающимися странами по справедливым ценам. В действительности же из-за отсутствия демократии и государственного суверенитета невозобновляемое сырье, как и все другие товары из развивающихся стран, торгуется по демпинговым ценам, обусловленным прежде всего демпинговой заработной платой – явлением, вызванным к жизни отсутствием демократии и свободных профсоюзов. Однако структурная демпинговая заработная плата в недемократических обществах существенно способствует установлению в рамках глобализационных процессов демпинговой и низкой зарплаты в индустриально развитых странах. Следовательно, диктаторские режимы и отсутствие свободных профсоюзов в развивающихся странах в совокупности представляют собой скрытый элемент стратегии по созданию неолиберального миропорядка.
Несправедливые цены на всю продукцию из развивающихся стран – главная причина неявно ухудшающихся условий торговли, а также перетекания доходов с Юга на Север. Торговля между демократическими индустриально развитыми странами и недемократическими полусуверенными развивающимися государствами следует не логике сравнительных преимуществ, а логике отсутствия демократии. Именно поэтому до последнего времени в основном индустриально развитые, а не развивающиеся страны получали социальные выгоды от сравнительных преимуществ. Покуда в развивающихся странах отсутствуют независимые профсоюзы и демократические правительства, теория демпинговых цен в отношении нефти и невозобновляемых товаров остается справедливой также и касательно всех товаров, в том числе возобновляемых.
Чисто неоклассические экономические теории мировой торговли и международного разделения труда, такие, как теорема Хекшера – Олина – Самуэльсона (международная торговля приводит к выравниванию абсолютных и относительных цен на факторы производства в торгующих странах. – Ред.), должны считаться устаревшими именно потому, что они базируются на безосновательном предположении о якобы существующих в развивающихся странах демократии и рыночном суверенитете. Теория сравнительных преимуществ Рикардо могла бы считаться справедливой в случае обладания всеми странами, участвующими в торговле, одинаковой рыночной властью и суверенитетом, а следовательно, в равной степени присваивающими социальные бонусы от разделения труда. Неиндустриальные, полудемократические и слабые государства лишаются возможности пользоваться плодами сравнительных преимуществ перед индустриальными странами, умело манипулирующими своей институциональной властью (ВТО, сельскохозяйственные субсидии и таможенная политика).
