Германия и США заключили соглашение о «Северном потоке – 2». В нём содержится ряд деклараций: не допустить, чтобы Россия использовала энергетику в качестве оружия, готовность принять ради этого эффективные меры – вплоть до санкций. Есть и обещания: выделить до 200 млн евро на поддержку энергетической безопасности Украины, а ещё создать некий «зелёный фонд» в размере до миллиарда евро, который будет способствовать энерготрансформации.
Заявлено намерение: использовать все рычаги, чтобы добиться продления контракта на транзит российского газа через Украину ещё на десять лет (предвкушаем тягучую коллизию). Ещё раз подчёркнуто: новый газопровод будет функционировать в строгом соответствии с общеевропейскими (меняющимися) нормами. Здесь ожидается следующая битва – уже на фронте ЕС за условия и ограничения.
В сухом остатке – газопровод будет достроен и скоро запущен. Помешать этому законными средствами не получится. Это вызвало возмущение Украины и Польши, а также республиканцев в США (они возвращают Байдену обвинения в том, что он «лёг под Путина», которыми раньше демократы бомбардировали Трампа) и либерально настроенных комментаторов в Германии, коих там большинство (зачем Меркель это делает?).
Казус получился интересный.
Наиболее примечателен здесь сам факт подписания Берлином и Вашингтоном специального документа, касающегося этого проекта. Прежде такого не было, поскольку это и не требовалось. Спорные вопросы внутри трансатлантического сообщества утрясались «по понятиям» – в рамках очень глубоких и весьма доверительных отношений. Конфликты, конечно, имели место – например, энергетическое сотрудничество Западной Европы с СССР/Россией никогда не вызывало энтузиазма в Америке. Однако взаимопонимания всегда достигали – и когда европейцы только собирались покупать сибирский газ, и когда строились новые маршруты в разгар рейгановского обострения, и после холодной войны. Ключевым фактором служило то, что лояльность Германии либо была априорной и не подвергалась сомнению, как в 1960–1980-е годы, либо не считалась критически важной, как в 2000-е, когда США переориентировались на единоличное глобальное доминирование и Европа утратила первоочередное значение.
Необходимость формального соглашения демонстрирует, что отношения стали качественно иными. Проще говоря, на слово уже не верят. Но и заставить младшего партнёра от чего-то отказаться тоже невозможно. Дональд Трамп попытался грубо надавить на Германию, но успехом наскок не увенчался. Зато упрочил подозрения европейцев о том, что Америке нельзя доверять. Байден выбрал тактику торга. Его задача – воссоздать консолидированный Запад, чтобы совместными усилиями противостоять Китаю, который США видят опасным стратегическим противником на многие годы вперёд. На одних лозунгах про конфликт свободного мира с несвободным далеко не уедешь, хотя обосновываются все действия именно так. Европа прямой и явной угрозы со стороны КНР не ощущает, поэтому присоединение ведущих европейских стран к формирующемуся блоку требует особых подходов.
Скажем, Великобритания – наиболее очевидный кандидат. После Брекзита Лондону нужна глобальная функция. Поворот к Китаю, Индии и просторам других океанов в составе новой американской коалиции – то, что надо. Не случайно Байден подписал с Джонсоном в июне новую Атлантическую хартию – реплику той, что когда-то приняли Рузвельт и Черчилль и что положила начало послевоенному Западу.
Любопытный случай – Франция, но тут определяющую роль играют не её отношения с Соединёнными Штатами, а лихорадочный поиск Парижем какого-нибудь лидирующего места в мире. Практически любого. Поэтому сами французы, кажется, пока не решили, что надёжнее обеспечит такое место – участие в антикитайском альянсе или наоборот. Впрочем, в составе «семёрки», НАТО и ЕС Франция под влиянием Байдена уже двинулась в общем антикитайском строю.
Германия – страна для антикитайского похода ключевая. Ещё недавно Берлин тяготел к взаимодействию с Пекином – экономические перспективы рисовались радужные. Байден фактически обменял проект, который Меркель считает крайне важным для энергобезопасности ФРГ, на присоединение Берлина к коллективному Западу, собираемому по антикитайским лекалам. Понятно, что темой «Северного потока» многообразие отношений США и Германии не исчерпывается, но на этом примере видна схема этих отношений в новую эпоху. В оболочке провозглашаемого ценностного единства – расчёт без лишних сантиментов, когда обе стороны понимают, что надо другой.
«Договорной» Запад XXI века по определению менее устойчив, чем «идеологический» Запад времён холодной войны ХХ века, поскольку договорённости могут пересматриваться. Вопрос вопросов – удастся ли придать нынешней версии западного сообщества идеологический характер, столь же цементирующий, как антикоммунизм в ХХ веке?
А утверждение нового равноправия в духе политики идентичности и приоритета меньшинств натолкнётся на сопротивление материала во многих странах и социальных группах.
Коллизия вокруг «Северного потока – 2» показала и ещё одну характерную вещь. Когда речь заходит о действительно принципиальных вопросах функционирования западного мира, а на кону стоят интересы настоящих грандов, влияние даже самых активных и заряженных неофитов ограниченно. Например, Варшаве удалось за двадцать лет значительно нарастить свой вес в атлантическом сообществе. Но в данном случае её мнение значения не имело.
Тем более это касается Украины, которая в какой-то момент почувствовала себя центральным участником «большой игры». Ощущение это оказалось обманчивым. И это вполне закономерно. Но Киеву, на самом деле, впору радоваться. По объективным параметрам Украина не могла рассчитывать на столь большое внимание к себе со стороны самых главных держав Запада, но всё же стала частью масштабных договорённостей. Так что это успех. Ну а то, что в самом Киеве это считают горьким поражением и рассчитывали на другое, свидетельствует о неадекватном восприятии процессов, происходящих в мире. Это бывает опасным.
Профиль
