РЫНОК В ДЕЙСТВИИ
Широко распространенные опасения по поводу истощения нефтяных ресурсов мешают понять истинные причины, обуславливающие сегодняшнюю стоимость сырой нефти. В основе высоких цен лежат вполне прозаические обстоятельства: не ограниченность геологических ресурсов, а экстремальные экономические процессы. Нынешний «кризис» подстегивается сокращением количества нефти на мировом рынке и недостаточной суммарной мощностью нефтеперерабатывающих предприятий. Оба этих фактора сформировались как следствие низких цен, сохранявшихся на протяжении ряда лет, недостаточного инвестирования в инфраструктуру и страха производителей перед образованием излишков. С 2003 года ситуация обострилась в связи с неожиданным ростом мирового потребления сырой нефти.
Поскольку заработали рыночные механизмы, высокие цены уже вызвали рост инвестиций, и в будущем это приведет как к увеличению добычи, так и к появлению новых предприятий по переработке. Иными словами, высокие цены – это болезненное, но необходимое лечение болезни, от которой нефтяной рынок страдает около 20 лет.
Однако есть опасность, что период чрезмерно высоких цен продлится слишком долго и в этом случае падение спроса будет спровоцировано как раз тогда, когда начнут действовать новые добывающие и перерабатывающие мощности. Это, в свою очередь, может обернуться падением цен и положить конец нынешней тенденции роста инвестиций, оставив нерешенными ключевые проблемы нефтяного рынка. Такой ход развития приостановил бы необходимые перемены в моделях потребления, присущих индустриальным обществам, и поставил бы их перед угрозой нового кризиса в будущем.
ЗАПАСЫ НЕ ТАК УЖ И ИССЯКЛИ
Несмотря на все предсказания грядущей катастрофической нехватки нефти, в мире еще имеются огромные запасы этого полезного ископаемого. Даже при нынешнем уровне потребления одни лишь доказанные запасы могли бы снабжать мировую экономику в течение 38 лет. Их объем – более 1,1 трлн баррелей. Однако это цифра не учитывает всего объема потенциальной добычи, поскольку, согласно общепринятому определению, включает в себя только те запасы, которые могут эксплуатироваться с использованием имеющейся в настоящее время технологии и в условиях умеренных прогнозируемых цен. Дополнительные два триллиона баррелей «потенциально извлекаемых» запасов не классифицируются как достоверные, но, вероятно, подпадут под это определение через несколько лет, когда начнут действовать такие факторы, как технологические усовершенствования, новые знания о недрах и создаваемые путем повышения цен на нефть (или снижения стоимости добычи) экономические стимулы. Необходимо принять во внимание, что при ныне существующих технологиях и экономических принципах только 35 % нефти могут быть извлечены из известных нефтяных месторождений по всему миру (в 1980-м этот показатель составлял 22 %). Текущие оценки потенциально извлекаемых запасов не учитывают больших запасов так называемой «нестандартной» нефти, такой, как сверхвязкая венесуэльская нефть и нефть, которую можно добывать из битуминозных песков Канады. Более того, огромные пространства нашей планеты еще не были как следует исследованы.
Иными словами, то немногое, что уже известно о мировых подземных запасах нефти, является основанием для оптимистического взгляда на будущее, а не для алармистских предсказаний, рисующих картину нефтяной катастрофы. Пессимисты исходят из того, что мир уже полностью исследован, что ни динамика цен на сырую нефть, ни технологический прогресс не изменят «финитный» (конечный. – Ред.) характер нефтяных ресурсов и что потребление обречено расти все больше и больше, неумолимо истощая существующие запасы. Псевдонаучный фатализм этих исследователей, упакованный в рамки квазисложных моделей, неоднократно оказывался несостоятельным в прошлом, и маловероятно, что он оправдается в будущем.
Нынешняя ограниченность резервных добывающих мощностей – результат двадцатилетней нехватки инвестиций в разведку, особенно со стороны наиболее богатых нефтью стран. Такая стагнация обусловлена сложными причинами, восходящими к началу 1980-х годов, когда государства, входящие в Организацию стран – экспортеров нефти (ОПЕК), и их национальные нефтяные компании (контролирующие около 80 % мировых запасов сырой нефти) начали беспокоиться о возможном перепроизводствe. Шаги, предпринятые в нефтяной отрасли с целью устранить кризисы 1970-х, оказались чрезмерными, и образовавшиеся в результате излишки привели в 1986 году к обвалу цен. С того момента основным принципом, которым де-факто руководствовались несколько стран – членов ОПЕК, заключался в том, чтобы эксплуатировать только задействованные месторождения и не разрабатывать новые залежи помимо тех, что необходимы для поддержания устойчивого уровня добычи. Низкие цены и ограниченный рост спроса в 1990-х плюс еще один обвал цен, вызванный перепроизводством 1998–1999 годов, укрепили решимость производителей свести к минимуму избыточные мощности.
Поначалу никто не замечал потенциальных опасностей такого подхода. Судя по многим учебникам по экономике, реакция производителей была разумной, пожалуй, даже оптимальной: не имело смысла тратить деньги на создание мощностей для продукции, которая вряд ли найдет сбыт. Большинство тех, кто формирует общественное мнение, считали, что обвал цен 1998–1999 годов отрицательно сказался на странах-производителях и нефтяных компаниях, оказавшись, однако, благом для всех остальных. Даже в начале нового тысячелетия ни одна из стран – основных производителей нефти не избавилась от страха перед перепроизводством, и все эти государства весьма строго контролировали расходы на развитие новых предприятий.
Международные нефтяные компании (МНК) также не хотели рисковать. Хотя влияние МНК на мировой нефтяной рынок было и остается незначительным (их контракты со странами – производителями нефти обеспечивают им доступ к чуть более 20 % мировых ресурсов сырой нефти и полный контроль всего лишь над 7–8 %), их поведение поучительно. Столкнувшись с низкими ценами и вялым ростом потребления и исходя из того, что отрасль достигла стадии полной зрелости (рост, зрелость и спад – этапы жизненного цикла любой области производства или организации. – Ред.), МНК насколько возможно сократили свои активы и ограничили инвестиции в новые предприятия, занимающиеся разведкой ресурсов. На традиционные энергетические компании, особенно в 1990-х, повесили ярлык «динозавров», а Enron и другие транснациональные корпорации, не желавшие инвестировать в «тяжеловесные» активы, провозглашались энергетическими компаниями будущего. За период с 1986 по 2005 год резервные мощности в нефтяной отрасли сократились во всем мире примерно с 15 % до 2–3 % мировых потребностей.
ОСТАЛОСЬ БОЛЬШЕ, ЧЕМ БЫЛО ДОБЫТО
Многим государствам, как входящим, так и не входящим в ОПЕК, особенно странам Персидского залива, вовсе не грозит нехватка сырой нефти: они по-прежнему обладают огромным потенциалом для ее добычи. Нефтяные месторождения в Иране, Ираке, Кувейте, Омане, Катаре, Саудовской Аравии и Объединенных Арабских Эмиратах все еще относительно не разработаны и не разведаны, хотя история нефтедобычи там насчитывает многие годы.
Практика относительно неполной эксплуатации нефтяных ресурсов в странах Персидского залива возникла задолго до 1980-х. В 1920–1970 годах крупные нефтяные компании, известные тогда как «семь сестер» (Exxon, Shell, BP, Mobil, Chevron, Gulf, Texaco), доминировали в регионе и намеренно сдерживали разведку и добычу, чтобы избежать затоваривания рынка излишками сырой нефти. Позже, в 1970-е, волна национализации привела к выдворению западных нефтяных компаний из большинства государств Ближнего Востока, что резко ограничило доступ последних к техническим ноу-хау и сократило возможности дополнительной разработки ресурсов в будущем. В Ираке, например, никогда не применялись ни трехмерные сейсмические изыскания, ни глубокое и горизонтальное бурение, ни передовые методы добычи – даже при том, что эти технологии совершили с 1980-х годов революцию в нефтяной отрасли во всем остальном мире.
Кроме того, по сравнению с другими территориями регион Персидского залива недостаточно разведан. В общей сложности там появилось всего около 2 000 разведочных скважин (пробуренных методом «дикой кошки», то есть наугад, с целью обнаружить в подпочве углеводород), в то время как в Соединенных Штатах их число составляет более одного миллиона. За последние 20 лет свыше 70 % нефтеразведочных работ проводилось в США и Канаде – странах, которые считаются зрелыми производителями в стадии спада и на которые в совокупности приходится менее 3 % мировых доказанных запасов. Только 3 % таких работ проводилось на Ближнем Востоке, хотя там сосредоточено 70 % достоверных запасов. С 1995 по 2004 год в государствах Персидского залива пробурили менее 100 «диких кошек», а в Соединенных Штатах – 15 700. За этот период в странах Залива было проделано лишь около 150 оценочных скважин (определяющих уровень добычи нефти на месторождении) и менее 5 тыс. разработочных (помогающих подготовить месторождение к эксплуатации), в то время как в США – более 12 300 и 250 000 скважин соответственно. В Ираке лишь 2 500 скважин всех видов, а в одном только Техасе их 1 миллион.
Саудовская Аравия – самый крупный производитель нефти в мире – все еще сохраняет огромный потенциал для увеличения добычи нефти, несмотря на недавние заявления о том, что уровень производства, возможно, скоро достигнет пика. Пессимистические прогнозы основаны на преувеличениях и ошибочных мнениях, касающихся саудовских нефтяных ресурсов, особенно в связи с якобы имеющим место истощением месторождения Гавар – крупнейшего в мире и источника более половины саудовской сырой нефти. Значительная доля воды, извлекаемой из буровой скважины вместе с нефтью во время бурения, предположительно служит доказательством оскудения гаварских залежей. Обычно эта доля возрастает по мере «старения» месторождения; в Гаваре к 2000 году она достигла 37 %, составляя при этом по отрасли в целом 25 %. (Иными словами, на каждые 100 баррелей нефти, добываемой в Гаваре, приходилось 37 баррелей воды). Но увеличение содержания воды может объясняться не только истощением запасов, но и иными факторами, такими, как несовершенные системы бурения, неэффективное руководство освоения месторождения, отсутствие современных методов наращивания добычи и чрезмерная эксплуатация некоторых участков. Более того, усовершенствование управления разработкой Гаварского месторождения и внедрение там новой технологии, обеспечивающей более эффективное производство, уже снизили долю воды приблизительно до 30 %.
Более важный момент – неполная эксплуатация колоссальных месторождений в Саудовской Аравии. 260 млрд баррелей доказанных саудовских запасов (почти 25 % мировых ресурсов) – это всего лишь треть установленного количества «черного золота», залегающего в недрах этой страны. И возможно, что обнаружится еще больше нефти: с тех пор как в начале 1930-х в Саудовской Аравии появилась первая скважина, здесь было пробурено менее 300 «диких кошек» и менее 30 – в период с 1995 по 2004 год. Это объясняет, почему, несмотря на панические предсказания в связи с якобы достижением Саудовской Аравией пика добычи, королевство недавно объявило об увеличении к 2009-му производства нефти примерно на 2 млн баррелей в день (до уровня приблизительно 12 млн баррелей).
Подобным же образом часто недооценивается потенциал России – второго производителя нефти в мире. Согласно оценке DeGolyer and McNaughton, ведущей компании, занимающейся оценкой нефтяных запасов, потенциальные ресурсы России в три раза больше доказанных, составляющих 50 млрд баррелей. С 1965 года в России пробурили всего около 8 500 «диких кошек» (примерно столько же пробурили в США за последние 5 лет). Развитию нефтяной отрасли в России мешали также два «побочных продукта» советской эпохи: недостатки технических ноу-хау и неудовлетворительное управление освоением месторождения. Эти факторы ограничивают объемы нефти, которые удается добывать в России: обычно извлекается менее 20 % содержимого залежи, что вдвое ниже среднемирового показателя.
Перспективы других регионов тоже вселяют оптимизм. На Каспии разработка нефти пока находится в зачаточной стадии. Достоверные запасы Азербайджана и Казахстана – около 18 млрд баррелей, но потенциально извлекаемые запасы этих двух стран оцениваются примерно в 70–80 млрд баррелей. А в районах Африки, которые долгое время не привлекали внимания, разведка и разработка началась только несколько лет тому назад, приблизительно в то же время, когда огромные залежи битуминозных песков в Канаде стали притягивать крупные инвестиции.
Но только высокие цены стимулируют производителей к тому, чтобы начать эксплуатировать колоссальные нефтяные богатства, ждущие своего часа. В последние несколько лет повышение цен уже подтолкнуло нефтяную отрасль и добывающие страны к новым капиталовложениям. С 2002-го инвестиции в разведку и производство выросли в реальных ценах более чем на 10 % в год (с поправкой на инфляцию). Чтобы ощутить результаты роста инвестиций в добычу нефти, всегда требуется время: между обнаружением нового месторождения средних размеров и началом добычи сырой нефти в среднем проходит от 6 до 8 лет. Но когда производство начинается, оно потом уже набирает обороты.
Недавние оценки месторождений, представленные специалистами Кембриджской энергетической исследовательской ассоциации (Cambridge Energy Research Associates, CERA), позволяют сделать вывод, что к 2010 году мировой уровень добычи превысит 100 млн баррелей в день, в то время как сегодня он составляет чуть менее 86 млн баррелей. Согласно прогнозам CERA, прирост будет происходить за счет стран, не входящих в ОПЕК, таких, как Ангола, Азербайджан и Казахстан. Ожидается, что ОПЕК, за исключением Саудовской Аравии, будет бороться за обеспечение в ближайшем будущем соответствующей доли рынка для своих стран-членов. Но организации требуется способность к восстановлению своей доли на длительную перспективу, поскольку она принимает во внимание наличие менее традиционных источников нефти (новые поставщики в Африке и Азии, или венесуэльская тяжелая нефть, или битуминозные пески в Канаде) и новых технологий, которые позволяют расширить разведку нефти или осуществлять конверсию природного газа в жидкий продукт, легче поддающийся транспортировке. Короче говоря, в мире по-прежнему будет много нефти.
КАЧЕСТВО ПЕРЕРАБОТКИ
Однако один лишь существенный рост добычи нефти не способен снизить нынешние высокие цены на это полезное ископаемое. Существует множество различных сортов нефти, и только очень сложные очистные сооружения могут перерабатывать нефть низкого качества. Из высококачественной сырой нефти (West Texas Intermediate или Brent), легкой, низкоплотной и содержащей мало серы, можно получить больше бензина или другой продукции с высокой добавленной стоимостью и меньше остаточной нефтяной и другой нежелательной продукции, чем из нефти низкого качества, к примеру Mexican Maya или Iranian Heavy. (Доля экологически безопасной продукции с высокой добавленной стоимостью также резко возрастает, когда используемая для его производства низкокачественная сырая нефть перерабатывается на сложных нефтеперерабатывающих заводах с высокотехнологичным оборудованием для конверсии.) Наращивание производственных мощностей в нефтеперерабатывающей отрасли само по себе недостаточно. Новые предприятия должны быть пригодны для преобразования разных сортов сырой нефти в очищенную продукцию, такую, как бензин и дизельное топливо, необходимые в различных регионах. При отсутствии подобного рода гибкости даже избыточные поставки сырой нефти не смогут удовлетворять потребности рынка.
Переработка остается слабым звеном в цепочке нефтяного производства последние 20 лет. В 1970-х годах, когда ожидалось, что рост потребления нефти будет ежегодно превышать 5 % в течение по крайней мере 25 лет, произошел инвестиционный бум. Но вместо того чтобы расти устойчиво высокими темпами, потребление резко выровнялось на уровне 64 млн баррелей в день в начале 1980-х и даже несколько снизилось в последующие годы. В то же время производительность нефтеперерабатывающих предприятий возросла до 80 млн баррелей в день. Таким образом, в 1980–2000 годах главной проблемой нефтяной отрасли была необходимость утилизовать излишки очищенной продукции. Этот переизбыток сохранился даже после того, как вновь начался рост потребления, поскольку тогда оно росло значительно медленнее (менее 2 % в год), чем в так называемые золотые годы – в период между 1950-м и 1970-м, когда ежегодный рост составлял целых 7 %. Ситуация усложнилась, когда во второй половине 1980-х новыми правилами по охране окружающей среды были установлены строгие ограничения для существующих нефтеперерабатывающих заводов, а местные организации активно боролись против строительства новых предприятий. Эта борьба даже получила условное название «синдром NIMBY» («где угодно, только не здесь»).
В начале нового тысячелетия несколько факторов способствовали усугублению проблемы переработки нефти. Еще более строгие природоохранные правила, касающиеся как качества топлива, так и выбросов, увеличили спрос – и цену – на более высококачественную и более высокопродуктивную сырую нефть. Недостаточные инвестиции в новые или модернизированные перерабатывающие мощности породили свои трудности. Поскольку на легкие или малосернистые сорта приходится только 20 % сырой нефти, отсутствие перерабатывающих предприятий для менее качественных сортов обусловило дефицит готовой продукции.
В результате сегодня на всех региональных рынках сложился значительный дисбаланс. В Европе не хватает популярного там топлива – дизельного и слишком много бензина, который не может напрямую поступать в США, так как не соответствует американским стандартам качества. Нефтяной рынок Азии по большей части неэффективен – главным образом потому, что оборудование нефтеперерабатывающих заводов региона устарело и не может должным образом перерабатывать средние и тяжелые сорта нефти.
Положение особенно серьезно в Соединенных Штатах, а поскольку это государство потребляет почти 25 % производимой в мире нефти, его проблемы выплескиваются на мировой рынок. За последние 30 лет в Америке не построено ни одного нефтеперерабатывающего предприятия, а модернизация существующих заводов не привела ни к их соответствию все более строгим природоохранным стандартам, ни к удовлетворению возрастающего спроса. США сейчас – единственный рынок в мире с чистым дефицитом нефтеперерабатывающих мощностей (составляет около 20 % внутреннего спроса). Децентрализация американской регулятивной системы еще больше затрудняет решение этой проблемы. Каждый штат устанавливает собственные критерии качества бензина и других нефтепродуктов, в результате возникло «лоскутное одеяло» из противоречивых правил, что приводит к курьезам. Например, бензин, произведенный в одном штате, нельзя продавать в другом. На момент написания этой статьи в Соединенных Штатах продается 18 различных сортов бензина.
Однако ситуация, похоже, меняется. Недавние резкие скачки цен принесли нефтяной отрасли прибыли и вызвали новую волну инвестиций в перерабатывающие предприятия. Производительность в нефтеперерабатывающей промышленности во всем мире увеличивалась в 2004–2005 годах на 2,7 млн баррелей в день – это самый высокий показатель роста с начала 1990-х. Азия лидирует в расширении старых предприятий и строительстве новых. Крупные государства-производители (этот список возглавляют Саудовская Аравия и Иран) запускают новые проекты по сооружению объектов, на которых будет возможна переработка их сырой нефти более низкого качества. Многие африканские страны тоже собираются строить или переоборудовать свои нефтеперерабатывающие заводы, с тем чтобы наращивать местное производство и, пользуясь близостью к Европе и США, экспортировать готовую продукцию на эти ключевые рынки. Добавочная производительность, достигнутая благодаря незначительным новым инвестициям в действующие предприятия, может обусловить к 2010-му увеличение производства нефтепродуктов во всем мире на 4 млн баррелей в день. Внедряются новые технологии, позволяющие производить высококачественный продукт из сырой нефти низкого качества, в том числе методы переработки сверхтяжелой нефти и битуминозных песков. Все это должно способствовать большому скачку вперед: сейчас разница между объемом сырой нефти, поступающей на перерабатывающие предприятия, и объемом готового очищенного продукта, пригодного для использования, оценивается в 10 % от 85 млн баррелей нефти, ежедневно добываемой в мире. Иными словами, каждый день теряется более 8 млн баррелей – почти ежедневная средняя добыча в Саудовской Аравии.
И последнее. Из тщательного анализа оценок будущей добычи на всех месторождениях следует: к 2010 году производство легкой сырой нефти возрастет с нынешнего уровня в 17 млн баррелей до 25 млн баррелей в день, что позволит снизить мировой дисбаланс между добычей нефти и ее переработкой. Все эти тенденции позволяют предположить, что дисбаланс между производственной мощностью в нефтеперерабатывающей промышленности и рыночным спросом можно будет преодолеть еще до конца нынешнего десятилетия.
УСТОЙЧИВОЕ РАЗВИТИЕ
При таком относительно оптимистическом сценарии следует принять во внимание один решающий фактор – неожиданный рост мирового спроса в последние несколько лет. После того как с 1986-го по 2002-й глобальный спрос на «черное золото» возрастал низкими темпами – менее 2 % в год, он увеличился более чем на 3 % в 2003–2004 годах, что объясняется в основном возросшим спросом в Китае и Соединенных Штатах. Быстрый рост спроса в КНР (на 40 % в период с 2000 по 2004 год) вызывает особую тревогу у мирового сообщества. Структура экономики страны позволяет предположить, что ей понадобится все больше нефти. Потребление этого сырья на душу населения составляет всего лишь 2 барреля в год, в то время как в Европе данный показатель достигает 12,5 барреля, а в США – 26 баррелей; таким образом, для роста есть большие возможности. И хотя от массовой автомобилизации Китай отделяют десятилетия, потребление нефти на человека будет расти по мере того, как автомобили становятся более доступными.
Однако мы должны видеть лес за деревьями. Во-первых, недавний феноменальный скачок спроса на нефть в Китае – результат исключительных обстоятельств, которые не обязательно сохранятся. Во-вторых, он имел более ограниченные последствия, чем зачастую принято считать. Рост спроса в Китае в последние несколько лет произошел в основном благодаря мерам по преодолению стагнации, имевшей место в предшествующие годы. По мере того как Поднебесная выходила из застоя, спрос частично подстегивался усиленным промышленным производством и необходимостью решать отдельные вопросы, такие, как отключение электричества из-за проблем на электростанциях, работающих на угле и ядерном топливе. Даже после недавнего всплеска закупок на долю Китая приходится только около 8 % мирового спроса на нефть, и даже устойчивый рост потребления в стране лишь несущественно повлияет на нормальное в остальных отношениях состояние мирового нефтяного рынка в краткосрочной и долгосрочной перспективе. (Строительный бум в Китае, напротив, оказал гораздо более сильное воздействие на мировой рынок цемента и стали: на сегодняшний день страна потребляет 50 % цемента и почти 30 % стали, производимых во всем мире.) Даже если тамошний спрос на нефть будет возрастать и впредь, цены на нее не будут подниматься соразмерными темпами, поскольку нынешние цены уже отражают завтрашний ожидаемый рост спроса.
Эксперты по нефти склонны, как правило, преуменьшать запасы и переоценивать спрос. Они исходят из того, что нефть нельзя заменить другим продуктом и что неограниченная потребность в ней всегда будет только возрастать. Многие годы ученые считали, что потребление нефти – величина постоянная, на которой не сказываются колебания цен, и только позже им стало понятно, что это не так. В действительности цена всегда влияет на спрос, даже если эта связь обнаруживается не сразу, поскольку потребители стремятся поддерживать привычный образ жизни как можно дольше. Потребительская инерция затрудняет установление прямого и быстро проявляющегося соотношения между спросом на нефть, ценой нефти и экономическим и демографическим ростом, но эта корреляция, безусловно, существует.
Таким образом, было бы некорректно ссылаться на высокий уровень потребления в последние два года как на доказательство того, что потребители индифферентны к стоимости, особенно в ситуации, когда цены на бЧльшую часть нефтепродуктов в большинстве стран Азии, включая Китай, уже долгое время сдерживаются за счет огромных субсидий и других форм поддержки со стороны государства. На самом деле первые данные за 2005-й показывают, что запредельно высокие цены в минувшем году уже существенно охладили спрос на нефтепродукты. Его рост снизился с 3 млн баррелей в день в 2004 году до примерно 1,2 млн баррелей в 2005-м.
В противоположность преобладающим в обществе представлениям позиция нефти как главного источника энергии слабеет уже на протяжении многих лет. В 1980 году на нефть приходилось 45 % мирового энергопотребления. Сейчас этот показатель снизился до 34 %, природный газ, уголь и ядерная энергия потеснили «черное золото». В большинстве развитых промышленных стран (заметное исключение составляют Соединенные Штаты) потребление нефти, похоже, достигло пика в прошлом десятилетии. Его ожидает долгосрочный спад.
Тем не менее можно с уверенностью предположить, что общий спрос на нефть в развивающихся странах, в том числе Китае, будет и дальше существенно расти. Здесь потребление, скорее всего, сосредоточится главным образом в сфере транспорта, где у нефти еще много лет не будет серьезного конкурента в плане цены или эффективности. Именно на эту сферу сейчас приходится бЧльшая часть потребления нефти в развитых странах. В США, к примеру, более 70 % нефти потребляется в транспортном секторе. В Китае в настоящее время этот показатель – около 35 %, что оставляет возможности для значительных изменений в распределении нефтяных ресурсов.
Еще одним «пожирателем» нефти являются Соединенные Штаты, где низкие налоговые ставки на топливо, пренебрежение эффективностью со стороны потребителей и демографический рост увеличили объемы потребления нефти. Америке необходимо пойти на принятие новых решительных мер по сдерживанию опасно высоких уровней потребления, как она это сделала в 1970-х годах. Хотя уровень потребления нефти в США немного снизился – со среднедушевого показателя 32 барреля в 1978-м до 26 баррелей сегодня, – он остается самым высоким в мире. Чтобы понижение продолжилось, американцам придется более разумно подходить к потреблению.
Качество жизни в Европе сопоставимо с качеством жизни в США, однако европейцы потребляют примерно вдвое меньше нефти, чем американцы (но даже их можно упрекнуть в серьезном расточительстве). Критиковать государства-производители за очень высокие цены едва ли имеет смысл, когда более половины из 17 миллионов автомобилей, продававшихся в Соединенных Штатах ежегодно в период с 2000 по 2004 год, представляли собой спортивные машины, расходовавшие очень много бензина. Любые усилия по развитию энергетической безопасности будут оставаться бесплодными, если у американских законодателей не найдется мужества для того, чтобы изменить привычки американских потребителей.
Высокие цены на нефть могут помочь. Заглядывая вперед, позволительно предположить, что несколько мощных факторов будут сдерживать рост спроса в будущем: высокий уровень потребления нефти в промышленно развитых странах; продолжающийся отход от использования этого полезного ископаемого во всех секторах экономики, кроме транспорта; появление новых средств передвижения, особенно машин-гибридов, которым требуется меньше горючего. Загрязнение окружающей среды и забота об экологии в первую очередь поставят правительства перед необходимостью снизить уровень потребления нефти, хотя серьезные международные усилия по решению этой проблемы, такие, как создание Киотского протокола, пока не привели к убедительным результатам.
ПРАВИЛЬНЫЙ БАЛАНС
Как это ни парадоксально, но единственный способ покончить с нынешним нефтяным «кризисом» – это сделать так, чтобы цены в течение длительного времени превышали уровень, фиксировавшийся в период до 2000 года, когда баррель в среднем стоил 18–20 долларов. Только высокие цены помогут преодолеть последствия двух десятилетий вялых инвестиций в разведку, добычу и нефтепереработку. Только высокие цены могут подтолкнуть к использованию менее энергоемких средств передвижения, таких, как гибриды, и, пусть не в значительной степени, к развитию альтернативных источников энергии для транспорта. Только высокие цены могут уменьшить безответственное потребление во многих частях мира и побудить правительства к принятию сдерживающих мер.
Вопреки нынешним прогнозам, утверждающим, будто тенденция к повышению цен на нефть носит необратимый характер, нет ни одного рыночного механизма, способного поддерживать цены на каком-либо конкретном уровне. Политическая напряженность, психологические факторы, неполные данные, ошибочный анализ, изменчивые модели спроса и производства, даже капризы погоды и другие природные явления определяют цену барреля нефти в любой данный момент. На нефтяном рынке действуют слишком много акторов, имеющих слишком много противоположных интересов, чтобы цены могли быть когда-либо защищены от колебаний.
В соответствии с общепринятой экономической теорией мировая цена на нефть должна определяться ценой самого дорогого, так называемого предельного барреля, то есть последнего барреля, необходимого для удовлетворения рыночного спроса. Сегодня цена предельного барреля колеблется между 30 и 32 долларами, что включает в себя стоимость добычи и продажи сырой нефти из битуминозных песков Канады плюс размер прибыли для производителей. (Стоимость добычи одного барреля в странах Персидского залива – менее 4 долларов.) Если бы мировая цена на нефть упала намного ниже уровня предельного барреля, производители лишились бы стимула делать необходимые инвестиции и вновь возник бы риск нехватки нефти в краткосрочной и среднесрочной перспективе. Но если цены поднимутся намного выше этого уровня на слишком длительный период, спрос упадет, обусловив временное перепроизводство нефти, которое остановит нынешнюю волну новых инвестиций. Такая ситуация являлась бы наихудшим сценарием, поскольку возвратила бы нефтяную отрасль к психологическому настрою последних 20 лет – неприятию риска.
В ближайшей перспективе цена на нефть вряд ли существенно снизится и может даже возрастать, особенно в случае, если те или иные политические события вызовут спад производства. Но чем дольше продлится нынешний период инвестиций, тем выше вероятность существенного уменьшения цены сырой нефти. Другими словами, ничто не говорит о том, что первый скачок цены на нефть в XXI веке – исключение из модели чередования бумов и спадов, которая была характерна для нефтяного рынка с момента его зарождения. Хочется надеяться, что любое изменение цены будет не настолько значительным, чтобы стеснить нынешний поток инвестиций, или что оно произойдет только после того, как основная часть новых предприятий по производству и переработке нефти войдут в строй. Правда, когда речь идет о нефти, желаемое нередко выдается за действительное.
Данная статья опубликована в журнале Foreign Affairs №2 за 2006 год.
