Несмотря на меры, принимаемые иракским руководством и американскими оккупационными силами, положение в Ираке остается нестабильным и не демонстрирует признаков улучшения. К такому выводу пришли участники ситуационного анализа, проведенного под руководством академика Евгения Примакова. Ситанализ проходил 26 апреля 2006 г. в МГИМО (У) МИД РФ.
Участники обсуждения рассмотрели процессы и явления, наиболее характерные для развития ситуации в Ираке. Среди внутренних факторов к таковым следует отнести противоречия между шиитской и суннитской частями населения, иракскими арабами и курдами, включая деятельность террористических групп, связанных с «Аль-Каидой». Из внешних факторов особое внимание в ходе дискуссии уделено политике американских оккупационных властей и влиянию Ирана.
ШИИТЫ И СУННИТЫ: ВЕРОЯТНОСТЬ РАЗРЯДКИ
Вслед за американским вторжением и падением режима Саддама Хусейна кардинально изменилось соотношение сил между религиозными общинами в Ираке. Шииты, составляющие 60 % населения, из политического меньшинства превратились в самую влиятельную силу страны. Неоднородность и соперничество шиитских группировок отнюдь не является следствием их разделения по признаку принадлежности к религиозным или политическим организациям. Не подлежит сомнению исключительно религиозный характер наиболее значимых шиитских партий и движений, непререкаемый авторитет их религиозных лидеров – великого аятоллы Али Систани и молодого радикально настроенного Муктады ас-Садра. Относительная близость их позиций не исключает и очевидных различий – умеренности первого и непримиримости с американским оккупационным режимом второго.
Все шиитские руководители бывшего временного правительства, а также члены нынешнего кабинета министров рекрутировались из религиозной среды. И глава временного правительства Ибрагим аль-Джаафари, и новый премьер-министр Ирака Нури Малики – выходцы из религиозной партии «Ад-Даава» («Призыв»), принадлежащей к правящему шиитскому религиозному блоку «Объединенный иракский альянс» (ОИА).
Усиливается тенденция к созданию исламского по своему характеру государства. Но «не в чистом виде», считают большинство экспертов, ссылаясь на особенности исторического развития Ирака, а также на религиозный состав населения.
И суннитская, и шиитская общины не отличаются сплоченностью. Однако первую объединяет цель сохранить за собой, хотя бы частично, принадлежавшее ей при Саддаме Хусейне положение ведущей силы. В отличие от шиитской части населения, в целом открыто не проявляющей антиамериканизма, сунниты упорно сопротивляются оккупационным властям. Вместе с тем на ситуационном анализе подчеркивалось, что далеко не все сунниты подходят под определение баасистских приверженцев прежнего режима. Последние не задают тона в общине, действуя преимущественно под исламистскими либо националистическими лозунгами. Их цель – привлечь на свою сторону определенные слои иракцев. Однако по мере того как правительство и оккупационные власти вынуждены использовать бывших членов партии Баас в новых государственных структурах, эта часть суннитского сопротивления постепенно тает. Непримиримыми остаются лишь ортодоксальные функционеры или те, кто не надеется на помилование.
Стремление завоевать руководящие позиции, несовпадение преследуемых целей и интересов, очевидно, надолго развели иракских шиитов и суннитов по разные стороны баррикад. Было отмечено, что число терактов в отношении друг друга, в том числе нападений на святыни другой общины, превышает количество атак на оккупационные силы. Несмотря на попытки остановить перерастание конфронтации в гражданскую войну, противоречия настолько обострились, что вряд ли в скором времени могут быть нивелированы.
Новый премьер-министр Ирака Нури Малики, пользующийся широко разрекламированной поддержкой, в том числе со стороны ряда суннитских политических партий, едва ли способен выступить в качестве фигуры, объединяющей враждующие группировки. Вернувшись из эмиграции в 2003 году уже после свержения Хусейна, он участвовал в работе комиссии по «дебаасизации». Многие бывшие функционеры партии Баас, в прошлом занимавшие ключевые посты в административных и силовых структурах, связывали деятельность комиссии с намерением отстранить суннитов от управления страной и контроля над ее нефтяными богатствами.
В качестве фактора сохранения на ближайший период шиитско-суннитской конфронтации называлась также перспектива федерализации Ирака по религиозно-этническому признаку. Подобная перспектива лишит суннитов доступа к нефтяным ресурсам, которые перейдут под контроль курдов (на севере) и шиитов (на юге), и повлечет за собой возникновение суннитских меньшинств.
Участники обсуждения заострили внимание и на внешних факторах шиитско-суннитской конфронтации. Шииты пользуются поддержкой и помощью Ирана, на стороне суннитов выступают Саудовская Аравия, Египет, Иордания, Сирия, Турция. К суннитскому сопротивлению присоединились «добровольцы» из некоторых арабских стран, в его рядах сражаются террористические группировки, связанные с «Аль-Каидой». Согласно данным ЦРУ, среди членов активного сопротивления по состоянию на 2005 год насчитывалось 5 тысяч суннитских боевиков и от 20 до 25 тысяч их приверженцев. В среднем они ежедневно осуществляют до 50 операций, нападению подвергаются также блокпосты и другие важные объекты коалиционных войск.
ПРИСУТСТВИЕ ИРАНА И ПЕРСПЕКТИВА ТОРГА С США
Через шиитов Тегеран оказывает прямое воздействие на обстановку в Ираке. По мнению экспертов, иранские лидеры не заинтересованы обнаружить себя в ситуации выбора между умеренными и радикальными шиитскими организациями и выступают за их сплочение. Однако это совсем не означает, что взгляды и подходы иранских и иракских шиитов полностью совпадают. Пользуясь тем, что на территории Ирака находятся две главные шиитские святыни в городах Неджеф и Кербелла, а также Казумия в Багдаде, иракские шииты хотели бы сохранить бЧльшую самостоятельность в принятии решений. Между тем в среде иранского руководства отмечаются две тенденции. С одной стороны, оно вынашивает планы превратить иранский Кум в основной центр шиизма, получившего распространение в целом ряде арабских стран. С другой стороны, существует стремление расположить иракских шиитов к равноправному партнерству. Большинство экспертов высказались в пользу того, что возобладает первая тенденция.
Реальная возможность влиять на ситуацию в Ираке – важный козырь Ирана в его взаимоотношениях с Соединенными Штатами. Рано или поздно Тегеран способен использовать его, дабы установить непосредственные контакты с Вашингтоном и увязать умиротворение иракских шиитов со снятием остроты вокруг вопроса о своем «ядерном досье». Такой прогноз действий Ирана представляется вполне вероятным.
Однако некоторые эксперты высказывались и в том духе, что влияние Ирана на обстановку в Ираке скорее всего ограниченно. Во-первых, между обеими странами исторически сложились напряженные взаимоотношения. Во-вторых, шиитские группировки в Ираке достаточно самостоятельны и действуют под руководством собственных политических и духовных лидеров (таких, например, как ас-Садр).
Часть экспертов не исключают возможности радикализации политики Ирана в отношении Ирака. Распространение исламской революции остается одним из направлений деятельности иранского руководства. К тому же конфронтация иракского населения и американских воинских частей выгодна Тегерану, поэтому весьма вероятно смещение акцента в его политике в сторону активизации контактов с более радикальными шиитскими группировками.
КУРДСКО-АРАБСКИЕ ОТНОШЕНИЯ: ПРОЙДЕН ЛИ КРИЗИСНЫЙ ЭТАП?
Самой организованной политической силой в Ираке являются курды. Традиционно они представлены двумя соперничающими партиями – Демократической партией Курдистана во главе с Масудом Барзани и Патриотическим союзом Курдистана под руководством Джалаля Талабани. В октябре 2002 года этим партиям удалось объединить усилия в борьбе за федеративный Ирак. Барзани поддержал кандидатуру Талабани на пост президента, а сам получил должность главы курдской автономии. Оба лидера в настоящее время ориентируются на США.
Однако им так и не удалось изжить серьезных противоречий, которые сохраняются еще со времен вооруженной борьбы между талабанийцами и отрядами «пешмерга» («идущие на смерть») Мустафы Барзани, отца Масуда. Но дело не только в истории их противоборства. Талабани, особенно на посту президента, устраивает федеративное устройство страны, если курды получат свою долю власти и финансовых поступлений.
Речь идет прежде всего о распределении доходов от нефтяных промыслов Северного Ирака. Барзани скорее ориентируется на самостоятельность Курдистана. Но и тот и другой в настоящее время добиваются установления контроля над районами Киркука и Мосула и возвращения на север курдов, переселенных в другие части страны при Саддаме.
Условия автономии, на которых настаивают курды, – собственная законодательная, исполнительная, судебная ветви власти, самостоятельный сбор налогов, собственные вооруженные силы, увеличение доли национального бюджета, выделяемой в Курдистан, с 17 % до 25–30 % – вряд ли понравятся арабам. Еще острее стоит проблема Киркука и прилегающей к нему местности. И Талабани, и Барзани неоднократно заявляли, что никогда не откажутся от притязаний на город. Ведь это не только очаг курдской культуры, но и второе по значению месторождение нефти в Ираке, запасы которого оцениваются в 10 млрд баррелей.
После формирования нового центрального правительства Барзани планирует активизировать решение этой проблемы путем референдума, исход которого легко прогнозируем, особенно если учесть намерение Барзани непосредственно перед его проведением заселить район Киркука курдами.
Рассматривая варианты решения вопроса иракских курдов, эксперты пришли к выводу, что в среднесрочной перспективе, вероятно, сохранится их автономия в составе Ирака. Об отделении Курдистана и обретении им полной самостоятельности речь пока идти не может главным образом из-за внешних факторов. Особенно этому противятся государства, на территории которых проживают курдские меньшинства, – Турция, Иран, Сирия. В ходе ситуационного анализа высказывались предположения о том, что после вывода из Ирака оккупационных сил нельзя исключать всплеска насилия между арабами и курдами.
ТЕРРОРИЗМ В ИРАКЕ: «АЛЬ-КАИДА» И ДРУГИЕ
Присутствие американцев способствовало превращению Ирака в один из основных плацдармов международного терроризма. Данная тенденция только усилилась после того, как сузились возможности базирования «Аль-Каиды» в Афганистане. В ходе экспертного анализа подчеркивалось, что развитие событий в этом направлении сопровождается децентрализацией структуры «Аль-Каиды». Тем не менее, несмотря на расширение сети ее автономных ячеек, она продолжает оставаться идеологическим центром, своего рода «брендом» террористического движения.
Участники ситуационного анализа пришли к единодушному выводу о том, что основная цель «Аль-Каиды» в Ираке – втянуть США в продолжительный изнуряющий конфликт. Стараниями «Аль-Каиды» среди иракского населения получило распространение мнение о уже ведущейся войне между Западом и исламским миром, что якобы подтверждается событиями в Ираке.
С относительной долей уверенности можно утверждать, что «Аль-Каида», в частности группа Абу Мусаба аль-Заркави, контролирует в Ираке значительную часть суннитского повстанческого движения. Созданная им после вторжения в Ирак организация «Ат-Таухид валь-Джихад» («Единобожие и джихад») тесно сотрудничала с «Аль-Каидой», а в конце 2004-го произошло их слияние. Несмотря на это, группа аль-Заркави пользуется полной самостоятельностью. (Уже после проведения ситанализа Заркави был убит. Дополнительный опрос экспертов показал, что, по их мнению, это не приведет к ликвидации его организации, которая обретет другого лидера.)
Политика группы аль-Заркави направлена на подрыв и дискредитацию иракского правительства, в котором доминируют шииты. Налицо попытка спровоцировать межконфессиональную вражду и тем самым ввергнуть иракское общество в гражданскую войну. В отдельных выступлениях экспертов указывалось на несоответствие такой политики позиции руководства «Аль-Каиды», не заинтересованного в конфликте с шиитами, Ираном и группировкой «Хезболла». В частности, обращаясь к иракцам, Усама бен Ладен призывал к объединенному противостоянию американцам и режиму оккупации независимо от того, являются ли они арабами или курдами, суннитами или шиитами. В письме к Заркави Айман аль-Завахири (второй человек в иерархии «Аль-Каиды» и ее главный идеолог), признавая «неугодность шиизма», предостерегал от разжигания распри с шиитами. В руководстве «Аль-Каиды» придерживаются мнения, что столкновение между Ираном, с одной стороны, и США и Израилем – с другой, неизбежно. А поскольку это приведет к значительному расширению зоны конфликта, шииты, по всей вероятности, станут для «Аль-Каиды» важной социальной базой. Все это не мешает «Аль-Каиде» ориентироваться на устрашение (вплоть до уничтожения) преимущественно шиитских сил, идущих на сотрудничество с оккупационными властями.
Среди террористических организаций заметно присутствие самостоятельных исламистских группировок, стремящихся подорвать американское присутствие. Их мотивы различны: религиозный фанатизм, экономическая выгода, озлобленность, жажда мести вследствие потери близких. Преобладающим влиянием пользуются радикальные суннитские военизированные отряды, такие, как Армия аль-Рашидин, Исламская армия в Ираке, Исламский фронт сопротивления, Армия аль-Моджахеддин (группировка Сарай-аль-Моджахеддин), Ансар аль-Ислам, Ансар аль-Сунна и др. Некоторые из них, в частности Ансар аль-Ислам, что осуществляет вербовку среди курдов, поддерживают связи с «Аль-Каидой».
Характерно, что целый ряд экстремистских суннитских группировок менее всего проявляют склонность принять шиитское религиозное правление и предпочитают ему «светское государство» при «равном и справедливом» распределении власти.
ВЛИЯНИЕ АРАБСКИХ СТРАН
Основные интересы арабских стран лежат в сфере недопущения роста влияния Ирана в Ираке и во всем регионе. Именно это порождает у них стремление воспрепятствовать маргинализации иракских суннитов. Египет, Иордания, Саудовская Аравия, Кувейт, Бахрейн, ОАЭ, а также Турция опасаются формирования «шиитского альянса» (Иран и иракские шииты), угрожающего подорвать баланс сил в регионе. Это – главная причина, по которой они не являются сторонниками незамедлительного и неподготовленного вывода американских войск из Ирака.
Эксперты сомневаются в том, что арабские страны в ближайшее время окажутся способны выступить в качестве сплоченной силы и реально повлиять на обстановку в регионе. Их участие в иракском урегулировании исчерпывается главным образом предложением создать собственное поле для политического диалога между сторонами внутрииракского противостояния. А между тем Соединенные Штаты по мере развития иракской ситуации в невыгодном для них направлении будут все больше нуждаться в помощи и участии арабских стран. Одной из форм такого сотрудничества могло бы стать развертывание миротворческих сил Лиги арабских государств в Ираке. Однако осуществление такого плана возможно только под эгидой Организации Объединенных Наций.
ВЛИЯНИЕ СОЕДИНЕННЫХ ШТАТОВ
По оценкам экспертов, для подавления сопротивления в Ираке потребуется длительный период времени – от 7 до 12 лет. Между тем американская армия столкнулась с многочисленными трудностями. Регулярных сил для ведения военных действий не хватает, поэтому Пентагону пришлось мобилизовать резервы. Отмечается растущая усталость и деморализация американских военнослужащих, плохо представляющих себе цели иракской войны. Примерно треть вернувшихся из Ирака нуждается в медицинской и психологической помощи. Национальная гвардия последние три года испытывает недобор, несмотря на повышение денежного довольствия и снижение требований к рекрутам. В 2005 финансовом году расходы на военные нужды с учетом дополнительных ассигнований на Ирак составили 433 млрд долларов, превысив пик, достигнутый при Рейгане (400 млрд в ценах 2005-го) и Джонсоне (421 млрд долларов). В условиях многолетнего бюджетного дефицита это не может не беспокоить как руководство, так и общественное мнение страны.
Более того, администрация Буша уже не может рассчитывать на автоматическую поддержку любой своей инициативы в Конгрессе. Осенью 2005 года в обеих палатах Капитолия впервые развернулась серьезная борьба по иракскому вопросу. Даже поддержавшие президента в 2003-м конгрессмены теперь настаивали на «иракизации» и «интернационализации» войны.
Как показала межпартийная дискуссия в Конгрессе, ни республиканцам, ни демократам не удалось предложить какой-либо способ завершения войны на приемлемых для США условиях. И в той, и в другой партии растут опасения относительно «нового Вьетнама», но при этом считается, что немедленный вывод американских военных означал бы крушение всей стратегии закрепления позиций США как единственной сверхдержавы. Лидеры обеих партий заинтересованы в том, чтобы найти компромиссный вариант решения, позволяющий избежать ухода американских войск по вьетнамскому сценарию. Однако по мере развития избирательного цикла (промежуточные выборы – президентские выборы) действие конфронтационных факторов угрожает усилиться, если республиканцы и демократы сделают упор не на сдвиг в центр, а на мобилизацию правоконсервативной базы в первом случае и леволиберальной во втором.
Неудачный ход боевых действий в Ираке не мог не оказать воздействие на американское общество, перед которым замаячил призрак «нового Вьетнама». Это связано с ростом потерь (более 2,5 тыс. убитых и 20 тыс. раненых), высокой стоимостью войны и отсутствием четкого представления о ее целях. События в Ираке не способствовали популярности администрации, которая оказалась замешана в целом ряде политических скандалов (подтасовка разведданных, разглашение конфиденциальной информации, секретные тюрьмы, пытки заключенных).
Пока, в отличие от 1960-х годов, в Соединенных Штатах нет массовых движений протеста. Однако сопоставление опросов показывает, что уровень поддержки войны в Ираке за прошедшие три года падает еще быстрее, чем в период корейской и вьетнамской войн. В начале 2005-го 55 % американцев считали, что войска США должны находиться в Ираке «столько, сколько потребуется», а 40 % выступали за их скорейший вывод. К началу этого года ситуация изменилась: число сторонников войны до победного конца сократилось до 36 %, а требующих немедленно покинуть Ирак выросло до 59 %.
Участники обсуждения указывали на отсутствие у США стратегии завершения войны. На Вашингтон, главная задача которого – избежать поражения, безусловно, оказывает воздействие не только тупиковая ситуация в Ираке, но и отношения с западноевропейскими партнерами. Европейский союз расколот по поводу иракской войны между «старыми» и «новыми» членами ЕС, а также между ведущими государствами Европы – Францией и Германией, с одной стороны, и Великобританией – с другой. Однако рычаги влияния Европы на ситуацию в Ираке в значительной степени ограниченны. Соединенные Штаты заинтересованы порой даже в чисто символическом военном присутствии там своих союзников, которые со своей стороны используют это как предмет торга. Но слабость их позиции, по сути, также в дефиците альтернативных вариантов решения конкретных иракских проблем.
Немаловажным для определения политики Запада в отношении Ирака остается нефтяной фактор. По оценке участников обсуждения, эта страна в ближайший период не в состоянии превратиться в один из надежных источников снабжения нефтью США, Западной Европы и Японии. В обстановке партизанской войны в Ираке невозможно обеспечить безопасность энергетической инфраструктуры, привлечь новых инвесторов. Нерешенной остается и проблема распределения нефтяных ресурсов и доходов от них в случае федерализации страны.
РОЛЬ РОССИИ
С самого начала иракского кризиса Россия настаивала на необходимости привлечь международное сообщество к его урегулированию. Имея непосредственное отношение к разработке и принятию важнейших решений Советом Безопасности ООН, подготовке и проведению различных международных форумов, Москва неоднократно предлагала созвать международную конференцию с участием политических и религиозных сил Ирака, а также сопредельных с ним стран и постоянных членов СБ ООН. Такая встреча могла бы способствовать выработке плана конкретных действий по передаче суверенитета представителям иракского народа. Одновременно выдвигалось предложение определить мандат многонациональных сил безопасности в тесной увязке с календарем вывода оккупационных войск из Ирака.
Российская сторона готова участвовать и в восстановлении Ирака, включая деловое сотрудничество, особенно в тех отраслях экономики, где работали советские, а затем российские специалисты. В ноябре 2004 года российское руководство пошло на беспрецедентное списание свыше 90 % иракского государственного долга. Некоторые российские компании уже направили туда своих представителей с целью реконструкции и модернизации энергетических объектов. Однако участники ситуационного анализа сошлись во мнении, что не стоит строить иллюзий относительно быстрого обретения Россией прочных экономических позиций в этой стране, даже в случае стабилизации.
В то же время иракцы рассчитывают на более активное содействие Москвы в урегулировании кризиса – в первую очередь в качестве посредника. Об этом свидетельствует, в частности, факт посещения российской столицы в июле 2003-го Джалалем Талабани, а в декабре того же года делегацией Временного управляющего совета Ирака во главе с Абдель Азизом аль-Хакимом и годом позже главой временного правительства Айядом Аллави.
Стабильность позиции России органично связана с неизменностью ее отношения к проблеме вывода оккупационных сил из Ирака – не немедленного, неподготовленного, а в зафиксированные сроки.
ВЫВОД ОККУПАЦИОННЫХ СИЛ: КОГДА, ПРИ КАКИХ УСЛОВИЯХ?
В ходе обсуждения проанализировано три варианта.
1. Оккупация Ирака продолжится еще 5–10 лет или более. Но по мере стабилизации обстановки в стране и формирования иракских вооруженных сил США пойдут на постепенное сокращение своего военного присутствия, оставив необходимый минимальный контингент на ряде военных баз для обеспечения безопасности стратегических объектов. Такое развитие событий видится наиболее вероятным, что объясняется несколькими причинами:
- присутствие собственных войск в регионе имеет для США стратегическое значение: контроль над энергоресурсами, сохранение плацдарма для возможной силовой акции в отношении Ирана;
- вывод американских войск выглядел бы проявлением слабости, особенно при отсутствии каких-либо реальных успехов в поддержании порядка в Ираке и в восстановлении страны;
- в условиях растущей дестабилизации обстановки в Ираке и в регионе в целом прекращение оккупации способно повлечь за собой еще более негативные последствия для США.
2. Единовременный вывод оккупационных войск из Ирака в близкой перспективе как вариант теоретически не исключается в силу возникновения непредвиденных обстоятельств, неприемлемых для США:
- выход ситуации из-под контроля (параллель с Вьетнамом);
- резкое увеличение числа американских потерь;
- радикализация недовольства общественного мнения в США;
- усиление давления со стороны международного сообщества.
Однако такой вариант, по мнению экспертов, маловероятен главным образом потому, что американские войска останутся в Ираке вплоть до решения иранской проблемы. Предполагать же, что это произойдет в ближайшее время, не приходится. К тому же очевидны неготовность иракских властей к самостоятельному управлению и неспособность обеспечить порядок.
3. Вывод коалиционных войск из Ирака и замена их на воинский контингент из арабских (мусульманских) стран. Здесь мнения участников ситуационного анализа разделились. Одни считают развитие событий в соответствии с этим вариантом весьма проблематичным по тем же причинам, которые ставят под сомнение второй вариант. Другие придерживаются точки зрения, что Соединенные Штаты, возможно, даже заинтересованы в выходе из тупиковой ситуации путем замены преобладающей части своих вооруженных контингентов миротворческими подразделениями. Не исключается и участие арабских стран в их комплектовании.
При этом, согласно единодушному выводу экспертов, в случае падения или пассивности нынешнего режима, американское военное присутствие продлится. Между тем новым властям в Ираке грозят серьезные трудности, связанные не только с отсутствием безопасности, но и с тяжелым экономическим положением в стране. Огромной проблемой по-прежнему остается безработица (по разным подсчетам, от 25 до 40 % трудоспособного населения). Неспособность обеспечить рабочие места обусловливает рост влияния радикальных исламских организаций, берущих на себя социальные функции. Повсеместно развивается коррупция. Вместе с тем Ирак обладает довольно солидным потенциалом в том, что касается богатейших природных ресурсов и наличия образованных кадров.
ПРОБЛЕМА ФЕДЕРАЛИЗАЦИИ
Отдельно эксперты остановились на перспективах федерализации Ирака.
При широкой курдской автономии на севере Ирака остальная часть страны вряд ли останется единой, унитарной. Боснийский вариант решения проблемы был признан несостоятельным.
Учитывая настроения суннитской части населения, трудно говорить о создании структуры из трех субъектов федерации: на севере курды, на юге шииты, а в центральной части Ирака сунниты, поскольку в таком случае последние будут лишены доступа к нефтяным месторождениям.
Наиболее эффективным механизмом федерализации страны, во многом снимающим межконфессиональные противоречия, является разделение Ирака (кроме курдской автономии) на 14 или 18 провинций, отнюдь не преследуя при этом цель достижения их этно-конфессиональной однородности. Существенным дополнением такого устройства мог бы стать двухпалатный парламент, в котором провинции были бы представлены в верхней палате, наделенной правом вето в отношении решений нижней палаты. Такой сценарий позволил бы во многом ограничить шиитское доминирование в парламенте.
Подводя итог обсуждения, следует отметить следующие выводы, к которым пришли большинство экспертов.
Первое. В Ираке сохранится видимое единство, а урегулирование будет достигнуто через конституционные меры. Объединение части страны с Ираном, как и отделение Курдистана, эксперты признали маловероятным, по крайней мере в среднесрочной перспективе.
Второе. Существует явно выраженная тенденция перехода Ирака к государственному устройству исламского типа. Этому в немалой степени способствует и усиливающаяся в последние годы исламизация общественной и повседневной жизни, особенно в южных провинциях. Нельзя сбрасывать со счетов весомое иранское влияние. Установление в Багдаде исламистского режима станет негативным, дестабилизирующим фактором для сопредельных стран (Сирия, Иордания, Турция) и для региона в целом; в связи с этим не исключено установление власти исламистов в других ближневосточных государствах (Египет).
Третье. Маловероятен приход сильной авторитарной личности. На роль общеиракского лидера со временем может реально претендовать Муктада ас-Садр, не скрывающий своих политических амбиций. Однако слишком глубокие расколы в иракском обществе не позволят выдвинуть и признать единоличную власть лидера, неизбежно представляющего лишь одну из общин. Поэтому данный сценарий не нашел поддержку у большинства участников дискуссии.
Четвертое. В ближайшее время, вероятнее всего, продлится ситуация, для которой характерны вялотекущий межконфессиональный конфликт, террористическая активность и иностранное военное присутствие, при этом сохранится слабая государственная власть, низкая боеспособность армии и невысокая эффективность полиции.
