Громкая и бескомпромиссная позиция Москвы – способ не допустить технократизации переговоров, сохранить их в политической плоскости. Цель США – противоположная.
Переговорный марафон, ставший следствием разговора Владимира Путина и Джо Байдена в конце прошлого года, миновал первый промежуточный финиш. Делегации России и США более восьми часов встречались в Женеве. За этим последуют мероприятия в рамках Совета Россия – НАТО и под эгидой ОБСЕ. При всём уважении к этим структурам результатов надо ждать не от контактов с ними. Тема европейской безопасности вернулась в некотором смысле к истокам – Москва и Вашингтон пытаются согласовать свои представления и выработать приемлемые для сторон формы сосуществования. Так было и в холодную войну. Разница, пожалуй, в том, что тогда европейские союзники Соединённых Штатов могли сыграть позитивную роль, сейчас скорее наоборот. Впрочем, в конечном итоге голос у них всё равно совещательный, хотя у некоторых и весьма звонкий.
Риторика главы российской делегации после долгих переговоров в Женеве нисколько не смягчилась. Напротив – то, что многие всё-таки считали запросной позицией – юридически оформленные гарантии нерасширения НАТО – снова и очень резко заявлено как необсуждаемый императив.
Пока трудно понять, что может последовать. Слова заместителя министра иностранных дел РФ Сергея Рябкова, что перспективы продолжения двусторонних консультаций прояснятся после дискуссии на уровне Россия – НАТО, оптимизма не вселяют. Если на российско-американском направлении нет сдвигов, то обсуждение с участием восточноевропейцев вообще грозит вылиться в публичный скандал. Правда, надо отметить, что официальные комментарии американской делегации относительно сдержанны, хлопанья дверями пока не наблюдается. Это можно считать признаком того, что варианты сближения позиций будут ещё обсуждаться.
Чтобы оценить ситуацию, стоит дистанцироваться от произносимых слов и околополитического антуража. Вообще-то, удивляться накалу страстей оснований нет. На наших глазах разворачиваются, наверное, самые важные политико-дипломатические переговоры в Европе со времени дискуссий об объединении Германии более тридцати лет назад. Вопрос на повестке дня сущностный, а не ритуальный: что есть основы безопасности. Тогда, сразу после окончания холодной войны, были заложены принципы (центральная и доминирующая роль евроатлантических институтов, прежде всего НАТО), которые сейчас Москва оспаривает. Поскольку тридцать лет они считались непререкаемой аксиомой, её пересмотр без резкой встряски невозможен.
Есть два уровня, мягко говоря, разночтений. А точнее – полной нестыковки позиций, в которые всё упирается. Оба касаются, собственно, предмета переговоров.
Первый. В США дело представляется так, что разговор идёт об Украине и, соответственно, смысл встреч – предотвращение якобы почти неминуемого российского вторжения в эту страну. Американские представители постоянно говорят именно об этом, требуя доказательств того, что подобного не будет. То есть Соединённые Штаты настаивают, что речь о конкретной, хотя и серьёзной проблеме.
Украина – жизненно важный для России момент, но это лишь одно из проявлений принципиальной схемы, связанной с итогами противостояния второй половины ХХ века.
Второй. Американцы хотят направить разговор в привычное русло. Они готовы обсуждать технические обстоятельства, что-то в духе контроля над обычными вооружениями, известного со времён холодной войны, а также укрепления мер доверия. Где такие ограничения на размещение тех или иных видов подразделений и техники можно согласовать. И, соответственно, снизить непосредственную оперативную напряжённость в конкретных местах. Здесь, судя по словам чиновников из госдепа, возможны сдвиги и шаги навстречу.
В противном случае мелкие коррекции не решат главной беды, а только усугубят её, как уже случалось с техническими договорённостями девяностых и нулевых годов. Громкая и бескомпромиссная позиция Москвы – вероятно, способ не допустить именно этой технократизации переговоров, сохранить их в политической плоскости. Цель США – противоположная.
Пока эти противоречия выглядят неразрешимыми. Требования – предельно публичны, то есть отказ от них, по идее, может быть воспринят как слабость, получается, что переговоры заведомо обречены. Несмотря на это, к ним обстоятельно готовились. Делегации с обеих сторон – России и США – внушительные, такие группы профессионалов, в принципе, не собирают, чтобы просто обменяться лозунгами.
Разрыв в восприятии столь велик, что может потребоваться/случиться новая и достаточно опасная эскалация, чтобы заставить стороны сбросить оковы с воображения, реально искать оригинальные форматы договорённостей. Но на то и смена исторических вех, чтобы политики и дипломаты в кои-то веки вырвались из привычной бюрократической рутины и вернулись к сути своей профессии.
Российская газета
