Ещё рано говорить об окончании украинского наступления на южном фронте, но в течение первых пяти недель оно шло скорее по российскому плану, чем по разработанному в киевских и натовских штабах. Если так пойдёт и дальше, если Украине не удастся достичь поставленных перед собой целей, сражение может стать переломным во всём конфликте.
Ожидание: украинский блицкриг
Удивительно, но наступление украинской армии (ВСУ) произошло именно там, где говорили, и именно в той форме, о которой говорили. Впрочем, Киев несколько месяцев тянул и только 4–5 июня наконец ввёл в бой свежие бригады, оснащённые натовской бронетехникой и состоящие из подготовленного в странах НАТО личного состава.
Точного замысла операции мы не знаем, но, похоже, планировалось прорвать нашу оборону в двух местах: в районе Орехова-Токмака (см. на карте – 1) и Времеевского выступа (см. на карте – 2), а затем решительным броском по наиболее танкодоступной местности достичь Азовского моря, заставив все наши войска между Мелитополем и Мариуполем отступать под угрозой окружения. В случае успеха порт Бердянск либо оказывался бы блокированным с суши, либо был бы взят без боя. Не исключено, что Мелитополь в задачи наступления не входил, оставаясь на западном фланге.
Группировка ВСУ предположительно была разделена на три эшелона: три-четыре тяжёлые бригады натовского образца должны были пробить оборону и удерживать образовавшиеся коридоры от контрударов, затем в прорывы вводились бы четыре-пять высокомобильных «натовских» бригад, за которыми, как нитка за иголкой, следовали бы «обычные» соединения ВСУ, многочисленные, но слабее подготовленные и оснащённые, выполняющие роль пехотного наполнения. Ещё две-три «натовских» бригады составляли резерв.
В случае успеха в считаные дни сухопутный коридор в Крым был бы не просто перерезан, а разорван на 100–120 км ценой незначительного увеличения линии фронта – на те же 100–120 км. Западная линия обороны при этом могла бы пройти вдоль Молочного лимана и реки Молочной, а восточная – по линии Юрьевка – Азов – Угледар. Положение российской армии (ВС РФ) в регионе существенно осложнилось бы, под угрозой оказалось бы снабжение Крыма, России был бы нанесён тяжёлый моральный и политический удар.
Реальность: разведка убоем
Операция весьма амбициозная, на уровне крупных сражений Великой Отечественной, однако выделенных на неё сил и средств оказалось недостаточно. Так, в ней участвовало, по оценкам, на порядок меньше людей с обеих сторон, чем в Курской битве при протяжённости фронта всего вдвое меньше. Численный состав «натовских» бригад прорыва оценивается в 40–50 тысяч человек, они были оснащены порядка 1500 единиц бронетехники, их которых 250–300 – танки.
Кроме того, Россия не сидела сложа руки: прошлогодние харьковский и херсонский уроки были выучены даже с запасом, и последние полгода в полосе украинского наступления создавалась мощная линия обороны, с тремя рубежами, с широким минированным предпольем, с системой перекрёстного огня, противотанковыми рвами и надолбами общей глубиной до 20–25 километров. По масштабам это можно сравнить со строительством крупной автомагистрали, а может быть, и нескольких.
Под будущую стратегическую оборонительную операцию накапливалось вооружение, снаряды, тренировались войска, готовилась авиация и средства радиоэлектронной борьбы (РЭБ), отрабатывалась логистика. Под громогласную критику, без особой огласки, к лету 2023 г. ВС РФ смогли создать сложную эшелонированную систему обороны и подготовить впечатляющую огневую мощь, по артиллерии местами превосходя противника на порядок, а по фронтовой авиации – абсолютно.
Для ВСУ всё пошло не так уже в первые дни наступления: ударные бригады гибли в предполье, не сумев дойти даже до передовой линии российской обороны, а кадры горящих немецких и брошенных экипажами французских танков, подрывающихся на минах американских БМП, расстреливаемой артиллерией, авиацией и дронами-камикадзе прочей бронетехники облетели весь мир. Российские средства РЭБ нарушали связь противника, выключая наступающие колонны из системы боевого управления, делая их одними в поле воинами – и лёгкими мишенями. Высокую слаженность и эффективность ВС РФ в обороне отметили даже недоброжелатели и противники.
Примечательно, что происходило всё это на фоне отрицания реальности со стороны украинской медийки, которая была вынуждена воевать на два фронта: не только опровергать российские сводки, но и отмахиваться от упивающихся неудачами ВСУ западных СМИ. Линия для этого была выбрана максимально провальная: никакого наступления нет, проводится разведка боем. В итоге информационную жажду болельщики за ВСУ массово пошли удовлетворять в российских источниках, усиливая тем самым когнитивный диссонанс.
Реальность: синдром Соммы
Ударные бригады ВСУ начали терять боеспосбность уже к 9–10 июня, и попытки прорыва пришлось продолжать силам второго эшелона, предназначенным для бега к морю – впрочем, тоже без успеха. Атаки на броне сменились тем, что один из украинских спикеров назвал «мясными» штурмами: пехоту на лёгких колёсных бронемашинах и внедорожниках забрасывали как можно ближе к российским позициям в надежде взять их за счёт численного преимущества.
Пользуясь глубиной обороны и превосходством в артиллерии, ВС РФ отвечали так называемой эластичной тактикой: вместо того, чтобы держаться за каждый окоп, обороняющиеся отходят, а противник накрывается огнём. Постепенно это приводит к разрушению позиций и переходу их в серую зону, которая за месяц боев кое-где расширилась до нескольких километров. Всего с 5 июня ВСУ смогли местами продвинуться и взять шесть сёл в предполье, не сумев, впрочем, преодолеть даже первую линию российской обороны.
Всё это напоминает классические сражения Первой мировой. Так, в битве на Сомме в 1916 г. в положении ВСУ оказались англичане и французы: за четыре месяца окопной мясорубки они прошли три линии немецкой обороны и обнаружили, что немцы за это время построили в тылу ещё три.
Ожидание и реальность: дипломатический фронт
Сомнения насчёт украинского наступления звучали ещё до его начала, однако внешнеполитическая линия Киева была выстроена в расчёте на его неминуемый и сокрушительный успех.
24 июня по инициативе Киева в Копенгагене прошла международная встреча по Украине при участии представителей Бразилии, Индии, Китая и ЮАР. Неделей ранее в Киев съездил президент Южной Африки. Цель этих манёвров – склонить страны БРИКС к приятию так называемой «формулы мира Зеленского», предусматривающей восстановление границ 1991 г. и выплату репараций со стороны России. По факту на фоне провального украинского наступления всё это превратилось в пустую говорильню с несколько скандальным оттенком.
11–12 июля в Вильнюсе состоялся этапный саммит НАТО. Несмотря на то, что само наступление ещё продолжается, политическая черта под ним фактически подведена. Украина для Запада продолжает оставаться инструментом, и сигнал Украине посылается один и тот же: вы – наш форпост, наше поле боя с Россией, наше орудие, таран, что угодно, но вы не одни из нас. И все решения направлены на то, чтобы Украина оставалась этим орудием как можно дольше, чтобы она могла продолжать воевать – по крайней мере, до окончания конфликта никакие другие вопросы не обсуждаются.
Объявленные в контексте саммита НАТО военные поставки едва восполняют потери, но не обеспечивают новой операции даже в июньских масштабах, оказавшихся недостаточными. Теперь Украине заново придётся убеждать Запад, что она способна победить Россию на поле боя, и если это не удастся, перелом можно будет считать состоявшимся.
Впрочем, поймём мы это самое раннее к концу года.
Ожидания: что дальше?
Повторимся, наступление ещё не закончено, ВСУ всё ещё сохраняют инициативу. Они вполне могут перебросить резервы и ударить где-нибудь ещё, например, в районе Артёмовска (Бахмута), где нет такой мощной линии нашей обороны.
Рано или поздно, однако, ход перейдёт к России. В отличие от противника мы традиционно помалкиваем о своих планах, но в середине июня на встрече с военными корреспондентами президент Путин сделал ряд намёков: возможность и масштабы нашего «контрконтрнаступления» будут зависеть от состояния ВСУ к концу оборонительной фазы операции.
Обжёгшись зимой под Угледаром, ВС РФ очень осторожны в своих наступательных действиях. Да, Украина сильно сточила свои ударные соединения об российскую оборону, но большая часть ВСУ – вполне боеспособна и в свою очередь может обороняться. Гипотетическое российское наступление на южном фронте (этакое переиздание операции «Кутузов» Курской битвы) столкнётся с теми же трудностями, что и наступление Украины: широкий фронт, плотная линия обороны, недостаток сил и средств для таких масштабов.
Пока что ВС РФ пользуются случаем, чтобы улучшить свои позиции там, где это возможно: так, в Харьковской области, откуда ВСУ оттянули части на другие участки фронта, у России за последний месяц имеются локальные успехи, есть также продвижение в пригороде Донецка – Авдеевке. В свой актив ВС РФ могут записать уничтожение украинского плацдарма в районе Антоновского моста напротив Херсона.
На той же встрече с военкорами Путин обмолвился о возможности второго похода на Киев: для него нужна ещё одна волна мобилизации. По факту потребуется увеличение воюющей группировки вдвое, и пока страна к этому не готова: под сотню новых соединений сейчас нечем оснастить по штату, и процесс подготовки займёт ещё год-другой. Тогда и пригодится реформа мобилизационной системы. Это также зависит от состояния ВСУ и объёмов западной поддержки через пару лет. Сейчас Запад продолжает действовать в парадигме управляемого прокси-конфликта: да, наш клиент не смог победить, но мы не дадим ему проиграть (читай – не дадим Путину взять Киев).
В нынешних масштабах конфликта это худо-бедно удаётся, хотя и обходится в сотни миллиардов долларов в год. Но чем дальше, тем больше Запад рискует: если ВСУ и Украина в целом начнут выдыхаться, если даже раскочегаренного западного ВПК и поставок всё более сложного вооружения окажется недостаточно для поддержания статус-кво, если ВС РФ будут усиливаться быстрее, встанет выбор: сворачивать лавочку или всё-таки вписываться самим.
Участники июльского саммита НАТО в Вильнюсе единодушны: сами мы воевать с Россией на Украине не хотим.
Но, возможно, рано или поздно придётся.
