Великобритания и США первыми взяли на вооружение новую и беспощадную торговую политику: граждане хотели получить вакцины, и их правительства предприняли все усилия для того, чтобы снабдить их ими, чего бы это ни стоило. Китай и Россия пошли в другом направлении – они используют вакцины в качестве инструмента международного влияния. Эти решения уже начали менять траекторию глобализации, которая когда-то казалась предрешённой.
Недавно британский премьер-министр Борис Джонсон предупредил о грядущей «войне вакцин от коронавируса», в которой Великобритания будет противостоять Европе. Несколькими днями ранее ЕС ввёл меры, призванные остановить поставки вакцины производства компании AstraZeneca в страны, которые отказываются от экспорта вакцин, в частности в Великобританию. Комиссар Евросоюза Тьерри Бретон сказал, что «ни одна доза вакцины» не пересечет Ла-Манш до тех пор, пока Великобритания не изменит своей позиции по экспорту вакцин, добавив, что пока «нет предмета для переговоров».
Предлагаемые Евросоюзом ограничения экспорта означают резкую смену курса. До недавнего времени Европейская комиссия, исполнительный орган Евросоюза, была одним из самых громких голосов мирового сообщества в поддержку открытой торговли. Она много лет противодействовала праворадикальным популистам, таким, как бывший президент США Дональд Трамп, скептически настроенным в отношении свободной торговли, и многие на левом фланге считали её управление по торговле одним из командных штабов так называемого неолиберализма. Теперь же Еврокомиссия отстаивает что-то вроде «реверсного протекционизма», при котором страны не препятствуют импортным потокам, но не допускают экспорт критически важных товаров.
Внезапный уход Европы с мировых рынков вписывается в более широкий мировой сдвиг, спровоцированный пандемией. Великобритания и США первыми взяли на вооружение новую и беспощадную торговую политику: граждане хотели получить вакцины, и их правительства предприняли все усилия для того, чтобы снабдить их ими, чего бы это ни стоило. Лондон и Вашингтон опирались на конфиденциальные договоры с производителями вакцин, а Вашингтон ещё и на полномочия, предоставленные ему Законом об оборонном производстве, чтобы де-факто вводить запреты на экспорт вакцин. Если посмотреть на другие страны, то Китай и Россия пошли в другом направлении, но также активно продвигали свои интересы. Эти две страны используют вакцины в качестве инструмента международного влияния.
Эти решения уже начали менять траекторию глобализации, которая когда-то казалась предрешённой. Когда на кону оказался доступ к вакцинам и интересы государственной безопасности, богатые демократические правительства отбросили либеральные рыночные принципы в пользу агрессивных ограничений, нацеленных на удовлетворение внутриполитических требований. Их своекорыстное поведение разваливает альянсы и делает открытое государственное вмешательство новой нормой, причём это вмешательство достигает невиданных в новейшей истории пропорций. В будущем другие страны могут начать защищать свои интересы аналогичным образом, отступая от общепринятых в мире правовых норм, которые, как им кажется, направлены против их интересов.
Непреднамеренные последствия
Действенные вакцины от COVID-19 – это научное чудо, но оно имеет неприятные побочные последствия для политической сферы. Проблема довольно очевидна: в течение следующих двух лет гораздо больше людей будут готовы обнажать руку для получения укола вакциной, чем количество произведённых доз. В зависимости от того, как будет развиваться ситуация с вирусом, предложение может отставать от спроса примерно до 2022 или даже 2023 года. Это означает, что людям слишком долго придётся находиться в подвешенном состоянии, когда на карту будет поставлена их жизнь и средства к существованию.
Нехватка вакцины уже стала причиной неприглядного поведения. На первом этапе любые попытки координировать мировое производство провалились, потому что богатые страны демонстрировали нежелание вписываться в такую систему сотрудничества, которая бы ограничивала их способность обеспечивать своих граждан вакциной в достаточном количестве. В начале пандемии Великобритания и США выдвинулись на передовые позиции, размещая крупные заказы на производство вакцин у ведущих фармацевтических компаний мира и авансируя их, чтобы получить преимущественное право на производство и поставки вакцин для своих граждан. И лишь спустя многие месяцы, развитые страны, наконец-то, обещают долгосрочное сотрудничество и помощь через Глобальный фонд доступа к вакцинам против COVID-19 (COVAX) – инициативу, спонсируемую Всемирной организацией здравоохранения. Но эти благородные обязательства шли рука об руку с беспощадным краткосрочным произволом.
В отличие от этих двух стран, ЕС двигался медленнее – в основном, из-за сложной внутренней политики. В начале пандемии страны – члены ЕС сталкивались друг с другом из-за нехватки средств личной защиты, и Союз, в конце концов, ввёл несколько временных запретов на экспорт. После этого катастрофического опыта блок договорился о принятии общей стратегии вакцинирования и поручил Европейской комиссии провести переговоры с фармацевтическими компаниями от имени всех стран-членов. Однако между многими правительствами оставались разногласия по важным вопросам, включая стоимость вакцин. Некоторым вовсе не улыбалось платить за дорогие вакцины, производимые в богатых странах, например, в Германии, и многие министерства здравоохранения стран-членов не были готовы делегировать свои полномочия по контролю за качеством препаратов.
Вследствие организационной неразберихи, у Европейского союза в итоге оказалось гораздо меньше вакцин для граждан, чем он рассчитывал. Отчасти это было следствием невезения: Брюссель сделал серьёзную ставку на французского фармакологического гиганта Sanofi, но его программа разработки вакцины провалилась. Политические междоусобицы тоже не помогли. ЕС надеялся, что вакцина AstraZeneca, разработанная исследователями Оксфордского университета, будет дешёвой и эффективной. Эти надежды в целом оказались оправданными, но в феврале компания объявила, что не сможет уложиться в оговоренные сроки поставки вакцин в ЕС. Европейская комиссия осудила эту компанию и непрозрачно намекнула на то, что AstraZeneca поставляет вакцины, предназначавшиеся для Европы, в Великобританию.
Эти неудачи и препоны усугубили реальную проблему ЕС: его решение оставаться приверженным глобальным рынкам в тот самый момент, когда Лондон и Вашингтон освободились от этой зависимости. Формально ни Великобритания, ни Соединённые Штаты не вводили запрет на экспорт, но обе стороны без лишней шумихи фактически заблокировали экспорт с помощью контрактов. США также воспользовались Законом об оборонном производстве, позволявшим американскому правительству заставлять частные компании ставить на первое место потребности внутреннего рынка. В отличие от них, европейские предприятия по-прежнему были тесно связаны с глобальными рынками, производя десятки миллионов доз вакцин и поставляя их по контрактам в другие страны мира. До тех пор, пока ЕС не предпринял решительных мер в конце марта, европейские компании были свободны продавать вакцины по всему миру, тогда как американские и британские компании поставляли вакцины для граждан своих стран. Однако растущее давление со стороны электората подталкивает Европу в направлении протекционизма.
Нельзя перекладывать ответственность на других
Демократически настроенные политики в Брюсселе, Лондоне, Вашингтоне и других странах реагируют на радикальный сдвиг в политической мотивации. На протяжении десятилетий они верили, что могут, ничем не рискуя, делегировать полномочия по принятию важных экономических решений, касающихся балансировки спроса и предложения, глобальным рынкам и международным технократам. Хотя правительства определяли стандарты безопасности для фармацевтических компаний и иногда торговались о ценах, когда речь шла о государственных программах здравоохранения, они оставляли главные аспекты управления цепочкой поставок частному сектору.
Но теперь, в условиях пандемии, граждане считают, что политические лидеры несут прямую ответственность за любые сбои в этой системе. Политикам не удаётся избавиться от навязчивых мыслей о договорах на закупку жизненно важных препаратов и о сложностях глобальных цепочек поставок вакцин, хотя раньше они безбоязненно перепоручали эту задачу другим. Если они стремятся к переизбранию или переназначению на свои посты, им нужно обеспечить приемлемый результат, что в нынешних условиях означает непосредственное руководство сложным процессом закупки, хранения и транспортировки вакцин, а также гарантии населению, что все желающие получат инъекцию. Промахи вроде подписания договоров на поставку вакцин с производителями, срывающими сроки, могут обернуться для чиновников, находящихся на выборных должностях, потерей работы.
Этот новый политический климат помогает понять, почему демократически избранные лидеры так неохотно отправляют вакцины за рубеж. Например, ЕС долго не решался признать, что экспортирует десятки миллионов доз, обеспокоенный тем, что эта новость вызовет негодование у европейцев, отчаянно нуждающихся в вакцинах, но не получающих их. Со своей стороны, США располагают десятками миллионов доз вакцины AstraZeneca, которые могут им не понадобиться, поскольку американские законодатели до сих пор не дали добро на использование этой вакцины. Вместе с тем чтобы начать поставки вакцины в Мексику, Соединённые Штаты добились уступок со стороны мексиканского правительства, и к экспорту вакцины южному соседу их также подтолкнул усиливающийся гуманитарный кризис на американо-мексиканской границе. Вашингтон до сих пор не предоставил вакцину своим европейским союзникам, несмотря на их многократные просьбы.
Автократические правители, напротив, больше оторваны от потребностей народа. Они гораздо охотнее, чем демократии, используются вакцины в качестве инструмента влияния. Несмотря на неясные данные об эффективности вакцины «Спутник V», России удалось убедить Венгрию и Словакию одобрить её применение (что спровоцировало политический кризис в Словакии). В свою очередь, Китай экспортировал свою вакцину «Синовак» в страны Африки, Азии, Европы и Латинской Америки, и Пекин только что объявил о новой визовой политике для туристов, вакцинированных китайской вакциной. Хотя демократии дают отпор, они не готовы предложить в качестве альтернативы собственные готовые к применению вакцины.
Влиятельные силы
Наверное, внутренние междоусобицы между демократическими странами вскоре утихнут. Если не случится какой-либо непредвиденной катастрофы, ЕС должен иметь к концу июня от 300 до 350 млн доз вакцин. Такой запас ослабит решимость Еврокомиссии продлевать экспортные ограничения, которые нанесли бы урон экономическим и политическим отношениям ЕС с другими странами и нарушили бы цепочки поставки будущих вакцин.
Но, несмотря на это, контроль экспорта будет иметь долгосрочные последствия. Политики сегодня понимают, что доступ к вакцинам крайне важен для национальной безопасности и что международные поставки ненадёжны в период кризиса. Это понимание перестроит отношения между могущественными странами. По мнению Адара Пунаваллы, генерального директора Института Серума, главного производителя вакцин в Индии, «почти любая страна сегодня хочет наладить производство вакцин, чтобы никогда больше не зависеть от иностранных поставщиков». Более того, исследователи выявили «вакцинный клуб», в который входят тринадцать стран, играющих ключевую роль в производственных сетях. Каждая из них, несомненно, желает наращивать свои производственные мощности, чтобы другие члены клуба не могли угрожать ей. Страны, не входящие в этот элитарный клуб, но имеющие достаточный вес в мировой экономике, вероятно, попытаются присоединиться к нему.
Однако самые важные вопросы тревожат тех, кто находится за рамками этого клуба и не имеет шансов войти в него. Склоки между могущественными и влиятельными странами заслонили колоссальные трудности, с которыми сталкиваются слабые страны, вообще не имеющие доступа к вакцинам. Богатые страны, заключившие соглашения с производителями лекарств на особых условиях, быстро опередили COVAX в гонке за вакцинами, и сегодня Фонд изо всех сил старается обеспечить развивающийся мир вакцинами в любых масштабах до 2022 года. Недавно Вашингтон объявил, что работает вместе с Австралией, Индией и Японией над тем, чтобы увеличить производство вакцин (и, видимо, над нейтрализацией влияния Китая), и это, безусловно, позитивное известие. И всё же США не желают делиться вакцинами, пока не закончится вакцинация американских граждан. Индия также изменила свою позицию и временно заблокировала экспорт вакцин, разработанных институтом «Серум», предназначенных для Глобального фонда доступа к вакцинам и для Великобритании.
Даже если США ослабят свою жёсткую хватку и выразят готовность делиться вакцинами, их щедрость будет иметь очевидные ограничения, равно как и щедрость Великобритании и ЕС. Могущественные страны могут ссориться по поводу распределения вакцин в краткосрочной перспективе; однако они договариваются о долгосрочном распределении политической и экономической силы. В марте крупная коалиция развивающихся стран призвала Всемирную торговую организацию отказаться от международных требований защиты интеллектуальной собственности в отношении вакцин, что в принципе могло бы позволить им наладить собственное производство вакцин. Великобритания, США и ЕС были против этого шага и тем самым сделали невозможным какое-либо соглашение. Маловероятно, что западные державы согласятся каким-то образом ограничить свою грубую политико-экономическую силу, которая позволяет им накапливать запасы медицинских препаратов и вакцин, чтобы использовать их для граждан своих стран, даже если это поставит под угрозу производство вакцин для развивающегося мира.
Невидимая рука
Недавно проявленная Евросоюзом склонность к реверсному протекционизму (в отношении экспорта, но не импорта) вскрыла скрытую борьбу за власть и влияние. Эта борьба выходит далеко за пределы битвы за вакцины; она разоблачает фундаментальные проблемы с глобализацией, которые трудно закамуфлировать. Государства сегодня рассматривают мировую экономику как источник уязвимости и роста одновременно – как площадку, на которой можно ограничить собственную зависимость, при этом эксплуатируя слабости своих оппонентов. Геополитика медленно выдавливает свободные рыночные отношения из мировой повестки. Хотя автократии и богатые демократии могут выживать и даже процветать в этом новом мире, более слабые и бедные страны должны решить, как им защитить свои интересы.
Конечно, власть (сила) и своекорыстные интересы всегда тайно угрожали мировой экономике. Свободная торговля всегда шла рука об руку с правилами разрешения споров между инвесторами и защиты интеллектуальной собственности, которые редко стояли на страже интересов менее могущественных и влиятельных стран. Но по мере того, как сила и своекорыстные интересы всё более явно выходят на поверхность, преимущества нынешней системы международных отношений уменьшаются. Бедные государства будут искать способы защитить свои интересы любыми способами и могут начать отказываться от соблюдения мировых правил о защите интеллектуальной собственности, которые мешают им реагировать на чрезвычайные обстоятельства и налаживать собственное производство необходимых препаратов, вакцин и других благ. Могущественные страны способны смириться с этим или же прибегнуть к принуждению, чтобы так или иначе добиться своего. Так называемые вакцинные войны, о которых предупреждал Джонсон, в действительности представляют собой кратковременные склоки внутри небольшого клуба могущественных государств. Вопрос лишь в том, являются ли эти склоки первым залпом, знаменующим возникновение более глобального пожарища, которое распространится на всю мировую экономику.
