Россия в глобальной политике

В сочетании с пандемией COVID-19 российская спецоперация на Украине открыла перед странами, богатыми ресурсами, уникальную возможность влиять на ближайшее будущее мировой экономики, находящейся в тупике.

Ярким проявлением и важным инструментом волюнтаризма во внешней политике стало применение экономических санкций с политическими целями. Именно политические задачи служат приоритетом.

Что главным политическим эффектом пандемии COVID-19 стала ревитализация государства, было подмечено очень быстро. Но различимы и более глубокие политические последствия пандемии. Самым зримым и ощутимым из них оказалась релегитимация границ – тех самых, вместо которых так долго, горячо и страстно призывали строить мосты.

Человечество в сколько-нибудь обозримом будущем не вернётся к состоянию тотальной и всеобъемлющей мобильности, к которой мир привык с конца нулевых до конца десятых годов XXI века. Может быть, и никогда уже не вернётся. 2021-й многое закрывает из того, что было раньше. Миссия 2022-го – открыть новые перспективы.

Всё, что связано с кем-то из «большой тройки» военно-политических грандов – США, Китаем и Россией, – будет иметь общемировой резонанс. И наступающий 2022 г. принесёт изрядное количество новых сейсмических толчков, хотя до разрушительного землетрясения, скорее всего, пока не дойдёт.

Реакции государств и международных организаций на глобальные вызовы становятся всё менее общемировыми и всё более локальными, точнее национальными. И это не какое-то ситуативное явление, а новая международная парадигма.

Факультет мировой экономики и мировой политики НИУ ВШЭ совместно с журналом «Россия в глобальной политике» представляют очередной эпизод подкаста «Мировой факультет». Мы решили вернуться к самому первому выпуску, в котором гости пытались предугадать, в каком мире мы окажемся год спустя от начала глобального кризиса. Послушать можно здесь.

В прежние времена, когда мир переживал встряску, за которой следовало его переустройство, это, практически без исключений, было связано с большими войнами. Сейчас на наших глазах мир тряхнуло так, что вздрогнули практически все. И даже теперь продолжают дрожать. Но ведёт ли это к переустройству? Стала ли пандемия заменой той самой большой войны? Или она ещё только предстоит?

Почему одни страны практически победили пандемию, а другие продолжают бороться с ней? Всё зависит от того, как общества реагируют на угрозы. Это способствует и пониманию важных политических вопросов: например, почему демократии становятся восприимчивы к авторитарной политике.