Будущее Центральной Евразии, особенно той ее части, что расположена между Россией и Ираном, на сегодняшний день не внушает оптимизма. Неразвитость экономики и бедность усугубляются этническими и религиозными конфликтами, вмешательством великих держав и отсутствием организационной структуры для решения насущных задач. Между тем большинство перечисленных проблем можно решить, опираясь на региональные механизмы с активным участием Тегерана и Москвы.
НОВЫЙ ЭТАП ВЗАИМОДЕЙСТВИЯ ИРАНА И РОССИИ
История государственных отношений между Ираном и Россией уходит корнями в глубь веков. Со второй половины XVI столетия эти государства встали на путь сотрудничества, которое не прекращалось до конца XVII века. С начала XVIII до конца XX столетия продолжался период враждебности – эпоха, в течение которой случались войны, как «холодные», так и настоящие.
В последнюю четверть прошлого века в обоих государствах произошли глубокие перемены. Иран после победы исламской революции и Россия после распада Советского Союза претерпели коренные преобразования и обрели новую самоидентификацию. Тегерану и Москве удалось в значительной степени нейтрализовать исторический фон, не вполне благоприятный для наращивания связей. Новое поколение управленцев и чиновников свободно от стереотипов прошлого. Оно не только осознаёт необходимость сотрудничества, но и, если так можно выразиться, получает от него удовольствие.
Строя отношения на принципах Устава ООН и с учетом позиций других заинтересованных стран, Тегеран и Москва мирно сотрудничают как на двусторонней основе, так и при решении общих проблем стран Центральной Азии, Каспийского бассейна и Кавказа. Эти контакты характеризуются такими понятиями, как «дружба», «общие интересы» и «жизненно важное взаимодействие».
Благодаря импульсу, который дал советско-иранский договор 1989 года, два государства в 1990-х постепенно пришли к пониманию взаимных интересов в регионе. К выработке совместного подхода подталкивали такие факторы, как распространение очагов конфликта у границ и угроза влияния западных держав и их союзников – Израиля, Пакистана, Саудовской Аравии и Турции.
В отличие от периода президентства Бориса Ельцина сегодняшняя Россия придерживается независимого внешнеполитического курса. Ее самостоятельное поведение на мировой арене, участие в создании крупных межгосударственных альянсов служат противовесом попыткам Соединенных Штатов утвердить однополярный мир. Вкупе с влиянием других стран (например, стремительно растущих экономик) это способствует относительной диверсификации системы международных отношений, упрочению многополярного мира, защите принципов международного права, в частности незыблемости национального суверенитета, неприменения силы и невмешательства во внутренние дела. Бурное развитие держав, приверженных самостоятельному курсу (помимо России и Ирана это Китай, Индия, Бразилия и др.), создает возможности для синергии.
На региональном уровне Тегеран и Москва также способны наладить более конструктивное взаимодействие, сформировав эффективные учреждения для решения в духе интеграции проблем развития, сотрудничества и безопасности. Особо стоит отметить, что Исламская Республика Иран (ИРИ), будучи мусульманской страной с прогрессивной политической системой, противодействует распространению других моделей государственного устройства, в частности тех, что пропагандируют враждебность в отношении России.
РЕГИОНАЛЬНОЕ СОТРУДНИЧЕСТВО: СТИМУЛЫ И ПРЕПЯТСТВИЯ
К сожалению, в Центральной Евразии пока так и не появилось ни организационной структуры институционального сотрудничества, ни рамочной договорной базы взаимодействия Ирана, России и стран Центральной Азии.
Почему? Ведь региональное сотрудничество Тегерана и Москвы имеет неплохую «кредитную историю». Иран и Россия придерживаются близких позиций в вопросе об угрозе, которую несет этнический и религиозный экстремизм в Центральной Азии. Поэтому во многих сферах Иран и Россия считают друг друга партнерами, а не соперниками и пытаются сообща отвечать на сложные вопросы.
После распада Советского Союза Москва вначале отрицательно относилась к действиям Тегерана в Центральной Азии. Однако благодаря прагматичной политике Ирана эта точка зрения изменилась, и началось подлинное сотрудничество, прежде всего в разрешении таджикского конфликта.
Гражданская война в Таджикистане несла реальную угрозу российским интересам, поскольку утрата контроля над ситуацией в этой стране означала бы, по сути, открытие южных границ России негативным влияниям извне. Вот почему дипломатическое решение было очень важно для Москвы. Осенью 1994 года в Тегеране достигнута договоренность о прекращении огня, а в следующем году президент Таджикистана Эмомали Рахмонов и лидер исламистов Абдулло Нури вновь были приглашены в иранскую столицу, где сторонам удалось договориться о продолжении перемирия и создании совета для решения возникших проблем. Наконец, в 1997-м подписано окончательное соглашение об урегулировании междоусобного конфликта.
Посредничество Ирана в переговорах между враждующими таджикскими группировками повысило его влияние в достижении мира и стабильности в регионе, а Россия убедилась в том, что Тегеран играет позитивную роль. Следует особо подчеркнуть, что ИРИ действовала в качестве посредника, тогда как Москва поддерживала таджикское правительство. К сожалению, по-настоящему общей и равномерно распределенной выгоды добиться все-таки не удалось. Максимальную пользу из иранского посредничества извлекли власти Душанбе, Россия же использовала это для укрепления собственных позиций в регионе.
Другой пример ирано-российского сотрудничества – ситуация вокруг Афганистана. Угроза радикализма, исходившая от талибов, сплотила Тегеран и Москву. После того как в 1996 году власть в Кабуле захватило движение «Талибан», Иран и Россия поддержали антиталибский Северный альянс. Тогда же премьер-министр Ирана подчеркнул наличие доброжелательных отношений между обеими странами, а Евгений Примаков, тогдашний министр иностранных дел Российской Федерации, нанес визит в Тегеран.
Озабоченность двух стран усугублял поток наркотиков, контрабандно ввозимых из Афганистана. Тегеран и Москва договорились сообща противодействовать этому злу, и начавшееся сотрудничество успешно развивалось на протяжении следующих лет. Кстати, свержение режима талибов, осуществленное США в 2001-м, стало возможно именно благодаря участию вооруженных формирований Северного альянса, тех самых, которых Иран и Россия последовательно поддерживали задолго до того, как на проблему обратили внимание Соединенные Штаты.
Зачастую Тегеран и Москва старались не афишировать совместную работу, поскольку всякие попытки наладить их сотрудничество на региональном уровне, не говоря уже о возможном создании постоянно действующих институтов взаимодействия, воспринимались другими государствами с большой подозрительностью. Это сдерживало движение вперед, поскольку Россия, ориентируясь на мнения извне, весьма осторожно относилась к участию Ирана в региональных структурах. Так, Москва не приветствовала членство Тегерана в Шанхайской организации сотрудничества (ШОС), и в 2005 году Ирану удалось добиться для себя лишь статуса наблюдателя, да и то с помощью таких небольших стран, как Киргизия и Таджикистан. С российской точки зрения, членство Ирана, который занимает откровенно критические позиции в отношении США и Запада в целом, заметно скажется на внешнеполитическом векторе ШОС. С другой стороны, оно может ограничить способность данной структуры достигать договоренностей в сфере безопасности.
Россия считает сохранение влияния в Центральной Азии и на Кавказе своим основным внешнеполитическим приоритетом, намерена оградить ближнее зарубежье от воздействия третьих сил. Так, Москва использует имеющиеся рычаги для укрепления своего влияния в регионе и оказания разных видов давления на страны Южного Кавказа. Россия стремится также к энергетической монополии в Центральной Евразии, рассматривая другие страны – производители энергоносителей (в том числе и Иран) как конкурентов.
Но на практике Российская Федерация постепенно утрачивает свое влияние. Грузия и Азербайджан сближаются с Западом и Турцией, а Центральная Азия втягивается в орбиту Китая. Присутствие китайских и южнокорейских интересов в Казахстане весьма заметно уже сегодня, а в ближайшие годы китайские трубопроводы дотянутся до Каспийского моря. В этом случае у России не останется более благоприятного варианта, чем сближение с Ираном как наиболее влиятельной независимой силой в данной части мира.
Многонациональный Кавказ – ключевая территория с точки зрения геополитики (россиян это особенно волнует в контексте расширения НАТО на восток) и взрывоопасная из-за потенциала этнических и межгосударственных конфликтов территория. Еще в XVIII–XIX веках этот регион был ареной соперничества крупных держав – «большой игры» с участием Британской, Османской, Российской империй и Ирана. Сопротивление Тегерана попыткам внешних сил навязать Кавказу свои представления о геополитическом устройстве было характерной особенностью тогдашнего политического ландшафта. Этот опыт, как представляется, вполне востребован сегодня.
И Тегеран, и Москва выступают против военно-политического присутствия иностранных держав в этой части Евразии. Иран, например, особенно обеспокоили слухи о возможности размещения военных баз США и других американских объектов в Азербайджане на случай войны против ИРИ, муссировавшиеся в связи с визитом в Баку главы Пентагона Доналда Рамсфелда весной 2005-го. Тегеран считает серьезной угрозой разрабатываемые с конца прошлого столетия азербайджанско-американские планы совместных действий, направленные на укрепление ВМС Азербайджана с целью обороны берегов Каспия и шельфовых месторождений нефти. Но Ирану и России пока не удалось наладить сотрудничество в этой области.
СОТРУДНИЧЕСТВО И КОНКУРЕНЦИЯ НА КАСПИИ
Еще в 1992 году на встрече лидеров стран Каспийского бассейна тогдашний президент Ирана Али Акбар Хашеми Рафсанджани предложил создать региональную организацию с центром в Тегеране. Идея первоначально была воспринята в других прибрежных государствах с интересом, но ее воплощению в жизнь помешали разногласия по использованию морских ресурсов. Совместным действиям правительства предпочли отстаивание эгоистических интересов. Нельзя не отметить, что немалый вклад в подрыв перспективы общекаспийского сотрудничества внесли США. Американцы активно воздействовали на ряд стран региона, отговаривая их от региональной интеграции.
В 2002-м, во время визита в Россию духовного лидера Ирана аятоллы Хаменеи, Тегеран выступил за постепенную демилитаризацию зоны Каспийского моря. Позднее, в 2005 году, президент России Владимир Путин выдвинул идею учредить организацию по поддержанию мира в регионе, хотя Иран предлагал этим не ограничиваться и включить в повестку дня вопросы экономического развития.
Российское предложение предусматривало два аспекта.
Во-первых, Москва призвала все страны региона договориться о принципе разумной достаточности при поддержании и развитии военной структуры в Каспийском бассейне.
Во-вторых, предлагалось использовать ресурсы Каспийского моря в мирных целях и запретить применение силы или угрозу силой.
Россия является каспийской военной сверхдержавой, которая располагает на Каспийском море, как минимум, 105 военными кораблями. Далее с огромным отставанием следуют Иран, Казахстан, Азербайджан и Туркменистан. С точки зрения Тегерана, снижение военной составляющей каспийской политики необходимо, но полная демилитаризация Каспия лишит Иран всех необходимых оборонительных средств. С 1998-го иранское руководство поставило задачу укрепления своих вооруженных сил, для чего были созданы две военные базы в Энзели и Чалусе. Восточную часть Каспийского моря патрулировали силы Корпуса стражей исламской революции, а западную – ВМС Ирана. Главнокомандующий ВМС Ирана предупредил, что иранская армия будет противостоять любым враждебным планам и только пять прибрежных государств имеют право определять правовой статус Каспийского бассейна.
Недавно Россия предложила странам региона создать многонациональные силы быстрого реагирования. Кремль считает, что террористы, базирующиеся в Афганистане, Ираке и Пакистане, используют Каспийский бассейн для проникновения в Казахстан, Россию и в Кавказский регион. Однако не секрет, что предлагаемая Москвой интеграция в сфере безопасности призвана также уравновесить возможное расширение присутствия на Каспии западных сил.
Между Ираном и Россией гораздо больше «негативного», чем «позитивного» взаимопонимания на Каспии. Обе страны хорошо знают, чего они не хотят – внешнего вмешательства как в военно-политической, так и в правовой и экономической областях. Но нет согласия относительно совместного видения развития региона.
Так, с точки зрения Ирана, российско-казахстанское соглашение, подписанное в июле 1998 года, и российско-азербайджанское соглашение о разделе Каспийского моря противоречат пониманию, достигнутому между Тегераном и Москвой. Давление, которое эти соглашения оказывают на Иран, вынуждает его стремиться к достижению отдельных договоренностей с соседними странами.
Несколько лет назад Исламская Республика Иран начала переговоры с Россией по официальным и неофициальным каналам. Москва придает большое значение охране морской акватории, и Тегеран дал понять, что поддержит ее в этом вопросе, если будут защищены его интересы по разделу морского дна. В письме, призванном зафиксировать взаимопонимание, Россия настаивает на том, что Ирану должны принадлежать 20 % акватории Каспийского моря. Были также проведены переговоры относительно конвенции о правовом режиме, включая замену «медианы» на «разделительную линию».
Как уже упоминалось, в 1992-м Иран предложил создать организацию прибрежных государств, но эта идея не была реализована. Пятисторонние переговоры о правовом режиме Каспия начинались на уровне юридических отделов внешнеполитических ведомств, а впоследствии, в октябре 1996 года, их продолжили в Ашхабаде заместители министров иностранных дел. Помимо переговоров о правовом режиме ведутся консультации и по другим проблемам. Первым документом стала Конвенция о сохранении окружающей среды в Каспийском море, подписанная в Тегеране 26 октября 2003 года. Также идут переговоры по мореходству, рыболовству, метеорологии и морскому праву.
После визита президента России Владимира Путина в Тегеран в 2007-м и совещания лидеров прибрежных стран Каспийского бассейна было зафиксировано отсутствие согласия между сторонами. Тем не менее президент Ирана Махмуд Ахмадинежад утверждал, что «на этих переговорах мы во многих случаях добились полного взаимопонимания», и выразил надежду на регулярные встречи впредь. Путин заявил, что у пяти стран Каспийского бассейна должно быть больше общего водного пространства и меньше границ. Относительно морского дна и недр российский президент повторил, что «ограничения должны быть сняты». По его словам, «снятие всех ограничений в Северном Каспии, в соответствии с достигнутыми договоренностями, должно стать хорошим примером для Южного Каспия».
Итоговый документ Тегеранского саммита призывал превратить Каспийское море в мирный, стабильный и процветающий регион. Подчеркивались приоритеты устойчивого экономического развития, мирного сосуществования и юридического равенства прибрежных стран в области международного сотрудничества. Было предложено проводить встречи лидеров регулярно. Среди установленных принципов – расширение магистральных путей, отказ от применения военной силы в отношении друг друга и от вмешательства во внутренние дела друг друга, а также противодействие агрессии других государств в отношении стран Каспийского бассейна.
НА ПУТИ К ИНТЕГРАЦИОННОЙ МОДЕЛИ
Как умеренная мусульманская страна, Иран всегда выступает за мирное урегулирование региональных конфликтов и не поддерживает экстремизм в качестве способа решения проблем. Центральная Евразия очень важна для Тегерана по географическим, политическим и экономическим причинам. Если не считать отдельных нелепых недоразумений, у Ирана сложились неплохие отношения со всеми странами региона.
Для решения экономических и политических проблем Центральной Евразии и в целях обеспечения ее безопасности требуется создание представительных организаций с участием всех действующих лиц. Ведущую роль здесь должны сыграть Иран и Россия, хотя они по-разному, отчасти противоположным образом, воспринимают данное пространство.
Москва считает его «ближним зарубежьем» и своего рода «задним двором». Начиная с XVIII века Россия постоянно присутствовала в этом регионе, оказывала на него сильное политическое, культурное и гуманитарное (благодаря большому количеству проживавших здесь русских) влияние. Но и для Ирана связи со странами Центральной Евразии чрезвычайно важны. С древних времен эти территории входили в сферу иранского культурного притяжения, но затем подверглись воздействию со стороны российской и западной культуры.
В последние два десятилетия страны региона смогли лучше узнать друг друга и продвинуться по пути создания атмосферы взаимного уважения, ненасильственного урегулирования возникающих противоречий. Несмотря на неизбежные столкновения интересов, государства Центральной Евразии осознаюЂт глубокую взаимосвязь и взаимозависимость, невозможность поодиночке отвечать на глобальные вызовы.
Опыт Европы, Восточной Азии и Северной Америки по созданию интеграционных объединений и формированию норм и правил поведения в экономической, политической и военной сферах свидетельствует о том, что по мере развития институты начинают представлять общие интересы и всем их участникам приходится вести себя в рамках выработанных соглашений. Такие режимы сводят к минимуму возможность вмешательства внешних держав, поскольку позволяют решать возникающие проблемы, не доводя их до критического уровня.
Наиболее распространенной причиной вовлечения крупных внешних сил в дела того или иного региона является неуверенность кого-то из малых и средних стран в собственной безопасности перед лицом недостаточно прозрачного и предсказуемого поведения соседей. Современные ученые-регионалисты подчеркивают, что важность региональных организаций и режимов заключается прежде всего в создании атмосферы взаимопонимания, в которой страны стремятся понять политику друг друга и общее своеобразие региона.
Если подобные институты, содействующие выработке норм и правил поведения, не возникнут в Центральной Евразии, отношения между странами будут подвержены непредвиденным случайностям и недоразумениям. Тегеран обеспокоен тем, что, несмотря на положительный опыт сотрудничества и благоприятный контекст для повышения уровня взаимодействия с двустороннего до регионального, действенных рамочных соглашений и организаций в регионе так и не появилось. Иран и Россия, как наиболее влиятельные региональные державы, должны взять на себя инициативу по строительству институтов такого сотрудничества.
