В последнее время Соединенные Штаты активизировали усилия по развертыванию стратегической системы противоракетной обороны (ПРО). Так, до конца 2007 года количество противоракет, развернутых на Аляске в районе базы «Форт-Грили», планируется увеличить с 14 до 21 (к 2011-му здесь должно быть уже 40 противоракет), в Калифорнии — с двух до четырех.
Консультации о размещении ракетных баз ведутся и в Европе. Дальше всего переговорный процесс продвинулся по вопросу размещения базы противоракет Ground Base Interceptor (GBI) в Польше (10 противоракет) и радара GBR (Ground Base Radar) в Чехии. Периодически появляется информация о других предполагаемых базах размещения противоракет и радаров, в том числе в Великобритании, Германии, Турции, на Кавказе и даже в Украине.
Чем чреваты намерения Вашингтона?
БОЕВЫЕ ВОЗМОЖНОСТИ АМЕРИКАНСКОЙ ПРО
Американская система противоракетной обороны предназначена для защиты территории страны, группировок американских войск за рубежом и союзников США от ударов баллистических ракет различных типов путем их перехвата на всех участках траектории полета — начальном, среднем и конечном. Она представляет собой открытую структуру: ее можно развивать как за счет включения новых эшелонов, так и посредством увеличения количества элементов в каждом эшелоне.
В состав интегрированной системы ПРО войдут информационные средства наземного, морского, воздушного и космического базирования, средства перехвата баллистических ракет, а также средства боевого управления и связи. Большинство из них разрабатывалось еще по программе «звездных войн».
Все эшелоны ПРО предназначены для неядерного перехвата целей и либо осуществляют так называемый кинетический перехват ракет и боевых блоков, либо используют осколочно-фугасные заряды для поражения боевых блоков.
В 1975 году в полном соответствии с Договором об ограничении систем противоракетной обороны (Договор по ПРО от 1972-го) США уже развернули на базе межконтинентальных баллистических ракет (МБР) «Гранд-Форкс» (штат Северная Дакота) стратегическую ядерную систему ПРО, похожую на ту, что сейчас развернута вокруг Москвы. Но спустя четыре месяца ее сняли с вооружения по решению Сената и демонтировали огневые средства, сохранив только часть радаров.
Во-первых, это было связано с ее низкой эффективностью — ведь основная часть предназначенных для ответного удара боезарядов содержится в морской компоненте стратегической ядерной триады (ядерная триада включает межконтинентальные баллистические ракеты, баллистические ракеты подводных лодок и крылатые ракеты на стратегических бомбардировщиках. — Ред.). Защита же одной базы МБР обеспечивает сохранность не более 4-5 % боезарядов.
Во-вторых, ядерная ПРО представляет собой явную опасность, поскольку атакующая ракета и ее боеголовка не идентифицированы по заряду, который может быть и ядерным, и химическим, и начиненным обычной взрывчаткой или даже оказаться простой болванкой. В любом случае ее перехват грозит спровоцировать ядерный «фейерверк» над собственной территорией. По-видимому, это была самая серьезная причина, по которой Соединенные Штаты отказались от ядерного перехвата и стали вплотную заниматься неядерными средствами поражения.
Перехват ракет на активном участке траектории предполагается осуществлять с помощью авиационных лазеров, противоракет морского и наземного базирования.
Лазерное оружие значительно эффективнее при воздействии на жидкостные ракеты, которые по сравнению с твердотопливными имеют более продолжительный активный участок траектории и корпус которых обладает меньшей прочностью.
Его планируется размещать на самолетах типа Boeing-747, которые должны барражировать на высоте около 10 км. Тип лазера — химический с непрерывным режимом излучения, диаметр апертуры — полтора — два метра, максимальная дальность действия — до 800 км. Предполагается, что лазер будет способен в течение примерно 60 секунд вести поражение стартующих ракет. При этом время воздействия на цель составляет от одной до пяти секунд, что может привести к ее уничтожению только в том случае, если корпус поражаемой ракеты подвергается сильной термической и силовой нагрузке.
Самолеты с лазерным оружием могут быть оперативно переброшены и развернуты в районах, находящихся вблизи от ракетных баз противника. При этом необходимо обеспечить развертывание и поддержание в боевой готовности нескольких ударных самолетов, самолетов-заправщиков, а также самолетов прикрытия. Вряд ли такие авиационные средства возможно использовать для перехвата ракет, базы которых расположены в глубине территории противника и защищены эффективными средствами ПВО. Однако барражирование в районах патрулирования подводных ракетоносцев создаст реальную угрозу стартующим с них баллистическим ракетам.
Использование перехватчиков морского и наземного базирования типа «Стандарт-3» и ТХААД (армейская высотная оборона театра, THAAD. — Ред.) для поражения стартующих ракет обусловлено возможностью их размещения по крайней мере в нескольких сотнях километрах от районов старта в секторе траекторий полета целей и необходимостью соответствующего информационного обеспечения. В этом отношении для противоракет морского базирования более уязвимы баллистические ракеты подводных ракетоносцев и ракеты, которые стартуют из наземных пусковых установок, находящихся в относительной близости от побережья.
Максимальная дальность перехвата противоракетами комплекса «Стандарт-3» — до 300 км, максимальная высота перехвата — до 250 км, максимальная скорость — до 4 500 м/сек. Масса трехступенчатой ракеты около 1 500 кг, ступени перехвата — 15…18 кг.
Система ПРО ТХААД предназначена в первую очередь для защиты войск, военных и гражданских объектов путем поражения атакующих боевых блоков на нисходящих участках траектории полета. Но в отдельных случаях при благоприятных географических условиях она в принципе может быть использована и для поражения стартующих ракет. Максимальная эффективная дальность перехвата — до 200 км, высота перехвата — от 30-40 км до 150 км, максимальная скорость — до 4 000 м/сек. Масса этой одноступенчатой ракеты всего 600 кг. Время работы двигателя около 15 сек. Масса ступени перехвата примерно 40…45 кг. Противоракета выводит ступень в зону поражения, а дальше осуществляется захват цели непосредственно поражающей частью. Она может маневрировать за счет двигателей и наводиться на боевой блок. Самонаведение, по имеющимся данным, инфракрасное.
Нельзя исключить того, что США вернутся к вопросу о развертывании космического противоракетного эшелона, основанного на разработках еще программы «звездных войн» по проекту ВР — так называемых «бриллиантовых камней». По различным оценкам, масса перехватчика не будет превышать 100 кг. Такие перехватчики в количестве от нескольких сотен до нескольких тысяч должны находиться на орбитах в «спящем» режиме. При необходимости они активируются, разгоняются и могут поражать ракеты еще до окончания активного участка траектории, включая участок разведения боевых блоков.
В более отдаленной перспективе возможно также продолжение разработок, связанных с установкой лазерного оружия на космических платформах. Согласно программам «звездных войн», космические лазерные комплексы предполагалось размещать на различных круговых орбитах. На одной орбите может находиться до шести космических аппаратов. Высота орбиты около 1 200 км. Диапазон возможных длин волн — 2,6-2,9 мкм. Средняя мощность излучения химического лазера около 10 МВт. Диаметр апертуры — 4-8 м. Максимальная дальность действия — 4-5 тыс. км.
В качестве основного средства перехвата на срединном (высотном) участке траектории полета используеться стратегическая ПРО наземного базирования с ракетами GBI и локаторами GBR. При необходимом информационном обеспечении эта система потенциально способна перехватывать боезаряды на расстоянии до 4 000 км и на высоте до 1,5 тыс. км. То есть всего один район базирования противоракет GBI (например, на базе «Гранд-Форкс») способен обеспечить защиту от единичных запусков баллистических ракет, нацеленных на объекты, расположенные практически на всей территории страны.
Максимальная скорость трехступенчатой противоракеты — до 8 км/сек. Общее время работы двигателей всех трех ступеней примерно 1,5 мин.
Ступень перехвата EKV (ее масса — 50…60 кг) имеет свои двигатели ориентации и систему наведения на цель. По имеющимся данным, она оснащена инфракрасной головкой самонаведения. Может быть и три вида детекторов, работающих в инфракрасном, видимом и ультрафиолетовом частотах спектра, что, безусловно, значительно повышает возможности наведения на фоне ложных целей. Маневрирование осуществляется с помощью четырех микродвигателей, расположенных на ступенях перехвата.
Эффективная дальность поражения 4 000 км достигается только при максимальном информационном обеспечении, а именно тогда, когда на низких орбитах (имеется в виду система низких орбит Space Tracking and Surveillance System, STSS; прежнее название — SBIRS-Low. — Ред.) будет развернут космический информационный эшелон, аппараты которого осуществляют определение и сопровождение целей, а также выдачу целеуказаний. В отсутствие космического информационного эшелона и при использовании исключительно наземных информационных средств GBI может применяться на дальность до 2 000-2 500 км.
Перехват боеголовок ракет на конечном (нисходящем) участке траектории предполагается осуществлять комплексами наземного и морского базирования ТХААД и «Стандарт-3», а также противоракетным комплексом ПАК-3 (дальность перехвата — 25 км, максимальная высота перехвата — 15 км, минимальная — 2 км, максимальная скорость — около 2 км/сек.). Последний способен поражать только оперативно-тактические ракеты, но не исключено, что он может эффективно использоваться и против маневрирующих и самонаводящихся боеголовок МБР, которые на нисходящем участке траектории снижают скорость и относительно длительное время движутся в атмосфере.
Максимальную эффективность стратегической ПРО с противоракетами GBI, а также других огневых средств обеспечивает информационная система, в которую входят уже существующие информационные средства ПРО космического, наземного и морского базирования, а также перспективная космическая система обнаружения пусков ракет с шестью аппаратами на стационарной и высокоэллиптической орбитах. В будущем одним из ее ключевых элементов должна быть космическая система СТСС, состоящая из 24…30 аппаратов на низких орбитах.
РАКЕТНЫЕ И ПРОТИВОРАКЕТНЫЕ УГРОЗЫ СЕГОДНЯ И ЗАВТРА
Как заявляют в Вашингтоне, основным стимулом для размещения противоракетных баз в европейских странах стало возрастание ракетных угроз Соединенным Штатам и Европе со стороны Ирана. Насколько реальны эти угрозы?
Работы по созданию ракетных комплексов с баллистическими ракетами ведутся в Иране с начала 1980-х годов. Соответствующие программы являются приоритетными в планах модернизации и развития вооруженных сил страны. Ракетостроительная сфера — это наиболее динамично развивающаяся отрасль; поставлена цель сформировать к 2015-му самый мощный ракетный арсенал в регионе. При этом руководство страны отказывается признавать Режим контроля ракетных технологий.
В 1992-м были начаты работы по ракетной программе «Шехаб», направленной на создание нескольких типов ракетных комплексов с жидкостными ракетами. Благодаря сотрудничеству с Северной Кореей, Иран теперь имеет на вооружении одноступенчатые жидкостные ракеты «Шехаб-3» (на основе технологии северокорейской ракеты «Нодон-1») с дальностью полета не менее 1 500 км и полезной нагрузкой около одной тонны, что позволяет поражать цели на территории Турции, Израиля, Саудовской Аравии и части России (включая Волгоград, Ростов-на-Дону, Астрахань). При уменьшении полезной нагрузки в два раза дальность ракеты составит не менее 2 000 км, и налицо все возможности увеличить этот показатель за счет допустимого удлинения топливных баков. Разрабатываемая уже более 12 лет двухступенчатая ракет «Шехаб-4» (на основе северокорейской ракеты средней дальности «Тэпходон-1») состоит из первой ступени на основе ракеты «Шехаб-3» и ракеты типа «Скад» в качестве второй ступени. В случае успеха этого проекта, что в ближайшей перспективе вполне реально, в зоне поражения окажутся объекты в Европе на удалении более 3 000 км.
Имеются также данные о работах над межконтинентальной ракетой «Шехаб-5» на основе северокорейской ракеты «Тэпходон-2», единственный пуск которой в июле 2006-го закончился аварией.
Таким образом, нельзя исключать, что в дальнейшем иранские ракеты станут угрожать всей Европе. А если политика нынешнего режима в Иране не изменится и ей будет обеспечена устойчивая преемственность, то в конце концов иранские ракеты смогут достичь и территории США.
Но такое может произойти в весьма отдаленной перспективе. Почему же Вашингтон действует с таким ускоренным опережением, начиная от постановки на боевое дежурство неотработанных противоракет на Аляске, в Калифорнии и заканчивая планами базировать их в Европе?
Отчасти это объясняется стремлением команды Джорджа Буша-младшего выполнить предвыборные и последующие обещания защитить территорию Соединенных Штатов от ракетных атак со стороны стран-«изгоев». В 1990-х годах в докладе ЦРУ указывалось, что ракеты стран-«изгоев» начнут угрожать американской территории США не ранее 2015-го. Однако, поскольку этот прогноз, кстати практически полностью совпавший с оценками российских специалистов, делал неактуальной проблему противоракетной обороны, он устраивал далеко не всех, и прежде всего корпорации, связанные с разработкой элементов и систем ПРО. В конце десятилетия специальная комиссия под руководством Доналда Рамсфелда пришла к выводу о том, что ракетные угрозы могут возникнуть значительно раньше — в 2005 году. Это стало весьма веским аргументом команды Джорджа Буша в пользу отказа от Договора по ПРО, против чего выступала Россия, а также для начала полномасштабных разработок, а впоследствии и одобрения планов развертывания системы ПРО на территории страны.
К размещению первой партии противоракет на Аляске приступили в 2004-м. Этот шаг следует рассматривать не иначе как беспрецедентную военно-техническую авантюру, поскольку уровень предшествующей экспериментальной отработки был явно недостаточным. В СССР бывали единичные случаи, всегда связанные со значительными потерями времени и средств, когда ракетные комплексы ставились на боевое дежурство без предварительной проверки их работоспособности во всех возможных условиях боевого применения. В США подобной торопливости за всю историю разработок стратегических наступательных и оборонительных вооружений не отмечено. Тем не менее представители Соединенных Штатов заявляли, что речь идет об обычной практике. На самом деле главная причина такой спешки видится в том, чтобы в угоду военно-промышленному лобби успеть сделать процесс создания ПРО необратимым.
Таким образом, есть достаточно оснований утверждать, что существующие и планируемые базы стратегической ПРО на Аляске, в Калифорнии и в Европе не будут боеготовы по крайней мере в ближайшие 5 лет. Объявленное же Пентагоном в июле 2006 года приведение в боевую готовность неотработанной стратегической ПРО на Аляске в ответ на приготовления Северной Кореи к запуску еще не существующей МБР «Тэпходон-2» можно расценивать как двойной блеф — северокорейский ракетный и американский противоракетный.
Может сложиться впечатление, будто США ведут себя очень рационально: реальная ракетная угроза со стороны Ирана, вероятно, возникнет как раз ко времени готовности ПРО в Европе. Однако, во-первых, в любом случае следовало сначала завершить в полном объеме испытания огневых и информационных средств и ПРО и только потом приступать к ее развертыванию.
Во-вторых, уже существует наиболее эффективный и надежный первый эшелон ПРО — высокоточное оружие с обычным оснащением, поражающее ракеты и пусковые установки на земле. Его рекомендовали немедленно применить в ответ на ракетные залпы в Северной Корее летом 2006-го авторитетные и обычно весьма сдержанные бывший шеф Пентагона Уильям Перри и бывший замминистра обороны Эштон Картер. (Правда, сенатор Ричард Лугар заявил на это, что политические формы решения проблемы еще не исчерпаны.) Так что есть вероятность того, что при появлении реальной ракетной угрозы со стороны Ирана Соединенные Штаты используют этот первый эшелон ПРО, тем более что иранские ракеты дальнего действия будут базироваться на незащищенных стационарных наземных пусковых установках.
ОПАСНОСТЬ ДЛЯ РОССИИ?
Расширение американской системы ПРО в ближайшей перспективе (до 2015 года) не угрожает российскому ракетно-ядерному потенциалу. Траектории российских стратегических ракет, способных осуществить предполагаемое сдерживание Соединенных Штатов, в действительности проходят в стороне от зоны действия противоракет в Европе, тем более что они предназначены для поражения боеголовок на срединном, а не на разгонном участке полета. Но дело не только в этом.
Российские стратегические ракеты оснащены настолько мощными системами и средствами противодействия ПРО, включающими многие сотни ложных целей различного класса и станции помех, что даже при «благоприятных» с точки зрения ПРО траекториях для поражения только одной боеголовки потребовалось бы до десятка противоракет. Поэтому вполне справедливы замечания президента Владимира Путина и прежнего министра обороны Сергея Иванова о том, что любая ПРО не представляет угрозы для российских стратегических ракет. Разверни американцы в Европе хоть десяток таких баз, какие они намерены разместить в Польше и в Чехии, — и даже тогда ПРО не будет для нас опасна. Это же относится к базам на территории Соединенных Штатов.
Однако не исключено, что в отдаленной перспективе Вашингтон не остановятся на достигнутом. Массированное развертывание в космосе лазерного и кинетического оружия вполне способно привести к снижению потенциала ядерного сдерживания. Но это — вопрос отдаленного будущего.
В то же время существует весьма близкая опасность, о которой до сих пор едва ли кто-нибудь упоминал: прямая угроза, которую представляет собой американская стратегическая ПРО для космических аппаратов на низких и средних орбитах. Поскольку их орбиты постоянны, а следовательно, легко прогнозируемы, они оказываются практически беззащитны перед противоракетами GBI. В своем последнем послании Федеральному собранию в мае 2006-го Владимир Путин отметил, что «…до сих пор не обеспечены гарантии невывода оружия… в космос». С учетом несомненного противокосмического потенциала стратегической ПРО можно утверждать, что с началом испытаний противоракет GBI оружие уже начало выводиться в космос впервые после закрытия противокосмических программ СССР и США.
В этих условиях весьма своевременной представляется начавшаяся недавно работа независимых экспертов России и Соединенных Штатов по подготовке Кодекса поведения государств при осуществлении их деятельности в космосе. Такой документ мог бы запретить любые действия, направленные на снижение устойчивости космических систем, в том числе вывод в космос оружия, а также испытания, развертывание и применение всех средств поражения объектов космических систем и создание им помех. Но поскольку ПРО с противоспутниковым потенциалом уже развернута, то, как минимум, должен быть наложен запрет на ее испытания по поражению космических аппаратов.
УДАР ПО ПАРТНЕРСТВУ
Несмотря на отсутствие реальных военных угроз стратегическим ядерным силам России, перспективы размещения элементов американской ПРО в Европе вызывают резкую критику со стороны российского руководства и — в последнее время — серьезное беспокойство ряда лидеров стран «старой Европы». Так, канцлер ФРГ Ангела Меркель предлагает привлечь Североатлантический альянс к проведению российско-американских консультаций по проблемам ПРО США в Европе.
Президент Франции Жак Ширак также выразил обеспокоенность планами Соединенных Штатов по размещению объектов американской ПРО в Восточной Европе. «Мы должны быть очень осторожными, чтобы не способствовать возникновению новых водоразделов в Европе или возвращению к уже пройденным этапам истории», — сказал Ширак, имея в виду противостояние в годы холодной войны. «Американский проект вызывает много вопросов, над которыми надо задуматься прежде, чем отвечать на них», — добавил он. Бывший канцлер ФРГ Герхард Шрёдер высказался еще резче, назвав намерение развернуть ПРО в Европе не только опасными, но и абсурдными. Он призвал руководство Германии убедить США отказаться от этого проекта.
В России американские планы вызвали бурную «асимметричную» реакцию. Высшие военные руководители, начиная с Сергея Иванова, сразу же подняли вопрос о выходе нашей страны из бессрочного Договора о ликвидации ракет средней и меньшей дальности (Договор о РСМД от 1987 года), о включении в планы боевого применения стратегических ракет, в частности, таких целей, как объекты ПРО в Европе.
Тема возможного выхода из Договора о РСМД поднималась и ранее, но тогда это было обусловлено «ущемлением» прав России и Соединенных Штатов: дескать, ракеты средней и меньшей дальности имеют десятки стран, а у двух ведущих ракетных держав руки связаны бессрочным договором, запрещающим не только их иметь, но и даже разрабатывать. Для США такие ракеты, по-видимому, не так уж и необходимы, а их отсутствие в полной мере может компенсироваться тысячами крылатых ядерных ракет воздушного и морского базирования (в резерве).
Чтобы несколько смягчить негативную реакцию Запада на возможный выход России из Договора о РСМД, заговорили о целесообразности оснащения ракет средней и меньшей дальности неядерными высокоточными зарядами. Конечно, обосновать такой подход можно в том числе и потенциальными угрозами на Юге и Востоке, однако в складывающихся условиях он чреват отрицательными последствиями, которые значительно превысят кажущиеся выгоды.
Вполне вероятно, что беспокойство, которое Европа испытывает по поводу намерений Соединенных Штатов развернуть свои базы ПРО в Польше, Чехии и других странах, связано не столько с негативной реакцией России, сколько прежде всего с возможным выходом последней из Договора о РСМД. Но если Москва действительно выйдет из этого договора, то вряд ли в Европе найдется хотя бы одно государство, которое не будет настаивать на размещении баз ПРО США на своей территории. Появится мощный стимул объединения европейских стран. Скорее всего, никто не стал бы возражать против развертывания в Европе баллистических и крылатых ракет средней дальности наземного базирования в качестве ответной меры.
Нынешний кризис может стать спусковым механизмом поэтапного движения к некоему подобию холодной войны. Например, если Вашингтон будет неуклонно наращивать ПРО в количественном и качественном отношении, а Москва выйдет из Договора о РСМД, то президент Венесуэлы Уго Чавес с удовольствием может «принять» у себя российские ракеты средней дальности с любым оснащением как дополнение к другим типам вооружения из России. Совсем не факт, что нынешние «троечники» усвоили уроки Карибского кризиса (1962).
Одна из причин резкой реакции Кремля на противоракетные амбиции Белого дома заключается в ставшей уже почти привычной бесцеремонности, с какой нынешняя американская администрация принимает односторонние решения стратегического характера. И хотя госсекретарь США Кондолиза Райс утверждала, что Москва не менее десятка раз была проинформирована о планах Вашингтона создать базы ПРО в Польше и Чехии, это, по-видимому, не тот формат отношений, который устраивает Россию. На заявление Райс сразу же отреагировали европейские лидеры, призвав к тесным консультациям по проблемам ПРО в формате Соединенные Штаты — НАТО — Россия. Еще более конструктивным решением проблемы стало бы прямое участие России в разработке и совместном использовании не только европейской, но и глобальной ПРО.
Политика Белого дома в значительной степени подрывает потенциал стратегического партнерства и доверия, крайне необходимый для противодействия новым угрозам глобальной и региональной безопасности. Уже сегодня планы создания баз ПРО в Европе стали фактором значительного обострения отношений. Пока что это «похолодание» представляется главной опасностью на пути к более тесному сотрудничеству в таких сферах, как преодоление кризиса режима нераспространения оружия массового уничтожения, борьба с терроризмом и наркоторговлей, предотвращение региональных кризисов, экологических катастроф и других угроз. Они, увы, постепенно отступают на второй план.
Вместе с тем, некоторый оптимизм внушают прозвучавшие в последнее время предложения американской стороны провести углубленные противоракетные консультации с Россией, в том числе о перспективах ее участия в совместных разработках и использовании информационных и огневых систем глобальной и европейской ПРО. Прогресс на этом пути позволил бы исключить возврат к любому подобию новой конфронтации и сосредоточить усилия на совместном противодействии реальным угрозам, в том числе ядерному и ракетному распространению.
