В речи Владимира Путина на расширенной коллегии МИДа внимание привлёк пассаж, что партнёров к западу от российских границ следует держать в напряжении. Ответ на экзальтацию последних недель? Но жанр заведомо программный.
Отношения России с Западом подошли к рубежу. В центре – снова фактор военной силы. Единственный значимый вопрос – управление конфронтацией. По духу – настоящая холодная война. По структуре – совсем иное.
Расширение НАТО, снова упомянутое Путиным, – известная проблема для России. Реже вспоминают, что оно – не меньшая проблема для блока. Когда в 1990-е гг. принимали соответствующие решения, в общем, не предусматривалось, что экспансия потребует реально распространить гарантии безопасности на большое количество новых стран. А риски военного противостояния – на страны старые. Предполагалось, что Россия либо как-то встроится в общую систему, либо просто долго не будет представлять угрозу из-за краха. Общей системы не возникло, отчасти по причине как раз сохранения НАТО, а восстановление пошло быстрее, чем думали.
В результате декоративные институты по имитации взаимодействия России и альянса осыпались. А военизированное противостояние возобновилось, и Североатлантический блок должен отвечать за обещания. Но, во-первых, реальная готовность союзников к выполнению опасных миссий, мягко говоря, невысока. Во-вторых, защитить ряд государств, вступивших в конце прошлого – начале этого века (например, Балтия), затруднительно с военной точки зрения. В-третьих, степень разномыслия внутри блока несопоставима с тем, что было прежде.
Последнее – не упрёк, а констатация: единая стратегическая позиция у столь многообразного объединения невозможна в принципе. Это, пожалуй, и несёт наибольшие риски. У России появляется соблазн воспользоваться европейским раздраем для коррекции военно-политических итогов тридцатилетия. Европа вынуждена изобретать всё более экзотические способы демонстрации состоятельности. А Соединённые Штаты зависают в шпагате между переориентацией на Азию (приоритет) и продолжением сдерживания в Европе (традиция и символ).
Всё это порождает нервозность, которая не благоприятствует механизмам поддержания стабильности. Тем более что в новой ситуации их надо создавать заново. По мнению Владимира Путина, напряжённость способствует созиданию, таковы уроки холодной войны. Вопрос, насколько сработает сейчас.
Либо подтверждением несокрушимой воли к праву на экспансию – свершившуюся и потенциальную. Либо, напротив, признанием того, что логика «все имеют право вступить в альянс», на которой стояла идея расширения НАТО после 1991 г., больше не действует. Но это кардинальный разворот. Рисков много при обоих вариантах.
Что смущает в речи президента – возвращение к сугубому западоцентризму. Незападные направления перечислены скорее для порядка, даже тема Китая содержит отсылку к Западу (пытаются вбить клин). Понятно, что Россия не может абстрагироваться от повестки минувшего тридцатилетия, слишком многое с ней связано. Главное, вновь не утонуть в ней. Ведь что бы ни происходило в Европе, она останется мировой стратегической периферией. И для международных позиций России будет иметь значение не определяющее, а вспомогательное.
Коммерсант
