Российская внешняя политика представляет собой не набор «красных линий», а скорее маятник, ход которому задаёт противоположная сторона. В случае воздействия на Россию её руководство принимает абсолютно зеркальные, симметричные шаги, которые направлены не столько на устрашение оппонента, сколько на восстановление устойчивости системы.
11 сентября 2024 г. президент России Владимир Путин на совещании с членами Правительства предложил «подумать об определённых ограничениях» на поставки некоторых видов товаров за рубеж в условиях, когда другие страны ограничивают поток товаров в Россию. Речь шла о металлах – никеле, уране (видимо, не о природном, а об обогащённом, так как Россия на рынке природного урана практически не присутствует) и титане. Это не первый подобный шаг в истории санкционной войны между Россией и странами Запада, но впервые говорится о мерах, которые касаются экспортных товаров, составляющих значительную часть российского экспорта и приносящих существенную валютную выручку.
Данное заявление было подкреплено другим, более значимым: спустя две недели на заседании Постоянного совещания Совбеза по ядерному сдерживанию Владимир Путин объявил о внесении изменений в Основы государственной политики Российской Федерации в области ядерного сдерживания. Сами эти изменения не носят радикального характера, а скорее дополняют и расширяют смысл существующего документа, принятого в 2020 г., в соответствии с реалиями текущего момента.
Это ещё раз заставило наблюдателей, в первую очередь на Западе, задуматься о том, какие «красные линии» есть у России, чем руководствуется Владимир Путин и какая у него вообще логика действий. Как представляется, именно в термине «красная линия» и заключается главная методологическая ошибка западных наблюдателей, которые пытаются объяснить действия российского руководства, исходя из собственного менталитета, традиций и образа действий, зачастую пытаясь применить к сегодняшним событиям modus operandi времён холодной войны. Выскажем предположение, согласно которому суть российской внешней политики при Владимире Путине совершенно в другом.
Если посмотреть на заявления и реальные действия президента России в данной области, то можно обратить внимание на несколько важных особенностей: с одной стороны, Владимир Путин весьма последователен в своих заявлениях, которые всегда подчинены заранее принятому курсу, без отыгрываний назад.
Если не вдаваться в историю 2000-х гг. и начать отсчёт с периода, который предшествовал началу специальной военной операции, то можно увидеть, что российское руководство всячески противилось силовому решению вопроса по востоку Украине, регулярно предлагая Западу переговоры и указывая на свои озабоченности в сфере безопасности, вызванные действиями в первую очередь стран НАТО в приграничных с Россией районах. Собственно, и само решение о начале проведения специальной военной операции явно принималось в том числе и на фоне того, как с конца 2021 г. на Украину резко увеличились поставки вооружений, а динамика обстрелов в Донбассе в декабре 2021-го – феврале 2024 г. вышла на уровень горячей фазы украинской гражданской войны 2014–2015 годов.
Далее мы видим ту же логику практически во всех решениях, связанных с внешним контуром российском политики. В экономической сфере принимались «зеркальные» меры в ответ на «финансовую термоядерную бомбу», взорванную в первые месяцы специальной военной операции. В военной сфере глубокие изменения в структуре военно-административного деления страны (изменение числа военных округов в большую сторону за счёт упразднения Западного военного округа и воссоздания Московского и Ленинградского) и увеличение штатной численности Вооружённых сил последовали вслед за очередным расширением НАТО на сей раз на север, а также всё большей вовлечённостью военных структур НАТО в ход боевых действий на территории Украины.
Аналогичная логика прослеживается и в области ядерного и стратегического оружия. Не секрет, что с самого начала специальной военной операции на Западе активно муссируется тема, связанная с возможностью применения Россией ядерного оружия на территории Украины для скорейшего достижения военной победы. В расчёт принимается формальное толкование открытых российских документов в данной области (вышеупомянутых «Основ» и Военной доктрины), а также ряд заявлений российских политиков и чиновников. Эту же идею подхватил и ряд российских экспертов и общественных деятелей, мотивируя данный жест примерно теми же соображениями. Причём в российской экспертной среде допускается как применение собственно ядерных зарядов, так и демонстративное ядерное испытание на Центральном ядерном полигоне Российской Федерации на архипелаге Новая Земля, тем более что СССР и Россия не проводили ядерных испытаний с 1990 года.
На наш взгляд, и этот случай очень хорошо иллюстрирует дозированный подход российского президента к внешнеполитическим вызовам. В своём послании Федеральному собранию в 2023 г. Владимир Путин заявил, что «первыми мы, разумеется, этого (ядерные испытания – А.Ф.) делать не будем, но если США проведут испытания, то и мы проведём». Несколько месяцев спустя Путин допустил, что Россия может «повести себя зеркально» в вопросе о ратификации Договора о всеобъемлющем запрещении ядерных испытаний, а именно – отозвать свою ратификацию, так как США до сих пор не ратифицировали этот документ. И здесь мы подходим к ключевому, на наш взгляд, аспекту: глава страны фактически озвучил своё главное кредо во внешней политике – «зеркальность», или, другими словами, соразмерность своих ответных действий.
В случае воздействия на Россию её руководство принимает абсолютно зеркальные, симметричные шаги, которые направлены не столько на устрашение оппонента, сколько на восстановление устойчивости системы, так, как её представляет себе президент. Смысл такого подхода заключается в том, что система двух- и многосторонних отношений, в которых одной из сторон является России, не должна войти в разбалансирование состояние, которое может быть вызвано как отсутствием реакции со стороны России, так и чрезмерными ответными мерами.
Именно этим, как можно допустить, вызвано, к примеру, продолжение экспорта энергоресурсов на Запад через Украину или же ненанесение ударов по военно-политическому руководству в Киеве. Признаком подобного подхода может служить и сохранение дипломатических отношений и с самыми одиозными участниками списка недружественных стран, даже если на первый взгляд кажется, что в этом нет никакого практического смысла.
Таким образом, Россия при Владимире Путине добровольно взяла на себя роль «противооткатного устройства», отказавшись от проактивной политике на большинстве направлений. Подобного рода взгляды российский президент высказывал и ранее, в каком-то смысле, их глобальная презентация была сделана в ходе выступления в Мюнхене в феврале 2007 года. В ней речь шла фактически о попытке восстановить стабильность нового миропорядка, сложившегося после окончания холодной войны, но не за счёт движения в зону интересов Запада, а за счёт отката назад маховика, слишком глубокого залетевшего в сферу российских интересов.
Речи и слова Владимира Путина зачастую звучат иносказательно и образно, что затрудняет восприятие истинного смысла для зарубежной аудитории. Это порождает у западных политиков и экспертов различные толкования его устремлений и действий, и эти интерпретации подчинены их идеологическим, психологическим и культурным кодам, а также импринтингам, что заставляет их приписывать России наличие несуществующих «красных линий» вместо того, чтобы увидеть реально работающий стабилизатор, который подчинён совершенно иной логике.
Автор: Андрей Фролов, кандидат исторических наук, старший научный сотрудник Центра комплексных европейских и международных исследований Национального исследовательского университета «Высшая школа экономики».
