Пойдем с запада на восток. Йемен продолжает дезинтегрироваться — сепаратисты-южане, которых поддерживают Объединенные Арабские Эмираты, захватили Аден, в результате обе столицы страны не подконтрольны правительству (Сана уже давно захвачена проиранскими хуситами). Особенно примечательно, что ОАЭ при этом — союзник Саудовской Аравии против хуситов, но фактически против официального правительства Йемена. Сирию пропускаем — не оттого, что там все в порядке, просто она и так в центре внимания. Вокруг Ирана продолжает нагнетаться обстановка — США ужесточают давление и грозят военно-морской блокадой: мол, для защиты судоходства через Ормузский пролив. Иран отвечает недобрыми предостережениями. В Афганистане ровная и постоянная нестабильность, которая подпитывается, помимо всего прочего, непонятной позицией Вашингтона — оставаться, уходить, как уходить и пр. Конфликт Индии и Пакистана снова обостряется — теперь из-за решения Нью-Дели ликвидировать особый статус штата Джамму и Кашмир и изменить территориальное устройство в этой части страны. Исламабад реагирует крайне резко, на его стороне Пекин, да и в мире на действия Индии смотрят настороженно. Торговая война Соединенных Штатов и КНР не прекращается, компромисса не видать, ставки растут. В самом Китае напряженно следят за тем, что происходит в Гонконге — Пекин уверен, что события инспирированы из-за океана. Северная Корея регулярно напоминает о себе — не хотите по-хорошему обсуждать нормализацию, можно и напряжение поднять, и ракетно-ядерную программу продвинуть. Наконец, растет противостояние двух союзников — Японии и Южной Кореи: началось с разногласий по исторической памяти (Вторая мировая), теперь там и акты экономической войны.
Картина впечатляющая, и все происходит именно в эти дни и недели. Не хочу создать впечатления, что все эти события — часть чьего-то масштабного и многоходового плана, та самая «дуга», протянутая сознательно. Будь оно так, было бы в каком-то смысле проще и понятнее. Но на деле мы сталкиваемся с другим феноменом. Окончательный демонтаж прежнего мирового порядка (второй половины ХХ века, который затем попытались приспособить к условиям века XXI) порождает растущий дисбаланс повсеместно. Что и находит отражение во всех перечисленных явлениях и многих других, если не ограничиваться окрестностями Евразии.
Какие типические черты нынешнего положения вещей можно выделить? Прежде всего резкое снижение духа кооперативности, готовности и умения учитывать чьи-то интересы помимо своих. Будь то взаимоотношения в сфере торговли или урегулирование в зонах конфликтов, доминирует подход, который с легкой руки Дональда Трампа можно назвать «я прежде всего». Весьма сказывается личностный фактор. Причем в каких-то случаях — это проявление действительно колоритных персон, стоящих во главе государств. Трамп, пакистанский премьер Имран Хан, глава индийского правительства Нарендра Моди, северокорейский вождь Ким Чен Ын — фигуры сами обильно окрашенные, отбрасывающие яркий отсвет на проводимую политику. А иногда персонификация провоцируется за счет личных выпадов. Например, введение именных санкций против духовного руководителя Ирана Али Хаменеи или иранского министра иностранных дел Зарифа — явная попытка вызвать резкую реакцию и эскалацию. Наконец, внутренние мотивы явно доминируют над внешними. Политика Трампа в отношении Китая или Ирана, решение Моди по Кашмиру, действия Японии и Южной Кореи в отношении друг друга — все это прежде всего связано с внутренними, иногда чисто электоральными потребностями (особенно в американском случае).
Москве во всем этом буйстве явлений и характеров невозможно оставаться сторонним наблюдателем. Каждый из перечисленных процессов затрагивает те или иные интересы России — экономические, в области безопасности, человеческие и гуманитарные. По многим и объективным причинам направление «Большая Евразия» становится сейчас для России основным. И дело не в ухабистых отношениях с Западом, а в сдвиге всего международного баланса на Восток, на пространство, объединяющее Индийский и Тихий океаны. Главный же вызов для России заключается в следующем. Международная конфликтная атмосфера, все основные игроки толкают к тому, чтобы делать выбор — «кто не с нами, тот против нас» и так далее. Но Россия выбора делать не может и не должна. В «парах» противостояния — Индия и Китай, Индия и Пакистан, Южная и Северная Корея, Иран и Саудовская Аравия и пр. — каждая из сторон важна для российской политики, хоть и по-разному. Что касается торгово-экономической битвы США и КНР, то это сродни стихийному бедствию, от которого лучше бы укрыться, но и здесь невозможен выбор «своей» стороны, даже если Пекин — несопоставимо более дружественный партнер.
На Ближнем Востоке Москве удалось до сих пор филигранно выстраивать отношения буквально со всеми участниками. Перенести эти навыки на Большую Евразию очень сложно — масштаб другой. Но жизненно необходимо.
