Переизбрание Владимира Путина президентом России, вероятно, лишь ужесточит позицию Америки в отношении Путина и его страны. Вместе с тем, было бы опасной ошибкой подчинить внешнюю политику Соединенных Штатов этим вполне понятным и объяснимым настроениям вместо хладнокровной оценки фактов и национальных интересов США.
Если принять во внимание действия Путина как лидера России, вряд ли стоит удивляться, что у 68% американцев о нем нелестное мнение. Как неудивительно и то, что большинство американцев, включая не только обычных граждан, но также журналистов и официальных лиц во многом отождествляют современную Россию с Путиным, особенно с учетом того, что он служит на посту президента или премьер-министра России с 1999 года. Хотя Путин публично не произносил русскоязычный вариант фразы “l’etat c’est moi” («государство – это я»), можно с уверенностью сказать, что дела громче слов. В самом деле, поскольку Путин руководит Россией почти 20 лет, нелегко отделить его лидерство от реалий нынешней самонадеянной внешней политики России или от ее авторитарной и коррумпированной внутренней политики. Вместе с тем, политики США из обеих партий призывают сменяющие друг друга администрации не персонализировать чрезмерно американо-российские отношения или отношения Соединенных Штатов со многими другими странами, даже когда связи крепки, поэтому логично предположить, что Вашингтон также попытается избегать такой тенденции при плохих отношениях. Отношения между США и Россией сегодня определенно плохие, если не сказать ужасные – в основном, по причине резких расхождений из-за вмешательства России во внутренние дела Украины, Сирии и самих Соединенных Штатов. Если не брать в расчет ошибки США во взаимоотношениях с Москвой после окончания холодной войны, у американцев есть все основания считать Россию недружественной страной и быть серьезно озабоченными по поводу того, как российское правительство относится к российскому обществу. Вмешательство России в избирательную кампанию 2016 года, организованное, как многие считают, Путиным, значительно усугубило это отношение. Тем не менее, как сказал Генри Киссинджер,
«демонизация Владимира Путина – это не политика, а алиби отсутствия таковой».
Хотя важно сохранять трезвый реализм в отношении России и ее лидеров, американский внутриполитический дискурс о России далеко ушел от прагматичной разумности в направлении почти истерии, основанной в немалой степени на диковинных стереотипах. Бывший глава разведывательного сообщества США сказал, что его тревожат контакты россиян с официальными лицами из администрации Трампа, потому что русские «обычно, почти на генетическом уровне, склонны привлекать на свою сторону и пролезать во все щели с целью получения преимуществ». Аналогичным образом, бывший военный офицер, который сегодня является консервативным телевизионным обозревателем, писал, что «русские не желают помогать себе, предпочитая жестокость, грязь и враждебность власти закона и цивилизованному подходу». Каждое из этих высказываний всеми считалось бы оскорбительным почти в любом другом контексте. Если вы в этом не уверены, просто замените слово «русские» названием другой этнической или расовой группы. Опасность здесь в том, что подобные настроения быстро искажают не только общественные дебаты, но и совещания в Конгрессе и исполнительной ветви власти, где обсуждается внешняя и оборонная политика.
Наверно, лучший пример того, как это может происходить, из новейшей истории, – процесс, который привел администрацию Джорджа Буша-младшего к решению начать войну в Ираке. Неоспоримый факт, что Саддам Хусейн был жестоким диктатором, способствовал созданию таких условий, когда политики и обозреватели, похоже, соревновались в выражении враждебности. Еще важнее то, что в политическом климате, воцарившемся после событий 11 сентября, эти настроения, похоже, отбили охоту задавать жесткие вопросы о наличии у Ирака оружия массового уничтожения. В итоге ядерные возможности Ирака оказались гораздо менее совершенны, чем большинство полагало, и многие утверждали. Широко распространенная враждебность в отношении Хусейна также способствовала некритичному принятию на веру слов лидеров иракской оппозиции, таких как Ахмед Чалаби, о том, что оккупация Ирака и победа в войне не составит большого труда. Мало кто отмечал, что Чалаби и другие лидеры оппозиции, сами хотевшие управлять Ираком, лично сделали большую ставку на политику США.
Описывая последствия войны 2003 г. в Ираке, можно в лучшем случае оценить их как «смешанные». Помимо гибели американцев, иракцев и граждан других стран, а также триллиона долларов прямых расходов на войну (не считая куда более существенных косвенных и долгосрочных издержек), стратегические итоги были довольно неутешительными: этот конфликт более чем на десять лет отвлек внимание США от главного стратегического вызова в лице Китая; был разрушен региональный баланс сил, позволявший успешно сдерживать Иран; конфликт также вызвал к жизни террористическую группу «Исламское государство» и привел к опустошительной гражданской войне в соседней Сирии.
Поскольку у Москвы, в отличие от Ирака, имеется оружие массового уничтожения, а также межконтинентальные баллистические ракеты, сопоставимая ошибка в суждении при выстраивании отношений с Кремлем могла бы иметь самые тяжкие последствия для Соединенных Штатов. Россия также располагает обычными вооруженными силами, достаточно боеспособными, чтобы нанести поражение или серьезный урон любому из союзников США в пределах досягаемости Москвы, не говоря уже об Украине и Грузии, стремящихся вступить в НАТО. Ни одна из этих стран пока еще не испытала на себе в полной мере (или даже близко к этому) всю мощь российских войск. Россия ведет очень ограниченную, но с политической точки зрения очень эффективную военную кампанию в Сирии в течение 2,5 лет. И Россия может экспортировать высокотехнологичные вооружения врагам Соединенных Штатов, а также оказывать прямую поддержку недругам Вашингтона в таких местах как Афганистан. После избирательного цикла 2016 г. гораздо больше американцев сегодня осведомлены о том, что Россия также располагает изощренными кибернетическими возможностями и без колебаний попытается использовать их внутри США.
Как это было и с Ираком, некоторые активисты российской оппозиции достаточно сильно хотят, чтобы Вашингтон поменял систему правления в России – опять же с тем, чтобы они сами, а также их друзья и союзники, в конце концов, встали во главе страны; вот почему их нельзя считать надежными источниками информации о политике, проводимой Россией. Европейские соседи России могут еще больше приобрести или потерять, чем лидеры оппозиции, которые, будем надеяться, понимают, что смена режима в России, спонсированная США, в лучшем случае имеет мало шансов на успех. Примечательно, что в докладе разведывательного сообщества о вмешательстве России в выборы, опубликованном в «Вашингтон Пост», сообщалось что «из-за ненадежного источника» Агентство по национальной безопасности (АНБ) усомнилось в разведданных, полученных от иностранного правительства, где утверждалось, будто Путин «лично руководил операцией и хотел помочь Трампу». Это указывает на опасения аналитиков АНБ, что правительство-информатор было заинтересовано в политике, которая могла стать следствием выводов Америки из полученных разведданных. Имея это в виду, американцы мудро поступят, если вдохнут поглубже и молча сосчитают до 10 (или больше) перед тем, как принять следующие важные решения о политике США в отношении России. Чистый здравый смысл подсказывает, что необходимо избегать глубоких и далеко идущих выводов и решений в обстановке общего гнева и враждебности.
Первый президент Америки Джордж Вашингтон много говорил на эту тему в своем прощальном обращении к нации, напечатанном в 1796 г., где объявил о решении отказаться от стремления быть перевыбранным на третий президентский срок. Признав слабость своей новой страны, Вашингтон дал общий совет своим преемникам относительно проведения внешней политики: «строить честные и справедливые отношения со всеми странами, стремясь к миру и согласию со всеми». Современные сверхдержавные Соединенные Штаты нередко могут позволить себе отходить от этого довольно осторожного подхода, что предвидел и сам Вашингтон в своем письменном обращении. В частности, он писал, что если Америка сможет избежать внешних конфликтов и сосредоточиться на внутреннем развитии, «недалеко то время, когда мы сможем не обращать внимание на материальные издержки внешних кампаний… когда сможем избирать мир или войну, в зависимости от того, что лучше служит нашим интересам, если только мы будем руководствоваться принципом справедливости».
Вместе с тем, хотя Вашингтон предвидел будущее могущество Америки, он наставлял:
«Ничто не может быть важнее, чем исключение стойкой неприязни к конкретным странам и эмоциональной привязанности к другим странам».
Вашингтон, достигший, наверно, наибольших успехов в изучении человеческой природы, что было самой сильной его чертой как лидера военного времени, а затем президента – далее объясняет, как подобные чувства и мнения могут отрицательно повлиять на принятие важных решений, и тем самым ввергнуть страну в дорогостоящие и ненужные конфликты:
«Неприязнь одной страны к другой делает каждую из этих стран более предрасположенной к взаимным оскорблениям; они хватаются за малейший повод для высказывания оскорбленных чувств, ведут себя высокомерно и неуступчиво при возникновении самых нелепых и пустяковых споров. Отсюда частые столкновения, упрямые, озлобленные и кровавые противостояния. Нация, действующая по мотивам недоброжелательности и возмущения, иногда побуждает свое правительство к войне, вопреки здравым политическим расчетам. Правительство порой втягивается в общенациональную истерию и принимает эмоциональные решения, противоречащие здравому рассудку; в других случаях эмоции ненависти, живущие в нации, ставятся на службу агрессивным проектам, подстегиваемым гордыней, амбициями, а также другими пагубными мотивами. В жертву часто приносится мир, а иногда и свобода».
Американская мощь, вероятно, обеспечит победу США в любом прямом военном конфликте с Россией, если, конечно, речь не идет, о маловероятной (и слава Богу!) ядерной войне, в котором победителей быть не может по определению. Тем не менее, история не раз доказывала, что даже победы могут быть довольно дорогостоящими и контрпродуктивными для достижения стратегических целей. В этом опасность принятия «на эмоциях того, что противоречит голосу разума».
Риски просчета, несчастных случаев и эскалации особенно высоки сегодня, когда вооруженные силы США и России действуют в непосредственной близости друг от друга в Европе и на Ближнем Востоке, при том, что Вашингтон и Москва поддерживают противоположные стороны в двух продолжающихся вооруженных конфликтах. Недавняя речь Путина, в которой он открыл программы новых вооружений, сама по себе не должна никого лишить сна; как заявил министр обороны Джеймс Мэттис, у Москвы уже есть возможности нанести ядерный удар. Тем не менее, Россия по-прежнему активно участвует в боевых действиях на востоке Украины, где киевская армия в среднем терпит очередное поражение раз в три дня. Еще более зловещее предзнаменование состоит в том, что после авиаударов США, вследствие которых, по признанию Москвы, было убито «несколько десятков» российских наемников в Сирии, российский генерал Валерий Герасимов, начальник генерального штаба, без обиняков пригрозил ответить на любой ракетный удар со стороны Соединенных Штатов, который будет угрожать российским вооруженным силам, путем контрудара «как по американским ракетам, так и по пусковым установкам». Таким образом, Герасимов, менее склонный к блефу, чем другие российские официальные лица, заявляет, что Москва может нанести удар по кораблям и самолетам США, стреляющим ракетами по наземным целям.
Соединенные Штаты могут и должны продолжать отстаивать свои интересы на Украине, в Сирии и других регионах мира, и при этом быть готовыми к военному противостоянию с Москвой. Но в то же время, американские официальные лица (и законодатели) не могут позволить себе втягиваться в конфронтацию с Россией, не продумывая возможных краткосрочных и долгосрочных последствий каждого конкретного действия и решения. В свою очередь, это требует более четкой иерархии приоритетных американских интересов, которую будет трудно разработать в обстановке ожесточенных внутриполитических дебатов, бушующих сегодня в Америке. Однако, какое бы чувство удовлетворения это ни приносило, продолжение рефлекторной враждебности в отношении России на уровне инстинктов не поможет Соединенным Штатам в разработке действенной внешней политики в части построения взаимоотношений с Москвой или ответа на серьезный вызов, в котором Россия играет важную роль. Напротив, это, вероятно, усугубит каждую из вышеперечисленных проблем.
Впервые опубликовано на сайте Russia Matters.
