Россия поставляет нефть и газ в страны Западной Европы уже в течение многих десятилетий. Однако за последние несколько лет эта скучная, по сути, тема стала очень модной в средствах массовой информации. Вопросы энергетики, ныне крайне политизированные, занимают все большее место во всевозможных геополитических исследованиях и привлекают все большее число аналитиков всех мастей. Торговля энергоресурсами с Россией становится предметом растущих опасений и в европейских политических кругах.
Споры эти далеко не новы. Более четверти века назад предметом бурной полемики было строительство газопровода из Сибири в Западную Европу. Этот проект привел к расколу: навязанное США эмбарго на поставку технологий вызвало протест некоторых лидеров, решительно настроенных участвовать в проекте, необходимом для удовлетворения быстро растущего спроса на природный газ. Вокруг «уренгойской трубы» объединились ведущие государства Европейского сообщества, заинтересованные в сотрудничестве с Советским Союзом.
В период холодной войны энергетическое сотрудничество представлялось Старому Свету своеобразным мостом, перекинутым поверх политических разногласий, поскольку оно способствовало сближению Западной Европы и восточного блока. По мнению бывшего канцлера Германии Гельмута Шмидта, экономическое взаимодействие шло рука об руку с развитием дружественных политических отношений: «Два государства, зависимые друг от друга экономически, не будут враждовать. Значит, экономическое сотрудничество, которое я не устаю превозносить в своей стране, служит делу мира», – пишет он в своих мемуарах.
Руководители газовой промышленности Европы поддерживали между собой теплые отношения, основанные на взаимном доверии и уважении и вылившиеся в долгосрочные контракты. Жак Мэр, бывший генеральный директор компании Gaz de France, вспоминает: тридцать лет назад «нас совсем не заботила геополитика». Ветераны европейской газовой отрасли считают, что «газовая Европа» существовала уже в 1970–1980-х годах: крупные западноевропейские компании совместно вели торговлю с советской стороной. Они составляли «Большой альянс», благодаря которому каждая страна поддерживала тесные связи с соседями. Действительно, сотрудничество между национальными компаниями и правительствами является важным и необходимым: торговля газом требует строительства магистральных трансконтинентальных газопроводов, и обычно газ, прежде чем он будет доставлен компании – участнику соглашения, пересекает территории нескольких стран. Напомним, что одной из изначальных целей Энергетической хартии было создание, перефразируя Шарля де Голля, «энергетической Европы» от Бреста (город на западе Франции. – Авт.) до Владивостока.
Сегодня история отчасти повторяется: вопросы, связанные с сотрудничеством в сфере энергетики, вновь вызывают политические страсти, но на этот раз уже внутри самого Европейского союза. Страны ЕС сейчас разобщены как никогда с момента своего стремительного расширения до 25, а теперь уже 27 членов. Например, проект газопровода «Северный поток» иллюстрирует конфликты интересов внутри Евросоюза: с одной стороны, проект поддерживается государствами-основателями, а с другой – торпедируется странами Балтии и Польшей.
Энергетика стала предметом разногласий и между кремлевскими и брюссельскими политиками. Иногда энергоресурсы даже сравнивают с пушками и бомбами. Так, по словам французского депутата Пьера Лелуша, «Россия использует нефть и газ так же, как Брежнев – ракеты». Несмотря на свою вызывающую неординарность, подобная точка зрения сегодня достаточно широко распространена среди политических деятелей.
Оставим в стороне недавние проблемы и споры, в достаточной мере освещенные в СМИ, и вернемся к истокам энергетической взаимозависимости между Европейским союзом и Россией, а также к ее политическим последствиям. Сейчас, когда все чаще мелькают такие выражения, как «газовая война» или «новая холодная война», уместно вернуться к истории развития торговли нефтью и газом между Западной Европой и Россией.
1957: ВОЗВРАЩЕНИЕ РОССИИ НА МИРОВОЙ РЫНОК НЕФТИ
К концу 1950-х годов СССР удается выйти на энергетические рынки Европы или, скорее, возобновить свой экспорт нефти. С конца XIX века Российская империя поставляла в Европу нефть с месторождений в Бакинском нефтегазоносном районе. СССР возобновил эти поставки в начале 1930-х. После Второй мировой войны основными потребителями советской нефти были страны социалистического лагеря. Благодаря открытию «второго Баку» в Волго-Уральском регионе, а также мощным инвестициям в данную отрасль, советская нефтяная промышленность переживала в 1955–1960 годах новый подъем: добыча сырья удваивается, СССР становится вторым после Соединенных Штатов мировым производителем, что позволяет ему вновь начать экспорт нефти.
В обстановке холодной войны возобновление советских поставок вызвало озабоченность на Западе. Кроме того, это всерьез встревожило крупные нефтяные компании, господствовавшие на мировом энергетическом рынке (так называемые «семь сестер»: четыре компании Jersey (Exxon), Socony-Vacuum (Mobil), Standard of California (Chevron) и Texaco, входившие в Aramco, плюс Gulf, Royal Dutch-Shell и British Petroleum. – Авт.). Им трудно было смириться с появлением нового конкурента с более низкими ценами.
Однако в 1957-м, не посчитавшись с позицией англо-американских компаний, итальянская государственная группа ENI заключила с СССР исторический договор на поставку нефти. Президент ENI Энрико Маттеи рискнул импортировать советскую нефть невзирая на вето «семи сестер» (само это выражение приписывается именно ему). Такая инициатива четко вписывалась в стратегию диверсификации снабжения, разработанную ENI. В результате Италия стала важным импортером российского сырья и до сих пор остается одним из главных торговых партнеров России.
В 1950–1960-х годах Советский Союз смог вновь начать экспорт в Западную Европу не только за счет демпинговых цен, позволивших проникнуть на нефтяной рынок, но и за счет заключения бартерных сделок. В разгар холодной войны эта стратегия воспринималась как настоящая политическая атака. «Хрущёв не раз грозил закопать нас в землю. Сегодня становится все более очевидным, что, если ему дать волю, он охотно утопит нас в нефтяном океане», – говорил тогда американский сенатор Кеннет Китинг. Ведущим нефтяным компаниям Запада пришлось в свою очередь снижать цены. Это заставило другие страны-производители сплотиться, выступив единым фронтом на защиту своих доходов. Известный нефтяной аналитик Даниел Ергин считает, что именно наступление СССР, сбивавшего цены для завоевания рынков сбыта, способствовало созданию ОПЕК в 1960 году.
В 1962-м, вскоре после Карибского кризиса, Соединенные Штаты ввели экономические санкции против Советского Союза: в ноябре в рамках НАТО было одобрено эмбарго на поставку труб большого диаметра, необходимых для строительства трубопроводов. Правительство Западной Германии обратилось к крупным сталелитейным компаниям, заключившим с СССР договоры на поставку 130 тыс. тонн стальных труб, с просьбой аннулировать контракты. Однако некоторые европейские страны, например Великобритания и Италия, отказались поддержать эти санкции.
Со своей стороны СССР вследствие эмбарго наладил собственное производство труб большого диаметра, и ему удалось построить самый протяженный на то время в мире первый трансъевропейский нефтепровод «Дружба» длиной 5 500 км. Рассказывают, что на первой трубе, сошедшей в марте 1963 года с конвейера Челябинского завода на Урале, рабочие написали: «Труба тебе, Аденауэр!» Санкции задержали строительство нефтепровода всего лишь на год: первая нитка была введена в строй в 1964-м (по ней нефть поступала в Чехословакию, Венгрию, Польшу и ГДР, которые подписали соглашения с Москвой в декабре 1959 года), и в конце концов в 1969-м эмбарго было снято.
Хотя «широкое дипломатическое наступление Кремля» встретило сопротивление стран западного блока, импорт «красной нефти» в Западную Европу на протяжении 1960-х годов неуклонно возрастал. Эмбарго лишь притормозило энергетическое сотрудничество, так как деловые круги, особенно немецкие, были чрезвычайно заинтересованы в развитии торговли. Еще в 1952-м, всего лишь через семь лет после окончания войны, в ФРГ был создан Восточный комитет немецкой экономики, в задачи которого входило развитие торговых связей между Востоком и Западом, в частности экспорта технологий.
Тем временем в СССР значительно выросла добыча природного газа: открытие в конце 1960-х годов новых гигантских месторождений в Сибири (Уренгой, 1968 г.) и расширение мощностей в Украине и в Средней Азии привели к тому, что общее производство газа увеличилось за десять лет в четыре раза и достигло в 1970 году 198 млрд кубометров. В тот период газовые ресурсы СССР оценивались приблизительно в 40 % мировых запасов, что обеспечивало лидерство на энергетическом рынке. Однако транспортировка газа по сравнению с нефтью имела свои особенности: нужно было строить протяженные магистральные газопроводы. Кроме того, новые месторождения находились в труднодоступных и малопригодных для проживания регионах, в высоких северных широтах. Стране пришлось сконцентрировать колоссальные ресурсы за счет других отраслей промышленности и благосостояния населения, что было возможно только в условиях советского строя. В частности, острой проблемой стала нехватка труб, компрессоров и другого оборудования для создания необходимой инфраструктуры. Для строительства газотранспортной сети в сжатые сроки требовалось столько труб, что их не могла бы произвести ни одна страна в отдельности. Таким образом, сотрудничество с промышленно развитыми западными странами было обусловлено не только технологическим отставанием, но и гигантским объемом работ, который нужно было выполнить в установленные сроки.
Несмотря на сложности, всего за два десятилетия Советский Союз стал главным производителем и экспортером природного газа. Это стало возможно благодаря мощному научно-техническому и промышленному потенциалу, а также высокопрофессиональному менеджменту. Сейчас, когда новые месторождения находятся на еще более удаленных и труднодоступных заполярных территориях, их эффективное освоение не под силу современной России без участия западных компаний с их прогрессивными технологиями и совершенной техникой.
ПЕРВЫЕ КРУПНЫЕ КОНТРАКТЫ НА ПОСТАВКУ ГАЗА
В 1968 году советский газ впервые поступает в Австрию, нейтральную страну. Первые важные торговые переговоры со странами европейского блока состоялись в 1969-м: партнерами выступали немецкий концерн Ruhrgas и итальянская ENI. В том же году ENI при посредничестве Snam Rete Gas подписала первый контракт на поставку газа, предусматривавший закупку 2,5 млрд кубометров в год. Поставки начались с 1974 года благодаря введению в строй газопровода, проходящего через территорию Австрии.
Избрание Вилли Брандта канцлером Германии (1969) знаменовало собой начало «восточной политики» (Ostpolitik), продолженной его преемником Гельмутом Шмидтом. Это благоприятно отразилось на политических и торговых контактах между ФРГ и СССР.
В феврале 1970-го Карл Шиллер, министр экономики ФРГ, и Николай Патоличев, советский министр внешней торговли, подписали беспрецедентный контракт на поставки природного газа в Западную Германию – около 3 млрд кубометров в год. Со своей стороны Германия через концерн Mannesmann оплачивала полученное топливо поставками 1,2 млн тонн труб большого диаметра, необходимых для строительства газопровода. 1 октября 1973 года Герберт Шельбергер, президент Ruhrgas, в торжественной обстановке открыл вентиль в Вайдхаусе, расположенном на границе Чехословакии и немецкой Баварии.
Новые перспективы экспорта привели к созданию в том же году объединения «Союзгазэкспорт». Экспорт газа достиг 4,9 млрд кубометров. Чтобы обеспечить его транспортировку, Советский Союз вел с ENI, Ruhrgas и NAM (Нидерланды) переговоры о строительстве нитки, проходящей по территории Чехословакии и ФРГ.
На протяжении 1970-х углеводородное топливо превращается в главную составляющую торговых связей между ЕЭС и СССР. В результате возник стойкий дисбаланс в структуре торгового обмена: более трех четвертей советского экспорта на европейский рынок приходилось на первичное сырье, тогда как в страны Совета экономической взаимопомощи (СЭВ) в основном поступали оборудование и технологии, по большей части предназначенные для развития энергетики. Оборудование для нефтегазовой промышленности поставлялось преимущественно из ФРГ, Италии, Франции и Японии и составляло 60–70 % от общего объема импортных поставок. Около трети импорта технологий и оборудования в СССР приходилось на Германию, которая по сей день остается главным торговым партнером России.
Развитие энерготорговли сопровождалось строительством крупных трансъевропейских энергосистем. В Германию российский газ поступал через германо-чехословацкую границу в Вайдхаус (энергосистема MEGAL), в Австрию – на австро-чехословацкую границу в Баумгартен (энергосистема WAG). Эти две сети обеспечивали транспортировку всего объема топлива, закупленного в России GDF, ЕMV и Ruhrgas. Построенная сеть трубопроводов прочно связала Западную Европу с Россией. А долгосрочные контракты на поставку газа надежно закрепили эти «стальные» связи.
Нефтяные кризисы 1973 и 1979 годов положили конец изобилию дешевого топлива. Появился более живой интерес как к регионам-производителям, лежащим за пределами Ближнего Востока, так и к альтернативным источникам энергии, таким, как природный газ и атомная энергия. Западная Европа стала разрабатывать стратегию управления энергоресурсами, в основу которой легли энергосбережение и диверсификация (за счет атомной энергетики во Франции и ФРГ, природного газа в ФРГ и Италии). Этому способствовало также освоение новых месторождений в Северном море (Норвегия, Великобритания).
Тем самым Западная Европа добилась снижения внешней энергозависимости. Импорт же сырья из СССР продолжал возрастать.
ПЕРЕЛОМНЫЙ МОМЕНТ: ПРОЕКТ ГАЗОПРОВОДА ИЗ СИБИРИ В ЕВРОПУ
В середине 1970-х Австрия, Германия и Франция принимали участие в прокладке газопровода, который должен был связать страны-импортеры с иранским месторождением Канган. Договор, заключенный между странами Западной Европы, СССР и Ираном в 1975 году, предусматривал схему, согласно которой Иран покупал европейское оборудование и продавал газ СССР, в свою очередь Западная Европа покупала уже советский газ. Предметом этого трехстороннего договора было строительство магистрального газопровода IGAT-II (Iranian Gas Trunkline) длиной 1 440 км, по которому газ с юга Ирана должен был поступать на терминал Астара на советской границе. Газопровод предполагалось вести через Тегеран и Грозный до Ужгорода, откуда газ через Вайдхаус подавался бы на европейские рынки сбыта. Поставки должны были начаться в 1980–1981 годах.
Однако этот проект завершился провалом по причине исламской революции в Иране (1979), и от него пришлось отказаться.
Благодаря освоению гигантских месторождений газа в Западной Сибири (Ямбург, Уренгой), Советский Союз представлялся единственным поставщиком, способным заменить Иран. К тому же из-за ценового конфликта с Алжиром Франция отказалась от традиционного поставщика газа и была вынуждена также ориентироваться на голубое топливо из СССР.
Так возник новый проект газопровода, связывавшего сибирские месторождения с европейскими рынками сбыта и позволившего увеличить изначально предполагаемые объемы поставок природного газа (с 24 млрд кубометров в 1980 году до 60 млрд в 1990-м). Напомним, что к этому времени уже были построены два газопровода, соединявшие Ямбург («Северное сияние») и Оренбург («Союз») с Ужгородом на чехословацко-советской границе с ответвлениями к границам Германии и Австрии.
По своим масштабам новый проект выгодно отличался от предыдущих: в нем предусматривалось не только непосредственное снабжение западных рынков, но и двукратное увеличение поставок газа к 1990 году. Советская сторона рассчитывала за счет растущего экспорта газа восполнить недопоставки нефти, рост добычи которой в конце 1970-х оказался сопряженным с определенными трудностями.
В 1979 году СССР начинает переговоры с Германией, Францией, Италией, Бельгией, Австрией и Нидерландами об участии в строительстве газопровода протяженностью 5 400 км. Переговоры велись в двустороннем формате – между СССР и консорциумами банков и энергетических компаний каждой из заинтересованных стран. Наиболее активное участие принимала ФРГ: концерн Ruhrgas и Deutsche Bank выделили 4 млрд немецких марок на закупку компрессорных станций и прочего оборудования. Любопытно, что по первоначальному плану газопровод должен был пройти через территорию Восточной Германии, но ФРГ воспротивилась этому, опасаясь, что ГДР может прервать поставки газа в случае политического кризиса. Более надежным считался транзит через Украину и Чехословакию. Распад восточного блока в начале 1990-х обернулся для газовиков настоящей головной болью. Сегодня, несмотря на отсутствие противостояния между Востоком и Западом, проблемы транзита газа еще более осложнились, и новые совместные проекты предполагают прокладку трубопроводов по дну морей, минуя транзитные государства («Северный поток», «Голубой поток»).
Сторонники газопровода утверждали, что этот проект позволит увеличить и стабилизировать газоснабжение, а значит, укрепить энергетическую безопасность Европы. Вашингтон был против, опасаясь, что валютные поступления будут способствовать укреплению военно-экономической мощи СССР. Кроме того, сближение западноевропейских государств с Советским Союзом могло ослабить Североатлантический блок. И, наконец, СССР мог использовать энергоресурсы как средство политического давления, при необходимости прерывая поставки.
29 декабря 1981 года президент США Рональд Рейган объявил о торговых санкциях против СССР, в том числе о прекращении поставок материалов, предназначенных для строительства сибирского газопровода. Официальной причиной послужили события в Польше, где забастовки и социальные волнения повлекли за собой введение в стране военного положения и массовые аресты.
На саммите НАТО в январе 1982-го разногласия между союзниками обострились, хотя европейцы, казалось, пошли на компромисс: право подписывать ранее предусмотренные договоры с СССР в обмен на отказ заключать контракты на производство работ. Но и эта чисто формальная уступка не соблюдалась; в результате ущерб потерпели прежде всего американские компании, работавшие с СССР. Против торговых ограничений выступили, в частности, Франция и Германия. В ходе Версальского саммита (июнь 1982 г.) Рональд Рейган вновь попытался навязать европейским странам ограничения и требование прекратить финансирование проекта с помощью европейских кредитов. Гельмут Шмидт вспоминает в своих мемуарах: «Когда Рейган настаивал на использовании торговых санкций как инструмента внешней политики, между Рейганом и Миттераном разгорелась длительная и жаркая дискуссия. Новая попытка саботировать в одностороннем порядке, без консультаций, соглашение по газопроводу путем введения эмбарго, по сути, являлась нарушением суверенитета европейских государств». Франсуа Миттеран и Гельмут Шмидт покинули заседание, дав понять, что финансовые и энергетические контракты с СССР не будут изменены. Западная Европа восприняла «крестовый поход Рейгана», как окрестили его тогда журналисты, как вмешательство в ее внутренние дела.
Столкнувшись с негативной реакцией французов и немцев, американский президент решил в одностороннем порядке ввести эмбарго на поставку технологий. «Они [СССР и Европа] могут строить свой газопровод. Но не с нашим оборудованием и не с нашими технологиями», – безапелляционно заявил президент Соединенных Штатов.
Таким образом, европейские компании, сотрудничавшие с СССР, отныне не имели права использовать американские технологии под угрозой применения санкций. Это решение вызвало возмущение в Европе у ряда глав государств и правительств, в том числе у премьер-министра Великобритании Маргарет Тэтчер. Но в целом данное ограничение не имело последствий: Тэтчер и Миттеран посоветовали компаниям, участвовавшим в проекте, не обращать внимания на американские запреты.
На переговорах в Ла-Сапиньер (Канада) в октябре 1982 года был достигнут очередной компромисс: США отменят санкции в обмен на более строгий контроль союзников над поставками технологий в СССР, а также на отказ от выгодных кредитов и от подписания новых договоров на поставку природного газа. Ранее заключенные договоры были признаны и оставались в силе.
Месяц спустя, в ноябре, американский президент подписал секретную директиву NSDD-66 (National Security Decision Directive – в таких документах устанавливались главные направления обороны, внешней политики и разведки. – Авт.), направленную, по сути, на подрыв советской экономики. Директива предусматривала расширение списка ограничений в рамках CoCom (Координационный комитет по экспортному контролю стратегических товаров в страны соцлагеря. – Авт.). Это касалось прежде всего оборудования для нефтегазовой промышленности.
Не имея возможности остановить строительство газопровода, американская администрация преследовала цель замедлить осуществление проекта, чтобы отсрочить поступления в СССР иностранной валюты и ограничить предусмотренный договорами объем закупок газа. В директиве также указывалось, что государства-союзники обязуются не увеличивать импорт газа и ограничиться ранее согласованными объемами поставок.
ПОСЛЕДСТВИЯ ИСКУССТВЕННОГО ОБВАЛА ЦЕН НА НЕФТЬ 1986 ГОДА
Причины резкого падения цен на нефть в 1986-м до сих пор остаются загадкой. В качестве одной из них обычно указывают на стремление Саудовской Аравии увеличить свою долю мирового рынка сбыта, для чего Эр-Рияд резко повысил добычу. Питер Швейцер, сотрудник Института Гувера (США), в книге «Победа: секретная стратегия администрации Рейгана, ускорившая развал Советского Союза» предложил иную версию: падение цен на нефть было организовано администрацией Рейгана. С одной стороны, низкие цены на нефть способствовали бы ослаблению советской экономики, а с другой – стимулировали бы рост американской. Таким образом, в обстановке холодной войны именно Соединенные Штаты сознательно использовали энергоресурсы в качестве экономического оружия.
В 1984–1985 годах высокопоставленные чиновники американской администрации, в первую очередь директор ЦРУ Уильям Кейси и министр обороны Каспар Уайнбергер, неоднократно встречались с членами королевской семьи Саудовской Аравии – королем Фахдом и принцем Бандаром (посол в США с 1983 по 2005 г.), а также с шейхом Ахмедом Заки Ямани, влиятельным министром нефтяной промышленности (1962–1986). По мнению Швейцера, американцы сумели убедить арабов в необходимости «открыть нефтяной кран». Основной их аргумент состоял в том, что вызванное этим падение цен лишит СССР притока валюты и, как следствие, ослабит советскую мощь и коммунистическое (а значит, атеистическое) влияние в арабских странах – Сирии, Ираке, Ливии. К тому же советский режим, осуществлявший военные действия в Афганистане, представлялся врагом мусульманского мира.
В августе 1985-го добыча нефти в Саудовской Аравии подскочила с двух до девяти млн баррелей в сутки. Цены рухнули. В довершение всего Соединенные Штаты объявили о сокращении импорта нефти. С ноября 1985 года по апрель 1986-го цена за баррель упала с 30 до 12 долларов США, вследствие чего экспорт дорогой сибирской нефти стал нерентабельным.
Швейцер ссылается на доклад ЦРУ, опубликованный в мае 1986 года: «Падение цен значительно сократит возможности Советов импортировать западное оборудование, сельскохозяйственную продукцию и промышленное сырье… [это] произойдет в период, когда Горбачёв, скорее всего, рассчитывает на рост финансовых поступлений с Запада, чтобы реализовать свою программу оживления экономики».
Действия американцев затрагивали один из главных источников внешнеторгового дохода Советского Союза. Действительно, в тот период от 60 до 80 % всех валютных поступлений приходилось на долю экспорта нефти и газа. На валюту закупались зерно и нефтегазовое оборудование, позволявшее обеспечить рост добычи нефти, замедление которого уже с конца 1970-х беспокоило советское руководство.
Нефтяной кризис 1986 года серьезно отразился на состоянии советской экономики, что сыграло не последнюю роль в развале соцлагеря и Советского Союза. Обвал цен на нефть вдвое сократил поступление валюты. СССР был вынужден урезать поставки нефти странам – членам СЭВа. Более того, через пять лет Москва перешла на расчеты за экспорт нефти в твердой валюте. Спустя несколько месяцев СЭВ прекратил свое существование.
В то же время в долгосрочной перспективе дешевая нефть оказала негативное влияние и на западные промышленно развитые страны: инвестиции в поиск альтернативных источников энергии были урезаны, и зависимость от нефти так и не была преодолена. Сегодня, когда цена за баррель зашкаливает за 80 долларов, страны-потребители сталкиваются с теми же проблемами, что и 30 лет назад.
СОВРЕМЕННЫЙ ЭТАП СОТРУДНИЧЕСТВА
Из исторического анализа следует, что между Европейским сообществом/Европейским союзом и Советским Союзом/Россией долгое время существовали тесные взаимовыгодные торговые отношения. Газовые контракты способствовали развитию сотрудничества, создавая прочные двусторонние связи. Освоение сибирских месторождений позволило странам Западной Европы, находившимся после двух нефтяных кризисов в сильной зависимости от стран Ближнего Востока, диверсифицировать источники энергоснабжения. С другой стороны, СССР и позже Россия стали зависимыми от внешнего рынка углеводородов. Так, например, в 2006 году более 80 % объема российского экспорта нефти и около 70 % российского экспорта газа приходилось на европейский рынок.
Как уже отмечалось ранее, Советский Союз никогда не использовал углеводороды в политических целях в отношениях с Западом. Экспорт в страны Европы обеспечивал поступление валюты для приобретения, в частности, современного нефтегазового оборудования и технологий. В период экономической депрессии, начавшейся вслед за распадом СССР, Россия продолжала увеличивать объемы экспорта газа и нефти в страны ЕС, в то время как продажа в бывшие советские республики и внутреннее потребление значительно снизились. В итоге углеводородное сырье стало доминирующим во внешней торговле России.
Высокий уровень добычи нефти и газа позволяет России проявлять амбиции сверхдержавы. Однако ее энергетическая мощь очень уязвима. Резко повысилась зависимость от мировых цен. Длительный промышленный спад и отсутствие масштабных капиталовложений отбросили Россию далеко назад. БЧльшая часть неосвоенных запасов расположена в труднодоступных зонах (Восточная Сибирь, Арктика). Малоэффективное использование значительных финансовых ресурсов, коррумпированность власти, чрезмерная энергоемкость промышленности, нерациональное недропользование ставят под сомнение способность России в долгосрочной перспективе оставаться надежным партнером.
C точки зрения устойчивого развития единственно возможный путь для России – это кратное снижение энергопотребления за счет разумной политики внутренних цен, внедрения современных энергосберегающих технологий во всех сферах экономики, включая коммунальное хозяйство, повышение общей культуры энергопользования. Россия нуждается в развитии безопасной ядерной энергетики, технологий чистого угля и повышении КПД теплоэлектростанций. И это должно стать истинной целью сотрудничества между Евросоюзом и Москвой, так как без стабильной России не может быть гарантирована энергобезопасность Европы.
