Все рушится, основа расшаталась,
Мир захлестнули волны беззаконья.
Уильям Батлер Йейтс, 1919 год
В Европе, Америке и некоторых регионах Азии царит ощущение надвигающейся опасности и смутной тревоги о будущем. Наблюдаются неприятные тенденции на фоне политического паралича. Расцветает демагогия, и в воздухе витает смрадный дух фашизма.
Особенно расстраивает то, что творится в американской политике. Народ Америки начинает запоздалую дискуссию о роли Соединенных Штатов в мире. Нам, американцам, следовало бы затеять ее 25 лет назад, когда распался Советский Союз и закончилась холодная война. Сегодня мы спорим о курсе на международной арене в обстоятельствах обескураживающей неопределенности в мировой политике и экономике. Мало кто вспоминает сейчас оптимизм, царивший после объединения Германии, когда Европа стала единой и свободной, Китай присоединился к капиталистическому миру, а Россия стремилась к демократизации и переходу к рыночной экономике.
Синдром нехватки врага
Итоги американской внешней политики за годы, прошедшие после тех знаменательных событий, не вызывают восторгов. Меньшинство считает, что нам нужно энергичнее и последовательнее применять силу, но большинство уверено в контрпродуктивности последних военных операций США. Растущее число американцев скептически относятся к военным интервенциям за рубежом. В мире многомерных неопределенностей предлагается выбрать одно из двух. Вы за или против использования Соединенными Штатами военной силы? Между тем в сложном мире странно ожидать простых решений. Дебаты разгораются на фоне предвыборной кампании, которая подстегивается тем, что нарастает недовольство состоянием дел внутри страны, а внешнеполитическая проблематика затрагивается лишь косвенно. Дискуссия о целях и обязанностях Америки на международной арене только начинается. Она ведется непоследовательно, озадачивая граждан страны и вызывая тревогу у ее союзников, партнеров и друзей за рубежом.
Американцы затрудняются сформулировать альтернативные подходы к внешней политике, но не хотят сохранения прежнего положения. Они могут по-разному понимать, что значит это самое «сохранение прежнего положения». Но каким бы оно ни было, люди желают перемен. И европейцы в этом смысле, похоже, не слишком отличаются от американцев.
Все понимают, что происходит серьезный сдвиг в распределении мирового богатства и силы. Пустые лозунги вместо новых подходов к решению острых вопросов: как управлять границами и что делать с потоками иммигрантов, как наладить внешнюю торговлю и инвестиции и выстроить отношения с союзниками и недружественными странами, наконец, что происходит с мировым порядком… Система демонстрирует явные признаки нездоровья – и в Европе, и в Америке. Еще больше неопределенности возникает из-за экономической депрессии (которая порождена курсом, зашедшим в тупик), неспособности законодательной власти выработать действенную налоговую политику, радикальной, но непродуктивной финансовой линии, распространения авторитаризма, нового витка противостояния между Западом и Россией и словесных перепалок между амбициозными, но интеллектуально ущербными деятелями в Америке и Европе.
Крушение Pax Americana вносит немалую лепту в установление нового мирового беспорядка. Это нервирует американцев, союзников и партнеров США за рубежом. Более того, это приводит в замешательство и противников Америки. Однако в стране нет единого мнения о том, кого считать ее врагами, и тем более общего понимания, чего они добиваются.
После исчезновения мессианского тоталитаризма у американцев развился синдром нехватки врага. Это щекотливая ситуация дезориентации в мировом пространстве, когда у военно-промышленного комплекса нет больше очевидного противника, на нейтрализацию которого следует направлять все силы. Европейский подход к государственному управлению традиционно допускал, что союзники в одних вопросах могут быть противниками в других, что военная мощь сама по себе не дает ответа на многие вопросы, а долговременные интересы могут потребовать временной жертвы. И зачастую разумнее искать примирения с теми, кто стремится к ограниченным переменам существующего порядка, нежели скатываться к конфронтации. Но эти идеи в новинку для американцев, воспитанных на международных отношениях времен холодной войны, когда дипломатия больше напоминала позиционную войну, нежели маневренные боевые действия.
Во многих отношениях длительное соперничество с Советским Союзом привело Соединенные Штаты к стратегическому перекосу в одну сторону. Вашингтон научился использовать военное сдерживание и наказания с помощью санкций, но не продумывать дипломатические ходы, чтобы устранить источники разногласий, создающие опасности, которые он стремится отвратить. А сдерживание проблематично не только потому, что чревато риском случайной войны и не всегда срабатывает, но и потому, что замораживает потенциальные конфликты, вместо того чтобы устранять их причины. Сдерживание предотвращает опасную конфронтацию, выигрывая время для дипломатических действий. Но без дипломатии оно просто откладывает решение на более поздний срок, когда одна или другая сторона получит преимущества. Это вполне вероятно, если учесть, что баланс сил быстро меняется, особенно в Индийско-Тихоокеанском регионе.
Похоже, американцы начинают понимать, что разрешение базовых проблем, подталкивающих противоборствующие стороны к коллизии, может быть лучшим способом сохранения мира, нежели попытка управлять рисками с помощью угроз применить силу. Если это действительно так, то можно лишь приветствовать подобную эволюцию в мышлении. Такие перемены означают новые возможности для союзников и партнеров США использовать все еще колоссальную мощь Америки для формирования иного будущего, чем то, к которому способен привести нынешний мировой беспорядок.
Эпоха деловых отношений
Но, с точки зрения американцев, европейские союзники кажутся запутавшимися больше, чем когда-либо. Европейцы говорят на многих языках и совершенно вразнобой. Поддержка британцами на референдуме выхода из Евросоюза только усугубила общее замешательство. «Брексит» может вдребезги разбить послевоенный порядок в Европе, устранить британцев в качестве посредников между США и «континентом», нанести смертельный удар по особым отношениям Великобритании и с теми, и с другим. Все это, равно как и непродуманные предложения по пересмотру отношений с атлантическими и тихоокеанскими союзниками, режима мировой торговли, отношений с Россией и Китаем, так или иначе муссируется во время избирательной кампании в Соединенных Штатах.
Все больше американцев понимают, что, если США не будут прислушиваться к своим союзникам, они со временем всех их растеряют. Однако некоторые задаются вопросом, как страны, которые сравнительно мало тратят на свою оборону, предпочитая доверять ее дяде Сэму, могут считаться «союзниками» и нашей ровней, а не «протекторатами». Союзников связывают друг с другом взаимные обязательства, а не односторонняя зависимость. Расплывчатость понятия «союзник» скрывает тот факт, что в Азии и на Ближнем Востоке у Соединенных Штатов есть подопечные и сателлиты или зависимые государства, которые они взяли под защиту, но не «союзники», приверженные идее совместной обороны.
Американцы всегда хотели видеть в европейцах надежных союзников, а не наместников или адъютантов, и тем более не раболепных подхалимов. Вот почему они с таким воодушевлением поддержали «европейский проект». Теперь, когда усилия по объединению Старого Света терпят неудачу, тает и надежда на то, что Европа избежит возврата к дисбалансу сил, а также политическим и экономическим кризисам, которые трижды в течение прошлого века потребовали от США решительных действий и ввода войск на европейский континент.
Откровенно говоря, чтобы американцы и дальше считали Европу своим союзником и прислушивались к ее мнению, европейцам необходимо изменить ожидания от себя и Америки. Им нужно больше делать для собственной обороны, выработать и сформулировать последовательную позицию относительно того, чего они хотят и чего не хотят от Соединенных Штатов в плане дополнения своего военного потенциала. Им надо убедить американский народ, что активная поддержка Европы – в интересах Соединенных Штатов (то же можно сказать и об азиатских партнерах США, таких как Япония и Южная Корея). Хорошо это или плохо, но мир вступил в эпоху деловых отношений. Закончилось время коалиций, основанных на конфронтации с общим глобальным противником или взаимной приверженности общим стратегическим интересам и представлениям.
Призыв пересмотреть, реструктурировать и тщательно аргументировать гарантии, которые Америка дает другим странам в сфере обороны, – напоминание о том, что на протяжении 160 лет Соединенные Штаты тщательно избегали «альянсов, связывающих по рукам и ногам». Страна отказалась от этого принципа только в 1949 г., когда США с Канадой и десятью европейскими странами объединились в НАТО. Тогда Вашингтон стремился противодействовать угрозе сталинского СССР, который мог пытаться доминировать в Европе, а, вероятно, и завоевать европейские страны и весь мир в Восточном полушарии, аккумулировав в Старом Свете такую мощь, которая стала бы экзистенциальным вызовом Новому Свету. Но Советского Союза больше нет. Несмотря на попытки представить Россию безжалостным хищником, Европа сегодня не сталкивается с угрозами, сопоставимыми с теми, что исходили от СССР.
С помощью американцев Европа восстановилась после Второй мировой войны и упрочила свою демократическую политическую культуру. После окончания холодной войны она уже четверть века наслаждается миром, благоденствием и распространением власти закона. Европа может быть намного меньше, чем сумма ее частей, но она не слаба. Население одних только европейских стран – членов НАТО в четыре раза превышает население России, а их совокупный ВВП в девять раз больше российского. Их расходы на оборону не дотягивают до целевых военных бюджетов для государств НАТО, тем не менее они тратят на оборону как минимум в три раза больше России. Вооруженные силы некоторых европейских стран выглядят достаточно грозно и кажутся эффективными. В настоящее время никто не требует от европейцев и дальше полагаться в основном на возможности США в деле собственной обороны. В этих обстоятельствах вряд ли стоит удивляться, что все больше американцев считают, что в Атлантическом альянсе давно уже следует изменить баланс.
Некоторые интересуются: «Если НАТО все еще единственный ответ, то на какие вопросы?» Вместе с тем большинство американцев вовсе не стремятся к размежеванию с Европой – они лишь добиваются большего равенства в совместном возведении архитектуры атлантической безопасности. А все потому, что три войны ХХ века (две горячих и одна холодная) наглядно продемонстрировали следующее:
- Европа и Америка находятся в одной и той же геополитической зоне, где безопасность и благополучие каждого неразрывно связаны с благополучием других.
- Для поддержания сотрудничества в сфере безопасности и сохранения мира между европейцами нужна общеевропейская система безопасности.
- Америке надо быть звеном в этой структуре для защиты своих жизненно важных интересов, которые заключаются в стабильности Европы и Евразии.
- Европе требуется участие Америки в ее архитектуре безопасности, чтобы не допустить доминирования крупнейшей европейской державы – Германии, а также позволить найти баланс с Россией и мирно сосуществовать с ней.
Эти реалии создают неизбежную базу для трансатлантического сотрудничества, но сами по себе не обладают исполнительной силой, поскольку подрываются «Брекситом» и аналогичными деструктивными тенденциями в некоторых странах Европы. Объективно существующие реалии не ведут автоматически к сотрудничеству в сфере безопасности, взаимодействию с Россией или Турцией либо стабилизации согласованных границ между Европой и Евразией. Чтобы добиться необходимых договоренностей, требуется искусство государственного управления, которое явно отсутствовало после окончания холодной войны.
Австрийский путь для Украины
Мир и стабильность требуют, чтобы Европа и Россия были одинаково заинтересованы в единой, процветающей и независимой Украине. Такая Украина никогда не воплотится в жизнь, если обе стороны не проявят сдержанности и не обретут спокойствия. За образец можно взять Австрийский государственный договор (1955), в котором Австрийская республика была провозглашена суверенным, демократическим государством, оберегающим права этнических меньшинств. Австрия закрепила свою свободу, провозгласив постоянный нейтралитет по отношению к Востоку и Западу и создав внушающий уважение оборонительный потенциал. Если Вена добилась этого в разгар холодной войны, то же возможно и для Киева в гораздо менее конфронтационной обстановке.
В интересах всех, и особенно самих украинцев, было бы превратить Украину в буфер, зону безопасности и мост между Европой и Россией. Европейцы и россияне убедительно доказали, что готовы расстроить любые попытки другой стороны и покончить со стремлением оппонента интегрировать Украину или доминировать в этом государстве. Соединенные Штаты продемонстрировали готовность поддержать Европу в военном отношении, если потребуется отразить вторжение России на Украину. В итоге все в тупике, который можно рассматривать и как возможность. Обе стороны исчерпали меры принуждения. Никто не может надеяться на существенные дивиденды от продолжения конкуренции за господство на Украине. Эскалация конфронтации между НАТО и Россией рискованна и стоит недешево. Она никого не приведет к желаемому результату. Лучший из возможных вариантов – договориться о взаимных гарантиях независимости и нейтралитета Украины, как это было сделано в отношении Австрии.
Но если у Европы и России не будет общего видения выхода из тупика, ситуация неопределенности законсервируется. Это тот самый случай, когда уместна большая сделка. Взаимный отвод войск и реформы, оговоренные в Минских соглашениях, могут стать отправной точкой дипломатического процесса с целью закрепления будущего места независимой Украины между Европой и Россией. Как и в случае Минских договоренностей, Европа, а не Америка лучше подходит для разработки необходимой концепции и руководства этим процессом, который должен стать частью более широкого плана сотрудничества по безопасности в Старом Свете.
Вовлечение вместо исключения
Если бы американское государство проявило мудрость, ему следовало бы приветствовать российское участие в делах Европы и евразийского континента, а не сопротивляться ему. Есть множество действующих структур и институтов, в их числе ОБСЕ, Совет Россия–НАТО, Совет Европы, Шанхайская организация сотрудничества и другие. Включение постреволюционной Франции в Европейский концерт после наполеоновских войн показало, что вовлечение бывших неприятелей в процесс принятия решений содействует долгосрочному миру и стабильности. Исключение из европейских институтов Германии после Вильгельма и России после царизма по итогам Первой мировой войны не привело ни к чему хорошему. Этот опыт должен убедить нынешних политиков в том, как опасно исключать великие державы из управления мировой политикой. Это их законное право и интерес. Соединенным Штатам, Европе и России необходимо также приспособиться к жизни в новом мире, где Китай и Индия наравне с Японией претендуют на роль ведущих азиатских держав, присутствующих на международной арене. Особенно трудно осознание новых реалий дается США. Америка доминировала в западной части Тихоокеанского бассейна 71 год и привыкла к роли хранителя общих благ и незаменимого арбитра в разрешении споров. Теперь же ей придется смириться с усиливающимся Китаем, более уверенной Индией и более независимой Японией.
Существующие объединения, такие как АСЕАН, расколоты и неэффективны в деле управления данным регионом. Смещение баланса сил в Азиатско-Тихоокеанском регионе в основном определяется экономикой. Однако так называемый американский «поворот к Азии» сводится исключительно к мерам военного характера. США, Япония и Китай громогласно заявляют о разных проблемах, думая, что обсуждают одно и то же. Однако на фоне наигранных и эмоциональных выступлений разворачивается постепенный процесс «притирки» в спорах по поводу морских акваторий, в котором Соединенные Штаты не являются одной из сторон.
Колоссальная асимметрия между тем, что поставлено на карту для Китая и США, крайне опасна. Если перефразировать меткие замечания Бисмарка о Балканах, сделанные им за 26 лет до начала Первой мировой войны, все рифы, скалы и наносные острова там не стоят жизни одного морского пехотинца США. Но если в Азии разразится еще одна война, это случится из-за какой-нибудь мелочи в Южно-Китайском или Восточно-Китайском море. Иногда войны вспыхивают, даже когда в них нет никакого смысла. В Азии, как и в Европе, существует безотлагательная потребность в дипломатии для замены военных авантюр, которые ничего не решают, но подвергают мир слишком большому риску.
Противодействуя России на Западе и Китаю на Востоке, Вашингтон подталкивает эти страны к сближению. Чтобы не допустить российско-китайского партнерства, Япония обхаживает Россию, но не слишком успешно. КНР налаживает связи с Европой. В то же время Китай, Европа, Япония, Россия и Соединенные Штаты флиртуют с Индией, которая набивает себе цену. Мы вступили в мир множества конкурирующих центров силы и региональных балансов, где дальновидность, прозорливость и дипломатическая маневренность ценятся на вес золота. За исключением Индии, ни одна другая держава сегодня не демонстрирует этих качеств.
Это глобальный контекст, в котором Китай предложил связать всю евразийскую сушу сетью дорог, железнодорожных путей, трубопроводов, телекоммуникационных линий, портов, аэропортов и зон промышленного развития. Если будет реализована китайская инициатива «Один пояс, один путь» (ОПОП), появится гигантское пространство экономического и межкультурного обмена, снизятся барьеры для международного сотрудничества в зоне, объединяющей 65 стран, где проживает 70% населения планеты и производится более 40% мирового ВВП. Эти страны обеспечивают более половины нынешнего экономического роста в мире. Оценочная стоимость проектов, уже существующих на бумаге, по меньшей мере в 11 раз превышает стоимость плана Маршалла.
Колоссальные инфраструктурные проекты сулят резкое повышение скорости транспортного сообщения и телекоммуникаций, снижение себестоимости и создание огромного количества новых рабочих мест. Они объединят Россию и Центральную Азию с Китаем и Европой, а Южная Азия будет связана по суше и морю с новыми портами и аэропортами. Программа «Один пояс, один путь» изменит баланс между сухопутной и морской силой, в том числе в арктических регионах, которые становятся доступными вследствие изменения климата.
По сути ОПОП – крупнейший комплекс инженерно-технических проектов, когда-либо предпринимавшихся человечеством. Его потенциал по преобразованию мировой геоэкономики и политики пропорционален масштабам. Он создаст несравненно большее пространство для мирного сотрудничества и конкуренции, чем смогла какая-либо империя за всю историю, и сделает это без помощи военной силы или завоеваний. Тем самым Китай предлагает противоядие от стратегической близорукости, милитаризма и финансовых игр, толкающих нас к новому мировому беспорядку. Это альтернатива «сохранению прежнего положения», которую миру следует приветствовать и принять.
