Как будут развиваться события в Афганистане после вывода большей части иностранных войск в 2014 году? Вопрос не умозрительный, ведь ответ на него напрямую затрагивает интересы России и центральноазиатских республик СНГ. Дело не только в потоках беженцев и нелегального оружия, которые начнут проникать через границу в случае ухудшения ситуации. Уже сейчас в Афганистане и Пакистане действует ряд террористических группировок, созданных выходцами из стран бывшего СССР. Экстремисты сражаются на стороне афганского и пакистанского движения «Талибан» и могут попытаться использовать афгано-пакистанскую территорию как тыл в операциях против стран СНГ.
До сих пор специалисты не пришли к единому мнению относительно феномена «постсоветского терроризма» в данном регионе. Некоторые западные авторы полагают, что СМИ раздувают это явление по политическим причинам. Эксперты на местах, наоборот, оценивают деятельность подобных организаций как значительную угрозу. Террористические группировки участвуют в контрабанде наркотиков, пытаются создать сеть ячеек в странах Центральной Азии, в последние годы есть даже информация о заброске с афганской территории целых террористических групп, планировавших теракты.
НЕМНОГО ИСТОРИИ
«Радикальная эмиграция» в Афганистан началась во второй половине 1990-х гг. после окончания гражданской войны в Таджикистане. Оппозиционеры-исламисты, отказавшиеся принять мирные соглашения, пересекли границу и перебрались на территории, контролируемые движением «Талибан». Первой крупной организацией, объединившей новых эмигрантов, стало Исламское движение Узбекистана (ИДУ), позже переименованное в Исламское движение Туркестана (ИДТ). Затем на контролируемых талибами территориях возникли представительства арабской «Аль-Каиды» и уйгурской Исламской партии Восточного Туркестана (ИПВТ), созданной выходцами из Синцзян-Уйгурского автономного района КНР. Наконец, в регион потянулись эмигранты-экстремисты из других стран, включая Россию, которые в большинстве примыкали к ИДТ как среде, наиболее близкой в плане языка и культуры по сравнению с преимущественно пуштунским «Талибаном».
Иностранные джихадисты на территории Афганистана получили защиту от правоохранительных органов собственных стран и небольшую материальную поддержку. Особыми льготами пользовалось ИДТ, а районы компактного проживания членов движения обрели практически автономный статус. ИДТ имело собственные вооруженные формирования, разведку, контрразведку и даже «партийную» тюрьму. Руководство талибов планировало использовать боевиков ИДТ при дальнейшей экспансии на территории постсоветской Центральной Азии, после того как «Северный альянс» падет и движение установит полный контроль над афганской территорией.
Однако в 2001 г. планы талибов потерпели крах из-за вмешательства США, контроль над страной был потерян, радикалы перешли на нелегальное положение вместе со своими иностранными союзниками. Этот удар вызвал потерю доверия к лидерам и раскол в ИДТ, от которого отделилась группировка «Союз исламского джихада» (СИД), которую возглавил Нажмиддин Жалолов.
Союз взял курс на перенос террористической войны за пределы Афганистана. В частности, он осуществил серию терактов в центральноазиатских республиках, где действовал под именем «Джамаата моджахедов Центральной Азии». Так, СИД несет ответственность за акции в Ташкенте и Бухаре, осуществленные весной 2004 г., в ходе которых пострадало несколько десятков человек. Тогда властям удалось достаточно быстро ликвидировать ячейку «Джамаата», но в 2009 г. он снова взял на себя ответственность за теракты в Узбекистане. Благодаря притоку добровольцев из числа германских мусульман, часто детей из семей иммигрантов, СИД удалось проникнуть в дальнее зарубежье. В 2007 г. боевики организации вели подготовку терактов во Франкфурте, однако заговор был раскрыт спецслужбами.
Пример СИД оказался «заразительным»: боевики из стран СНГ, сражающиеся в Афганистане, объявили о создании нескольких террористических групп с целью переноса деятельности на родину. Главной функцией новоявленных брендов была пропаганда среди соотечественников, призванная привлечь в зону конфликта как можно больше боевиков, а также создать террористические ячейки в собственных странах.
В результате в конце 2000-х – начале 2010-х гг. в Центральной Азии отмечен всплеск экстремизма: теракты и их подготовка отмечаются повсеместно, включая одно из наиболее стабильных и состоятельных государств региона – Казахстан. Группа молодых боевиков из этой республики, в числе которых были Ринат Хабидолла, Урынбасар Мунатов и Дамир Зналиев, объявила о создании организации «Джунд аль-Халифат» («Солдаты Халифата», также известна как «Казахский исламский джихад»). Ячейки по несколько десятков человек появились в их родном городе Атырау. Активисты подпольного объединения изготовляли кустарные взрывные устройства, занимались рэкетом и грабежами для финансовой поддержки единомышленников в Афганистане/Пакистане вплоть до подготовки заказных убийств по приказу лидеров, однако в 2011 г. группировка раскрыта и разгромлена властями.
В 2010 г. выходцы из Таджикистана учредили организацию «Джамаат Ансаруллах», которую возглавил известный радикал Абдулло Рахимов. Ее силами проведен ряд акций против властей республики, в частности, боевики несут ответственность за взрыв в Худжанде. Боевиков – выходцев из России традиционно объединяла группа «Джамаат Булгар», также известная как «Уйгуро-Булгарский джамаат», на совести которой ряд терактов в Татарстане.
Сейчас практику «экспорта терроризма» переняло даже консервативное ИДТ. В 2013 г. российскими органами правопорядка раскрыта ячейка организации, которая вела подготовку терактов в Москве. В том же году террористическую ячейку ИДТ разгромили спецслужбы США в Бойсе (штат Айдахо).
Следует подчеркнуть, что реальная независимость этих групп, включая ИДТ и СИД, достаточно ограниченна. Их инфраструктура в Афганистане и Пакистане находится под полным политическим и организационным контролем талибов. Судя по всему, это обусловлено финансовым положением – большинство организаций все же не располагают обширной инфраструктурой на родине, которая обеспечила бы достаточные средства для самофинансирования. В результате они вынуждены пользоваться гостеприимством «Талибана» и «Аль-Каиды», на которые замыкаются финансовые потоки из Пакистана и арабских стран. Кроме того, выходцы с постсоветского пространства, примкнувшие к боевикам, находятся в зависимости от местных террористических организаций Аф-Пака, так как часто толком не знают местных условий и не могут сами взаимодействовать с населением из-за языкового и культурного барьера.
Нельзя точно сказать, какие формы принимает взаимодействие верхушки «Талибана» и иностранных террористических организаций в Аф-Паке, поскольку процессы скрыты от посторонних наблюдателей. Ясно лишь, что террористы-иностранцы, как правило, не имеют официального представительства в шурах (советах), обеспечивающих координацию между отрядами боевиков, где от их имени говорят командиры-пуштуны. В частности, считается, что СИД полностью контролируется т.н. «сетью Хаккани», одной из крупнейших фракций афганского «Талибана». Уровень «Джамаат Ансаруллах» несколько более низок, и ей, вероятно, управляет какой-то из «теневых губернаторов» «Талибана» в северных провинциях Афганистана.
Определенную свободу действий боевикам постсоветских террористических организаций обеспечивает только возможность покинуть Аф-Пак: вернуться на родину (для тех, кто не находится в розыске) или перебраться в другие горячие точки – Сирию, Ирак или даже Сомали.
ПОСТСОВЕТСКИЙ ТЕРРОРИЗМ В АФ-ПАКЕ
В отрядах афганской вооруженной оппозиции представлено множество стран и регионов. Часть боевиков являются уроженцами арабских стран, центральноазиатских республик и даже выходцами из Западной Европы (как правило, это эмигранты во втором поколении). По разным оценкам, численность боевиков-иностранцев составляет от 5 до 24 тыс. человек во всем Аф-Паке. В зону конфликта они попадают в основном через Пакистан, куда формально приезжают для религиозного обучения. Затем они оказываются в одном из тысяч небольших подпольных медресе, патронируемых «Талибаном», встречаются с вербовщиками и вливаются в один из отрядов боевиков-иностранцев. Значительную долю в этом потоке составляют выходцы из стран СНГ, в большинстве случаев – из центральноазиатских республик.
На основе данных об арестованных боевиках ИДТ и «Джунд аль-Халифат» можно получить приблизительное представление о составе группировок. Около 95% – мужчины моложе 30 лет, случаи вербовки женщин единичны, и их почти всегда изначально готовят как террористок-смертниц. Судя по всему, некоторое участие в работе организаций принимают родственницы боевиков, чаще жены и младшие сестры, но их роль очень невелика.
Более 85% членов организаций имеют только среднее или неоконченное среднее образование. Уровень безработицы среди них достигает 60–65%, еще до 25% – «самозанятые», зарабатывают различными кустарными промыслами, бытовым ремонтом или розничной торговлей. Квалифицированным трудом по найму в крупных организациях занимаются единицы. В числе радикалов практически нет людей со значительным достатком, карьерно и социально успешных. Отсутствие ресурсов, связей, образования и большого жизненного опыта не позволяли экстремистам отладить конспирацию и эффективно использовать легальные возможности. Поэтому возникающие ячейки часто сравнительно быстро раскрываются спецслужбами при попытках создать собственные арсеналы и начать подготовку терактов. В Центральной Азии отсутствует полноценная вербовочная сеть, непосредственно связанная с Афганистаном.
Существуют, однако, другие каналы вербовки. Некоторые экстремисты попадают в террористическое подполье через радикальные организации, не задействованные напрямую в афганской войне, но идейно примыкающие к «Талибану». В их числе организации «Хизб ут-Тахрир аль-Ислами» и «Джамаат Таблиг», которые западные авторы окрестили «прихожей джихада». Их возрастной и социальный состав несколько отличается от СИД или ИДТ, что позволяет им обеспечить более высокий уровень конспирации и даже использовать в своих целях легальные религиозные институты. (В Ферганской долине известны случаи связей провинциальных священнослужителей с «Хизб ут-Тахрир».)
Радикальная молодежь, проведя какое-то время в «прихожей джихада» и подвергнувшись идеологической обработке, выезжает в Пакистан для «учебы в медресе», которые во многих случаях не имеют никакого отношения к легальной образовательной системе и оказываются тренировочными лагерями боевиков. Некоторые проходят этот этап самостоятельно, устанавливая контакты с экстремистами через интернет и получая приглашение принять участие в войне. Правда, с такими «самостоятельными» добровольцами нередко не церемонятся, зафиксированы случаи их захвата в заложники после приезда в Пакистан или Афганистан с целью получить выкуп от родственников.
Основной зоной боевых действий иностранных добровольцев остаются Пакистан и южные регионы Афганистана. Пакистанские источники регулярно сообщают об участии в боевых действиях выходцев из постсоветской Центральной Азии. В частности, атака на авиабазу в Карачи в июне 2014 г. была проведена ИДТ, а свидетели указывали на присутствие среди нападавших людей с узбекской внешностью. Ранее ИДТ также брала на себя ответственность за ряд терактов в Аф-Паке, хотя чаще они действуют в тесном контакте с талибами и не всегда стремятся четко провести границу между организациями.
Другие структуры также активно участвуют в боевых действиях против международных войск и местных силовиков. В южном Афганистане рассказывают о целом кладбище иностранцев на границе афганских провинций Пактика и Пактия, где захоронено 19 боевиков СИД и «Джамаат Булгар». Однако с каждым годом отряды этих организаций проникают все дальше на север страны.
Сейчас состав ИДТ и СИД в Афганистане усиленно «размывается» из-за вербовки в ряды организации узбеков и таджиков, родившихся в Афганистане. «Талибан» охотно использует эти международные террористические организации с тем, чтобы отвлечь внимание от вербовки афганской непуштунской молодежи в северных провинциях, жители которых с недоверием относятся к талибам после этнических чисток гражданской войны 1992–2001 годов. В этих условиях боевики-узбеки становятся идеальным этническим прикрытием, которое позволяет радикалам добиваться некоторых успехов. Как рассказывал журналистам чиновник из афганской провинции Тахар, «по иронии судьбы дети, чьи отцы и старшие братья храбро сражались, чтобы не допустить талибов в Тахар, теперь вступают в “Талибан” и ИДУ (ИДТ. – Авт.)». В результате в некоторых отрядах ИДТ больше половины боевиков – уроженцы Афганистана, что сильно меняет облик и место организации в международном террористическом движении.
Однако в ряде подобных группировок ведущее положение сохраняют выходцы из стран СНГ. В частности, ИДТ возглавляет уроженец из Ташкента Абдуносир Валиев, известный в организации как Усман Гази. Не прекращается приток добровольцев из постсоветских республик. По заявлениям самих боевиков, каждый год из одного лишь Узбекистана прибывает 50–100 новобранцев. Возможно, данные преувеличены, но в целом по региону счет добровольцев-радикалов идет на сотни. В одной только Согдийской области Таджикистана на учете в прошлом году числилось 79 человек, проходивших подготовку в террористических лагерях в Афганистане и Пакистане, включая и находящихся за рубежом, и вернувшихся на родину.
Большинство боевиков проводят в Аф-Паке не более одного-двух лет, после чего уезжают в другие горячие точки или возвращаются на родину. Исключение составляют те, кто смог войти в руководство организации или ее органы пропаганды. В частности, братья Чоука, немецкие марокканцы, сотрудничающие с пропагандистским подразделением ИДТ «Джундоллах», находятся в регионе с 2011 г., в том числе и по причине того, что объявлены в розыск большинством стран Запада. Примерно с того же времени в регионе пребывает один из русскоязычных выходцев из стран СНГ, известный как Абдул Хаким. Постоянный ведущий интернет-передач, выпускаемых «Джундоллах», он недавно создал собственную террористическую организацию «Ансар аль-Асир».
Часть боевиков из иностранных государств покидают Аф-Пак, чтобы продолжить террористическую деятельность в других регионах. В частности, есть масса свидетельств оттока боевиков СИД и ИДТ из Афганистана в Сирию и Ирак. Известно, что в регионе действует дочерняя организация ИДТ – «Джамаат Имам Бухари» (ДИБ) и предполагаемая «дочка» СИД – «Джамаат Сейфуддин Узбек». Как минимум несколько десятков боевиков по их каналам перебрались на территорию Сирии и Ирака, где сражаются на стороне вооруженной оппозиции.
После укрепления позиций ИГИЛ* на территории Ирака «миграция» боевиков из Афганистана стала более массовой и в некоторых случаях неконтролируемой. В условиях Аф-Пака террористические группы подолгу находятся на нелегальном положении и часто лишены безопасного тыла, каковую роль могут играть лишь некоторые районы Пакистана. В Ираке же их единомышленники контролируют обширные территории, что значительно облегчает пребывание в стране, повышает комфорт и бытовую свободу передвижения. Известно, что некоторые лидеры СИД уже публично выступали против практики самовольного перехода боевиков в ИГИЛ.
Впрочем, важно подчеркнуть, что, несмотря на эту ревность, «официальные» отношения «Талибана», а также подконтрольных ему террористических группировок из стран СНГ, с ИГИЛ остаются партнерскими. Правда, в 2014 г. стали поступать сообщения об ухудшении отношений командира ДИБ Хаджи-Юсуфа (Акмал Джурабаев из Намангана) и с командованием ИДТ и СИД, и даже с лидерами ИГИЛ, что может непредсказуемым образом сказаться на статусе постсоветских группировок в Ираке и Сирии.
Те выходцы из стран СНГ, которым посчастливилось сохранить жизнь и не удалось сделать карьеру в своей террористической организации, обычно возвращаются на родину. Впрочем, случаи, когда они активно включаются в нелегальную деятельность, не часты. Они, как правило, сохраняют радикальные взгляды, однако за время участия в боевых действиях, видимо, происходит определенная переоценка жизненных целей и планов, хотя гарантий невозвращения к активному экстремизму это, конечно, не дает.
ВЛАСТИ ЦЕНТРАЛЬНОЙ АЗИИ И «АФГАНСКАЯ УГРОЗА»
С точки зрения стран региона, пребывание собственных радикалов в отрядах афганской вооруженной оппозиции имеет двоякое значение. С одной стороны – это канал оттока антигосударственно настроенных индивидов из страны с возможной гибелью или окончательной эмиграцией. Естественно, такой аспект «постсоветского терроризма» в Афганистане скорей имеет стабилизирующий характер. С другой стороны – в Аф-Паке вне зоны досягаемости властей СНГ происходит формирование и развитие террористических организаций, настроенных против собственных стран и правительств. Их активисты получают опыт ведения боевых действий, обзаводятся контактами с зарубежными экстремистами, оттачивают идеологию и методы агитации. Кроме того, лагеря «Талибана» в Афганистане и Пакистане превращаются в надежное убежище для экстремистов, которые вынуждены эмигрировать. Они могут скрываться в Аф-Паке годами, продолжая преступную деятельность.
События конца 2000-х – начала 2010-х гг. свидетельствуют о том, что деятельность постсоветских террористических структур не обязательно ограничена зоной конфликта. Группы боевиков иногда возвращаются в родные пенаты, пройдя подготовку в лагерях международных террористов, чтобы применить полученные криминальные навыки. В качестве примера достаточно упомянуть попытку обстрела самодельными ракетами территории завода «Нижнекамскнефтехим» в Татарстане в 2013 году. Здесь во многом повторилась тактика афганских талибов. По сообщениям СМИ, за этой атакой стояли боевики упомянутой выше «Джамаат Булгар».
Для государств юга Центральной Азии проблема гораздо более серьезна, чем для России и Казахстана, в силу географической близости зоны военных действий и относительной социально-экономической слабости большинства стран региона. В связи с этим борьба с террористическими угрозами, исходящими из Афганистана и Пакистана, – одна из главных задач национальных правоохранительных органов. К сожалению, доступные данные не позволяют утверждать, что местные спецслужбы всегда эффективны в анализе ситуации на сопредельной территории. При оценке хода войны с афганскими экстремистами у некоторых экспертов господствуют крайние подходы: признание полной неэффективности международных и национальных войск или просто игнорирование угрозы, исходящей от «Талибана». Не все специалисты из Центральной Азии имеют возможность адекватно оценить численность и реальную боеспособность террористических групп, действующих на севере Афганистана. В последние годы Таджикистан, Узбекистан и Казахстан пытаются активизировать обмен оперативными данными с афганской стороной, но, к сожалению, проблема информированности не решена.
Одновременно отмечаются и несомненные успехи. Сведения об оперативной деятельности национальных спецслужб подтверждают их способность решать тактические задачи в своих странах. В том же Таджикистане в последние годы сокращается число экстремистских проявлений. Если в 2011 г. арестовано 200 подозреваемых в экстремизме и терроризме, то в 2012-м их было менее 150, в 2013-м – около 50 человек. Незначительное число заметных террористических проявлений и пресечение терактов на стадии подготовки также говорит в пользу местных силовиков.
Узбекистан и Туркменистан делают ставку на укрепление собственных границ с Афганистаном, чтобы предотвратить проникновение на свою территорию крупных вооруженных групп. Узбекская пограничная охрана создала хорошо охраняемую укрепленную полосу, которая среди местных контрабандистов считается почти непреодолимой. Усиливать границу старается и официальный Ашхабад. При этом туркменское посольство в Кабуле даже способствует созданию этническими туркменами по афганскую сторону границы антиталибских отрядов самообороны, которые помогли ликвидировать экстремистов в приграничной полосе.
Однако все это не гарантирует полной безопасности. На территории самой Центральной Азии есть очаги нестабильности, к каковым многие эксперты относят, в частности, Ферганскую долину, регион, страдающий от этнических и социально-экономических противоречий. Кроме того, практически все региональные государства испытывают объективные социальные и политические трудности, не связанные с внешним влиянием. Остро стоит проблема коррупции, во многих странах высока безработица, есть настоятельная необходимость обеспечить долгосрочный экономический рост. Наконец, одни государства, как Туркменистан, испытывают дефицит политических свобод и легальных механизмов политической борьбы, другие, как Киргизия, – сталкиваются с избыточной протестной активностью, с которой не справляются недостаточно сильные государственные институты.
Социально-экономические проблемы и недоступность образования – стимул к отъезду в горячие точки для молодежи из поселков и небольших городков Центральной Азии. Дефицит легальных каналов горизонтальной и вертикальной мобильности делает привлекательными предложения вербовщиков из «Хизб-ут Тахрир» и ИДТ об отъезде в Аф-Пак. Кому-то это может показаться единственным шансом «повидать мир», получить новые навыки и хоть какой-то статус в глазах окружающих.
Кроме того, проблемой является гармонизация религиозной жизни региона. Нехватка квалифицированных кадров приводит к тому, что в роли проповедников в глубинке порой оказываются иностранцы с небезупречной биографией и собственные граждане с экстремистским прошлым. Подобные проявления вызывают жесткую реакцию властей, которые начинают огульно ограничивать работу с молодежью всех религиозных организаций, что, в свою очередь, не способствует пониманию мусульман и усугубляет взаимное недоверие.
Наконец, нужно отметить, что в ряде случаев терроризм и чисто криминальная деятельность дополняют друг друга. Достаточно плотный контроль над контрабандой наркотиков из Афганистана устанавливают полевые командиры вооруженной оппозиции, у которых возникают тесные связи с преступными группировками в постсоветской Центральной Азии. Криминалитет нередко противопоставляет наступлению национальных властей на нелегальный бизнес попытки использовать экстремистские организации и их лозунги для защиты своих интересов. При этом зачастую население может без понимания относиться к жесткой борьбе с организованной преступностью, а государственный аппарат оказывается слишком слабым и коррумпированным.
Можно вспомнить события 2012 г. в Горно-Бадахшанской автономной области, когда противостояние властей и местных вооруженных группировок, занятых контрабандой, привело к вспышке общественного недовольства. Одновременно поступали сообщения о том, что в афганских приграничных районах активизировались отряды «Талибана», которые будто бы намеревались вмешаться в конфликт. В связи с этим недавний всплеск беспорядков все в той же ГБАО не может не внушать тревогу.
Пока рано говорить о том, что террористические организации Афганистана и Пакистана представляют прямую и очевидную угрозу для режимов Центральной Азии. Практически все государства располагают достаточными по численности силовыми структурами, чтобы дать отпор прямой вооруженной агрессии террористических группировок с сопредельной территории. Однако на фоне внутренних проблем терроризм способен превратиться в дополнительный дестабилизирующий фактор.
* * *
Пока отсутствуют признаки того, что Афганистану угрожает резкая дестабилизация. Выборная кампания 2014 г. прошла относительно спокойно, вопреки всем усилиям вооруженной оппозиции и жесткой борьбе легальных элит за президентское кресло. К осени политики смогли прийти к компромиссу и признанию легитимного победителя президентской гонки. Армии и полиции удается удержать ситуацию под контролем, несмотря на вывод иностранных войск, который осложняет работу национальных силовиков, привыкших к их поддержке. Наиболее вероятным прогнозом считается «иракский сценарий» – удержание власти правящей элитой при сохранении определенного уровня террористической активности.
Однако ссылка на иракский опыт в свете недавних событий становится двусмысленной. Разумеется, это не значит, что Афганистан будет копировать судьбу Ирака и в плохом, и в хорошем, но этот пример показывает, сколь катастрофическое ухудшение ситуации способны спровоцировать ошибки правительства в неустойчивой стране, ведущей тяжелую борьбу с терроризмом.
В этих условиях государства Центральной Азии обязаны подготовиться к любому сценарию и попытаться предотвратить наиболее опасные эксцессы в Афганистане. Речь может идти и об укреплении собственной обороны, и о тесном сотрудничестве с официальным Кабулом в борьбе с региональным терроризмом. Консолидированные усилия предпринимают страны ОДКБ, имеющие возможность опереться на военные и финансовые ресурсы России и Казахстана. К проекту обеспечения коллективной безопасности по политическим причинам не примыкают Ташкент и Ашхабад, каждый из которых осуществляет в «афганском вопросе» собственную политику. Однако опыт показывает, что в условиях борьбы с терроризмом желателен, пусть и ограниченный, обмен информацией между всеми странами – хотя бы для того, чтобы каждая из них могла быть уверена в своих «флангах». Кроме того, «проблема-2014», хотя она связана с внешними угрозами, заставляет задуматься о внутренних проблемах, решение которых должно повысить защищенность постсоветского пространства от экстремистских призывов, звучащих из Афганистана/Пакистана.
* Запрещено в России.
