Коронавирус уравнял страны и отдельных людей: никто не застрахован и не защищён от заражения. В открытом и взаимозависимом мире, как и в случае с терроризмом, мы все уязвимы перед лицом глобальной деградации здравоохранения и экологии. Россия – не исключение: она изолировалась невзирая на растущие экономические и социальные издержки, которые усугубляются обвалом цен на нефть и газ и предстоящими последствиями глобальной рецессии.
Все сверхдержавы поражены, различия только в транспарентности, готовности, предвидении, скорости и эффективности управления эпидемией. При Дональде Трампе Соединённые Штаты проигрывают пока по всем категориям кроме прозрачности.
Конечно, Россия может устоять: она справится с санитарным кризисом – это показала недавняя история. Фискальные и валютные резервы, сбалансированный бюджет, ослабление рубля и некоторые успехи в импортозамещении – активы, позволяющие избежать экономического кризиса.
И это происходило не раз: прекращение поставок газа, строительство масштабных систем поставок углеводородов, неожиданный захват части грузинских и украинских территорий, успешный экспорт ядерных технологий и сложных систем вооружения, выстраивание дружбы с Китаем, интервенция в Сирию, создание стратегического нефтяного альянса с Саудовской Аравией в ноябре 2016-го и допустимость его отмены, как было совсем недавно в начале марта. Когда президент Владимир Путин решает, что предполагаемые стратегические интересы России под угрозой, он действует соответствующим образом, используя все имеющиеся ресурсы. Обычно, чтобы оказывать влияние, предпочитают использовать жёсткую силу, а не мягкую. А государствообразующие компании мобилизуются для стратегических интересов.
При рассмотрении конечной цели России – оказывать влияние, возникают четыре основные проблемы.
Во-первых, в то время как российский номинальный ВВП вырос более чем в четыре раза за последние два десятилетия (с двумя рецессиями), количество бедных с 2010 г. снова увеличилось и достигло 20 млн, согласно данным Всемирного банка. Продолжается сокращение населения. Согласно исследованию, представленному Высшей школой экономики в октябре 2019 года, только 7,5% населения соответствуют уровню среднего класса (по основным критериям образования, профессионального статуса и доходов) .
Во-вторых, у России достаточно партнёров в мире, но много ли среди них настоящих друзей? Вопросы возникают относительно отношений с соседями – с Северной Кореей, Китаем, Ираном, странами Центральной Азии и ЕС, хотя очевидно, что связи с Евросоюзом более разнообразные, исторические, плотные и сбалансированные. Россия отнюдь не изолирована, но она сама по себе. Многие в Европе хотели бы видеть доверие, стабильность, взаимовыгодную торговлю и инвестиции, а не гибридную войну и санкции. Можно предположить, что то же самое касается и многих россиян.
В-третьих, во внешних действиях России по-прежнему доминируют вопросы нефти, газа и безопасности. Время от времени она использует свои тактические возможности, как, например, в ЦАР. С российской точки зрения эти действия, безусловно, стратегические, но достаточно ли их для укрепления, безопасности и процветания России в будущем? Разве они не становятся всё более контрпродуктивными? Россия охвачена падением спроса нефти, связанного с коронавирусом и его глобальными экономическими последствиями; крах ОПЕК+ вызвал недовольство более мелких членов ОПЕК. Пока Трамп приветствует последнюю сделку ОПЕК++, согласно которой Штаты не берут твёрдых обязательств по сокращению поставок, Россия согласилась на беспрецедентное сокращение добычи на 2 млн баррелей в день и в ближайшее время цены не восстановятся. Миллиарды, инвестированные в «Северный поток – 2», увязли в песке из-за американских санкций. К счастью, санкции 2014 г. не позволили «Роснефти» вложить миллиарды в высокотехнологичные арктические нефтяные проекты, которые никогда бы не стали прибыльными. Цены на нефть и газ сейчас снижены, а восстановление экономики – далёкое и неопределённое будущее. Арбитражные обязательства «Газпрома» дошли до нескольких миллиардов. Российский бюджет консервативен, но является ли устойчивость самоцелью? Несмотря на всю мощь и возможности, России недостаточно контроля. Судьба сверхдержавы не может зависеть от цен на углеводороды и экспорта.
Нынешняя ситуация подчёркивает ещё один недостаток, если принять во внимание российскую стратегию безопасности, которая заключается в сохранении национальных интересов и борьбе с сегодняшними и завтрашними врагами. Ухудшение окружающей среды во всех смыслах похоже на коронавирус и представляет бóльшую угрозу для России, чем НАТО, США, Китай, Иран и Северная Корея вместе взятые. Оно может разрушить российскую экономику и относительное благополучие граждан. Танки, ракеты, шпионы, активные меры и подводные лодки или космическое оружие бессильны перед деградацией экологии. В то время как вероятность нападения соседей или «врагов» невелика, шансы, что Россия внезапно и жестоко пострадает от игнорируемого врага, очень высоки. Важна политика смягчения последствий посредством регулирования и рыночных стимулов. И всё же Россия делает слишком мало для противостояния устрашающим угрозам изменения климата и ухудшения состояния окружающей среды.
За последние 30 лет выбросы СО2 в России сократились больше, чем у ЕС или США. Но это уникальное достижение не зависит от проводимой политики – оно связано с распадом Советского Союза. Россия остаётся одним из крупнейших мировых эмитентов углекислого газа по объёмам на душу населения, даже если учитывать её погодные и географические особенности. Как Россия может не воспринимать эти угрозы всерьёз, имея крупнейшую территорию в мире? Это лишь вопрос времени, когда экономические и социальные проблемы, вызванные сегодня вирусом, вновь ударят по стране, возможно, в виде осадков, уничтоживших урожай; в виде таяния вечной мерзлоты, что разрушит инфраструктуру, на которой сейчас построена газовая промышленность, или в виде наводнений, пожаров, вирусов и болезней. Ученые МГЭИК говорят, что времени до того, как резкое потепление станет необратимым, осталось мало. Тем временем гонка низкоуглеродистых технологий нарастает. Если не считать ядерных разработок, Россия только появляется на этой карте.
В грядущей глобальной политике власть всё больше будет опираться на сочетание диверсификации экономики, инвестиций и инноваций частного сектора, зелёного финансирования, раскрытия нефинансовых данных, искусственного интеллекта, цифровых сетей и систем, низкоуглеродных технологий, здравоохранения и образования, более сложных сельскохозяйственных цепочек создания стоимости. На глобальном уровне – это способность демонстрировать лидерство, иметь компании с надёжными и привлекательными рекомендациями по международным стандартам и приверженность общим глобальным требованиям, таким как мир, развитие, защита окружающей среды и гендерное равенство. На государственном уровне – это проблема децентрализации и регионализации. Политическая и экологическая роль городов будет увеличиваться. Москва – хороший тому пример. Российские нефтегазовые ресурсы и проблемы безопасности стратегически важны, но их придётся сбрасывать со счетов, поскольку мир меняется.
Она могла бы полностью признать масштабы экологической угрозы. Она могла бы дать всеобъемлющую, справедливую оценку того, сколько можно выиграть за 20 лет, начав энергетические преобразования, во что обойдётся бездействие и как можно уменьшить неизбежные потери для существующих доминирующих структур.
Россия могла бы поставлять низкоуглеродистую сталь в ЕС и по всему миру. Это могло бы стать одним из ключевых поглотителей углерода в мире. Она могла бы развивать цепочку создания низкоуглеродных технологий благодаря своим металлам, ноу-хау и дешёвому рублю. Стать лидером в цепочке создания стоимости низкоуглеродного водорода. Производить низкоуглеродные удобрения и сельскохозяйственную продукцию, а также расширяться в этой цепочке создания стоимости. При более высоком росте энергоэффективности это высвободит миллиарды инвестиций для других отраслей. Создаст рабочие места и станет огромной ценностью для экономики, а также повысит благосостояние россиян и предотвратит подверженность страны угрозам изменения климата. Адаптация необходима, но не только политическая.
Вспышка коронавируса говорит о многом: конечно, страны могли бы быть лучше подготовлены к борьбе с пандемией. Глобальная проблема требует глобальных решений, никто не может избежать её влияния. Экологическая деградация в любой точке мира неизбежно отразится и на России. И нельзя допустить, чтобы глобальное потепление стало заменой политики энергоэффективности. Игнорирование этих угроз и огромных потенциальных выгод подвергает риску судьбу нации и всего мира и препятствует перезагрузке отношений с ЕС.
Пандемия коронавируса, кризис цен на нефть и газ, экономическая рецессия и стратегии восстановления ускорят мировые изменения: зелёное финансирование всё больше будет стимулировать глобальные инвестиции и корпоративные стратегии; низкоуглеродные технологии продолжат распространяться, так как они становятся всё более конкурентоспособными и вытесняют газ, уголь и нефть; многие страны с небольшими выбросами на душу населения, пострадавшие от климатических изменений, возложат ответственность на крупнейших загрязнителей и неизбежно укажут на Россию. ЕС заключит «зелёную сделку» для достижения углеродной нейтральности к 2050 году. Этому примеру последуют США, Япония, Южная Корея и Австралия.
Таково теперь направление истории: это не идеология и не выдумка, а рациональный, прагматичный и экономически эффективный глобальный процесс. Поскольку Рамочная конвенция ООН об изменении климата откладывается, есть ещё больше времени для решительного присоединения к мировым усилиям: по факту, увеличение национального вклада России – начало разговора о том, как она и ЕС могли бы работать над достижением этой цели и прекращением попыток ухудшить отношения.
Перевод: Анна Портнова
