Запад доминировал на протяжении веков, однако его относительная мощь стремительно снижается. Европейцы – и колонисты европейского происхождения – всегда были мировым меньшинством, но долгое время господствовали в коридорах власти. Данное непропорциональное влияние очевидно ослабевает – и, вероятно, будет продолжать уменьшаться в ближайшие десятилетия.
Однако упадок не равен вытеснению. Запад может утратить способность диктовать свои условия. Его институты, культурные коды и модные моральные веяния могут потерять притягательность. Но мы будем по-прежнему жить в глобализированном мире западного происхождения. Наши системы образования и науки, формы правления, правовые и финансовые механизмы, наша материальная среда – всё это зиждется на западных основаниях.
Итак, с этой оговоркой мы можем перейти к главным вопросам. Какой вид западного доминирования приходит в упадок? И чего нам следует ожидать от Запада в будущем?
Историю западной гегемонии можно разделить на две эпохи. До 1945 г. Запад представлял собой не единое целое, а группу конкурирующих государств.
После 1945 г. картина резко изменилась. Под эгидой Соединённых Штатов возник, впервые в истории, политически объединённый Запад. Но, консолидировав политический Запад, американские чиновники не выстроили внешней политики на этом фундаменте. Вместо этого они провозгласили Запад лидером «свободного мира», который определяли по остаточно-отрицательному принципу как весь «некоммунистический мир». Консолидированное западное ядро послевоенного американского порядка было, таким образом, дважды размыто: оно отождествлялось с наименьшим общим знаменателем глобального либерализма, который, в свою очередь, зависел от внешней угрозы для сохранения внутреннего единства.
Распад Советского Союза не изменил этой логики. Запад продолжал отождествлять себя с «международным сообществом», а когда либеральной демократии не удалось распространиться по всему миру, вернулся к защите «свободного мира» сначала от «радикального ислама», а затем от привычных противников времён холодной войны – России и Китая. Администрация Джозефа Байдена представляла собой одновременно кульминацию и завершение такого внешнеполитического подхода. Байден вступил в Белый дом и, провозгласив противостояние демократии и автократии, попытался наладить связи между Европой и Азией в рамках глобального альянса против России и Китая.
Но результатом, особенно после начала кампании на Украине, стало не единство глобального «либерального порядка», а стремительно растущий и всё более очевидный разрыв между универсалистскими претензиями Запада и его ограниченными возможностями. Европа маршировала в ногу. Остальной мир в основном шёл своим путём.
Итак, куда движется Запад? Я вижу три возможных пути.
Первый – ограниченная либеральная реставрация. Можно представить себе, что европейские элиты преодолеют внутреннюю оппозицию, переживут Дональда Трампа и найдут поддержку у демократического президента, который пообещает частичное возвращение к статус-кво. Атлантистская инфраструктура сильна, а инерция – мощная сила. Но даже в случае посттрамповской реставрации антипатия значительной части населения к программе либерального интернационализма приведёт к серьёзному противодействию, а недостаток ресурсов продолжит ограничивать западные возможности.
Второй путь – реальнoe американскoe отступление, понимаемое как отказ от империи в пользу нации. Политически такой шаг был бы весьма популярен. Обещание ставить интересы граждан на первое место, несомненно, привлекательно для избирателя. Призывы к верховенству интересов нации находят отклик и во многих странах Европы. Национализм естественным образом вписывается в рамки демократической политики. Кроме того, он представляет собой очевидную альтернативу ортодоксии либерального универсализма. Более националистическая политика лежит в основе MAGA и «Америки превыше всего», и фигуры вроде Стива Бэннона и других правых комментаторов активно продвигают эту повестку. Отказ от финансирования USAID, «Радио Свобода» (признано в России иноагентом и нежелательной организацией. – Прим. ред.) и Национального фонда демократии (признан в России нежелательной организацией. – Прим. ред.) представляет собой существенный шаг в этом направлении. Новая стратегия обороны, приоритетом которой является защита национальной территории, могла бы ускорить отход от внешней политики, ориентированной на лидерство в «либеральном порядке».
Однако существующие обязательства трудно разорвать. Атлантистские элиты по-прежнему занимают ключевые позиции в правительстве и за его пределами, а обширные и сложные структуры – НАТО и Европейский союз, – вероятно, сохранятся, даже если популистские партии придут к власти в большинстве стран Запада. Не менее важно, что западные националистические лидеры, похоже, понимают: последовательное стремление к национальному суверенитету сделает их страны слишком слабыми, чтобы обладать реальной автономией на международной арене. Если США ограничат свою сферу Западным полушарием, то проект европейской интеграции почти наверняка рухнет. В мире гигантских держав европейские страны не смогут занимать непропорционально высокое место (как это было до 1945 г.). Популистские и националистические партии в Европе, которые выступают против трансатлантических структур «либерального порядка», не ставят целью полный разрыв с Вашингтоном. А сами Соединённые Штаты достаточно сильны (и хорошо защищены), чтобы сохранить относительно влиятельную позицию в международной системе даже в случае полного отказа от империи. Но большинство сторонников MAGA не имеют в виду полного отступления. Как минимум они исходят из необходимости сохранения американского доминирования от Панамы до Гренландии. В конечном счёте большинство сторонников лозунга «Америка прежде всего» предпочли бы сохранить контроль над всем Западом.
Третий и последний вариант – новая трансатлантическая консолидация, в рамках которой на смену логике либерального универсализма придёт цивилизационная парадигма с США в роли метрополии и Европой в роли привилегированной периферии. Если американское лидерство в «либеральном порядке» представляло собой (по мнению Трампа и его окружения) чистый расход ресурсов, то новая трансатлантическая конструкция могла бы развернуть поток в обратную сторону. В то же время она предоставила бы европейским странам членство в клубе с достаточной численностью населения и достаточно мощными ресурсами, чтобы конкурировать на глобальной арене. Наконец, членство в западном клубе не потребовало бы жертвовать национальной идентичностью ради глобального либерализма. Напротив, оно способствовало бы утверждению национальной и общезападной идентичности вместо политики безграничной иммиграции и бесконечного расширения.
Оно также, вероятно, привело бы к переориентации от логики «танков и войск», необходимой для холодной войны с Советским Союзом, к логике технологии и торговли, более подходящей для конкуренции с Китаем. Речь вице-президента Джей Ди Вэнса на саммите по ИИ в Париже, его резкая критика атлантистов на Мюнхенской конференции по безопасности и недавняя речь Трампа в ООН направлены на то, чтобы подтолкнуть Европу к реорганизации в этом направлении. Усилия по перераспределению бремени в НАТО, а также недавние торговые сделки с Британией и ЕС являются практическими шагами в этом направлении.
Проблема в том, что Запад растворил сам себя в минималистском «либеральном порядке» и отказался от большей части цивилизационного содержания, на которое можно было бы опереться. Западный канон в высшем образовании в значительной степени уничтожен. Религиозная практика на Западе также идёт на убыль. Христианство остаётся мощной силой в американской политике (как мы видели на прощании с Чарли Кёрком). Но Запад больше не может называть себя христианским миром. Сегодня идея «коллективного Запада» как полюса мирового порядка привлекает лишь небольшое число влиятельных «новых правых» интеллектуалов, а также геополитиков и технологических титанов, которые хотят достичь «эффекта масштаба» (но понимают, что проглотить весь мир невозможно).
На пути всех трёх вариантов стоят препятствия. И варианты эти не являются взаимоисключающими. Наиболее вероятным исходом будет неловкое сочетание всех трёх. Бюрократическая инерция благоприятствует первому варианту – ограниченной либеральной реставрации, логика внутренней политики ведёт ко второму – националистической консолидации, а геополитические императивы требуют третьего – создания настоящего «коллективного Запада».
В любом случае Соединённые Штаты в состоянии сохранить выгодное положение. Структуры «либерального порядка» по-прежнему сильны, несмотря на растущие трещины в фундаменте, но администрация Трампа продолжит настаивать на обновлении трансатлантических отношений в сторону более осознанной консолидации западного блока, объединённого общим подходом к торговле, высоким технологиям и управлению ресурсами. Если Европа не примет свою новую роль или не будет с ней справляться, Вашингтон может избавиться от балласта и отступить на подготовленные позиции в Западном полушарии.
Автор: Пётр Слёзкин, старший научный сотрудник и директор российской программы Центра Стимсона (США).
Данный материал был подготовлен для ежегодного заседания Международного дискуссионного клуба «Валдай» в октябре 2025 г. и опубликован на сайте: https://ru.valdaiclub.com/a/highlights/
