С утверждением в начале 1990-х гг. глобального лидерства Соединенных Штатов основной идеей американских элит стала глобализация, а философско-идеологическими течениями – неоконсерватизм, выражавшийся в использовании военного и экономического превосходства для достижения глобальной гегемонии, а также неолиберализм, передавший в руки корпораций и финансовых институтов рычаги управления мировыми рынками, производственными мощностями и трансграничной торговлей. На территории самих США сформировалась постиндустриальная экономика, в основе которой – сферы финансов, информационных технологий и услуг, а также контроль над передовыми технологиями и интеллектуальной собственностью. Промышленное же производство выведено в развивающиеся страны с дешевыми трудовыми ресурсами и сырьем.
Глобализация и повсеместная передача функций государства и даже части суверенитета транснациональным корпорациям и олигополиям на протяжении двух десятков лет определяли тренды в мировой экономике и политике, создавали новый миропорядок, в котором выросла роль потоков капитала, товаров, услуг и информации, а главное – упрочились глобальные институты управления в сфере финансов и права. Но отсутствие серьезных политических вызовов гегемонии США, экономическая глобализация и финансиализация рынков привели к тому, что геополитика превратилась в геоэкономику, а в глобальном управлении жесткая конструкция «сверхдержава-сателлиты-периферия-соперники» уступила место прямому и косвенному воздействию мировых институтов, таких как МВФ, Всемирный банк, ВТО, ФРС США, Валютный стабилизационный фонд Казначейства США, Банк международных расчетов и пр.
Сверхвысокая концентрация мирового производства и трудовых ресурсов в Юго-Восточной Азии и накопление там материальных ценностей, технологий и финансовых резервов привели к тому, что Китай стал претендовать на полноправное участие в управлении мировой экономикой. А Соединенные Штаты столкнулись с растущим дефицитом торгового баланса (566 млрд долл. по итогам 2017 г.) и ростом госдолга до 21 триллиона.
Мягкая сила Америки и привлекательность союза с США обесценились либерализмом мировой торговли, транснационализмом финансовых элит и появлением групп наднациональных акторов из числа крупнейших корпораций, инвестиционных фондов и банков, а также новыми направлениями движения капитала и ресурсов.
Экономист Дэни Родрик ввел понятие «парадокс глобализации» (Globalization Paradox), смысл которого заключается в конфликте между демократией, экономической глобализацией и суверенитетом государств. Родрик утверждает, что невозможно сосуществование этих трех принципов на уровне национального государства. Рано или поздно придется чем-то пожертвовать. Поскольку демократия и суверенитет для США священны, то для разрешения этого парадокса в жертву должна быть принесена глобализация. А Китай, судя по всему, пожертвует демократией.
В сложившейся ситуации, чтобы сохранить превосходство, Соединенным Штатам приходится полагаться уже не на мягкую силу, а на жесткую с элементами военного давления и протекционизма, который нужен, чтобы затормозить теряющие управляемость геоэкономические процессы и глобализацию, способствующую возвышению Китая. Логичным выглядит смена политики США и принципиально иной лидер и иная идеология, например, объединяющая доктрину Джеймса Монро («Америка для американцев») и идею Ганса Моргентау о том, что в основе внешней политики должны лежать национальные интересы, а вооруженные силы и угроза их использования являются важнейшим ресурсом в международных отношениях.
Наиболее близкими к вышеперечисленным оказались идеи Дональда Трампа – комбинация политики, экономики, идеологии консервативного англосаксонского мессианства и превосходства Америки над всем миром, что уже окрестили «трампономикой». Успех не предопределен. Международные партнеры быстро превращаются в соперников, а внутриполитические силы США пока невозможно сложить в единый вектор: слишком очевиден раскол элиты после выборов 2016 года.
Экономическая программа администрации Дональда Трампа
В основе экономической программы Трампа лежит фискальная рефляция – набор мер, направленных на увеличение национального производства внутри страны посредством государственного стимулирования экономики на базе новой бюджетной (фискальной) политики, более известной как «налоговая реформа Трампа». Предполагается также проведение умеренной денежно-кредитной (монетарной) политики ФРС и сокращение дефицита торгового баланса.
Чтобы выдержать глобальную конкуренцию в новых условиях, необходимо укрепить собственную мощь и лишить соперников преимуществ, приобретенных благодаря глобализации. Необходимо сохранить контроль над технологиями и интеллектуальной собственностью и сосредоточить на своей территории промышленность и производственные цепочки, капиталы и ресурсы, включая базовые – энергетические и сырьевые.
Рост валового национального дохода, улучшение платежного баланса, увеличение занятости населения и оказание давления на конкурентов могут быть поддержаны протекционистской внешнеторговой политикой, таможенными и техническими барьерами и ограничением импорта. Протекционизм не имеет смысла, если в стране нет собственного производства, достаточного хотя бы для удовлетворения внутренних потребностей, и промышленных мощностей, которые необходимо защищать, вводя ограничения на ввоз импортной продукции. Поэтому «трампономика» подразумевает проведение определенной промышленной политики, хотя промышленность США, включая топливно-энергетический комплекс, производит лишь 21% ВВП. Для сравнения: сфера услуг – 78%.
В качестве инструментов предложено увеличение государственных расходов и инвестиции в инфраструктуру общим объемом 1 трлн, а также фискальная реформа, оцениваемая в 4,4 трлн долларов. Первоначально предполагалось также снижение налогов на доходы населения и ставки налога на корпоративную прибыль для производителей с 35% до 20%, но по факту в декабре 2017 г. Конгресс одобрил уменьшение налога на прибыль корпораций с 35% до 21%, утвердил налоговые вычеты на капитальные затраты, а также снижение налогов при возвращении в США доходов от деятельности за рубежом с 35% до 15,5% для наличных средств и до 8% – для безналичных. Налоговая реформа предоставит компаниям возможность одномоментной полной амортизации капитального оборудования, чтобы стимулировать наращивание инвестиционной активности и вложения в основной капитал. Снижены налоги для некоторых групп физических лиц, сокращена категория граждан, на которых будет распространяться 40-процентный налог на наследство, большое число налогоплательщиков освобождено от уплаты так называемого минимального альтернативного налога.
После кризиса 2007–2008 гг. доходы домохозяйств практически не росли, а у определенных категорий населения даже снижались. В 2009 г. 109 млн американских граждан оказались безработными или перешли на неполную занятость. Средний класс с начала 1970-х гг. сократился с 62% до 43% к 2016 г. (оценка Market Watch и Financial Times). Американское Бюро статистики труда отмечает, что «доминирующие отрасли промышленности, в которых неплохие зарплаты были даже у людей без высшего образования, вытесняются работой в сфере услуг, где большинство рабочих мест низкооплачиваемые».
Таким образом, реформа может увеличить совокупный спрос, а следовательно, и экономический результат двумя способами. Во-первых, у домохозяйств останется в распоряжении больше дохода после налогообложения, и часть дополнительных средств повысит спрос на товары и услуги. Во-вторых, разрешая компаниям до 2022 г. сразу вычитать новые инвестиции из финансового результата, налоговое законодательство стимулирует увеличение краткосрочных инвестиций, что поддерживает совокупный спрос в экономике, но уже со стороны юридических лиц.
Увеличение объемов эмиссии казначейских облигаций, необходимых для покрытия дефицита бюджета из-за выпадающих доходов, уже к концу 2019 г. может привести к тому, что процентные ставки выйдут на уровни, препятствующие инвестициям. Поэтому налоговые меры ограничены по срокам. После 2025 г. правительство, согласно прогнозам, сократит дефицит федерального бюджета и снизит процентные ставки, что вновь стимулирует инвестиции, поскольку к этому моменту положительные эффекты для промышленного производства будут исчерпаны.
Так как в американской экономике сейчас практически обеспечена полная занятость, влияние фискального стимулирования на расширение спроса будет меньше. Следует ожидать дополнительных стимулов для создания новых технологий, автоматизации производств и повышения производительности. Доля обрабатывающей промышленности составляет сейчас 11,7% ВВП, но должна увеличиться. Для стимулирования производства внутри страны также планируется введение разнообразных протекционистских мер, включая пошлины на импорт широких категорий товаров из основных стран-партнеров США. Под эти меры попадут не только металлы, но и продукция с высокой добавочной стоимостью: автомобили, электроника, бытовая техника.
Бюджетный дефицит
Экономическая политика, основанная на фискальной рефляции, имеет и оборотную сторону. В ближайшие несколько лет рост ВВП и расширение налоговой базы не компенсируют выпадающие бюджетные доходы из-за сокращения номинальных налоговых ставок, а инфраструктурные проекты имеют длительный срок окупаемости. Все это неизбежно приведет к сокращению федеральных доходов и росту дефицита федерального бюджета, а также повышению государственного долга почти на 11 трлн до 2027 года.
В настоящее время государственный долг достиг отметки в 105% ВВП, а к 2020 г. соотношение долга к ВВП может составить 110%, несмотря на планируемые темпы роста экономики в 3–3,5% в год. Согласно расчетам Объединенного налогового комитета, чистый убыток от принятия программы за десять лет составит 1,414 трлн долларов. По оценкам Бюджетного управления Конгресса и Комитета по финансам Сената, налоговая реформа приведет к дополнительному дефициту бюджета в 1,441 трлн и к снижению доходов на 1,633 трлн долларов. С другой стороны, доходы налогоплательщиков могут вырасти в среднем на 8%, что увеличит налоговую базу. В результате правительство может получить 566 млрд дополнительных доходов от налоговых поступлений физических лиц и 683 млрд доходов по налогу на заработную плату.
Если корпоративные налоги продолжат снижаться на динамической основе, то реформа будет стимулировать прирост инвестиций и предоставит предприятиям возможность делать вычеты на больший объем капитальных вложений. Таким образом, согласно прогнозу Фонда налоговых исследований (Tax Foundation), американские компании смогут в первые годы реформы сэкономить 1,2 трлн, а затем до 2025 г. – еще 1,3 трлн долларов. Если реформа Трампа пройдет по плану, то снижение налоговой нагрузки на инвестиции и труд, по оценкам экспертов Конгресса, даст дополнительные 9% к приросту ВВП в долгосрочной перспективе.
У американского «импортозамещения» есть хороший потенциал, поскольку при численности населения свыше 320 млн внутренний потребительский рынок огромен. Но большинство американских производителей зависят от импортных компонентов и комплектующих, а 95% всей одежды и обуви производится за границей. Поэтому меры по возврату промышленности в Америку, где труд дороже, а налоги выше, или введение пошлин на импорт вызовут повышение цен на продукцию, произведенную в Соединенных Штатах с использованием импортных материалов, и скажутся на уровне инфляции. Могут пострадать текстильная, химическая и автомобильная промышленность. Сложности возникнут у перерабатывающих компаний и даже в сфере юридических и финансовых трансграничных услуг. Рост инфляции приведет и к повышению процентных ставок, а значит, вырастет стоимость денег и ставки по кредитам.
Для сокращения бюджетной нагрузки предложены такие меры, как дерегулирование экономики и сворачивание реформы здравоохранения, инициированной Бараком Обамой. Правда, быстро сократить расходы на здравоохранение не получится, поскольку это затрагивает широкие слои избирателей и медицинские услуги, то есть внутренний рынок, вносящий свой вклад в ВВП. Скорее всего, администрация Трампа будет стремиться сократить расходы на науку и образование, а также другие социальные расходы. При Обаме социальные расходы бюджета достигли 66%, а в середине ХХ века этот уровень был порядка 15%. Такой «социализм» в стране, считавшейся весь прошлый век оплотом капитализма, создает очень высокие риски для экономики в перспективе.
Для стимулирования инвестиционного кредитования взят курс на отмену закона Додда-Франка, который существенно ограничил деятельность коммерческих банков после кризиса 2008 года. Также важно учитывать, что 70% ВВП США создается внутренним потреблением, а население закредитовано: общая сумма личных долгов американцев (total personal debt) составляет 18,91 трлн долларов, или 95% ВВП. Доля экономически активного населения составляет сейчас 62,9% от общей численности, или 159,7 млн человек. Поэтому логично при создании новых рабочих мест и повышении общего уровня жизни руководствоваться исключительно интересами собственных граждан. Например, переводить на постоянную занятость тех, кто работает по временным контрактам, а также ограничивать вовлеченность в экономику мигрантов, готовых работать за меньшее вознаграждение, чем коренные американцы. В последний год президентства Обамы число легальных и нелегальных трудовых мигрантов оценивалось в 27 млн человек.
Первоочередные цели «трампономики» – развитие внутреннего производства и рынка труда, а также возврат ушедшего в офшоры капитала. Администрация собирается добиваться этого посредством новой фискальной политики и инвестиций в инфраструктуру, но этого может оказаться недостаточно. Необходимо устранять дисбалансы в международной торговле. Именно поэтому обсуждается пересмотр торговых соглашений, таких как ВТО и НАФТА. Частью курса становится навязывание союзникам и сателлитам тех или иных решений, например, ограничение сотрудничества с государствами, упомянутыми в законе «О противодействии противникам Америки посредством санкций», в чувствительных для них сферах.
В большинстве государств американские товары облагаются НДС, а в США, за исключением налога с продаж в некоторых штатах, НДС на импортные товары отсутствует. Предполагается, что Соединенные Штаты ответят на дисбаланс постепенным введением новых пошлин на импорт, а также асимметричным налогообложением своих экспортеров и импортеров, чтобы разница в налоговых ставках сводила на нет основные преимущества стран-партнеров, если те вдруг решат демпинговать или осуществлять конкурентные девальвации национальных валют.
Поддержка энергетики и базовых отраслей
Экономика США хорошо обеспечена собственными природными ресурсами, поэтому ближайшей целью становится поддержка базовых отраслей, таких как энергетика, нефтегазовый и горно-металлургический комплекс, транспортное и тяжелое машиностроение. Именно для этих отраслей планируется введение защитных мер и таможенных тарифов. Вашингтон постепенно активизирует протекционистский дискурс, а сам Трамп объявил о введении пошлин на импорт стали и алюминия, на товары из Китая на общую сумму 60 млрд и на произведенные в Европе автомобили.
Отдельной темой экономической программы является энергетическая политика и энергобезопасность. Соединенные Штаты являются крупнейшим потребителем энергоресурсов в мире. На их долю приходится 25% мирового потребления электроэнергии, что соответствует весу экономики в мировом ВВП. Ежедневно потребляется 19,7 млн баррелей нефти, объем собственного производства нефти вышел в марте 2018 г. на уровень 10,3 млн баррелей, но все равно это лишь 52% потребления, оставшиеся 48% необходимо импортировать. Такое соотношение приходится учитывать в тарифной политике: 68% ввозимой нефти избавлены от пошлин. Но в будущем, если США смогут самостоятельно обеспечить три четверти потребности в нефти и нефтепродуктах, вероятно введение импортной пошлины на нефть. Соответствующие соглашения с соседями в рамках НАФТА будут пересмотрены. Предложения по снижению налога на прибыль и введению пошлин стимулируют переработку нефти и газа на предприятиях внутри страны, что вызовет увеличение внутреннего спроса на углеводородное сырье и рост экспорта продуктов переработки.
Намного лучше дела в газовой сфере. «Сланцевая революция» коснулась не только нефти, но и газа. Начиная с 2009 г. Соединенные Штаты стали крупнейшим в мире производителем природного газа, вытеснив Россию на второе место, поскольку производство сланцевого газа привело к общему увеличению добычи. При этом резервы доказанных запасов газа сопоставимы с Саудовской Аравией, но отстают от России в 5,5 раз и в 3,7 раз от Ирана. Управление энергетической информации США – независимое агентство в составе федеральной статистической системы – рассчитывает, что сланцевый газ поможет стране не только удовлетворить энергетические потребности, но и стать одним из ведущих экспортеров сжиженного природного газа (СПГ). По мере совершенствования технологий сжижения будет происходить и глобализация газового рынка, что открывает экспортные перспективы. Сейчас идет оценка потребности в трубопроводах, газохранилищах, терминалах и танкерах для экспорта СПГ. Параллельно строятся еще четыре завода по сжижению природного газа.
В прогнозе, подготовленном EIA, говорится, что Соединенные Штаты будут чистым экспортером природного газа со второго квартала 2018 г. и каждый месяц 2019 г., поскольку трубопроводный экспорт в Мексику продолжает расти вместе с экспортным потенциалом СПГ. Впереди борьба за рынки Европы и Азии с задействованием экономических и военно-политических рычагов. Китаю, например, предложено увеличить объемы покупки американского СПГ, чтобы сократить дисбаланс в двусторонней торговле.
Инфраструктурный план Трампа
В первоначальных планах команды Трампа обозначены намерения выделить на развитие инфраструктуры 1 трлн долларов, но Конгресс не поддержал предложенный уровень финансирования из федерального бюджета, приняв во внимание увеличение дефицита в результате налогового плана и расходов на национальную оборону. В итоге Конгрессу предложен план мер для стимулирования инвестиций в инфраструктуру на 1,5 трлн, из них на федеральный бюджет придется только 200 млрд долларов, а остальные средства должны прийти в виде частных инвестиций или из местных бюджетов. Решение о выделении 200 млрд из федерального бюджета скорее всего будет принято, но в отношении остальных средств остается больше вопросов, чем ответов. Конгрессмены, и в первую очередь демократы, вряд ли поддержат план нефедерального финансирования из средств штатов и муниципалитетов, а частные инвесторы не в состоянии взять на себя триллионные расходы на инфраструктуру.
Долгосрочные цели и национальные интересы
В Стратегии национальной безопасности, принятой в декабре 2017 г., обозначены четыре национальных интереса:
- Защита территории страны.
- Содействие процветанию Америки.
- Сохранение мира с помощью силы.
- Усиление влияния США в мире.
Соединенные Штаты планируют достичь энергетической независимости к 2025 г. и сконцентрировать на своей территории не только научно-исследовательские центры и структуры по разработке новых технологий, но и производства, где инновации будут внедряться и превращаться в базовые технологии нового промышленного уклада.
Чтобы сделать собственную экономику неуязвимой для внешних угроз, сохранить лидерство и притормозить конкурентов и соперников, США попытаются создать на своей территории своеобразную автаркию. Там предполагается обеспечить рост национального благосостояния, концентрацию капитала, ресурсов и производственных мощностей, чтобы удовлетворить внутренние потребности в настоящем и не зависеть от импорта товаров или сырья, особенно критически значимых, в будущем. Полиотраслевая структура экономики, установленные вокруг границы и барьеры, высокий уровень развития технологий, финансовая и военно-политическая независимость, система стимулирования внутреннего спроса и стратегия выхода на внешние рынки – все эти меры помогут в будущем не опасаться воздействий извне, региональных кризисов и препятствий со стороны третьих стран. Этим целям служит и резкое увеличение расходов на национальную оборону, и поддержка военно-промышленного комплекса. Приоритетной целью промышленной политики становится «поддержка создания динамичного внутреннего обрабатывающего сектора».
«Трампономика» обеспечит условия для «возвращения ключевых для национальной безопасности отраслей на американскую территорию». Одновременно с этим внешняя политика фактически ориентирована на создание очагов напряженности в различных регионах мира, чтобы расширять объемы поставок американских вооружений и военного оборудования. Таким образом, концепция Трампа «мир через силу» будет содействовать мобилизации промышленности и трансформации экономики для перехода на новый технологический уровень.
Итоги первого года «трампономики»
Экономическая статистика за 2017 г. свидетельствует, что в первый год президентства Трампа состояние американской экономики улучшилось. Позитивная динамика реального ВВП подтвердила положительный эффект от роста личных расходов на потребление, экспорта, инвестиций в коммерческую недвижимость и в основной капитал, местных расходов и расходов федерального правительства, что отчасти компенсировало сокращение инвестиций в материально-производственные запасы.
Показатель внутреннего спроса подскочил на 4,6%, и рост самый быстрый за три года. Потребительские расходы, на которые приходится более двух третей экономической активности, выросли на 3,8% в четвертом квартале, и это также самый высокий показатель с четвертого квартала 2014 года. Активный внутренний спрос поддерживается ожиданиями пролонгированного положительного эффекта от снижения налогов.
Также росту благосостояния домашних хозяйств помог подъем стоимости акций на фондовом рынке, рост цен на недвижимость и заработной платы. Компании начали конкурировать за квалифицированных рабочих, а некоторые штаты повысили минимальную заработную плату. Возросший потребительский спрос был во многом удовлетворен импортом, увеличившимся на 13,9% в четвертом квартале 2017 г., и этот рост самый внушительный с третьего квартала 2010 г., он компенсировал увеличение американского экспорта, которому способствовала слабость доллара. В 2017 г. экономика стала более диверсифицированной, что уменьшило ее зависимость от состояния конкретных отраслей. Активная политика ФРС стабилизировала банковскую сферу, что в сочетании с низкой волатильностью финансовых рынков способствовало росту кредитования, в том числе и ипотечного.
Согласно информации, представленной в «Бежевой книге» ФРС, экономическая активность росла умеренными и средними темпами, но квартальный подъем экономики в 3% казался совершенно невероятным в момент вступления Трампа в должность президента. Точки роста концентрировались в сфере потребительских расходов и инвестиций в расширение предпринимательской деятельности. Инвестиции компаний в оборудование выросли на 11,4%, самый высокий показатель с третьего квартала 2014 года. Текущие темпы роста ВВП также поддерживаются слабым долларом, рынком нефти и укреплением мировой экономики, что стимулирует экспорт.
Безработица заметно снижается даже среди чернокожих и латиноамериканцев – она сейчас на самом низком уровне за последние 40 лет. Рабочие места появляются в так называемом «ржавом поясе Америки». Оживление там производства, строительства и горнодобывающих отраслей привело к тому, что количество рабочих мест за год увеличилось почти на полмиллиона. Один только план компании Apple предусматривает рост прибыли на территории страны на 250 млн долларов, создание 20 тыс. рабочих мест и открытие нового бизнес-кампуса. Таким образом, Apple заплатит 38 млрд налогов. После десятилетней работы за пределами Америки промышленные компании вновь создают на родине рабочие места. Свежий опрос Квиннипэкского университета (Quinnipiac) показывает, что после первого года президентства Трампа 70% американцев оценивают состояние экономики как хорошее, и это самый высокий показатель за последние 17 лет.
Согласно данным Исследовательского института ADP (Automatic Data Processing Research Institute), с началом 2018 г. позитивные тенденции укрепились. Число рабочих мест увеличилось в большей мере, чем прогнозировалось. Данные указывают на переход от временных рабочих мест там, где они были, к постоянному найму, а также на растущий спрос на опытных работников. На рынке труда востребована молодежь, и это отличает США в лучшую сторону от остальных развитых стран, особенно учитывая ситуацию с занятостью среди молодежи в Евросоюзе. Агентство Moody’s, опираясь на данные ADP, делает вывод, что «2018 г. будет восьмым годом подряд, когда экономика создает более 2 млн рабочих мест». По оценкам Bloomberg Economics, уровень безработицы упадет ниже 4% в течение первых месяцев 2018 года.
Новый глава ФРС Джером Пауэлл в Резюме экономических прогнозов ФРС (Fed’s Summary of Economic Projections), опубликованном 21 марта вместе с заявлением Федерального комитета по операциям на открытом рынке (FOMC), сообщил, что рост экономики будет в основном обусловлен «значимым возрастающим спросом от фискальных изменений», что, скорее всего, отразится в более позитивных оценках ВВП в краткосрочной перспективе.
Импорт тормозит экономический рост США
Внутренний валовой продукт Соединенных Штатов в 2017 г. вырос на 2,6% в годовом исчислении, при этом показатели четвертого квартала ухудшились по сравнению с третьим кварталом, несмотря на увеличение расходов населения на личное потребление в конце года. Дело в том, что рост доходов граждан и их потребительской активности приводит к увеличению объемов импорта. Импорт, который вычитается из роста ВВП, показал максимальные темпы прироста за последние семь лет. В 2017 г. США импортировали товаров и услуг на 2,895 трлн при экспорте в 2,329 трлн, а общий дефицит торгового баланса составил 566 млрд долларов.
Рост импорта вслед за ускорением экономики подчеркивает проблемы, с которыми сталкивается администрация Трампа в стремлении увеличить годовой прирост ВВП до 3%. Дисбаланс в торговле в пользу импорта «срезал» 1,13% от роста ВВП в конце 2017 года. Статистика свидетельствует, что инвестиции в товарные запасы также сдерживали рост ВВП в четвертом квартале, вычитая 0,67% из объема производства после увеличения на 0,79% объема производства в предыдущем периоде. С ростом потребительских расходов выросла инфляция. Базовый индекс потребительских цен (Core CPI), то есть индекс цен на личные потребительские расходы (PCE) за исключением продовольствия и энергии, вырос на 1,9% за год.
Потребительские товары и автомобили – основные факторы торгового дефицита. В 2017 г. Соединенные Штаты импортировали лекарства, телевизоры, одежду и другие предметы домашнего пользования на 602 млрд, а экспортировали потребительских товаров только на 198 млрд долларов. Дисбаланс прибавил 404 млрд к дефициту торговли. США импортировали автомобилей и запчастей на 359 млрд, а экспортировали только на 158 млрд долларов. Это добавило еще 201 млрд к дефициту. Поскольку текущие возможности импортозамещения упираются в существующие производственные мощности, быстро сократить объемы импорта можно лишь с помощью заградительных пошлин, установления таможенных барьеров и новых технологических требований.
Основным соперником при такой постановке целей является «всемирная фабрика» – Китай, который обвиняется в том, что «ворует американские технологии и использует “нечестные” приемы в торговле». Картина по самым проблемным торговым партнерам США по итогам 2017 г. выглядит так: с Китаем дефицит составляет 375 млрд при объеме торговли в 636 млрд долларов; с Мексикой – 71 млрд и 557 млрд соответственно; с Японией – 69 млрд и 204 млрд; с Германией – 65 млрд и 171 млрд долларов. Высокая доля импорта в структуре внутреннего потребления и растущий ежегодно дефицит торгового баланса создают угрозы для устойчивого роста экономики. Постоянный торговый дефицит наносит ущерб экономике Соединенных Штатов, поскольку он финансируется за счет долга. США могут покупать больше, чем производят, так как берут на это деньги в долг у своих торговых партнеров.
Вторая проблема, связанная с дефицитом торгового баланса, – снижение конкурентоспособности американской экономики. Закупая товары за рубежом в течение длительного времени, компании утрачивают опыт и производственные мощности, а значит и рабочие места, и конкурентоспособность. Именно поэтому следует ожидать активизации протекционистской риторики и политики. Весьма вероятно, что для обоснования новых тарифов администрация будет опираться на малоиспользуемый раздел Закона о торговле 1962 г., позволяющий ограничивать импорт по соображениям национальной безопасности. Это увеличит риск полномасштабных торговых конфликтов.
Стальной сектор получит большую выгоду от новых импортных тарифов, поскольку в черной металлургии американские мощности больше. Но США по-прежнему зависят от импорта алюминия, поэтому в цветной металлургии политика будет более гибкой. Американские производители алюминия не смогут быстро нарастить внутреннее производство, которое к тому же зависит от стоимости электроэнергии. Вместо этого они, скорее всего, предпочтут сосредоточиться на снижении затрат и улучшении технологий производства.
От новых тарифов на сталь и алюминий пострадают производители металла в Канаде, России, Бразилии, Мексике и Китае, то есть в странах, являющихся основными импортерами стали и алюминия в США. Но все же глобальный эффект будет зависеть в большей степени от динамики биржевых цен на оба металла, поскольку Соединенные Штаты остаются крупнейшим импортером и игроком на биржевом рынке. Введение тарифов или квот повысит издержки производства в машиностроении. Американские автопроизводители уже выражают беспокойство, что цены на сталь и алюминий подскочат. Это может привести к сокращению доходов автопрома и подтолкнуть цены на транспортные средства, что снизит спрос на автомобили. Статистика показывает, что рост в автомобильной промышленности в начале 2018 г. начал замедляться, а ряд производств переживает краткосрочный спад. Ответом администрации будет введение тарифов на импортные автомобили.
Начало эпохи торговых войн
2 марта 2018 г. на своей странице в Twitter Дональд Трамп написал, что «торговые войны – это благо, и в них легко побеждать». Одним из постулатов «трампономики» является признание факта, что на глобальном рынке у США не партнеры, с которыми нужно сотрудничать, а соперники, с которыми придется конкурировать. Для мировой торговли, оцениваемой в 55% глобального ВВП, и для многосторонних торговых договоров такое отношение будет иметь негативные последствия.
Больше всего пострадают от торговой войны страны, у которых экспорт в Америку товаров с добавленной стоимостью высок в процентном отношении к ВВП, есть существенная доля обрабатывающей промышленности в национальном производстве и большой профицит в торговле с Соединенными Штатами. В абсолютном выражении на Китай приходится около половины всего американского дефицита, за ним следуют Япония, Германия и Мексика. Судя по торговой статистике, от протекционистской политики Трампа пострадают Канада, Бразилия, Южная Корея, Турция и Россия.
Торговая война отрицательно скажется и на экономике США. Агентство Moody’s в одном из анализов потенциальной торговой войны прогнозировало, что введение 45-процентного таможенного тарифа на импорт из Китая и 35-процентного на импорт из Мексики вызовет 15-процентное удорожание импорта в целом, что приведет к общему повышению цен в стране через полтора года примерно на 3 процента. На пике эффекта от повышения тарифов американский экспорт в реальном выражении сократится на 85 млрд долларов.
Трансатлантические, китайско-американские и японо-американские торговые войны могут стать реальностью. Сокращение дефицита в торговле с Китаем многим видится основной целью торговой войны Трампа. По данным Министерства торговли США, совокупный торговый дефицит страны составил в 2017 г. 811 млрд долларов, из которых 46% в относительном выражении пришлось на торговлю с КНР. Но меры против китайской «экономической агрессии» имеют и другую цель – торможение перехода Китая к Индустрии 4.0.
Вводя тарифы на сталь и алюминий, Вашингтон пойдет вразрез со своими обязательствами не только в рамках ВТО, но и НАФТА, и нарушит цепочки создания стоимости, которые выстраивались на протяжении многих лет. Вводить тарифы и создавать барьеры проще, чем рассматривать вопросы в органах по урегулированию споров ВТО, тем более что сами Соединенные Штаты сделали много для того, чтобы ослабить эту организацию. Некоторые представители стран – торговых партнеров США считают, что, если экспорт упадет, то на рынке в среднесрочной или долгосрочной перспективе может возникнуть перенасыщение, что приведет к серьезному экономическому кризису. Тарифы, как правило, бьют по производственным секторам, а промпроизводство составляет 80% всей международной торговли, но в самих Соединенных Штатах составляет сейчас всего 12% от ВВП. В этом отношении они находятся в более выигрышной ситуации, чем Китай, Япония или Германия.
Развивающиеся страны в совокупности больше всех проиграют от торговой войны, так как замедление международной торговли имеет наибольшее воздействие на экспорт и промышленное производство именно их.
Перспективы протекционизма
При всей жесткости риторики Дональда Трампа риски полномасштабной торговой войны пока невелики. Председатель ФРС Джером Пауэлл сказал по итогам заседания Комитета по открытым рынкам, что ФРС не меняет оценку экономических перспектив после объявления президентом торговых тарифов на сталь и алюминий и мер в отношении китайских товаров. Главный риск для мировой экономики сейчас представляет разворот кредитного цикла и денежного предложения со стороны ФРС и ведущих центробанков мира. Американская экономика связана с экономиками других стран через сложную цепочку поставок сырья и товаров, а также взаимных инвестиций. Прямые инвестиции в Китай, сделанные американским бизнесом, в пять раз превышают инвестиции КНР в Америке. Народный Банк Китая входит в число крупнейших держателей казначейских облигаций США. Учитывая финансовую взаимосвязь экономик, можно сделать вывод, что торговая война будет контрпродуктивной. Скорее всего, администрация Трампа станет давить на Китай, вынуждая его покупать больше американских товаров и услуг. Европа является относительно закрытой экономикой и, таким образом, в определенной степени защищена от глобальных торговых войн.
Введение импортных тарифов на сталь и алюминий даст Соединенным Штатам незначительный эффект, поскольку на эти товарные группы приходится только 2% импорта, а в сталелитейной/алюминиевой промышленности занято всего 146 тыс. человек (менее 0,1% от общей занятости). Угроза валютной войны также будет сдерживать протекционистские инициативы, так как это ударит не только по торговле, но и по мировому финансовому рынку, где американские фонды и банки играют ведущую роль. Тарифы могут ускорить инфляцию, что приведет к повышению ставок по кредитам и может замедлить экономический рост.
Вероятнее всего, администрация Трампа пока ограничится в тарифной политике уже объявленными мерами, сосредоточится на инициативах по возведению нетарифных барьеров и на операциях на финансовом рынке, сокращая предложение долларов для внешней торговли. Монетарные меры потенциально более разрушительны для мировой торговли и более предпочтительны для сдерживания конкурентов и противников Америки. Контроль над собственными технологиями, которые одновременно являются и мировыми, и установление технологических барьеров со стороны США в отношении продукции из стран – торговых партнеров дадут больший выигрыш, чем импортные тарифы на сталь и алюминий. Соединенные Штаты могут сосредоточиться на сфере услуг. В 2017 г. они экспортировали услуг на 778 млрд, а импортировали только на 534 млрд долларов. Услуги составляют 23% мировой торговли, и в этой сфере американцы конкурентоспособны, что помогает компенсировать дефицит в торговле потребительскими товарами.
Сокращение баланса ФРС США на сумму 600 млрд способно в силу эффекта денежного мультипликатора сократить денежное предложение для внешнего финансового рынка на 3 трлн долларов. Повышение ставок поможет привлечь триллионы долларов, необходимых для финансирования дефицита бюджета, так как сделает американский рынок облигаций привлекательным на фоне нулевых и отрицательных ставок в Китае и в Японии, но одновременно может обрушить долговые рынки по всему миру и вызвать финансовый кризис за пределами Соединенных Штатов. Иностранцы владеют 42% всех казначейских облигаций США, но китайские и японские инвесторы и банки в последние месяцы продают бумаги.
Выводы и ожидания
На долю США в 2017 г. приходилось 24,3% мирового ВВП, а в 2000 г. эта доля составляла почти треть – 32,5%. За 17 лет произошло снижение на четверть. Это очень много и очень серьезно. Второе место сейчас занимает единственный претендент на гегемонию в обозримом будущем – Китай с долей в 14,8 процента. При сохранении текущих темпов роста Китай обгонит Америку по размеру номинального ВВП уже в следующем десятилетии.
Глобализация «по-американски» достигла естественных пределов, и теперь основными бенефициарами мирового развития становятся Китай и Азия в целом. В мире растет неомеркантилизм, протекционизм, регионализация – он потихоньку возвращается к ситуации, напоминающей десятилетие перед Первой мировой войной. Соединенным Штатам сейчас все больше придется полагаться на военную силу и на 700 военных баз и опорных пунктов, расположенных по всему миру. Глобализация будет остановлена серией военных и торговых конфликтов в различных частях планеты. Борьба за энергоресурсы также провоцирует конфликты на региональном и глобальном уровне. Упор на военную составляющую в Стратегии национальной безопасности говорит о том, что у Америки почти нет времени, чтобы решить возникающие проблемы и ответить на вызовы привычными с начала XXI века экономическими путями.
Поддержание влияния с помощью мягкой силы и покупки лояльности союзников становится очень дорогим и ведет к перенапряжению. Америка будет стремиться «отгородиться» от мира и накопить силы на своей территории для нового рывка и для сохранения превосходства в будущем, а заодно создать условия для обеспечения лидерства в новом технологическом укладе и Индустрии 4.0.
Проблема Соединенных Штатов в том, что в планах Трампа не предусматривается выделение денег на научные исследования в объемах, сопоставимых с эпохой холодной войны. Конкуренция с Китаем в инженерно-научной сфере скоро встанет на повестку дня, так же как сейчас актуальна конкуренция в торговле. США постараются получить максимальный выигрыш из нового глобального противостояния, если оно не зайдет слишком далеко и не обернется экзистенциальными рисками для всей человеческой цивилизации.
В обозримой перспективе возврат производства в Соединенные Штаты из развивающихся стран отрицательно скажется на мировой торговле и нанесет ущерб конкурентам. Американцы могут увеличить свою долю на мировых рынках, но возрастут расходы, в том числе и на национальную оборону. Главная задача для США сейчас – это поддержание военно-технологического лидерства. Часть расходов переложат на союзников и сателлитов.
Налоговая реформа будет иметь долгосрочное позитивное воздействие на экономику, но негативные последствия для американского бюджета. В целом меры, предложенные администрацией Трампа, помогут малому и среднему бизнесу, в основном ориентированному на внутренний рынок. Они подстегнут рост экономики через повышение платежеспособного спроса и увеличение инвестиций, но одновременно создадут значительный спрос на доллар и соответствующее давление на иностранные валюты, из которых средства будут конвертироваться в доллары в связи с массированной репатриацией офшорных прибылей, что усилит давление на ценные бумаги (в основном облигации), номинированные в этих валютах.
Данный текст представляет собой сокращенную версию Валдайской записки № 87, написанной по заказу Международного дискуссионного клуба «Валдай» и опубликованной в июне 2018 года. Другие Валдайские записки – http://ru.valdaiclub.com/a/valdai-papers/
