Данная статья представляет собой обновленную и расширенную версию статьи по аналогичной тематике, которая вышла в журнале The National Interest. Данный материал подготовлен по заказу Валдайского клуба, полная версия опубликована в серии «Валдайские записки» в ноябре 2015 года.
В 1971 г. президент США Ричард Никсон и госсекретарь Генри Киссинджер сделали блестящий ход. Воспользовавшись опасениями китайского руководства в отношении СССР, они приняли историческое решение о сближении с Пекином. Эта шахматная комбинация привела к появлению стратегического треугольника, в котором Соединенные Штаты оказались в наиболее выгодном положении, заставив два коммунистических режима забыть об объединяющей их идеологии. Приходится только удивляться, почему теперь никто не обращает внимания на то, что нынешнее обострение отношений с Россией чрезвычайно невыгодно США и представляет серьезную угрозу для мирового порядка. За последние пятьдесят лет Пекин и Москва никогда не были так близки, как сейчас, и это дает им возможность изменить мировой порядок по своему усмотрению.
Именно такого поворота событий Генри Киссинджер боялся больше всего. Логика его действий в 1971 г. заключалась в том, чтобы обеспечить Соединенным Штатам преимущество за счет улучшения отношений с Россией и Китаем на фоне их ухудшения между этими странами. Теперь же всё говорит о том, что нарастающие противоречия между Вашингтоном и Москвой будут весьма полезны Пекину. Обычно при анализе этой ситуации внимание уделяется историческим различиям, расовым страхам и геополитическому соперничеству двух держав, но сближение Китая и России может быть в большей степени «браком по расчету», чем признает сейчас вашингтонская внешнеполитическая элита.
Американские санкции против путинской России привели к развороту Москвы на Восток и способствовали ее сближению с Пекином, хотя Россия и выступает в роли младшего партнера. Китай также уделяет все больше внимания евроазиатскому направлению. В долгосрочной перспективе будущее России связано с Азией. Многомиллиардные контракты с Китаем на поставку нефти и газа поддержат просевшую экономику России. Вместо соперника Китай обретает весомого партнера в деле стабилизации и модернизации Евразии. Еще недавно Пекин считал этот регион непривлекательным, а теперь связывает с ним будущее своей экономики.
То, что раньше считалось уязвимостью Китая – граница с 14 государствами, – в рамках новой стратегии продвижения на запад Евразии «Один пояс, один путь» становится стратегическим преимуществом. Теперь все эти страны стремятся претворить в жизнь концепцию Хэлфорда Маккиндера о евразийской «географической оси истории», с тем лишь исключением, что в нее может не войти Индия. И все это происходит на фоне экономического ослабления Евросоюза, когда сама идея единой Европы поставлена под вопрос, а ЕС все больше замыкается на решении внутренних проблем.
Успех евразийского партнерства, открывающего новые горизонты для экономического роста через развитие инфраструктуры и подавление угрожающего Москве, Пекину и Центральной Азии экстремизма, стал бы наглядным доказательством эффективности авторитарного государственного капитализма. А заодно и образцом для подражания не только для азиатского региона, но и для стран Африки и Латинской Америки, на рынки которых Китай уже активно проникает, финансируя там масштабные программы развития.
В некотором смысле такое партнерство уже существует. Китай обычно поддерживает инициативы России в ООН. Вместе они заблокировали решение о введении санкций против Башара Асада, стремясь избежать повторения ливийского сценария, когда западная коалиция свергла режим Каддафи, прикрываясь концепцией «обязанность защищать». По данным американской неправительственной организации Freedom House (Freedom House, Inc. – находится в перечне иностранных и международных неправительственных организаций от 21.05.2024, деятельность которых признана нежелательной на территории Российской Федерации.), отход от демократических принципов продолжается уже девять лет и ускорится в будущем. Ни Россия, ни Китай не скрывают, что предпочитают иметь дело с авторитарными режимами.
Россия будет и впредь укреплять Евразийский союз. Запущен процесс присоединения к ШОС Пакистана и Индии. После ухода США и НАТО из Афганистана страны региона явно почувствовали, куда дует ветер. Соединенные Штаты и их западные партнеры завязли на Ближнем Востоке, при этом продолжают гарантировать странам Центральной и Восточной Европы безопасность, согласно статье V устава НАТО.
Москве и Пекину удалось избежать конкуренции в стратегически важных областях в Центральной Азии, по крайней мере в краткосрочной перспективе. Складывается впечатление, что между Китаем и Россией заключено негласное соглашение о распределении обязанностей в регионе: Москва играет ведущую роль в том, что касается безопасности, тогда как Пекин наполняет страны Центральной Азии инвестициями и финансирует программы помощи. Успеху китайского проекта «Нового Шелкового пути» должны также способствовать Банк развития БРИКС и Азиатский банк инфраструктурных инвестиций. В то же время Запад потерял интерес к Центральной Азии в связи с разворачивающейся в США сланцевой революцией и выходом на рынок новых стран, в частности, Ирака и Ирана. Запад обеспечен нефтью сполна и в меньшей степени зависит от внешних поставок. Развитие рынка СПГ и открытие запасов газа в восточной части Средиземного моря свидетельствует об окончании века крупных трубопроводов и восхождении стран-поставщиков за рамками ОПЕК.
Кроме того, повышенное внимание к Центральной Азии было связано с осуществлением контртеррористических мер. Для отправки в Афганистан солдат и вооружений Соединенные Штаты и их союзники нуждались во взаимодействии со странами региона. К настоящему времени США существенно сократили присутствие в регионе и перешли на менее затратные методы борьбы с терроризмом, используя беспилотные летательные аппараты. В Пакистане и Афганистане им разрешается проводить такие операции без предварительного уведомления. Уход Соединенных Штатов дает Китаю возможность осуществить евразийский гамбит.
Глобальные последствия
Интересы Китая и России совпадают и в других областях. Обе страны не приемлют лидерство США, демократию по-американски и выступают за создание многополярного мира. И Россия, и Китай реализуют национальную повестку, основанную на исторической и культурной идентичности. Они противопоставляют модель авторитарного капитализма «вашингтонскому консенсусу», отвергают концепцию открытого Интернета, продвигая принцип его, образно говоря, «балканизации», а точнее – дробления суверенитета. Москва и Пекин подписали пакт по вопросам кибербезопасности.
Существенно расширилось военное сотрудничество. Недавно в Японском море прошли крупнейшие военные учения Китая и России с участием десятков боевых кораблей, подводных лодок, истребителей и тысяч морских пехотинцев, смысл которых должен быть понятен Соединенным Штатам.
Это заставляет серьезно задуматься о будущем глобального управления и происходящих в мире изменениях. Худшим сценарием может быть возникновение новой биполярной системы, включающей, с одной стороны, Китай, Россию и ряд центральноазиатских авторитарных режимов, а с другой − США, ЕС, их азиатских союзников и партнеров. Такой расклад сил вряд ли будет способствовать миру и процветанию. Многие страны из числа бывших неприсоединившихся государств, в том числе Индия, Бразилия, Турция и Египет, окажутся между двумя противоборствующими блоками.
Российско-китайские противоречия
Впрочем, наблюдаются и другие тенденции. Если Россия попыталась отойти от глобальной экономики, частью которой она стала после распада СССР в 1991 г., Китай, напротив, сделал на нее ставку и разработал реформы по переходу от инвестиционной экономики, ориентированной на экспорт, к инновационной модели с развитым потребительским сектором. Кроме того, говоря о Китае, следует учитывать соображения экономической целесообразности: товарооборот КНР с Соединенными Штатами, Евросоюзом и Японией в 2014 г. составил 1,4 трлн долларов, тогда как объем торговли с Россией – всего 88 млрд долларов. При этом в российско-китайских торговых отношениях наблюдается отрицательная динамика в результате замедления экономического роста Китая и экономического спада в России. Эти негативные тенденции, скорее всего, сохранятся до 2017 года.
Вероятно, ряд крупных нефтегазовых сделок, заключенных в последние годы, будут аннулированы или отложены. Снижение темпов экономического роста и спроса на энергоносители, падение цен на нефть и трансформация мирового газового рынка способны изменить энергетическую стратегию Китая. Трубопроводные мегапроекты со временем могут потерять привлекательность.
В ходе визита Путина в Китай в мае 2014 г. «Газпром» заключил тридцатилетний контракт на поставку газа, который, как говорили тогда, тянул почти на 400 млрд долларов. Однако вопрос о цене на газ пока остается открытым. Поставки нефти в Китай снизились и не достигают согласованных объемов. Вместо 5 млн тонн по договору, в 2015 г. было отгружено 1,48 млн тонн. Москва и Пекин так и не пришли к соглашению об авансовых платежах, которые нужны России для прокладки газопровода. Китай пока не выделил 25 млрд долларов на строительство газопровода «Сила Сибири». Москва возлагала большие надежды на газопровод, соединяющий Западную Сибирь с китайским рынком, который мог уменьшить зависимость России от Европы. Однако Китай пока не дал согласия на прокладку газопровода «Алтай» и не спешит выделять аванс в 25 млрд долларов на фоне перенасыщения мирового газового рынка и стремительного развития рынка СПГ.
Кроме того, Китай не проявил особого желания компенсировать России отток капитала, возникший в результате введения санкций. В 2014 г. Пекин инвестировал в экономику России не более 1,6 млрд долларов, тогда как отток капитала, по экспертным оценкам, составляет 152 млрд долларов. В прошлом году с Банком России заключено соглашение о свопе на 150 млрд юаней, однако этот инструмент оказался невостребованным, поскольку предусматривал исключительно краткосрочное финансирование. Для России ситуация вряд ли улучшится в обозримом будущем. Западные санкции останутся в силе еще несколько лет, а спрос на сырье не выйдет на прежний уровень даже после окончания спада в китайской экономике и увеличения потребности в энергоносителях.
В то время как сырьевая российская экономика медленно, но верно устаревает, Китай находится на подъеме, претендуя на статус великой державы, играющей главенствующую роль в Азии.
Одним из основных товаров в российско-китайских отношениях с середины 1990-х гг. было оружие, поставки которого способствовали модернизации китайской армии и обеспечивали России экспортную прибыль от отраслей, не принадлежащих к нефтегазовому сектору. Россия поставила КНР такие важные виды вооружений, как многофункциональные истребители Су-27, истребители Су-35, подводные лодки класса «Кило» (натовское обозначение российских дизель-электрических субмарин проектов «Варшавянка» и «Палтус». – Ред.), а также шесть подводных лодок проекта «Лада». Недавно заключен договор на продажу современных зенитных комплексов С-400 на 3 млрд долларов. По расчетам Москвы, к 2020 г. объем экспорта вооружений составит 20 млрд долларов. Однако Китай все активнее осваивает проектирование военной техники, что скажется на объемах российского экспорта. Россия способствует восхождению мощной военной державы, способной составить ей конкуренцию на оружейном рынке.
Пекин обеспокоен вмешательством Москвы в дела бывших советских республик и поддержкой сепаратистских движений, например, на востоке Украины. Китай в принципе уделяет серьезное внимание вопросам суверенитета. Именно поэтому он не является активным сторонником политики России на Украине. Если в США деятели типа Дональда Трампа пугают население нашествием латиноамериканцев, то Россия с тревогой наблюдает за проникновением на Дальний Восток выходцев из азиатских стран.
Эта проблема имеет также и расовый подтекст. Кроме того, территориальные претензии Китая в Восточно-Китайском и Южно-Китайском морях обосновываются соображениями исторического характера, а между тем Китай при династии Мин претендовал на протекторат над значительной частью Дальнего Востока, пока в конце XVII века эта территория не была оккупирована Россией.
России остается надеяться, что эскалация территориальных споров в Восточно-Китайском и Южно-Китайском морях между Соединенными Штатами и их союзниками и Китаем сблизят Пекин с Москвой. И Пекину станет ясно, насколько Вашингтон уважает его интересы на море.
Свидетельствуют ли эти тенденции о том, что дружеские отношения между Россией и Китаем могут оказаться не столь прочными, как считают некоторые аналитики? Возобладают ли исторически сложившиеся опасения и соперничество? Появится ли у США возможность воссоздать систему, похожую на стратегический треугольник Киссинджера?
Возможное будущее
Мы стоим на перепутье, и ситуация становится все более опасной. Впервые с окончания холодной войны развиваются конкурирующие видения миропорядка. Результатом российско-китайского сотрудничества может стать к формирование полюса власти вне западного мира, что приведет к мировому расколу. В дополнение к возрождению таких крупных держав, как Китай и Индия, появляется многочисленная когорта быстроразвивающихся «средних» стран (в частности, Бразилия, Индонезия, Иран, Нигерия, Южная Африка, Турция), которые играют все более важную роль в региональной безопасности и разработке принципов международных отношений. Эти страны, включая государства с демократическим (либеральным или нелиберальным) и авторитарным строем, выражают все большее недовольство политикой Соединенных Штатов и деятельностью созданных и контролируемых Западом институтов глобального управления, не претерпевших практически никаких изменений с 1947 года.
В отсутствие равнозначных полюсов власти современный мир, при всей своей фрагментарности и хаотичности, не является многополярным в классическом понимании этого слова. Соединенные Штаты остаются единственной военной сверхдержавой. Их оборонный бюджет превосходит расходы на вооружения всех остальных стран мира вместе взятых. Однако итоги войны в Ираке и Афганистане показали, что для решения региональных проблем недостаточно одной военной силы. При помощи внешнего вооруженного вмешательства невозможно обеспечить стабильность и модернизацию на Ближнем Востоке. Для искоренения бедности, борьбы с болезнями и изменением климата нужны не столько дипломатические договоренности и военное вмешательство, сколько налаживание частно-государственного партнерства.
В этом постзападном мире западные нормы и идеи все чаще воспринимаются как угроза национальному суверенитету и ставятся под сомнение. В результате вопросы, связанные с ценностными категориями, например, продвижение демократии или «обязанность защищать», вызывают активное неприятие не только в странах с авторитарным режимом, в частности Китае, но и в государствах с недавно установленной демократией, стремящихся сохранить национальный суверенитет. После катастрофического вторжения НАТО в Ливию, которое проводилось исключительно на гуманитарных основаниях, маловероятно, чтобы Россия или Китай одобрили подобные инициативы в Совете Безопасности ООН.
Несоответствие баланса сил, сложившегося на международной арене, распределению полномочий в многосторонних организациях вызывает протест быстроразвивающихся стран и является препятствием для решения мировых проблем. Многие государства способны без особых усилий блокировать глобальные инициативы, будь то Киотский протокол об изменении климата, Дохийский раунд переговоров ВТО или усилия ООН по выработке соглашения о прекращении производства ядерного топлива.
Создание альтернативных институтов, таких как чиангмайская инициатива, появившаяся после азиатского финансового кризиса 1997−1998 гг. (тесная интеграция по формуле «АСЕАН плюс три страны»: Китай, Япония и Южная Корея. – Ред.), или учреждение Пекином Азиатского банка инфраструктурных инвестиций, лишь затрудняет международное сотрудничество в решении глобальных вопросов.
Возвращение миропорядка, в котором Запад продолжал бы играть центральную роль, маловероятно. Развитие событий невозможно предсказать, но можно рассмотреть три гипотетических варианта мироустройства.
Новая холодная война И Лидерство Евразии
Вспоминая речь Черчилля 1946 г., можно сказать: появился новый занавес, разделивший мир. С одной стороны – США, их союзники и партнеры, а с другой – аморфная коалиция Китая, России, центральноазиатских стран и других поддерживающих их государств. Ничего хорошего это не сулит. Со временем Китай и Россия лишатся доступа к западным рынкам. Вероятность начала открытого противостояния возрастет на фоне ослабления механизмов международного сотрудничества, необходимых для борьбы с изменением климата и спасения недееспособных государств. Ситуация на Ближнем Востоке может выйти из-под контроля. Этот сценарий поставит под вопрос процесс глобализации и положит конец устойчивому росту мировой экономики, а нарождающийся средний класс в развивающихся странах Юга утратит свой потенциал и вновь погрязнет в нищете.
Успешное российско-китайское партнерство может оказаться витриной незападной модели авторитарного государственного капитализма. Со временем оно способно повлиять и на развитие новой, незападной архитектуры мироустройства. При участии России и Китая ШОС способна стать основной региональной организацией Азии, оставив позади созданное под контролем США Транстихоокеанское партнерство. Активное сотрудничество в ООН, организациях Бреттон-Вудской системы и ВТО сделает эти институты более внимательными к целям незападного мира.
При таком сценарии следует ожидать не столько полного примирения Соединенных Штатов и Китая, сколько создания системы, которая будет регулировать конкуренцию и обеспечивать стабильность. Проведение рыночных реформ в Китае потребует разрядки напряженности с Западом. Между тем российская экономика нуждается в отмене западных санкций даже при концентрации на азиатском направлении. Региональное сотрудничество будет развиваться до тех пор, пока интересы России и Китая в Центральной Азии не придут в противоречие.
Новый глобальный пакт
Менее вероятным, но более благоприятным вариантом было бы заключение нового «глобального пакта». Для этого США и КНР должны вывести связи на новый уровень, оставив позади нынешнее стратегическое соперничество, и разработать новую модель отношений ведущих держав. Снижение напряженности в отношениях с Соединенными Штатами и Западом позволило бы Китаю продолжить рыночные реформы и не попасть в «ловушку среднего дохода». Не отказываясь от своих интересов в Азии, Россия со временем пойдет на политическое и экономическое сближение с Европой, чтобы выработать условия сосуществования с НАТО. Европа и играющая в ней ключевую роль Германия ответят тем же, создав всеобъемлющую систему безопасности, учитывающую интересы России и ее соседей.
Расширению сотрудничества между Западом, Россией и Китаем также может способствовать появление новых глобальных угроз, например, очередной виток насилия на Ближнем Востоке. Так, если Иран не выполнит условий заключенного недавно соглашения, международному сообществу придется объединить усилия для предотвращения полномасштабного конфликта между Израилем и суннитскими государствами, с одной стороны, и Ираном и его союзниками – с другой. В качестве примера глобальной угрозы можно также привести риск применения ядерного оружия Индией и Пакистаном друг против друга.
Основой «глобального пакта» мог бы стать всеобъемлющий механизм контроля над вооружениями и нераспространением, в рамках которого всем ядерным державам придется сотрудничать друг с другом. На этой основе будет реформироваться система международных организаций с усилением «Группы 20» и придания ей статуса Совета Безопасности ООН. Возрастет влияние азиатских стран в Бреттон-Вудских институтах. Реализацию мирных соглашений на Ближнем Востоке и в Южной Азии обеспечат международные миротворческие контингенты. Командование и координация действий может осуществляться совместно НАТО, Народно-освободительной армией Китая, а также военными Индии и России.
Мяч – на стороне США
Движется ли мир к новой, чреватой проблемами, биполярной модели или в направлении всеобъемлющего, глобального миропорядка? Ответ на этот вопрос не в последнюю очередь зависит от роли, которую Соединенные Штаты играют в мире, где сила рассеяна и ни одна страна не может самостоятельно определять ход событий.
От США потребуется больше гибкости и прагматизма, а также отказа от однополярного мышления. Америка должна осознать, что многополярность мира возрастает. Чтобы возглавить этот процесс, Вашингтону необходимо наладить хорошие отношения с другими участниками. В американских внешнеполитических кругах многие полагают, что про Россию можно забыть. Следуя логике биполярного мира, на смену России приходит новый достойный соперник в лице КНР. Теперь, мол, Китай является угрозой для амбиций США в Тихоокеанском регионе, и поддерживать связь нужно только с ним, несмотря на растущие осложнения в отношениях. Однако урок глобализации заключается в том, что в условиях размытости центров власти в мире следует принимать в расчет позицию не только ведущих, но и менее могущественных государств.
Соединенные Штаты, как никакая другая страна, вправе находиться в центре системы международных отношений, если того пожелают. Китай и Россия не обладают той «мягкой силой», которая привлекает сотни тысяч студентов со всего мира в американские университеты. Однако даже такой могущественной державе не под силу превращать другие страны в изгоев. В итоге хуже от этого становится только самой Америке. Страх перед действиями США по свержению режимов в Иране и Северной Корее заставил эти страны заняться разработкой ядерного оружия.
Новая модель взаимоотношений с Россией может потребовать серьезных компромиссов. Все кандидаты в президенты Соединенных Штатов будут критиковать политику России и Китая, упустив возможность поговорить о стратегии в условиях меняющегося мира. Остается только мечтать о возвращении в 1971−1972 годы. Но машина времени, описанная Жюлем Верном, в Кремниевой долине пока не построена. СМИ и заявления различных политиков не дают возможности осознать всю сложность мировых перемен. Началась новая «большая игра». И США в ней пока проигрывают.
