Россия в глобальной политике

Пока многие страны Евросоюза пытаются бороться с последствиями позиции США по Украине и НАТО, на Ближнем Востоке Иран обеспокоен новым порядком Трампа не меньше европейцев. Тегеран с тревогой следит за возможными действиями президента Трампа, особенно с учётом того, что его ядерная программа остаётся критически важной темой, которой, как ожидается, американская администрация займётся в ближайшее время.

Скандальная встреча, в ходе которой Дональд Трамп публично отчитал уходящего президента Украины Владимира Зеленского, вызвала большой резонанс в Тегеране. Иранские консерваторы ещё больше укрепились в нежелании вести переговоры с Соединёнными Штатами, рассматривая инцидент с Зеленским как предостережение. Они также заручились поддержкой верховного лидера иранской революции аятоллы Али Хаменеи, заявившего, что переговоры с США будут «глупыми, неразумными и нечестными».

Внутренние разногласия в Иране между умеренными (представленными президентом Масудом Пезешкианом и его командой – по сути, правительством Ирана[1]) и консерваторами[2] достигли пика, когда парламент страны отправил в отставку министра экономики Абдольнасера Хеммати, который выступал за необходимость переговоров с США для снятия санкций и улучшения экономической ситуации в стране[3]. Верховный лидер Али Хаменеи, напротив, призвал правительство строить «экономику сопротивления для противодействия санкциям». По его словам, переговоры с США «не решат проблемы Ирана», а скорее «подчинят страну американскому экономическому и идеологическому господству».

Кроме того, судебная власть вынудила уйти в отставку вице-президента по стратегическим вопросам Мохаммада Джавада Зарифа, который сыграл ключевую роль в подготовке иранской ядерной сделки 2015 г. и известен своей открытой умеренной позицией – выступал за прямые переговоры с США, а также участвовал в инициативе дружбы вместо враждебности после падения режима Башара Асада. Всё это свидетельствует о том, что в критический момент Иран переходит к жёсткой политике. Отстранив Зарифа от должности сейчас, сторонники жёсткой линии, похоже, решили забить последний гвоздь в гроб переговоров с Америкой. Во время той же парламентской сессии, когда министру экономики был вынесен вотум недоверия, президент Масуд Пезешкиан сделал примечательное заявление: «Я считал, что было бы лучше вести диалог, но руководство сказало, что диалога с Америкой не будет, и мы будем двигаться вперед в соответствии со словами верховного лидера революции». Пезешкиан пытался убедить оппонентов в необходимости переговоров с США: «Мы находимся в состоянии полномасштабной войны с врагом». Но все его усилия оказались тщетными, в конечном итоге давление со стороны оппозиции угрожает правительству Пезешкиана в целом.

Разногласия в руководстве Ирана относительно переговоров с США по иранской ядерной программе стремительно обостряются. Консерваторы во главе с верховным лидером Али Хаменеи утверждают, что переговоры бесполезны, ссылаясь на предыдущий опыт – соглашение 2015 г. с группой P5 + 1, из которой Трамп вышел в одностороннем порядке в 2018 году. Консерваторы также возлагают на Трампа ответственность за убийство генерала Касема Сулеймани в 2020 г. и введение экономических санкций против Ирана. Чтобы подкрепить свою точку зрения, консерваторы ссылаются на скандал с Зеленским в Овальном кабинете.

Умеренные, представленные президентом Пезешкианом и его командой, напротив, выступают за прямые переговоры с Вашингтоном, подчёркивая необходимость взаимодействия с Дональдом Трампом, чтобы преодолеть критическую ситуацию и защитить страну от потенциально неблагоприятных сценариев, которые могут спровоцировать конфликт, грозящий Ирану серьёзными последствиями. Остроту ситуации усиливает непростой региональный ландшафт – союзники Ирана понесли значительные потери и уже не способны сыграть заметную роль в случае нападения.

Кроме того, две крупные региональные державы – Турция и Израиль – открыто угрожают Ирану. Министр иностранных дел Турции Хакан Фидан обвинил Иран в поддержке «оппозиционных» группировок в Сирии, в частности алавитов и курдов. Он предупредил, что самому Ирану грозит нестабильность, если он предпримет какие-либо дестабилизирующие шаги в Сирии: «Если вы попытаетесь создать нестабильность в другой стране, поддерживая определённую группировку, то другое государство может сделать то же самое с вами в ответ». В интересах Турции ослабить Иран, чтобы уменьшить угрозу, обусловленную его статусом крупной региональной державы, граничащей с Сирией, и снизить его потенциальное влияние в будущем. Более того, Турция намерена ограничить иранскую поддержку курдских группировок на северо-востоке Сирии.

С другой стороны, Израиль позиционирует себя как самого сильного регионального игрока, и израильский премьер-министр уже не раз использовал возможности, чтобы пригрозить Ирану. Израиль считает, что добился существенного прогресса в конфронтации с ХАМАС в секторе Газа, с «Хизбаллой» в Ливане и с сирийским режимом. Все его действия направлены на достижение целей в отношении Тегерана и нейтрализацию иранского режима. Об этом свидетельствуют заявления Нетаньяху, что Израиль не ограничит свои усилия границами Газы и намерен перекроить Ближний Восток. «Мы готовимся к следующим этапам войны – на семи фронтах», – заявил он. А начальник Генштаба Армии обороны Израиля Замир назвал 2025-й «годом войны с Газой и Ираном, при этом другим фронтам также будет уделено внимание».

Эти заявления подкрепляются сообщениями о совместных военных учениях ВВС Израиля и США над Средиземным морем. Это их первое масштабное взаимодействие за два года, в ходе которого отрабатывалось координирование ударов по общим целям[4].

В дополнение к письму Еврейского института национальной безопасности Америки 77 отставных американских генералов и адмиралов призвали президента Трампа поддержать военные действия Израиля против Ирана, предупредив, что Тегеран как никогда близок к получению ядерного оружия. По их мнению, обладающий ядерным арсеналом Иран представляет серьёзную угрозу для национальной безопасности США, поэтому необходимо немедленно оказать военную помощь Израилю для противодействия этой угрозе. При этом военные ссылаются на возросшие показатели обогащения урана в Иране и задержки с инспекциями МАГАТЭ.

Текущая ситуация не внушает оптимизма относительно предотвращения потенциальной конфронтации, если проблема не будет решена в ближайшее время. Российские власти осознают эту нестабильную реальность и острую необходимость незамедлительных действий. «Россия считает, что США и Иран должны разрешить все проблемы путём переговоров», – заявил официальный представитель Кремля Дмитрий Песков и подтвердил, что Москва со своей стороны «готова сделать всё возможное для достижения этого».

Однако российская миссия может столкнуться с трудностями из-за отсутствия в Иране единой позиции относительно переговоров с США. Внутренние разногласия в Иране только осложняют ситуацию. Консерваторы чётко продемонстрировали своё нежелание вести переговоры с США, отправив в отставку Джавада Зарифа, который считался символом диалога с Америкой. Этот шаг свидетельствует о стремлении консервативного блока воспрепятствовать прогрессу в переговорах с США. Поэтому главная задача России в Иране – убедить консерваторов принять саму идею переговоров с Америкой до того, как начнётся сам процесс диалога. А это не так-то просто.

Происходящее заставляет задуматься над критически важным вопросом: чего надеется добиться консервативный блок в Иране, отвергая перспективу переговоров? Существуют различные внутренние, региональные и международные факторы, которые они должны пристально и объективно изучить, даже если признание этих факторов представляет для них вызов и может оказаться болезненным. Тем не менее реальность неоспорима: её игнорирование не решит, а только усугубит проблемы Ирана.

Внутренняя экономическая ситуация ужасна, и привычка полагаться на иранское население и его способность преодолевать трудности посредством «экономики сопротивления» на этот раз может не сработать. Региональный ландшафт также изменился: Иран больше не может влиять на Сирию, Ливан и Йемен с той же силой, поскольку из-за экономической уязвимости существенно подорвана его способность проецировать остатки своей мощи в регионе. Следовательно, возможности Ирана оказывать давление на Израиль, близкого союзника США, сильно ограниченны.

Помимо этого, на международной арене появилась новая переменная: Дональд Трамп, чей подход к внешней политике заметно отличается от традиционных методов, к которым привык мир. Поэтому Иран должен адаптироваться, быть гибким и разрабатывать новые стратегии, чтобы взаимодействовать с Соединёнными Штатами и не терять управление ситуацией. В этом контексте перспектива посредничества России может рассматриваться как весьма значимая.

Кто-то скажет, что успех Трампа как посредника в достижении соглашения по украинскому конфликту обусловлен единой позицией России и США по урегулированию. Возникает вопрос: будет ли аналогичный подход эффективен в ситуации с Ираном?

Иными словами, можем ли мы утверждать, что единое видение двух супердержав, контролирующих переговорные процессы, необходимо для достижения окончательного соглашения по сложным вопросам? Выработка общей точки зрения в отношении Ирана может стать решающим фактором. Заставит ли это Иран занять более гибкую позицию, как это произошло с Зеленским, когда он осознал, что НАТО и Европа без поддержки США не смогут оказать эффективную военную помощь или добиться существенных сдвигов в балансе сил? Или ситуация с Ираном докажет обратное? Если Иран поймёт, что Россия и США на одной стороне, обратится ли он тогда за помощью к другому крупному игроку, например, к Китаю как к третьей супердержаве? Изменит ли это динамику развития событий?

Холодная война, как показывает история, привела к глобальной поляризации, обусловленной конкурирующими интересами и целями двух супердержав – США и Советского Союза. Эта биполярность способствовала созданию крайне напряжённой атмосферы, когда конфликтующие стороны стремились заручиться поддержкой одной из супердержав. В результате страны оказались втянуты в целую сеть идеологических и стратегических альянсов, что усиливало напряжённость и формировало международные отношения на протяжении десятилетий. Влияние этого соперничества вышло за рамки военных прокси, оно затрагивало экономическую политику, культурные обмены и саму структуру общества по всему миру. Наследие холодной войны напоминает нам о сложностях геополитических противоречий и масштабных последствиях соперничества супердержав.

Кто-то может задуматься: если Россия и Америка будут придерживаться единой позиции по международным и региональным конфликтам, обеспечит ли это более стабильную и безопасную глобальную систему? Будет ли такое сотрудничество представлять собой преобразующий сдвиг в международных отношениях, в результате которого позиции России и США будут совпадать по большинству вопросов? Поспособствует ли этот новообретённый консенсус большей стабильности в мире? Или приведёт к созданию новых контральянсов?

Иными словами, взаимопонимание между двумя супердержавами в управлении дипломатическими переговорами могло бы способствовать разрешению давних конфликтов. Например, если США и Россия выступят единым фронтом в своем подходе к Ирану, заставит ли это Тегеран занять более примирительную позицию? Будет ли Иран готов скорректировать свою позицию на фоне продемонстрированной ограниченности европейской поддержки, как это произошло в случае с Украиной, когда Зеленский понял, что эффективную военную помощь НАТО и Европы не удастся сохранить без поддержки США? И это вынудило его пересмотреть свою позицию и осознать ограниченные возможности. Как Иран отреагировал бы, увидев взаимопонимание между администрацией Трампа и Россией?

Нынешнее взаимодействие между Россией и Соединёнными Штатами потенциально может обеспечить создание фундаментально нового международного порядка при условии, что обе державы будут разделять единый подход к решению взаимосвязанных глобальных проблем. Создав систему сотрудничества, способствующую глобальной стабильности, они смогут ослабить напряжённость и стимулировать взаимодействие. Успешное разрешение украинского и иранского вопросов послужило бы тому примером.

Автор: Лиса Иссак, доктор политологии, специалист по международным связям Адыгейского государственного университета (г. Майкоп)