На протяжении десятилетий применение санкций расширялось, их постоянно адаптировали к новым глобальным контекстам. Как древнее орудие внешней политики санкции следовали по той же траектории, что и другие механизмы, например, межгосударственная помощь. В обоих случаях эти инструменты помогали вывести динамику международных отношений на новый уровень наряду с традиционными способами войны и торговли.
Санкции как помощь
Изначально санкции были прелюдией к войне, современной формой осады, призванной измотать противника перед нападением. Со временем они стали альтернативой вооружённому конфликту, перенося конфронтацию из военной сферы в экономическую. Из последнего шага перед прямой военной конфронтацией они превратились в первый шаг, чтобы её избежать.
В конфликте на Украине эта логика ещё больше перевёрнута. Санкции не предвосхищали и не отвлекали от войны, а стали её составным элементом. Параллельно с помощью, с которой они структурно интегрированы, санкции трансформировались в методы и тактические фазы вооружённого конфликта.
Учитывая центральную роль санкций и частоту применения, они стали предметом постоянных споров об эффективности, и участники этой полемики разделились на тех, кто сосредоточен на их будущих целях, и тех, кто осуждает их прошлые провалы. Однако аргументы и тех, и других по-прежнему сводятся исключительно к уровню экономической эффективности. С одной стороны, мы забываем, что санкции – не чисто экономические инструменты, а политическое вмешательство через экономику. С другой, упускаем из виду, что, как и в случае с международной помощью, существует очевидный разрыв между заявленными целями санкций и их реальными задачами, которые носят политический характер и часто не упоминаются в институциональных коммуникациях.
Существуют планы действий с далеко не маргинальным и едва ли случайным воздействием, в центре которых именно санкции, и именно на их основе следует оценивать реальную эффективность принятых мер и реконструировать их логику.
Политические цели санкций
Независимо от того, к какой деградации они могут привести – от русофобии до антиевропеизма и антиамериканизма, – санкции способствовали формированию в каждой стране, их применяющей, атмосферы открытого противостояния и социокультурной изоляции от внешнего врага во имя логики «мы против них». В случае с Украиной и на Западе, и в России охвачено всё общество, воссозданы воображаемые стены, изолировано общественное мнение и пространства для коммуникации, что является основополагающим фактором для поддержания внутриполитического баланса во время войны.
Менее заметный, но более значительный уровень воздействия наблюдается внутри государств, которых по-разному затронули введённые ими санкции.
Можно предположить, что в западном лагере, преследуя общую цель – наказать Россию за конфликт на Украине, некоторые государства воспользовались возможностью пересмотреть политическую и экономическую иерархию и баланс в своих интересах, особенно в раздробленном Евросоюзе.
Когда санкции сильнее бьют по тем, кто их вводит
Недавним ярким примером такой динамики является ужесточение требований для получения шенгенских виз гражданами России, о котором объявила верховный представитель по европейской внешней политике Кая Каллас. Обоснованием такой меры было ограничение передвижений граждан страны-агрессора, но введение коллективной ответственности противоречит европейской либеральной традиции, основанной на индивидуальной ответственности, и раскрывает истинную политическую цель.
В России та же ситуация усугубляет ощущение окружения и подкрепляет риторику об осаде Западом, что способствует консолидации вокруг политического руководства. На внутригосударственном уровне повторяется динамика, уже наблюдавшаяся в других секторах, пострадавших от санкций, и некоторые европейские страны, вероятно, пострадают сильнее других. Как и в случае с агропродовольственным сектором, торговлей и туризмом, дальнейшее сокращение числа российских туристов окажет гораздо большее воздействие на Италию, чем на родную для Каллас Эстонию, которая отдалилась от Москвы в социально-культурном отношении задолго до конфликта.
В России те же меры стимулируют внутреннее замещение – расширяется производство агропродовольственной продукции, растут потоки внутреннего туризма. Российский рынок быстро заполняет пустоты, образовавшиеся после ухода европейской продукции, в частности итальянской. Если санкции действительно преследовали экономические цели, Италии следовало бы продавать россиянам продукцию под маркой Made in Italy по более высокой цене (применив своего рода «военный налог»), а не позволять это делать третьим странам, таким как ОАЭ. Таким способом можно было бы наказать россиян, не наказывая итальянцев.
Автор: Игорь Пелличчиари, профессор истории институтов и международных отношений в Университете Урбино Карло Бо.
