Статья опубликована в спецвыпуске, изданном в рамках выполнения проекта «Россия глазами зарубежных лидеров нового поколения», при реализации которого используются средства государственной поддержки, выделенные в качестве гранта в соответствии с Распоряжением Президента Российской Федерации от 19 февраля 2018 года N 32-рп и на основании конкурса, проведенного Фондом президентских грантов (http://svop.ru/wp-content/uploads/2019/07/rimG.pdf).
Тема отношений России и ЕС, кажется, должна уже вызывать идиосинкразию. Все, что можно, уже говорено-переговорено за четверть века (ровно), с тех пор, как в июне 1994 г. на острове Капри было подписано Соглашение о партнерстве и сотрудничестве Российской Федерации и Европейского союза. И весь спектр эмоций уже перебрали – от тяги до отторжения, от нежности до ярости, от делового энтузиазма до бессильной злобы. В итоге наступило своеобразное успокоение. Гармония не достигнута, совсем нет, скорее это чувство безнадежности от хождения по кругу. Может пока и ладно? Не ворошить, а просто отвлечься, глядишь, изменится общий контекст, и тогда откроются новые возможности?
Кто знает, исключать нельзя. Но мир меняется стремительно и резко, так что просто сидеть и выжидать тоже рискованно. Такое поведение чревато тем, что мы все снова очень скоро окажемся в плену обстоятельств. Других, не тех, что сейчас, но опять таких, которые сильнее и предопределяют дальнейшее. Поэтому лучше попробовать заняться тем, чтобы самим формировать эти обстоятельства, прежде чем они начнут формировать колею для наших действий.
Этот сборник – итог проекта «Россия глазами зарубежных лидеров нового поколения», который Совет по внешней и оборонной политике проводил в конце 2018 – первой половине 2019 г. при содействии Фонда президентских грантов. Почему вообще возникла идея этим заниматься?
Нынешний год богат на важные даты. Помимо 25-летия установления формальных отношений России и Евросоюза еще и тридцатилетие революции, которая прокатилась по Европе весной – осенью 1989 года. За несколько месяцев политический ландшафт изменился до неузнаваемости. Не стало двух блоков (остался один). Исчезла Берлинская стена, символ раскола Старого Света, да и всего мира. Было объявлено о прекращении идейной борьбы (а может и идейного плюрализма) – социализм капитулировал, капитализм уверился в своей окончательно правоте. Да и вообще – закончилась холодная война, система взаимоотношений, которая на протяжении более чем четырех десятилетий диктовала обстановку и расстановку сил в мире.
Оглядываясь на тридцать лет назад, трудно сегодня удержаться от причитаний в стиле известного городского романса – «боже, какими мы были наивными…». Но это непродуктивная рефлексия. Тогдашнее отношение было столь же нормальным и естественным, как и теперешнее. Потому что и тогда оно являлось следствием предшествующего очень специфического периода, и теперь вытекает из опыта тех самых тридцати лет. Как бы то ни было, с одним не поспоришь. Те события открыли эпоху мировой политики, в которой мы живем до сих пор. Она остается точкой отсчета. Или нет?
Вот этот вопрос и заставил задуматься. Тридцать лет – срок немалый. За минувшее время выросло и вошло в политику целое поколение. Те, кто в переломных событиях рубежа 1980-х – 1990-х гг. не участвовал, да и не мог, а многие из этого поколения даже формально не были их свидетелями, потому что родились позже. Для очевидцев, не говоря уж об участниках, то была веха, разделившая жизнь на «до» и «после». А для тех, кто знает только «после», – раздел из учебника новейшей истории. Важный, но умозрительный. И то самое поколение «после» уже в полной мере выходит на политическую арену и в Европейском союзе, и в России. Резонно предположить, что уже в скором будущем, когда все больше ключевых постов в разных сферах управления будут занимать представители именно этой возрастной группы, отношения России и ЕС непременно изменятся. И хорошо бы уже сейчас попробовать понять, каким образом. Чего ожидать друг от друга через десять, пятнадцать, двадцать лет?
Когда-то казалось, что с окончанием раздела мира по идеологическому признаку, с быстрыми успехами открытости граждане, живущие по обе стороны бывшего «занавеса», будут сближаться, а взаимопонимание расти. Открытость с тех пор, действительно, приумножилась небывало, глобализация стирает физические границы. Но вот на взаимопонимании это почему-то не сказывается. То есть границы физические исчезают, а ментальные нет, иногда даже, напротив, становятся все более плотными.
Холодная война при всех ее малоприятных обстоятельствах системной конфронтации и взаимного ядерного сдерживания представляла собой, как ни странно это прозвучит, некое подобие «совместного предприятия» противостоящих сторон. Они занимались, да, поддержанием противоборства, но тщательно следили, чтобы последнее протекало в рамках определенных правил. Наверное, их можно было бы назвать правилами техники безопасности. Осознание угрозы заставляло быть осмотрительным и особенно тщательно взвешивать действия и слова. Не будем преувеличивать мудрость тогдашних вождей и их окружения, всякое бывало, но до фронтального «лоб в лоб» не дошли, за что им большое спасибо.
У тех, кто окажется возле штурвала в ближайшие годы, опыта такого «СП» нет. Долго казалось, что оно и к лучшему, ведь привычка к конфронтации пагубна. Пусть навык взаимодействия накапливается в условиях хоть запутанных, нелинейных, но не по-настоящему враждебных, как прежде. Однако нелинейность затронула и направление движения. Представители поколения «после» в России и Евросоюзе взрослели и развивались не параллельно, а по расходящимся траекториям. Одна и та же точка старта, перелом конца ХХ века, означал для них разное. Для ЕС на протяжении большей части этого времени – историю успеха, ощущение моральной правоты. Для России – сначала мучительное неумение (невозможность) вписаться в предлагаемые рамки, потом нарастающее чувство несправедливости итогов предшествующего периода и желание компенсировать потерянное с исчезновением СССР. В плане статуса и самоуважения.
Но какой бы путь ни был пройден, сейчас для всех наступает новый этап. Потому что та конструкция Европы и мира, которая казалась безальтернативной 30 лет назад (сейчас ее принято называть «либеральным мировым порядком»), отступает. И всем предстоит по-новому выстраивать линию поведения и искать надлежащее место в меняющейся системе.
В рамках нашего проекта мы пригласили в Москву группу перспективных публичных персон из разных стран Евросоюза (политики, журналисты, дипломаты) того возраста, который как раз вписывается в категорию «после». Помимо обязательного «ликбеза» (семинар о разных аспектах современной российской действительности и встречи с высокопоставленными представителями ведомств) в программу совместного мероприятия входила «политическая игра», попытка на материале вымышленного, но не совсем фантастического сценария разыграть, как могли бы повести себя Россия, европейские государства, ЕС, НАТО при разрешении не вполне стандартного регионального конфликта.
Сценарий придуманного нами конфликта и описание игры – в этом сборнике. Обратим внимание читателя на любопытный момент, который оказался отчасти пророческим. И подтвердил правильность изначального подхода. В центре нашей фантазии – небольшая восточноевропейская страна из категории «промежуточных», то есть тех, которые принято рассматривать в контексте схватки за влияние между Россией и Западом. И там вспыхивает острый политический кризис, основная причина которого – не борьба внешних сил, а попросту постепенный распад государственных институтов. Государство полностью подчинено одному магнату-предпринимателю, который контролирует все ветви власти и реализует свои личные интересы посредством политических манипуляций. Эрозия государственного управления и утрата целеполагания создают хаос, который становится питательной средой для самых разных и странных вариантов развития событий.
Сценарий сочинялся в начале года, игра прошла в марте. Ясное дело, мы не могли знать, что в июне Республика Молдова на самом деле столкнется с кризисом именно такого рода. Не буквально, конечно, однако по существу описанной схемы. Приватизация государства конкретным частным лицом с огромными по меркам страны ресурсами породила небывалое – объединение партий, традиционно являвшихся принципиальным антагонистами. И подтолкнула совместные действия внешних игроков – России, Евросоюза, США, чтобы обеспечить восстановление хотя бы базовых основ нормальной политики, вернуть государству его обязательные функции. Это нежданное сотрудничество к еще большему удивлению завершилось успехом – могущественный олигарх лишился власти и бежал, коалиционное правительство «заклятых друзей» взялось за восстановление дееспособности институтов. Сколь долго эта гармония продлится, вопрос открытый. И между политическими силами противоположной направленности (пророссийская и проевропейская), и между патронами вовне. Все может легко скатиться в привычную колею. Однако ситуация все равно нестандартная.
Наша игра показала, сколь сильна инерция восприятия. Участники попросту обошли то, что нам казалось главным, – кризис государственности сугубо изнутри и необходимость ее спасать во избежание рисков для окружающих. Но общая атмосфера и нашей дискуссии, и вообще того, что происходит в Европе и России сегодня, наводят на мысли о неизбежности изменений.
Во-первых, значимость тех самых стран “in-between”, которые провоцировали наибольшее соперничество, явно падает в глазах тех, кто еще недавно считал крайне важным утвердить свое первенство. Отчасти это связано с украинской трагедией – уроки извлекли обе стороны. Но важнее – общее снижение интереса к Европе на фоне кардинального сдвига фокуса мирового внимания с Евроатлантического на Индо-Тихоокеанское пространство. Говоря проще – никому не до того, по крайней мере в той степени, в которой тема будоражила еще несколько лет назад. События, которые сейчас наблюдаются практически во всех государствах «Восточного партнерства», – Молдавии, Грузии, Украине, Армении, Белоруссии – демонстрируют, что перед всеми этими государствами встают острые вопросы дальнейшего развития. Собственного развития, укрепления своей устойчивости, а не бесконечного «геополитического выбора» между якобы имеющимися альтернативами.
Во-вторых, у тех, кто непосредственно схлёстывался в битве за «трофеи», меняется ситуация. Россия медленно, но неуклонно уходит от инерции восприятия, согласно которой вся территория бывшего СССР считалась приоритетной и обязательной для активного присутствия. Сейчас этот автоматизм исчезает, в немалой степени по той причине, что очевидно снизился напор с другой стороны. США разворачиваются в сторону Азии. А Европа погружается в собственную трансформацию, ей не с руки активно заниматься периферией. Наша игра это, в целом, подтвердила – стороны хотели минимизировать издержки от кризиса в выдуманной стране общего соседства, азарта приобретателей заметно не было.
И тут мы возвращаемся к основному вопросу – об отношениях России и Европейского союза. В этом сборнике вы найдете размышления участников игры и привлеченных нами молодых коллег из России и ЕС о том, что могло бы происходить между сторонами в 2036 году. Дата выбрана условно, но не совсем случайно – это год президентских выборов в России, на которых появится новый глава государства, кто-то, кто сменит политика, выбранного в 2024 году. Иными словами, уже точно совсем другое поколение. Разброс гипотез очень широк – от фактической эстраполяции нынешнего состояния на будущее до каких-то непредвидимых ныне перемен. Но тенденции, отмечаемые участниками, вполне ясны. Россия ни при каких условиях не видит возвращения к модели, которая казалась неизбежной в начале века – то или иное вхождение в общий политико-экономический проект с Европейским союзом. Это связано и с накопленным негативным опытом, и с повышением значения Азии, прежде всего Китая. А строительство Россией собственных институтов, наподобие Евразийского экономического союза, теперь исходит из намного более инструментальных, прикладных оснований, чем прежние попытки. Иными словами, нет задач любой ценой расширить объединение, скорее речь о повышении его функциональности. Как показывает опыт ЕС, расширение не всегда хорошо для эффективности.
В Европейском союзе тоже все меняется. Он сворачивает амбиции, причем не только и не столько из-за перенапряжения сил, а прежде всего потому что меняются и настроения обществ. Если их суммировать и немного упростить, то желание людей понятно: сохранение качества жизни. Это предусматривает безопасность граждан, комфортное ощущение собственной идентичности (можно даже сказать душевной гармонии), благоприятную окружающую среду, прежде всего противодействие необратимым климатическим изменениям, сбалансированную социальную политику, равноправие и защиту базовых прав. Это охранительная, консервативная повестка, которая требует усилий, однако они направлены прежде всего внутрь. Не случайно наиболее яркого успеха на недавних выборах в Европейский парламент добились «зеленые», партия, которая объединяет многое из перечисленного. А международный ажиотаж вокруг проблемы изменения климата дал разного рода экологическим движениям очень выигрышный лейтмотив, стержень политических кампаний. Уходит экспансионизм, остававшийся на протяжении почти тридцати лет мировоззренческой доминантой в Европе. Вместе с ним чахнут глобальные устремления.
Если считать эту тенденцию долгосрочной, а есть основания так думать (подробнее о настроениях – в материалах этого сборника), развитие отношений обещает быть необычным.
Есть положительные аспекты. Воплощение в жизнь описанной повестки дня не предполагает геополитического активизма. То есть тренд, который уже наметился (снижение интереса к соперничеству, большая интровертность), вероятно, продолжится. К тому же задача обеспечить комфортную жизненную среду требует прагматичного сотрудничества с важными партнерами (в том числе с Россией) куда больше, чем верности идеологическим принципам и продвижения ценностей.
Но есть и оборотная сторона. «Зеленая» политика традиционно весьма напориста, она склонна навязывать свою систему взглядов и приоритетов, поскольку эту систему легко выставить в качестве универсальной и единственно правильной. То есть ощущение морального превосходства, вообще присущее европейской политической культуре, вполне может обрести формы «зеленого сознания», а оно уже станет инструментом проведения собственных интересов. Россия имеет на Западе репутацию государства, наплевательски относящегося к экологии, так что легко выстраивается линия атаки. В целом же на фоне снижения международного влияния Европы и утраты ряда прежних рычагов международного влияния позиция последовательного и принципиального защитника такого «общего блага», как окружающая среда может стать основным содержанием внешнеполитической активности ЕС. Россия же, действительно, мало продвигает свое видение экологического будущего, а на саму эту дискуссию на Западе реагирует индифферентно либо раздраженно.
Россия и Европейский союз останутся тесными и незаменимыми партнерами и через пять, и через тридцать пять лет. География, история и культура не изменятся. И как бы ни преображался глобальный контекст, части исторической Европы будут находиться в состоянии диалектической взаимосвязи. Но выглядеть она будет как-то по-другому, не так, как мы привыкли.
Взгляды молодого поколения, того, которое и будет определять эти отношения в предстоящие десятилетия, весьма разнонаправлены. В том, что касается собственно российско-европейской тематики, инерция последних тридцати лет очень сильна. А вот с осознанием себя многое явно меняется. Выводы о будущих отношениях можно делать тогда, когда каждая из сторон поймет, как предстоит развиваться ей самой. И какова будет система приоритетов на следующем этапе. Тогда и взгляд на окружающий мир может оказаться совсем другим. А мы, со своей стороны, постараемся, начиная с этого проекта, следить за динамикой изменений. Чтобы попробовать предсказать, чем сердце успокоится.
