Россия в глобальной политике

Целью разрыва/замораживания транснациональных связей с Россией для большинства игроков Европы/Запада была защита существующего международного порядка. Но именно он прежде всего и пострадает.

Что предпочтительнее – социальное государство или государство «для своих»? Как технологии влияют на неравенство людей? Какой будет социальная политика в ближайшие годы? Почему левый популизм больше не привлекателен? О проблемах человечества 2022 г. Фёдор Лукьянов побеседовал с Оксаной Синявской для программы «Международное обозрение».

Нижняя палата парламента Испании объявила вне закона режим Франсиско Франко, а его правительство – ответственным за преступления того времени. Правые партии, включая крупнейшую Народную, обещают отменить решение в случае прихода к власти. Об исторической памяти как политическом инструменте Фёдор Лукьянов поговорил с Алексеем Миллером для программы «Международное обозрение».

Взаимопонимание, в основе которого – не законы, а осознание соотношения сил и интересов, определяющих для партнёров границы возможного, всё больше выглядит как новая система мировых связей.

Лица, принимающие решения, могут называть свои идеи большой стратегией, но им не следует придавать чрезмерного значения, ведь общие принципы ограниченно полезны, когда дело доходит до конкретной политики. Большая стратегия основана на упрощениях, а мир наш сложен.

Ситуация в Афганистане подтверждает, что отсутствие государства гораздо хуже, чем любая форма государства. Такую точку зрения высказал Анатоль Ливен, выступая на Евразийском онлайн-семинаре НИУ ВШЭ.

Что главным политическим эффектом пандемии COVID-19 стала ревитализация государства, было подмечено очень быстро. Но различимы и более глубокие политические последствия пандемии. Самым зримым и ощутимым из них оказалась релегитимация границ – тех самых, вместо которых так долго, горячо и страстно призывали строить мосты.

В России только миллениалы способны справиться с исторической задачей очищения принципов левой идеологии от наслоений политической практики ХХ века. Только им под силу заменить ностальгию по СССР привлекательной картиной будущего.

Выражение «жандарм Европы» в русской культуре ассоциируется прежде всего с николаевской Россией, самим Николаем I, а иногда и шире – с Россией XIX века. Это значение стало главенствующим на рубеже XIX–XX веков. До этого и в России, и на Западе словосочетание «жандарм Европы» и близкие по смыслу обороты применялись к различным странам и в весьма различных контекстах, включая вполне позитивные.