Возможно ли, что на фоне апрельской войны в Карабахе и российско-турецкой напряжённости на Кавказе появятся два противостоящих друг другу блока: Россия и Армения, с одной стороны, и Турция, Азербайджан и Грузия – с другой?
В середине мая министр обороны Азербайджана Закир Гасанов после встречи с коллегами из Анкары и Тбилиси заявил, что три страны проведут совместные учения. Хотя встречи трёх министров обороны проходят регулярно и ранее Турция, Азербайджан и Грузия проводили совместные военные учения, заявление Гасанова было встречено с нервозностью. Не случайно Минобороны Грузии отказалось комментировать новость о будущих учениях – и без них на Кавказе тревожно. Попробуем рационально объяснить эту тревожность – тогда яснее станут и мотивы политики Москвы в регионе.
Прежде всего сама по себе перспектива создания полноценного (то есть юридически обязывающего) военного союза между Турцией, Азербайджаном и Грузией тревоги не вызывает: она попросту неосуществима. Суверенитет Турции как члена НАТО ограничен. Она не может дать гарантии безопасности третьим странам, не создав при этом противоречия с теми гарантиями, которые имеет сама в качестве члена Североатлантического альянса. Собирается ли НАТО, например, принимать на себя ответственность за безопасность, скажем, на линии соприкосновения сторон в Нагорном Карабахе, если Турция станет военным союзником Азербайджана? Вероятно, не собирается. Как, скорее всего, не собирается и Азербайджан оказывать Турции прямую военную помощь, если она, например, начнёт операцию против сирийских курдов.
Угроза связана с перспективой создания неформальных альянсов.
Вспышка военных действий на линии соприкосновения сторон в Карабахе, произошедшая в начале апреля, не столько изменила региональную военно-политическую реальность, сколько проявила уже произошедшие в этой реальности изменения. Ключевое из них – резкое ухудшение российско-турецких отношений, вызванное тем, что Турция сбила российский самолет в небе над Сирией, а протурецкие вооружённые группы, действовавшие в этом районе Сирии, убили российского пилота.
Апрельское столкновение в Карабахе показало, что российско-турецкое взаимопонимание на протяжении многих лет было публично недооценённым, но важным фактором баланса в армяно-азербайджанском конфликте.
Сейчас, уже постфактум, можно проследить, как карабахский конфликт размораживался, по мере того как расходились внешнеполитические подходы Москвы и Анкары.
Поддержание военно-политического баланса – за отсутствием устойчивых договорённостей между сторонами этого конфликта – было ключевым условием сохранения режима прекращения огня.
Отличие возможной новой войны в Карабахе от прочих подобных конфликтов на пространстве бывшего СССР заключается в том, что в случае возникновения её будет крайне трудно удержать от масштабной эскалации.
Достаточно сравнить: в Абхазии и Южной Осетии война невозможна, потому что безопасность двум республикам гарантирует Россия. В Приднестровье российское военное присутствие резко повышает цену военных действий для властей Молдавии. Разрастание конфликта на Донбассе грозит большой европейской войной, поэтому в стремлении не допустить его эскалации едины и Москва, и Берлин с Парижем. Подобных сдерживающих механизмов в Карабахе нет.
Стороны в Карабахе накопили столько оружия, их позиции столь взаимоисключающие, что возможная война очень быстро станет войной не ради территорий и не ради более сильных дипломатических позиций, а войной на уничтожение.
Обратите внимание, как быстро в апреле стороны стали обмениваться угрозами ударов по гражданским объектам и экономической инфраструктуре. Эти угрозы были бы осуществлены, если бы боевые действия затянулись. Пожалуй, впервые за всю историю конфликта соседним государствам, прежде всего Грузии, стало очевидно, что если в регионе разразится война на уничтожение, она затронет всех, и её последствия будут тяжелейшими для всего региона.
Но наиболее катастрофический сценарий связан с превращением карабахского конфликта в «войну на доверии» между Россией и Турцией. Учитывая склонность конфликта к эскалации, трудно определить ту грань, за которой будет возможно прямое столкновение. Хотя для Турции прямое столкновение с Россией на Южном Кавказе было бы совершенным безрассудством, как быть, например, Грузии, если самый опасный сценарий станет реальным?
Объяснение той горячей поддержки, которую турецкие власти оказали Азербайджану во время апрельского столкновения, просто.
Турция проигрывает в случае своего прямого вмешательства в конфликт, но выигрывает, если вынудит Россию играть по сценарию «двух коалиций на Кавказе».
Согласившись с тем, что в Карабахе противостоят друг другу Азербайджан с Турцией и Грузией и Армения с Россией, Москва тем самым автоматически соглашается ещё с несколькими вещами.
Во-первых, с тем, что она находится в состоянии конфликта с Азербайджаном, причём последний переносит на Москву все свои претензии, которые сейчас предъявляет Нагорному Карабаху и Армении. Собственно, азербайджанская пресса и сейчас это делает, но пока получается неубедительно.
Во-вторых, любая уязвимость Армении и НКР на линии соприкосновения оказывается свидетельством слабости России и именно в этом качестве преподносится публике.
В-третьих, ломается солидарность Минской группы, которая, при некоторой своей условности, всё же важна для России как пример конструктивного взаимодействия с Западом и готовности кооперативно и мирно улаживать конфликты.
В-четвёртых, ожидаемая поддержка со стороны Турции усилит в Грузии те силы, которые хотели бы вернуть Абхазию и Южную Осетию силовым путём. Естественно, с практической точки зрения это нереально, даже если помощь Анкары действительно будет оказана.
Тут важно повторить: речь идёт не о войне, а о дипломатической игре. Но и дипломатия имеет значение – всего перечисленного достаточно, чтобы, не предпринимая особых усилий, поставить Россию на Южном Кавказе в положение оправдывающейся, лишённой влияния и инициативы стороны.
Один из самых распространённых упрёков политиков Армении в адрес России заключается в том, что в начале апреля Москва не оказала своему союзнику такой политической поддержки, которую оказала Азербайджану Анкара. Другой – что Россия поставляет оружие Азербайджану, который угрожает союзной Армении.
Россия действительно сохраняла посредническую дипломатическую позицию, высказываясь предельно аккуратно. И в этом есть своя логика. Москва не заинтересована в том, чтобы исполнять турецкий сценарий «двух коалиций». Пока это будет возможно, она будет удерживать ситуацию от раскола региона на противостоящие друг другу неформальные альянсы.
Любопытно здесь и то, что схожую позицию, по сути, занимает Грузия. Для Тбилиси главный мотив – избежать риска втягивания в конфликт по поводу Карабаха и тех угроз, которые несёт в себе возможное возобновление войны. По крайней мере, такой позиции, по-видимому, придерживается действующее правительство. Даже министр обороны Тина Хидашели, сказавшая по адрес Москвы много такого, о чём более ответственный политик уже жалел бы, по поводу Карабаха говорит очень сдержанно. Если подобное – совершенно ситуативное, скорее всего, даже не обсуждавшееся российскими и грузинскими дипломатами – взаимопонимание сохранится, карабахский конфликт удастся удержать от распространения на весь регион.
Международный дискуссионный клуб «Валдай»
