В Великобритании закончилась эпоха Тони Блэра,
длившаяся 10 лет. 27 июня 2007 года премьером стал Гордон Браун,
находившийся до этого на посту канцлера казначейства. Казалось бы,
данное событие не может ничего изменить ни во внешней, ни во
внутренней политике Лондона – ведь новый лидер принадлежит к той же
правящей Лейбористской партии, что и прежний.
Однако давнее противостояние среди лейбористов по
накалу не уступает борьбе меньшевиков и большевиков в РСДРП и
предвещает менее спокойный сценарий. Политическая элита королевства
четко делится на сторонников Блэра и сторонников Брауна. По мнению
большинства британских аналитиков, сама преждевременная отставка
премьера стала результатом удачно спланированного заговора
«браунитов». Ведь руководитель Министерства финансов Гордон Браун
мечтал о премьерском кресле еще с 1994-го, когда совершенно
неожиданно для всех он уступил лидерство на внутрипартийных выборах
молодому Тони Блэру.
ВНУТРЕННИЕ ПЕРЕМЕНЫ
Лейбористы Блэр и Браун, десятилетие проработавшие в
одном правительстве, абсолютно непохожи друг на друга. Первому
приятно куртуазное общение, он ценит все изящное; второму не важны
внешние проявления, он смотрит на вещи прежде всего с точки зрения
выгоды. Тони – человек современный, свободомыслящий, готовый к
экспериментам. Гордон – педантичный партийный чиновник, которому
свойственны все предрассудки, распространенные в традиционном
британском обществе. Первый – эпикуреец, второй – пуританин.
В статье «Стремление к счастью», опубликованной в
2007 году в журнале The Spectator, Борис Джонсон так характеризует
нового премьера и его окружение: «Они ненавидят всех, кто ведет
себя чуть более фривольно, чем это положено, их отличает
пуританское чувство отторжения всего галантного, наслаждение жизнью
вызывает у них аллергию. Они превозносят работу с таким же
маниакальным воодушевлением, как это делал советский агитпроп в
1930-е. Во всех речах Гордона Брауна повторяется, что только работа
может увеличить самооценку человека. В той системе ценностей,
которую предлагают нам “брауниты”, нет речи о смысле существования.
Эти пуритане, похоже, полностью уверены, что наше счастье зависит
лишь от денежного вознаграждения, которое мы получаем за нашу
работу».
Во внутренней политике, которая давно находится в
ведении Брауна, пуританское влияние чувствуется практически во
всем. Достаточно вспомнить знаменитые кампании по борьбе с охотой
на лис и курением.
В новом правительстве Брауна свои посты сохранили
лишь два министра, служившие его предшественнику. Наиболее
ревностные «блэриты» покинули кабинет, Браун с особой неприязнью
относится к политтехнологам – авторам идеологии «модернистской
Британии». Они вызывают аллергию у премьера, который вырос в семье
священника и считает окружение Блэра «аморальным».
Эксперты утверждают, что новый лидер выберет куда
более строгий и аскетичный стиль управления. Браун уже
провозгласил, что откажется от решений, которые принимаются
закулисными советниками, будет прислушиваться к мнению рядовых
членов партии и постарается вернуть власть простым гражданам.
Некоторые члены правительства поговаривают о том, что для Брауна
характерен авторитарный стиль управления: он требует не просто
лояльности от своих сотрудников, а безоговорочного подчинения.
Недавно один из отставных чиновников даже сравнил его манеру
управления со сталинской.
С другой стороны, канцлер казначейства никогда не был
публичным политиком, и ему, конечно же, не хватает харизмы
предшественника. «Как политик я никогда не хотел привлекать
внимание публики, – говорил Браун. – Я никогда не верил, что
красивые слова могут заменить реальные действия. Я не верю в
харизматичную политику».
Британские журналисты сомневаются в искренности
нового лидера. Джулия Хартли-Бревер, политический редактор газеты
Sunday Express убеждена, что канцлер казначейства немало времени
уделял формированию своего имиджа. «Гордон Браун манипулировал и
будет манипулировать СМИ, – заявила она. – Помяните мое слово, этот
сурового вида шотландец будет еще приглашать знаменитостей на
коктейли в свою резиденцию».
Эксперты утверждают, что Браун намного больше связан
с Лейбористской партией, чем Блэр. Многие лейбористы даже
воспринимали последнего как случайную фигуру. Браун же сумел
создать впечатление, что хорошо помнит о партийных корнях. В
противостоянии старых и новых лейбористов он благоразумно сохранял
нейтралитет, что давало повод каждой из сторон считать его
«своим».
Деятельность Брауна на посту министра финансов не
могла обнадеживать тех из однопартийцев, кто сохранил верность
социал-демократическим идеалам. Он добился независимости Банка
Англии, опустил максимальную налоговую ставку до 40 %, повысил роль
частного сектора, отменил многие социальные льготы. Тем не менее
Гордон Браун считается политиком левых взглядов и пользуется
поддержкой профсоюзов, некогда главной опоры Лейбористской партии.
(Приход к власти нового премьера приветствовали лидеры двух
крупнейших профсоюзов – Unison и TGWU).
За время правления Блэра Британия стала куда более
космополитичным государством. Поэтому так важен подход нового
премьера к иммиграционным вопросам. Браун настаивает на том, что
правительство должно контролировать процесс ассимиляции эмигрантов,
чтобы понимать, разделяют ли последние национальные ценности.
Возможно, новый британский лидер так много рассуждает о «британской
идентичности», поскольку в политической элите часто иронизируют по
поводу его шотландского происхождения, а, как известно,
представители малых народов, придя к власти, обычно стараются
укрепить общенациональные мифы. Отрицательным для эмигрантов
моментом является также связь Брауна с профсоюзами: может
измениться ситуация на рынке труда. Британским гражданам будут
предоставлены преимущества, правительство постарается ограничить
приток иностранной рабочей силы.
ДИЛЕТАНТ НА МЕЖДУНАРОДНОЙ СЦЕНЕ?
До того как стать премьером, Тони Блэр никогда не
занимался международными проблемами и, по мнению большинства
экспертов, ничего в них не смыслил. Мастер внутрипартийных интриг,
он, казалось, не был способен к исполнению роли глобального
лидера.
Однако именно в эпоху Блэра внешняя политика впервые
за долгое время стала ключевым вопросом для британского общества.
Премьер сумел значительно повысить роль Великобритании в мире,
выстроив хорошие отношения практически со всеми ключевыми фигурами
международной политики. Возможно, в этом ему помогла не только
личная дипломатия, но и актерские таланты: Блэр одновременно мог
играть роль страстного атлантиста, сторонника свободного рынка и
европейского социал-демократа.
Гордон Браун не обладает артистическими
способностями, так что едва ли ему удастся добиться такого же
успеха на мировой арене. Серьезный, презирающий лицедейство Браун,
который никогда не стремился к славе мирового лидера и воспринимал
встречи с иностранными партнерами как тяжкую повинность.
Внешнеполитический опыт Брауна в основном сводится к
работе с такими организациями, как Международный валютный фонд,
Всемирный банк, Давосский форум. Он принимал активное участие в
дебатах на тему реформирования международных финансовых институтов,
и многие даже прочили его на пост президента Всемирного банка.
Однако в других вопросах международной политики Браун практически
не имеет опыта, и вряд ли стоит ожидать, что он сумеет приобрести
его за два года, оставшихся до парламентских выборов.
Своей главной задачей Браун сделает завоевание
симпатий электората, в силу чего сосредоточится на
внутриполитических проблемах – экономике, образовании и
здравоохранении. Внешняя же политика, считают большинство
экспертов, будет играть для него второстепенную роль: он станет
уделять внимание только тем вопросам, которые способны принести
быструю отдачу (например, война в Ираке). В этом смысле достаточно
симптоматичным является решение перевести советников по
международным вопросам из резиденции премьера на Даунинг-стрит, 10,
в соседнее здание секретариата кабинета министров. В глазах
британского общества эта, хотя и незначительная, деталь
демонстрирует, что советники по международным вопросам в ближний
круг нового лидера не попадают.
Вероятнее всего, Гордон Браун отдаст внешнюю политику
на откуп британскому МИДу, который в блэровскую эпоху постоянно
чувствовал себя ущемленным в правах. Бывший премьер принимал
решения, не считаясь с внешнеполитическим ведомством, и нередко шел
на конфликт с профессиональными дипломатами. Браун, похоже,
предоставит МИДу свободу действий, и это, безусловно, придаст
внешней политике Лондона более предсказуемый и безликий характер.
Символом того, что Форин оффис возвращает себе былое влияние, стало
назначение на должность главного советника по внешней политике
профессионального дипломата Саймона Макдоналда, последнее время
возглавлявшего арабский отдел МИДа. Браун дал понять, что не
собирается следовать примеру Блэра, который никогда не отбирал себе
советников среди сотрудников министерства.
При премьере, уделяющем основное внимание внутренней
политике, повышается роль министра иностранных дел. И назначение на
эту должность бывшего министра по делам окружающей среды Дэвида
Милибэнда символично. Данное кадровое решение означает, что новый
премьер является убежденным сторонником глобализации – ведь опыт
Милибэнда во внешней политике сводится к решению таких глобальных
проблем, как изменение климата. И хотя многие аналитики рассуждали
о возможном повороте Брауна в сторону изоляционизма, их прогнозы,
судя по всему, не оправдаются.
В программной статье в журнале New Statesman Милибэнд
четко обозначил глобальное видение роли Великобритании. Цитируя
Джона Кеннеди, он говорит о том, что внешняя политика должна
основываться на «идеализме без иллюзий». «Я верю в идеализм прежде
всего в том, что касается способности Великобритании стать
глобальным центром для дискуссий и принятия решений по грандиозным
экономическим, социальным и политическим вопросам, перед лиуом
которых мы оказываемся».
В интервью Financial Times министр заявил, что
Великобритания может играть на мировой арене роль ключевого
партнера. «Я думаю, что мы находимся в уникальном положении, –
сказал он. – Британия одновременно является ключевым союзником США,
Европы и таких развивающихся стран, как Индия».
Многие эксперты называют нынешнюю эпоху временем
неоколониализма. Если это действительно так, то следует признать,
что двойственное положение Великобритании между Соединенными
Штатами и Европой поможет ей обеспечить солидную долю
«колониального» пирога. Атлантистская политика позволит Лондону
участвовать в построении Большого Ближнего Востока (в этом смысле
примечательно назначение Тони Блэра представителем «квартета»), а
совместные европейские проекты – в освоении Черного континента.
Сотрудничество в рамках Британского Содружества и
двусторонний диалог с бывшими колониями вообще приобретает для
Соединенного Королевства колоссальное значение. В первую очередь,
конечно, речь идет об отношениях с Индией. Дэвид Милибэнд призывает
использовать исторические связи с бывшей «жемчужиной британской
короны». При этом индийцы постепенно избавляются от
постколониального синдрома в отношениях с бывшей метрополией.
«Политики моего поколения, которые не понимают индийского
мировоззрения, не имеют права судить о международных отношениях», –
заявил Милибэнд в интервью Financial Times. В декларации,
подписанной в Дели в 2002 году, Великобритания обязуется сделать
все от нее зависящее, чтобы обеспечить Индии постоянное место в
Совете Безопасности ООН.
Проблемы Африки новый британский лидер знает не
понаслышке. Именно он занимался оказанием помощи и списанием долгов
африканским странам, принимал участие в работе созданной Блэром
Комиссии по делам Африки. Правда, будучи достаточно хорошо
осведомлен в экономических вопросах, Браун практически ничего не
знает об опыте гуманитарных интервенций в Сьерра-Леоне, Судане и
Конго. И пока еще неясно, ограничится ли он оказанием помощи Африке
либо продолжит политику предшественника, которая подразумевала
военное вмешательство. В ближневосточном конфликте, похоже, Браун
будет проводить произраильскую линию. Саймон Макдоналд долгое время
был британским послом в Тель-Авиве и находится в дружеских
отношениях со многими представителями израильской элиты.
Бывший госсекретарь США и советник президента Джона
Кеннеди Дин Ачесон как-то заметил, что «Британия потеряла империю и
так и не нашла для себя новую роль». Конечно, сейчас было бы наивно
надеяться на возрождение былой имперской мощи, однако нельзя
исключать, что с помощью Соединенных Штатов и Европейского союза
(которые сами себя иногда аттестуют как империи нового типа) она
сумеет восстановить влияние в прежних колониях.
К сожалению, личная дипломатия Блэра запомнилась не
только его успехами на мировой арене. По словам Джона Кампфнера,
редактора журнала New Statesman, все войны, которые Британия вела в
блэровский период (Косово, Афганистан, Ирак), – это «личные войны
премьер-министра». Будь у королевства другой премьер, оно осталось
бы в стороне от большинства из этих конфликтов. «Конечно, у Брауна
нет такой харизмы, как у Блэра, – говорит представитель
Консервативной партии Джон Рэнделл. – Однако, возможно, многим
людям приятнее иметь дело с серьезными политиками вроде Брауна. К
тому же личные отношения Блэра с такими лидерами, как Буш и
Берлускони, вызывали в Лейбористской партии резкую неприязнь».
Скорее всего, Гордон Браун не будет менять приоритеты
британской внешней политики, в том числе относящиеся к вопросам
изменения климата и развитию Черного континента, которым Блэр
уделял в последнее время основное внимание. Судя по тому, что одна
из программных речей Брауна была посвящена глобальному потеплению,
Лондон продолжит кампанию, нацеленную на то, чтобы убедить
крупнейших мировых игроков подписать Киотский протокол,
ограничивающий выбросы в атмосферу углекислого газа.
Вступив в должность премьера, Гордон Браун сразу
столкнулся с кризисом, связанным с попытками осуществить теракты в
Лондоне и Глазго. Выбор Глазго отнюдь не случаен – это вызов
террористов новому премьеру, который является уроженцем Шотландии.
Возможно, исламские экстремисты надеялись, что перестановки в
правительстве не позволят британцам оперативно отреагировать на
планируемые теракты, которые вынудят нового премьера изменить
политику в области борьбы с терроризмом.
Однако новое правительство очень оперативно и
слаженно отреагировало на форс-мажор. На некоторое время степень
террористической угрозы была официально повышена до критического
уровня. Практически ежедневно заседал правительственный комитет по
чрезвычайным ситуациям «КОБРА». Новый министр внутренних дел Джеки
Смит подчеркнула, что народ «не будет запуган и никому не позволит
изменить нашу жизнь». Сам премьер выступил с телеобращением,
стилистика которого напоминала речи Уинстона Черчилля времен Второй
мировой войны. «Мы все как один не поддадимся угрозам. Мы не дадим
себя запугать и никому не позволим подорвать наш британский образ
жизни… Нам нужно отделить огромное количество умеренных членов
нашего общества от немногих экстремистов, желающих применять
насилие и вызывать максимальные потери среди населения в интересах
извращенного видения своей религии».
Достаточно показательно, что из политического
лексикона нового правительства исчезло понятие «война с
терроризмом». Люди, которые планировали теракты в Лондоне и Глазго,
воспринимаются как уголовные преступники, а не враги. Это
символизирует изменения в подходе правительства к проблеме
терроризма. Новый премьер отказывается от примитивистской
трактовки, характерной для американских неоконсерваторов, которые
убеждены, что данную проблему можно решить исключительно с помощью
военной силы. Браун прекрасно понимает, что это не так. Будучи еще
на посту министра финансов, он принимал меры для перекрытия
источников финансирования террористов. В 2006-м нынешний премьер
так изложил свою позицию: «Проблему глобального терроризма нужно
решать глобально с использованием всех средств, которые есть в
нашем распоряжении, – военных, экономических и культурных».
АТЛАНТИСТ-ПРАГМАТИК
В своей внешней политике Великобритания опирается на
«особые отношения» с Соединенными Штатами. Правда, в последнее
время англичане все чаще говорят о ненадежности Америки не только
как союзника, но и как рынка для британского экспорта. Многие
полагают, что «особые отношения» лишь искусственно поддерживались
Блэром и недалек тот час, когда Соединенное Королевство отвернется
от своего традиционного союзника, отринув старую мечту Черчилля о
двустороннем атлантическом партнерстве. «Политический роман между
Рейганом и Тэтчер был лишь последней вспышкой угасающего пламени, –
пишет известный британский историк Нил Фергюссон. – Атлантизм Блэра
– лебединая песня “особых отношений”. Для стратегического
партнерства требуется нечто большее, чем близость лидеров и
взаимный интерес элит. Необходимо взаимопонимание граждан по разные
стороны Атлантики».
Однако новый лидер вряд ли изменит курс. Если
атлантизм Блэра основывался на его личных отношениях с американским
президентом (в данном случае премьер следовал примеру своих
предшественников – Черчилля, Макмиллана и Тэтчер), то привязанность
Брауна к Америке намного глубже. В своей микроэкономической
политике он опирается на американскую модель и, по мнению
большинства экспертов, является убежденным американофилом. Как
говорят, Браун всегда отдыхает в Америке, часто летает в
Массачусетс и находится в дружеских отношениях с представителями
американской политической и бизнес-элиты.
«У Блэра не было таких трансатлантических связей, как
у Брауна, – говорит представитель Консервативной партии Грег Хэндс.
– Блэру просто удалось построить личные отношения вначале с Биллом
Клинтоном, а потом и с Джорджем Бушем. Однако он политик скорее
европейского склада. Браун же – стопроцентный атлантист».
Буш, по крайней мере на первых порах, будет
руководствоваться принципом: «Если он хорош для Тони, значит, и мы
с ним поладим». «Я нашел его очень открытым и обаятельным
человеком, – поделился своими впечатлениями Буш после первой
встречи с Брауном с глазу на глаз. – Он прекрасно понимает, какие
могут быть последствия провала в Ираке. С ним легко говорить. К
тому же он настоящий мыслитель».
Однако американскому лидеру вряд ли удастся выстроить
с новым премьером такие же доверительные отношения, как с прежним.
Логично предположить, что Гордон Браун будет воспринимать коллегу
как политического банкрота, с которым уже не имеет смысла искать
общий язык, и поставит на будущего президента Соединенных Штатов.
Существует вероятность того, что новый хозяин Белого дома начнет
выводить войска из Ирака. Поэтому Браун, скорее всего, попытается
подготовить почву для союза с ним и даст понять, что его
правительство продумывает «стратегию выхода» из «ближневосточной
авантюры». Такая позиция привлечет к нему британских избирателей,
недовольных заявлениями Блэра о том, что Британия «готова заплатить
кровью за то, чтобы укрепить свои особые отношения с США».
Уже сейчас Браун признаёт, что после вторжения в Ирак
были сделаны серьезные ошибки, намекает на необходимость
расследования, предлагает ввести в Великобритании письменную
конституцию, чтобы установить, когда правительство имеет право
объявлять войну. Новый премьер убежден: чтобы одержать победу в
войне с терроризмом, Западу необходима кампания по завоеванию
сердец наподобие культурной кампании против коммунизма.
Когда стало понятно, что Браун хочет пересмотреть
британскую политику в Ираке, были подготовлены предложения по этому
вопросу. В их разработке приняли участие лорд Пэдди Эшдаун, бывший
верховный представитель генсека ООН в Боснии и Герцеговине, и сэр
Джереми Гринсток, бывший британский посол в Багдаде. Документ во
многом повторял заключения американской Группы по изучению Ирака,
которую возглавлял Джеймс Бейкер. В заключение авторы призывали к
созыву мирной конференции по образцу Дейтонской, проведенной в 1995
году по балканскому вопросу.
В первые же дни своего существования правительство
Брауна начало дистанцироваться от политики американских
неоконсерваторов. Марк Мэллок Браун, руководитель африканского и
азиатского направлений в Форин оффисе в ранге министра, в интервью
газете The Daily Telegraph заявил, что новый премьер вряд ли будет
во всем поддерживать президента Буша, как это делал Тони Блэр.
Кстати, назначение Марка Мэллока Брауна, который до
этого работал в руководящих структурах ООН и зарекомендовал себя
принципиальным оппонентом Белого дома, в особенности в том, что
касается иракской кампании, встревожило Вашингтон. «Выбор этого
политика посылает ясный сигнал того, что правительство Брауна
займет намного более критическую позицию в отношении внешней
политики США», – писали в начале июля аналитики консервативного
американского фонда «Наследия» (Heritage).
Другой представитель нового правительства, министр
международного развития Дуглас Александер, который считается одним
из ближайших сподвижников Гордона Брауна, выступая в Вашингтоне,
говорил о необходимости «новых альянсов, основанных на общих
ценностях». Он высказался против одностороннего подхода в
международной политике. «В независимом мире изоляционизм просто не
работает», – заявил Александер. Но хотя правительство Брауна дает
понять, что не разделяет идеологию неоконсерваторов, представитель
пресс-службы премьера сказал, что точку зрения министров не следует
воспринимать как знак того, что Британия отказывается от политики
«особых отношений» с США.
БРИТАНИЯ – ЕВРОПЕЙСКИЙ СОЮЗ
Англосаксонский вариант экономического развития
предполагает минимальное вмешательство государства в экономику,
приверженность идеалам свободного рынка. В отличие от
континентальных европейцев британцы не выступают против слияний и
поглощений одних компаний другими, отстаивают интересы в первую
очередь акционеров и считают неэффективным совместное с рабочими
управление предприятием.
Несмотря на наличие общего внешнего тарифа Евросоюза
и правил единого рынка, Великобритания – единственная страна в
Европе, которая проводит относительно независимую торговую
политику. Более половины британского экспорта приходится на
неевропейские страны. Великобритания является самым значительным
иностранным инвестором в экономику Соединенных Штатов.
Своеобразие британской модели сохраняется во многом
благодаря именно Гордону Брауну, который на протяжении последних
десяти лет занимал пост министра финансов. Он был одним из главных
противников присоединения страны к зоне евро. В своих выступлениях
по поводу принятия бюджета канцлер казначейства, как правило, не
без злорадства указывал на кризис в экономике континентальной
Европы. Однако если и на посту премьера он продолжит критиковать
европейскую систему, в Европейском союзе его начнут принимать в
штыки. Председатель Еврокомиссии Жозе Мануэл Дуран Баррозу заметил
по этому поводу: «Если вы приходите в клуб мясоедов и заявляете,
что являетесь вегетарианцем, у вас просто не будет там
влияния».
В 1997 году Тони Блэр пришел к власти с
проевропейскими лозунгами и никогда от них не отступался. Он мог
часами разговаривать по телефону с лидерами других стран – членов
ЕС, вникая в мельчайшие детали континентальной политики. Даже после
размолвки по поводу Ирака он продолжал говорить о европейской
судьбе Соединенного Королевства. В период его премьерства страна
попыталась занять нишу военного лидера Евросоюза, выступая с
серьезными инициативами в области общей политики и политики
безопасности. По мнению Блэра и его советников, более активная роль
Лондона в Европе могла бы способствовать росту британского влияния
в Вашингтоне.
Гордон Браун, напротив, евроскептик. Он больше
ориентируется на настроения населения, которое взирает на
европейские проекты с высокомерием и скепсисом. «Британия –
глобализированное общество, – заявляет идеолог “новых лейбористов”
Джон Грей. – Более глобализированное и открытое, чем США. И молодое
поколение прохладно относится к идее глубокой интеграции, поскольку
считает, что это отдалит Британию от остального мира».
Представителем Великобритании в европейском
правительстве является человек, которого нынешний премьер
воспринимает как личного врага. Комиссар Европейского союза по
торговле Питер Манделсон когда-то был главным идеологом «новых
лейбористов» и изощренным политтехнологом. И именно благодаря ему
Блэр сумел обыграть Брауна в борьбе за партийное лидерство. Причем,
рассказывают, Манделсон вел тогда грязную игру: оставаясь в лагере
Брауна, он тайно оказывал поддержку Блэру. Поэтому он всегда
рассматривался среди «браунитов» как персона нон грата. Кроме того,
с именем Манделсона ассоциируется проевропейский курс
лейбористского правительства, и для Брауна, который и так не
испытывает особенного энтузиазма по поводу ЕС, это словно красная
тряпка для быка.
Уже в самом начале своего премьерства Гордон Браун
столкнулся с серьезной проблемой на европейском направлении.
Германия, тогда еще как страна – председатель Евросоюза,
инициировала новый договор, который должен заменить так еще и не
принятую общеевропейскую Конституцию. Три года назад, когда впервые
возник конституционный вопрос, Браун поддержал идею проведения
референдума. Он полагал: если «новые лейбористы» откажутся от
плебисцита, то лишатся поддержки американского медиамагната Руперта
Мёрдока – владельца британской The Times, что, безусловно,
отразится на их шансах во время парламентских выборов-2005. К тому
же Браун утверждал, что принятие Конституции приведет к стагнации в
британской экономике, так как передаст часть связанных с финансовым
распределением функций на наднациональный уровень брюссельской
еврократии. Однако тогда проблема отпала сама собой, поскольку
Франция и Нидерланды, где прошли референдумы, отвергли единую
Конституцию.
На саммите Европейского союза в июне 2007 года, где
обсуждался новый договор, Великобританию официально представлял еще
Тони Блэр, однако он находился на постоянной связи с преемником,
без консультации с которым не принималось ни одно решение. Как
следует из согласованной концепции нового документа, Великобритания
имеет право не придерживаться положений Хартии ЕС об основных
правах человека. Лондон продолжит проводить независимую внешнюю
политику, будет придерживаться самостоятельной налоговой политики и
по своему усмотрению присоединяться к тем положениям европейской
судебной системы и континентального уголовного права, которые
устроят британскую сторону. «Наши условия выполнены. – заявил
Браун, – Мы получили гарантии того, что должным образом защищены и
можем принимать свои собственные решения, когда сами этого
захотим».
Великобритания при Брауне станет больше, чем раньше,
уклоняться от участия в общеевропейских процессах. Прежде всего это
на руку Франции, которую не устраивает представляемая
англосаксонская либеральная модель. При этом Лондон, который
предлагает альтернативу франко-германскому взгляду на Европу, может
оказаться для восточноевропейских стран, лояльно настроенных по
отношению к Соединенным Штатам, более притягательным центром, чем
Париж или даже Берлин.
Во Франции и Германии к власти пришли новые лидеры,
которые избегают традиционной антиамериканской риторики. Встреча
Гордона Брауна с Ангелой Меркель, которая состоялась незадолго до
его официального вступления в должность, показала, что он может
проводить весьма прагматичную политику. Судя по всему, у него
сложатся доверительные отношения с германским лидером. Ведь у них
достаточно много общего: дети протестантских священников, они
исповедуют строгие моральные принципы и считаются настоящими
трудоголиками.
ВЛИЯНИЕ НА ОТНОШЕНИЯ С МОСКВОЙ
Многие эксперты считали, что Браун попытается
сгладить нынешний кризис в отношениях с Россией, связанный с делом
Литвиненко, поскольку в первую очередь ему придется сосредоточиться
на том, чтобы произвести впечатление на британских избирателей, для
которых отношения с Россией – вопрос явно незначительный. Как
утверждал член Консервативной партии Грег Хэндс, «если конфликт и
продолжится, то британская сторона будет лишь реагировать на
действия России и постарается не провоцировать российское
правительство на резкие шаги».
Однако правительство Брауна не только не смягчило
риторику в отношении России, но и решилось пойти на беспрецедентный
конфликт. Вначале Лондон пригрозил прекратить сотрудничество с
Россией по нескольким направлениям, если она и далее будет
отказываться выдать британскому суд Андрея Лугового, обвиняемого в
убийстве Литвиненко. «Россия должна нести ответственность. Мы не
верим в то, что суд в Москве будет справедливым и беспристрастным»,
– отметил представитель Даунинг-стрит. Выступая в парламенте, Дэвид
Милибэнд даже призвал Россию изменить – по примеру некоторых
европейских стран – свою Конституцию, дабы иметь возможность
экстрадиции собственных граждан, что трудно воспринимать иначе, чем
вмешательство во внутренние дела.
Британский МИД заявил о высылке четырех российских
дипломатов. Еще более серьезной мерой можно считать обещание
ограничить выдачи виз официальным представителям России (до сих пор
такие меры применялись только в отношении «стран-изгоев»).
Столь непримиримая позиция нового премьера
объясняется тем, что, в отличие от Тони Блэра, он слишком сильно
зависит от общественного мнения. Брауну необходимо
продемонстрировать избирателям, что его внешняя политика
основывается на моральных принципах в противоположность циничной
«соглашательской» линии его предшественника. Защита собственных
граждан и справедливое возмездие «подлому убийце» – хороший повод
проявить такие качества.
Большинство экспертов считают, что похолодание в
дипломатических отношениях не повлияет на ситуацию в мире бизнеса.
Только за первый квартал 2007 года прямые инвестиции британского
бизнеса в России превысили 3 млрд долларов. В свою очередь
российские компании – это треть всех первичных размещений акций на
Лондонской фондовой бирже. Всего же в Великобритании торгуются
акции 42 российских компаний, общая капитализация которых превышает
500 млрд долларов.
Исполнительный директор Российско-британской торговой
палаты Стивен Диел убежден, что есть определенные правила
политических игр. «Такое убийство, – говорит он, – не может не
вызвать серьезные последствия. После отказа России британская
сторона обязана была сказать о том, что готова принять ответные
меры. Это портит общую атмосферу, но не влияет на ежедневный
бизнес». Такого же мнения придерживается директор по стратегии
Института Адама Смита Том Кулерти: «Правильно было бы выражать
недовольство через политические и дипломатические каналы. Однако
нельзя смешивать экономические и социальные отношения с Россией с
политическими».
С экономической точки зрения нормализация отношений с
Россией необходима Лондону. В последние годы крупные британские
корпорации, такие, как Shell и BP, осуществили серьезные инвестиции
в российскую экономику. Великобритании есть что терять в результате
разлада с Россией. Москве же, напротив, конфликт практически ничем
не грозит, разве что ухудшением ее международного имиджа.
По словам корреспондента The Independent Мэри
Дежевски, на данный момент «российско-британские отношения
идеологизированы до предела». В последнее время в англо-российском
диалоге достаточно большую роль играли личные взаимоотношения
лидеров. «Роман Тони Блэра и Владимира Путина – это типичная
любовная история с плохим концом, – говорит редактор международного
отдела Financial Times Квентин Пил. – Блэр и Путин сумели выстроить
неплохие отношения. Однако вначале история с Березовским, а затем
война в Ираке нарушили их идиллию. И вот тебе под занавес – дело
Литвиненко». Похоже, что Браун теперь сможет начать диалог только с
новым российским лидером, который сменит Путина на посту
президента.
