Предложения финляндизации Украины и Грузии вообще не имеют смысла, поскольку эти страны не получат таких преимуществ. Но когда позиция отчуждённости финского типа станет неустойчивой, когда в Европе не останется зон двойственности, когда континент станет чёрно-белым и потребуются чрезвычайные шаги, чтобы доказать добрые намерения, мир окажется в ещё большей опасности.
Долгое время скандинавские страны считали себя образцовыми гуманистическими державами, поддерживающими мир. В невероятной степени национальная идентичность Швеции и Финляндии связана с их внешней политикой: шведы идентифицируют себя с многовековой традицией нейтралитета, а финны подчёркивают свои таланты в реальной политике (Realpolitik) – это умение извлекать максимум из своего волатильного географического положения, включающего 1300-километровую границу с Россией. Сейчас оба государства официально подали заявки на вступление в Североатлантический альянс, и им придётся отказаться от этого отклонения от европейской нормы. В первую очередь это касается Финляндии, которая должна будет перейти к более стандартной внешней политике. Но какой ценой?
После окончания Второй мировой войны финская политическая элита умело прокладывала путь между Россией и западными державами. Находясь в непростой ситуации, финны мастерски использовали свои возможности. В послевоенные десятилетия Финляндия прошла путь от беднейшей страны Европы в 1945-м до экономики уровня других государств Западной Европы и обеспечила более равные возможности общества. Теперь, нацелившись на вступление в НАТО, страна отказывается от аккуратного маневрирования между двумя зонами силы и бросается в объятия Запада.
Эксперты среди финских правых заявляют, что вступление в альянс окончательно закрепит идентичность Финляндии как «западного» государства. Финские либералы говорят об улучшении и реформировании НАТО изнутри – совместными усилиями со Швецией альянс нужно сделать менее воинственным.
«Было ощущение, что мы знаем этих людей, а они знают нас, – сказал мне финский правовед Мартти Коскенниеми. – Но нельзя вести переговоры с государством, которое уже не знает, в чём заключаются его интересы. И если эта держава сильнее вас и в каком-то смысле сходит с ума, членство в НАТО становится обоснованным».
Будут ли Финляндия и Швеция более защищёнными в НАТО – другой вопрос. Их заявления вызвали лишь мягкий упрёк Кремля, который, правда, предостерег от наращивания вооружений в обеих странах. Режим Владимира Путина никогда не предполагал враждебности с этими двумя государствами, с которыми сложились теплые отношения. Воспоминания о прошлой российско-финской военной конфронтации позволяют утверждать, что любому, кто всерьёз задумывается о вторжении в Финляндию, требуется медицинская помощь (финнам всегда удавалось мобилизовать значительную часть населения, в стране производится собственная версия автоматов АК-47, а ввиду наличия масштабной системы бункеров применение ядерного оружия может оказаться менее эффективным).
Один из чувствительных вопросов в контексте вступления в НАТО связан с тем, что русские составляют самое значительное меньшинство в Финляндии. Их крупнейшая организация дала понять, что готова разрешить любые вопросы с помощью политических процедур. Однако некоторые официальные лица опасаются, что Путин может использовать проблемы русскоязычного населения как предлог для враждебных действий. Другой, более вероятной, причиной может стать то, что Финляндия фактически уже является членом НАТО. С 1996 года Финляндия участвовала в совместных учениях НАТО на Балтике, а также в операциях альянса в Ираке, Косово и Афганистане. Некоторые финские политики полагают, что если де-факто страна уже участвует в альянсе, то нужно вступать, пока не поздно. Путин способен вспомнить об этом квазичленстве Финляндии в НАТО, чтобы помешать реальному вступлению в альянс, утверждают они.
Вступив в НАТО, Финляндия, по-видимому, откажется от невероятной уверенности в своей способности проводить реальную политику. Тонкую внешнюю политику Финляндии, сбалансированную между Россией и Западной Европой, принято называть финляндизацией. Термин придумали западногерманские либералы времён холодной войны Вальтер Хальштейн и Рихард Левенталь, которые противопоставляли свою концепцию «восточной политике» канцлера Вилли Брандта в 1960-х. Они опасались, что попытки Брандта вести более открытые переговоры с Восточной Европой могут превратить ФРГ в зону частичного советского влияния. В этом контексте финляндизация всегда имела негативную коннотацию и обозначала подчинение более мощной державе.
Но большинство финнов не признают этой негативной коннотации в своей истории. На практике страна получила выгоду от хороших отношений и с Кремлем, и с Европой. «Москва даже называла Финляндию примером того, что могут дать дружественные отношения с Советским Союзом», – говорил мне социолог Юхо Корхонен. В 1950-х Москва отправляла нефть на финские НПЗ, а потом покупала готовый продукт. «Внешнюю политику страны в период холодной войны можно рассматривать как танго, – отмечал Мартти Коскенниеми. – Два шага вперёд, один шаг назад». При этом тёплые отношения Хельсинки с Западной Европой сделали страну привлекательной для инвестиций.
Теперь, когда Финляндия стоит на пороге НАТО, воспоминания о финляндизации могут восприниматься как отклонение от маршрута на пути к предопределённому присоединению к западному лагерю. Но это будет печально с точки зрения формирования будущей Европы. Это не значит, что другие страны должны использовать политику финляндизации, предложения финляндизации Украины и Грузии вообще не имеют смысла, поскольку эти страны не получат таких преимуществ. Но когда позиция отчуждённости финского типа станет неустойчивой, когда в Европе не останется зон двойственности, когда континент станет чёрно-белым и потребуются чрезвычайные шаги, чтобы доказать добрые намерения, мир окажется в ещё большей опасности.
Немногие в финских элитах убеждены, что в НАТО они будут более защищёнными, и никто уже не питает иллюзий по поводу священности статьи 5 Североатлантического договора. «Защита альянсом своих членов – это переговорный процесс с открытым финалом», – признает Коскенниеми. Он склонен рассматривать вступление Финляндии в НАТО с точки зрения внешней видимости. «Это не значит, что мы были очень незащищёнными вчера и станем очень защищёнными в НАТО завтра. Дело в переговорах со страной, которая больше неспособна вести переговоры, поэтому членство в НАТО поможет прояснить нашу позицию», – говорит он. Коскенниеми прекрасно понимает, что со вступлением в НАТО исчезнет ещё одна особенность, которую Финляндия продемонстрировала миру: перспектива для европейского государства идти собственным путём станет чуть более отдалённой.
The Guardian
