Должен предостеречь тех, кто легко соглашается c оценками плана демократизации мира, провозглашенного президентом Джорджем Бушем-младшим, как излишне амбициозного. Обществоведы склоняются как раз к тому, что он недостаточно амбициозен. Уровень демократии в стране определяется наличием не только свободы, но и системы моральных ценностей. Именно последние сдерживают произвол, предлагая набор предписаний и запретов и заменяя собой общественный порядок, ранее обеспечивавшийся уже несуществующим полицейским государством – светским (как коммунистические режимы) или религиозным (наподобие режима талибов).
Поборники глобальной кампании за освобождение игнорируют тот факт, что нормальное общество зиждется не только на свободах (в своей речи по случаю инаугурации президент Буш употребил слово «свобода» 27 раз), но и на совокупности обязанностей граждан перед своими детьми, ближними, своей страной в целом и пр. В авторитарных государствах соблюдение прав и обязанностей обеспечивается блюстителями порядка, системой «гулагов», а также полицией нравов. Часто игнорируется тот факт, что после распада (как в случае с коммунистическим миром) либо низложения (как в Ираке и Афганистане) полицейских режимов в любой стране наблюдается взрыв антиобщественного поведения, сопровождающийся насилием, расхищением имущества, вспышкой эпидемии СПИДа, злоупотреблением наркотиков, ростом числа беспризорных детей, межэтническими конфликтами и алкоголизмом. Не только президент Буш и госсекретарь Кондолиза Райс, но и многие ученые мужи или не обращают внимания на эти явления, или полагают, что они исчезнут сами собой по окончании переходного периода. Однако пример таких стран, как Россия, которая обрела свободу более десяти лет тому назад, показывает, что эти надежды необоснованны. На самом деле разброд и анархия порождают в обществе тягу к лидерам сильной руки наподобие Владимира Путина.
Ставка делается ни больше ни меньше как на базовые представления о человеческой природе и устоях социального порядка. Президент Буш и компания исповедуют либертарианскую философию, согласно которой стоит только помочь людям сбросить ярмо государства, как их собственные интересы сделают их поведение социальным. В результате свободного выбора естественным образом возникнет новый социальный порядок. Однако факты свидетельствуют о том, что у человеческой природы есть более темная сторона, которую необходимо держать под контролем. Следовательно, после ликвидации авторитарных устоев социального порядка необходимо стимулировать появление новых.
В свободных обществах порядок опирается в основном на неформальные нравственные нормы, соблюдение которых обеспечивается неформальным общественным контролем. Это побуждает большинство людей по преимуществу «вести себя хорошо», поскольку ими усваивается определенная система нравственных ценностей и они сообща создают благоприятные условия для их соблюдения. В свободных обществах люди, как правило, не превращают тротуары в отхожее место, не бросают своих детей на произвол судьбы и не вышвыривают мусор из окон автомобилей. Они не поступают так прежде всего по той причине, что считают это неприличным, а также потому, что люди, мнением которых они дорожат, были бы возмущены подобным поведением. Когда такие неформальные нормы и средства принуждения рушатся, мы получаем «разбитые окна» и испытываем срочную потребность в восстановлении уважения к общественной морали и в воспитании нравов.
Отсюда следует, что если США и их союзники действительно хотят помочь сторонникам свободы одержать верх, то необходимо сделать гораздо больше, чем только обеспечить проведение справедливых и открытых выборов и способствовать формированию необходимых демократических институтов, таких, как независимые суды, чиновники и политики, не берущие взяток, и т. д. Нравственный порядок требует даже большего, чем создание сложной структуры добровольных ассоциаций и гражданского общества.
Учебные заведения играют ключевую роль в укреплении социального порядка, который основывается преимущественно на увещевании; они предоставляют наиболее благоприятные возможности для того, чтобы начать утверждение новых ценностей. Вот почему глубоко ошибочно просто изъять коммунистическую или фундаменталистско-исламскую литературу из ставших свободными школ и заменить их на учебники нейтрального содержания — например, по математике и естественным наукам, как это делают американцы в Ираке и Афганистане. Принципиально важно включать в учебные планы предметы, направленные на воспитание личности (character education), и проводить соответствующую переподготовку учителей.
Что касается взрослых людей, то собеседования на моральные темы должны способствовать новому, заинтересованному постижению ценностей. Предметом собеседований такого рода зачастую становятся конкретные политические события, а также статьи, которые необходимо включить в Конституции. Например, должен ли президент обязательно быть мусульманином, следует ли разрешить продажу алкогольных напитков, можно ли по телевидению показывать артистов в тех или иных позах и т. п. Однако затрагиваются и более глубокие вопросы: если прежний режим больше не будет диктовать, что правильно, а что нет, как тогда нам уяснить для себя лично, что хорошо, а что плохо?
Одним из источников ответов на такие вопросы является нерелигиозная этика. При этом необязательно быть сведущим в философии и находиться под влиянием произведений Локка или Канта, подобно отцам-основателям США и их приверженцам из числа простых граждан. Необязательно, например, знакомиться с идеями того же Ролса о социальной справедливости путем бдений над его насыщенными текстами. Нет недостатка в соответствующих популярных изложениях, но они требуют перевода на понятный и доступный язык, а также широкого распространения среди местного населения. Другим источником новой нравственности могут служить умеренные версии религий. В сущности, лучший способ содействовать обновлению, заинтересованному постижению моральных ценностей в местах компактного проживания религиозного населения (вроде Южного Ирака) заключается не в том, чтобы пытаться заняться секуляризацией, а в распространении умеренного ислама, исповедуемого миллионами людей, в частности, в Индонезии, Бангладеш и Киргизии. В этих целях было бы полезно, например, пригласить оттуда нескольких мулл.
При этом надо учитывать, что установление нового нравственного порядка — медленный и трудоемкий процесс, который добавляет целый комплекс новых требований к уже существующему длинному перечню нововведений, необходимых для демократизации страны. Однако эти два процесса тесно взаимосвязаны: процветание свободы невозможно без новых источников предписаний и запретов, новых прав и обязанностей.
