Россия в глобальной политике

В борьбе с превосходящим по силе противником судьба малосильного неминуемо зависит от поддержки третьих стран. И хотя ключевые решения по поставкам вооружений и предоставлению кредитов союзниками решаются кулуарно, найдётся мало публичных политиков, готовых действовать без оглядки на мнение потенциальных избирателей. Уже более года украинское руководство занимается выстраиванием положительного имиджа страны и работает с зарубежным общественным мнением, подбирая индивидуальный подход к каждой аудитории. Создавая всё новые и новые метафорические образы, публичная дипломатия, вдохновлённая порядком, основанным на правилах, подаёт приглашение к эскалации под видом «формулы мира».

Второй год мировая общественность следит за украинским кризисом. Наиболее значимым направлением выстраивания связей для Украины остаётся западный вектор. От стран Евросоюза и США напрямую зависит возможность Украины продолжать военные действия. За 2022 г. внешний долг Украины в соотношении с ВВП вырос до 89 процентов[1], страна находится в жёсткой зависимости от поставок западных вооружений.

Обеспечить доверительные отношения помогает дипломатия. Традиционная и публичная. При помощи первой достигаются наиболее значимые соглашения – определяются границы возможной поддержки, обсуждаются конкретные сроки и объёмы поставок вооружений. Но в рамках традиционной дипломатии Украина не может рассчитывать на разговор на равных и вынуждена брать, что дают. Публичная дипломатия имеет совершенной иной принцип действия. Украинское руководство получает возможность общаться с зарубежной общественностью напрямую и при помощи эмпатии избирателя оказывать давление на западные элиты.

Откуда ноги растут

Импульсом для развития украинской публичной дипломатии стали события «крымской весны». Потеря Крыма запустила широкую рефлексию во властных кругах и работу над ошибками. Тогда же были подтверждены намерения Украины вступить в ЕС и НАТО. В то время, как российское политическое измерение с каждым годом становилось всё безлюднее и скучнее, украинское, наоборот, делалось более эпатажным, всё больше напоминало шоу, под стать традиционному американскому стилю. А чтобы разрушить сложившийся в зарубежном восприятии образ коррумпированной страны с несостоявшейся государственностью, было решено заняться публичной дипломатией.

Институциональное оформление публичная дипломатия на Украине получила в 2015 году. Именно тогда было создано Управление публичной дипломатией Министерства иностранных дел, которое, согласно программных документам, должно было начать работать по трём направлениям – создание привлекательного имиджа Украины за рубежом, культурная дипломатия и связь с медиа[2]. В качестве основной целевой аудитории была выбрана активная молодёжь по всему миру, бизнесмены и инвесторы, блогеры, представители культурных и креативных индустрий. Стратегия развития публичной дипломатии украинского МИД на 2021–2025 гг. среди прочего предлагала продвигать нарративы: «Украина – защитница мира, стоит на страже мира и спокойствия Европы», «Украина – гарант мировой продовольственной безопасности», «современная европейская страна с тысячелетней историей», «страна сильных эмоций». В качестве единственных угроз были указаны информационная активность России и высокая конкуренция за уважение в мировом пространстве.

Определяющим для возникновения и развития украинской публичной дипломатии стал контекст противостояния с большим и сильным соседом. В стратегиях национальной безопасности Украины 2015 и 2020 гг. Россия именовалась «источником долгосрочных системных угроз». Действующий министр иностранных дел Украины Дмитрий Кулеба курировал создание Управления публичной дипломатией, исходя из установки, что Россия ведёт против Украины гибридную войну, чему посвятил целую книгу[3]. Соответственно, публичная дипломатия изначально рассматривалась Украиной как инструмент ведения гибридной войны против России.

Механизм в действии

Сегодняшнее позиционирование Украины имеет одномерный характер и строится на движении от абсолютного зла (историческая связь с Россией) к абсолютному добру (американоцентричный мир либеральных демократий). Статус «защитницы Европы» позволяет манипулировать ближайшими восточноевропейскими соседями, создавая эффект ложной угрозы. Конструируется образ России – варварской империи, которая без разбора готова поглощать любого, как только тот отвернётся.

Среди инструментов украинской публичной дипломатии есть три наиболее значимых.

1. Официальные выступления руководства государства

С первых дней конфликта Владимир Зеленский принимал лидеров европейских государств, лично посещал национальные парламенты, выступал с видеообращениями на Генассамблее ООН, саммите «Большой семёрки» и Мюнхенской конференции. Для каждой встречи готовились эмоциональные тексты, насыщенные метафорическими образами с учётом культурных особенностей и запросов аудитории.

19 февраля 2023 г. на Мюнхенской конференции, где годом ранее Украина продемонстрировала готовность отказаться от статуса безъядерной державы, Владимир Зеленский выступил с эмоциональной речью, в которой сравнил Россию с библейским Голиафом, а Украину – с Давидом. Требование увеличить поставки вооружений прозвучало как требование «усилить пращу».

Ещё одним примечательным информационным продуктом является украинская «формула мира», представленная на саммите G20. Набор ультимативных требований, которые не могут быть выполнены российской стороной, играет роль громоотвода. Аргумент для утомившихся зрителей, которые начинают подозревать наличие связи между ростом поставок вооружений руководством своей страны и продолжительностью военных действий. Украина за мир, и совсем не имеет значения, что ни один из десяти тезисов программы не предусматривает предложения по мирным переговорам.

Официальный дискурс украинского руководства формирует у западной общественности обманчивую установку, что интенсификация конфликта приближает мир.

2. Массовая культура

Во-первых, эффективность этого инструмента напрямую зависит от слаженной работы украинского руководства совместно с западными влиятельными СМИ и НКО. Среди ярких примеров – интервью, вышедшее на канале “Netflix” в декабре 2022 г., где ведущий программы Дэвид Леттерман в подземном метро на станции «Майдан Независимости» слушает анекдот Владимира Зеленского про то, как Россия проигрывает войну НАТО. Символическую роль играют премии от авторитетных изданий. Владимир Зеленский стал человеком года по версии “Time” и “Financial Times”, украинский народ получил премию от американского Мемориального фонда жертв коммунизма.

Во-вторых, данный инструмент очень персонифицирован. С мировой общественностью Украина говорит устами молодого и харизматичного смельчака, которого судьба выбрала для борьбы с вселенским злом. Одевая Владимира Зеленского в футболки разных оттенков зелёного, его политические технологи, должно быть, вдохновлялись образом Че Гевары, отпечатавшимся в коллективном бессознательном одним случайным портретом.

Массовая культура позволяет через юмор, яркие образы и харизматичных лидеров формировать привлекательный образ страны, смещая фокус с её реальных проблем, геймифицировать конфликт.

3. «Твиттер-дипломатия»

Подобно избирательной кампании Барака Обамы в 2008 г., ставшей первой выборной интернет-кампанией, украинский кризис превратился в конфликт, который разворачивается прямо в телефонах у зрителей в режиме онлайн.

Главная «фишка» социальных сетей – возможность оперативного реагирования и право на опережающую интерпретацию событий. Украинские власти долгое время первыми освещали обмен пленными, преподнося эти новости как тактическую победу украинских переговорщиков.

С обратной стороны – фактор эмоций. Заявления отдельных публичных лиц могут выбиваться из общей канвы и наносить имиджевый урон. Так, бывший украинский посол в Германии Андрей Мельник, назвав канцлера ФРГ Олафа Шольца «ливерной колбасой» и отказавшись принести извинения, решил продолжить шутить и выложил в Twitter свою фотографию с колбасой в руках. Получилось неприлично весело. А занимавший пост внештатного советника по вопросам стратегических коммуникаций в сфере нацбезопасности и обороны Алексей Арестович, комментируя в прямом эфире попадание ракеты в жилой дом в Днепре, высказал неудобную версию о том, что произошло это по вине украинской ПВО. Оба вынуждены были оставить свои должности.

Так или иначе, все эти инструменты направлены на захват информационного поля и определение повестки. Спустя год уровень поддержки Украины в американском обществе остаётся высоким. Замер января 2023 г. показал 66 процентов за помощь Украине в продолжении военных действий вне зависимости от продолжительности конфликта[4]. Сразу после Джо Байден объявил об отправке 31 танка Abrams.

Идея борьбы за свет и демократию для Украины в стратегическом плане носит ситуативный характер и имеет вполне конкретную цель – добиться выхода из тени России с помощью Запада. Такое позиционирование удобно и для США (очередной сателлит, который подчинился добровольно), и для Украины (гарантия поддержки). Но если США и пытаются создать из Украины «анти-Россию», то Украина явно стремится стать чем-то большим, чем просто инструмент по сдерживанию России.

Что готовит день грядущий

Каким бы ни был исход текущего кризиса, в дальнейшем в позиционировании Украины будет становиться всё меньше места миру и больше – агрессивной силе. Процесс милитаризации Украины запущен давно, а участившиеся высказывания её руководства о том, что украинская армия должна стать самой сильной армией Европы, недвусмысленно указывают на уровень притязаний. В западноевропейском дискурсивном пространстве Украина принимает весь удар на себя и борется с агрессором за свет и демократию, защищая Европу. Но, как известно, любая война заканчивается миром… и перераспределением ролей.

Трудно представить, что пассионарный заряд украинского народа на переломном этапе национального строительства может ограничиться стремлением оставаться периферийной страной на задворках ЕС и НАТО. Украинская публичная дипломатия, современная и адаптивная, служит инструментом для перевода Украины в статус региональной державы с территориальными претензиями, которые лишь прикрываются ценностями свободы и демократии в публичном поле.