ЕВАНГЕЛИСТЫ И ВНЕШНЯЯ ПОЛИТИКА
Религия всегда была и остается важнейшим фактором, определяющим политику, стратегию, национальную идентичность и культуру США. Она создает национальный характер, помогает формировать представления о внешнем мире и воздействует на восприятие событий, происходящих за пределами собственной страны. Религия объясняет как самоощущение американцев в качестве избранного народа, так и их убежденность в том, что они должны распространять свои ценности по всему миру. Конечно, не все американцы верят в такие вещи, а те, кто верит, часто яростно спорят друг с другом об их точном значении. Но адептов подобных идей достаточно для того, чтобы последние оказывали глубокое влияние на поведение страны и за рубежом, и у себя дома.
С одной стороны, религия – это настолько важная часть жизни Соединенных Штатов, что она превращается в смесь всевозможных воззрений. Приверженцы самых различных взглядов на важнейшие вопросы регулярно привлекают в качестве аргумента религиозные принципы, а страна настолько разнообразна в религиозном отношении, что любая мыслимая внешняя политика где-нибудь да и обязательно найдет себе поддержку.
Но баланс сил между различными религиозными направлениями со временем меняется. За период жизни последнего поколения это изменение приобрело весьма значительные масштабы и имело серьезные последствия. Более консервативные течения американского протестантизма обзавелись новыми последователями, а либеральный протестантизм, который доминировал в середине XX века, сдал свои позиции. Этот сдвиг уже существенно трансформировал внешнюю политику США.
Однако широкое осознание этих перемен – дело будущего, отчасти потому, что большинство американских и зарубежных ученых, изучающих вопросы внешней политики, относительно мало знакомы с консервативным американским протестантизмом. Значение, например, того факта, что суждения евангелиста преподобного Билли Грэма порождают совершенно иные подходы к внешнеполитическим отношениям, чем взгляды, популярные в фундаменталистском Университете Боба Джонса, как правило, недооценивается. На самом же деле тонкие богословские и культурные различия могут иметь и имеют весьма важные политические последствия. Следовательно, интерпретация влияния, которое оказывает на внешнюю политику Америки происходящие в ней религиозные перемены требует более пристального рассмотрения теми, кто собрался в большом молельном шатре американского протестантизма.
Почему мы сосредоточились исключительно на протестантизме? Ответ отчасти состоит в том, что именно эта ветвь христианской религии в основном сформировала национальную идентичность страны и до сих пор остается (хотя уже в незначительной степени) религией большинства. Более того, перемены в католицизме (вторая основная конфессия и самая крупная единая религиозная община в стране) представляют собой более смешанную картину и в меньшей степени воздействуют на внешнюю политику. И наконец, остальные религиозные группы в Соединенных Штатах оказывают на политику существенно меньше влияния.
ВОПРОС ФУНДАМЕНТАЛЬНЫХ ПРИНЦИПОВ
Чтобы разобраться в том, каким образом современные изменения в протестантизме начинают сказываться на внешней политике США, следует понять ту роль, которую религия исторически играла в общественной жизни страны. Религиозная традиция Соединенных Штатов, выросшая из Реформации XVI столетия в Англии и Шотландии, на протяжении долгого времени включала в себя много отличных друг от друга идеологий и мировоззрений. Наибольший вес, однако, имели три направления: строгая традиция, которую можно назвать фундаментализмом, прогрессивная и этическая традиция, известная как либеральное христианство, и более широкая евангелическая традиция. (У пятидесятников есть теологические отличия от евангелистов-непятидесятников и фундаменталистов, однако пятидесятничество – ответвление евангелистского учения, и тем самым большинство американских пятидесятников в нашем случае можно причислить к евангелистам.)
Было бы ошибкой считать, что деление на эти категории имеет абсолютно четкий характер. Большинство американских христиан смешивают и комбинируют богословские и социальные идеи из этих и других направлений протестантской и христианской мысли, не слишком заботясь об их согласованности. И тем не менее описание специфики каждого направления и ее воздействия на роль Соединенных Штатов в мире облегчит понимание того, как изменения в религиозном балансе отражаются на поведении страны.
Фундаменталисты, либеральные христиане, евангелисты – все они являются частью исторически ведущего направления американского протестантизма и в этом качестве испытали на себе в начале XХ века глубокое воздействие противостояния между фундаменталистами и модернистами. На протяжении большей части XIX столетия большинство протестантов верили, что наука подтверждает библейское учение. Однако, когда дарвинистская биология и научный «высший критицизм» (метод анализа Библии, который состоит в датировании и выяснении авторства книг Писания. – Ред.) начали все больше ставить под сомнение традиционные взгляды на авторство и подлинность Библии, американское протестантское движение раскололось. Модернисты утверждали, что лучший способ защитить христианство в век просвещения – это встроить новые знания в богословие, и ведущие протестантские течения последовали этой логике. Фундаменталисты считали, что необходимо сохранять лояльность «фундаментальным основам» протестантской веры, таким, к примеру, как признание достоверности библейского текста.
Раскол произошел и в стане самих же фундаменталистов. Эта группа распалась на два течения, разница между которыми изначально определялась как культурными особенностями и свойствами темперамента, так и трактовкой учения. «Сепаратисты» утверждали, что истинно верующие должны покинуть церкви, которые идут на компромисс с модернизмом или терпимо относятся к любым его формам. По мере того как общество и культура США становились все более светскими и плюралистичными, сепаратисты во все возрастающей степени отстранялись от политического и культурного процесса.
Другое направление искало возможности для участия в жизни остального мира; изначально оно называлось неоевангелизмом. Сегодня сепаратисты гордо продолжают именоваться фундаменталистами, в то время как неоевангелисты отказались от приставки и ныне известны просто как евангелисты.
Три современных течения американского протестантизма (фундаменталисты, либералы и евангелисты) порождают очень непохожие идеи о том, какой должна быть роль страны в мире. В данном контексте самые важные расхождения касаются, во-первых, меры оптимизма в отношении возможностей для установления стабильного, мирного и просвещенного миропорядка и, во-вторых, степени важности, которую каждое из этих течений приписывает различию между верующими и неверующими. В двух словах, фундаменталисты испытывают глубокий пессимизм в связи с перспективами миропорядка и считают раскол между верующими и неверующими непреодолимым. Либералы относятся к будущему миропорядка с оптимизмом и не видят большой разницы между христианами и неверующими. А евангелисты находятся где-то посередине между этими двумя крайностями.
Те, кто причисляет себя к фундаменталистам, составляют довольно неоднородную группу. Это объясняется отчасти тем, что данное понятие имеет много конкурирующих между собой определений, а также тем, что в соответствии с децентрализованным и разнородным характером американского протестантизма не существует общепризнанного официального органа, который мог бы определить, кто такие фундаменталисты и во что они верят. В нашем случае термин «фундаменталист» включает в себя три характеристики: признание высочайшего авторитета и божественности Библии; глубокая решимость защищать исторический протестантизм от римско-католических, а также модернистских, светских и нехристианских влияний; убежденность в необходимости для верующих отделить себя от нехристианского мира.
Фундаменталистов можно повсеместно найти в среде консервативных протестантских христиан; в число же последователей некоторых течений, справедливо считающихся евангелическими (таких, как южные баптисты и лютеране Миссурийского синода), входят группы, образующие заметное меньшинство, которое обоснованно можно назвать фундаменталистами.
Фундаменталистские течения, такие, как ультракальвинистская Ортодоксальная пресвитерианская церковь, обычно имеют меньше адептов, чем либеральные и евангелические. Это происходит отчасти по той причине, что фундаменталисты предпочитают маленькие, однородные и строго следующие доктрине организации более крупным и разнородным. Еще одна причина заключается в том, что многие фундаменталистские конгрегации стремятся сохранять независимость от каких-либо конфессиональных структур.
Со стороны фундаментализм видится многими как антиинтеллектуальное и эмоциональное движение. И правда: большинство консервативных американских протестантов придают огромное значение эмоциональному и личному духовному опыту. Но разница между фундаменталистами и евангелистами не в том, что первые более эмоциональны в своих убеждениях, а в том, что они проявляют больше упорства в стремлении довести свои идеи до их логического завершения. Фундаменталисты больше, чем евангелисты, заинтересованы в выработке последовательного и всестороннего «христианского мировоззрения» и в его систематическом приложении к миру.
Одно дело – отвергать (как свойственно многим евангелистам) теорию эволюции Дарвина, поскольку в силу личного опыта Библия считается непогрешимым руководством. И совершенно другое – развивать (как делают некоторые фундаменталисты) альтернативную парадигму «научного креационизма», писать соответствующие учебники и добиваться введения его преподавания в школах либо забирать своих детей из тех учебных заведений, в которых этот курс отсутствует. Институты, где доминируют фундаменталисты, такие, как Движение независимых баптистов (Independent Baptist movement) и Университет Боба Джонса, – это не рассадники экстатических проповедников-ревивалистов, заклинающих змей (ревивализм – религиозное движение в протестантизме за духовное «возрождение». – Ред.), а центры серьезных, хотя подчас и нетрадиционных исследований.
После серии теоретических и политических поражений в 1920-е и 1930-е годы фундаменталисты отступили, погрузившись в изоляцию и пессимизм, что не соответствовало оптимистической ориентации американского протестантизма XIX века. В результате они заняли оборонительную и отстраненную позицию, заметно напоминающую пуританский кальвинизм первых лет Новой Англии. Подобно пуританам, большое число фундаменталистов придерживаются мрачного взгляда, что между немногими душами, которые Бог избрал для спасения, и множеством обреченных на пребывание в аду существует непреодолимая пропасть.
Кальвинисты когда-то пытались создавать теократические сообщества. В Шотландии такие попытки предпринимали ковенантеры (сторонники «Национального ковенанта» 1638-го – манифеста шотландского национального движения в защиту пресвитерианской церкви. – Ред.) и Партия пресвитерианской церкви; в Англии они осуществлялись во времена правления Оливера Кромвеля, а в Новой Англии – в течение всего XVII века. Но в последние три столетия бескомпромиссные фундаменталисты начали считать строительство теократического государства и менее привлекательной, и менее осуществимой задачей. Дело не только в том, что в свете демографических перемен им было трудно представить себе обстоятельства, при которых они могли бы составлять большинство.
История прошлых сообществ также показывает, что последующие поколения не обладают рвением основателей. Помудревшие и помрачневшие под влиянием этого горького опыта, современные американские фундаменталисты обычно полагают, что человеческие попытки усовершенствовать мир могут увенчаться лишь весьма ограниченным успехом. Они соглашаются с проповедником XIX столетия Дуайтом Муди, который в ответ на призывы сосредоточить усилия на политической деятельности заявил: «Я смотрю на этот мир, как на корабль, потерпевший крушение. Господь послал мне спасательную шлюпку и сказал: “Муди, спасай все, что можешь”».
Если к перспективам социальных реформ внутри Соединенных Штатов фундаменталисты склонны подходить с пессимизмом, то к идее миропорядка, основанного на светской морали и глобальных институтах, таких, как ООН, они относятся с неприкрытой враждебностью. Поскольку фундаменталисты лучше многих американцев знакомы с историями о преследовании христиан за рубежом, они не считают морально допустимым сотрудничать с правительствами, которые притесняют церковь, запрещают христианский прозелитизм или же наказывают согласно мусульманским законам за переход в христианскую веру. К таким институтам, как ООН, которые признаюЂт легитимность данных правительств, они применяют слова пророка Исайи: «Мы заключили союз со смертью и с преисподнею сделали договор». Не случайно в популярной серии романов «Left Behind» (цикл «Оставленные» Тимоти Лахея и Джерри Дженкинса. – Ред.), изображающей конец света с фундаменталистской точки зрения, в образе приходящего к власти Антихриста выступает Генеральный секретарь ООН.
Наконец, фундаменталисты привержены апокалиптическому видению конца света и Страшного суда. Толкуя Библию буквально, они верят, что мрачные пророчества и в Ветхом Завете, и в Новом Завете, в особенности в Апокалипсисе, предрекают грандиозные и ужасные события, которые поставят точку в человеческой истории. Сатана и его смертные приспешники начнут последний мятеж против Господа и его избранных; верующим придется испытать ужасные преследования, однако Христос восторжествует над врагами и воцарится на новых небесах и новой земле. Этот сценарий не слишком согласуется с идеей постепенного продвижения к светской утопии, основанной на развитии технологий и сотрудничестве разумных представителей всех религиозных традиций.
ЛИБЕРАЛЬНОЕ МЫШЛЕНИЕ
Либеральные христиане видят суть христианства скорее в его этическом учении, чем в классических доктринах. Уже в XVII веке это течение христианской мысли старалось демифологизировать религию: отделить зерна нравственного вдохновения от плевел легенды, которыми оно предположительно обросло. Либеральные христиане скептически относятся к сложным догматам, касающимся природы Иисуса и Троицы, которые были разработаны в первые века истории Церкви. Они далеки от принятия различных библейских сюжетов (Сотворение мира за семь дней, сады Эдема или Всемирный потоп) в буквальном смысле. Их скептицизм нередко распространяется также на физическое воскресение Иисуса и различные приписываемые ему чудеса. Вместо того чтобы верить, будто Иисус был сверхъестественным существом, либеральные христиане рассматривают его как возвышенного учителя морали, чьему примеру они стараются следовать, ведя жизнь, полную служения ближним – зачастую в первую очередь беднякам. Унитарная церковь, которая пустила корни в Соединенных Штатах в 1794 году благодаря усилиям английского ученого и богослова Джозефа Пристли, является примером течения, базирующегося на этих ключевых идеях.
Пристли был другом Бенджамина Франклина и оказал значительное теологическое влияние на Томаса Джефферсона, хотя оба предпочитали посещать епископальные службы. После того как дарвинизм и библейский критицизм заставили и других поставить под сомнение достоверность множества описанных в Библии историй, либерализм широко распространился среди ведущих протестантских течений (включая методистов, пресвитерианцев, американских баптистов, конгрегационалистскую, епископальную и лютеранскую церкви), к которым в основном принадлежали общественные, интеллектуальные и экономические элиты Соединенных Штатов.
Хотя христиане, придерживающиеся более консервативной доктрины, часто считают, что сторонники прогресса не вписываются в главную линию христианства, либеральные христиане претендуют на то, чтобы представлять самую суть протестантизма. С их точки зрения, Реформация была первой стадией возвращения к истинной сущности их религии. Первые реформаторы очистили церковь от практики продажи индульгенций и таких идей, как чистилище, непогрешимость пап и пресуществление (превращение элементов причастия – хлеба и вина – в плоть и кровь Иисуса Христа. – Ред.). Нападая на такие устоявшиеся христианские доктрины, как Троица, первородный грех и существование преисподней, либеральные христиане сегодня убеждены, что просто следуют «принципу протестантизма».
Либеральные христиане видят гораздо меньшую разницу между христианами и нехристианами, чем последователи остальных ведущих течений американского протестантизма. Они верят, что основные моральные нормы одинаковы на всем белом свете. Буддисты, христиане, индуисты, иудеи, мусульмане и даже неверующие могут прийти к согласию о том, что такое хорошо и что такое плохо; в каждой религии есть зерно этической истины. Идея Церкви как сверхъестественного сообщества, члены которого удостоены особой благодати, играет в либеральном христианстве очень незначительную роль.
Поскольку большинство либеральных христиан (за исключением «христиан-реалистов», таких, как богослов Рейнхольд Нибур) не признаюЂт догмата первородного греха, они с оптимизмом смотрят на перспективы международного миропорядка и таких организаций, как ООН. И в самом деле, либеральные христиане часто воспринимали борьбу за установление Царства Божьего как призыв к поддержке прогрессивных политических начинаний и внутри страны, и за рубежом. Они утверждают, что мрачные пророчества Откровения Иоанна Богослова указывают на трудность установления на Земле социальной справедливости, однако такой порядок, несмотря ни на что, наступит, если все будут совместно трудиться над его строительством.
Либеральный протестантизм доминировал в мировоззрении американских политических классов в период Второй мировой войны и холодной войны. Такие лидеры, как Франклин Рузвельт, Гарри Трумэн, Дин Ачесон, Дуайт Эйзенхауэр и Джон Фостер Даллес, как и бЧльшая часть американской элиты того времени, находились под значительным влиянием этой традиции. Либеральный христианский подход также открыл двери для сотрудничества с римскими католиками и иудеями, которые тогда приобретали все больший вес в Соединенных Штатах. Доля оптимизма, который многие либеральные христиане питают сегодня в отношении вопросов мирового порядка и сотрудничества поверх этнических и религиозных барьеров, отражает их предыдущие успехи в формировании консенсуса внутри страны.
В последние годы, однако, либеральное христианство столкнулось с несколькими проблемами. Во-первых, либеральный протестантизм имеет тенденцию растворяться в секуляризме: следование «принципу протестантизма» выводит его членов из церкви. В результате численность последователей либеральных, ведущих, конфессий сегодня сокращается, и к тому же быстро. Во-вторых, либеральные христиане нередко довольно вяло занимаются «религиозными» вопросами и начинаниями. Они могут бороться за сохранение окружающей среды как члены [экологической организации] Sierra Club или за права человека в рамках организации Amnesty International, однако эта деятельность протекает в светском мире. В-третьих, либеральные христиане постепенно утрачивают свою традиционную роль собирателей межконфессионального сообщества, поскольку от них отдаляются и католики (из-за их позиции по таким вопросам, как аборты и права гомосексуалистов), и иудеи (вследствие того, что они всё меньше поддерживают Израиль). Наконец, сами основные конфессии все больше поляризуются по таким вопросам, как права гомосексуалистов. Поглощенные внутренними битвами, они меньше способны влиять на американское общество, как таковое.
ЕВАНГЕЛИСТЫ И ЗОЛОТАЯ СЕРЕДИНА
Евангелисты, принадлежащие к последнему из трех ведущих течений американского протестантизма, находятся посередине между фундаменталистами и либералами. Их основные убеждения имеют общие корни с принципами фундаменталистов, но на евангелические идеи о мире сильно повлиял свойственный американскому обществу оптимизм. Хотя внутри этой группы и существует значительное разнообразие богословских позиций, в целом ее идеология базируется на «мягком кальвинизме» нидерландского теолога XVI века Якоба Арминия, мыслях английских евангелистов, таких, к примеру, как Джон Уэсли (продолжавший традиции немецкого пиетизма), а в Соединенных Штатах – на опыте «Великого пробуждения» XVIII века (религиозное движение, которое началось в Новой Англии и распространилось во всех североамериканских колониях. – Ред.) и последующих периодов религиозного возрождения.
Ведущее евангелическое течение в Соединенных Штатах – это Южная баптистская конвенция численностью 16,3 млн прихожан, что делает ее самой многочисленной протестантской общиной в стране. Вторые по количеству верующих-евангелистов – афроамериканские церкви, включая Национальную баптистскую конвенцию США (National Baptist Convention, USA) и Национальную баптистскую конвенцию Америки (National Baptist Convention of America), каждая из которых насчитывает примерно по 5 млн прихожан. Преимущественно афроамериканская Церковь Бога во Христе (5,5 млн верующих) является наиболее многочисленным объединением пятидесятников в стране, а стремительно растущая община «Ассамблеи Божьи» (2,7 млн) – самая крупная организация пятидесятников, в которой не превалируют афроамериканцы. Лютеранская церковь – Миссурийский синод (Lutheran Church – Missouri Synod) – вторая по численности (2,5 млн) евангелическая община с преобладанием белых. Как и фундаменталистов, белых евангелистов можно часто найти в независимых конгрегациях и среди приверженцев малых течений. Так называемые парацерковные организации, такие, как «Лагерь крестовых походов за Христа» (Campus Crusade for Christ, известная в России как «Новая жизнь». – Ред.), «Хранители обетования» (Promise Keepers), «Библейские переводчики Уиклифа» (Wycliffe Bible Translators), часто подменяют или дополняют традиционные евангелистские структуры.
Евангелисты похожи на фундаменталистов в нескольких отношениях. И те, и другие придают большое значение христианским догматам, а не только этическому учению. С точки зрения обеих групп, акцент, который либералы делают на этике, означает веру в то, будто добрые дела и соблюдение морального закона – это путь к Богу, что в глазах евангелистов и фундаменталистов является предательством благовестия Христа. По причине первородного греха, утверждают они, человечество все равно полностью не способно следовать каким-либо нравственным установлениям.
Фундаментальное послание христианства заключается в том, что людские попытки быть угодными Богу посредством соблюдения высоких этических норм обречены на неудачу; только распятие и воскресение Христа способно спасти человека. Признание своей грешной природы и принятие жертвы Христа – это то, что и евангелисты, и фундаменталисты имеют в виду, когда говорят о «рождении заново» (Born Again Christian – буквально: «заново родившийся христианин». Считается, что своим вторым рождением такие христиане обязаны не классическому крещению, а «прямой связи с Богом». – Ред.). Когда либеральные христиане кладут в основу своей доктрины этику, фундаменталисты и евангелисты сомневаются, известен ли вообще этим либералам смысл христианства.
Евангелисты также придают большое значение разнице между спасенными и неспасенными. Подобно фундаменталистам, они верят, что те, кто умирает, не приняв Христа, обречены на вечное отлучение от Бога. Они также согласны с фундаменталистами в том, что «непросвещенные» («natural») люди – те, кто не был «спасен», – самостоятельно не способны сделать ни одного доброго дела.
Наконец, большинство (хотя не 100 процентов) евангелистов разделяют подход фундаменталистов к вопросу о конце света. Практически все они верят, что библейские пророчества исполнятся, а бЧльшая часть согласна с фундаменталистами в том, что второе пришествие Христа произойдет раньше, чем предсказанное установление тысячелетнего царства мира (так называемая доктрина премилленаризма). В конечном итоге все самостоятельные попытки человека построить мир на Земле потерпят неудачу.
Учитывая это сходство, неудивительно, что многие наблюдатели нередко путают евангелистов с фундаменталистами, считая первых просто разбавленным вариантом вторых. Однако существуют важные различия между взглядами фундаменталистов и евангелистов на мировоззренческие проблемы. Хотя богословские позиции по этим вопросам могут отличаться лишь нюансами и формальностями, в целом евангелисты обычно действуют под влиянием более оптимистичной версии кальвинизма. Строгая позиция заключается в том, что Крестная жертва Христа была предназначена лишь для небольшого числа душ, которые Бог намеревался спасти; остальные же не имеют шанса на спасение. И психологически, и доктринально американским евангелистам в целом свойственны менее суровые взгляды. Они верят, что блага спасения потенциально доступны всем и что Бог дает каждому достаточно благодати, чтобы обрести способность при желании выбрать путь спасения. Строгая кальвинистская доктрина разделяет человечество на два лагеря, между которыми мало общего. Согласно господствующим взглядам евангелистов, Бог любит каждую душу, невыразимо печалится об утрате любой из них и горячо стремится спасти их все.
Все христиане, будь то фундаменталисты, либералы либо евангелисты, признаюЂт, по крайней мере формально, свой долг относиться с любовью и сочувствием ко всем – как к братьям по вере, так и к нехристианам. Евангелисты относятся к этому требованию с особым рвением. Они верят, что еще существуют возможности спасти для Христа миллиарды гибнущих душ. Пример, который подают христиане своей повседневной жизнью, помощь, которую они оказывают нуждающимся, и эффективность их проповеди Евангелия – все это может привести к Христу потерянные души и помочь исполнить Божий замысел. Евангелисты постоянно подчеркивают важность долга христиан перед миром. Отчасти благодаря этому евангелисты часто проявляют готовность и даже стремятся к социальной активности и сотрудничеству с неверующими в рамках проектов по улучшению благосостояния людей, даже несмотря на то, что продолжают верить, будто те, кто отверг Христа, не смогут соединиться с Богом после смерти.
Реакцию евангелистов часто бывает трудно предсказaть. Шокированные результатами недавних опросов, показавшими, что значительное большинство американцев отвергают теорию эволюции, интеллектуалы и журналисты в США и за рубежом приготовились к отражению массированной атаки на дарвинистскую науку. Однако никакого нападения не последовало. Общественное мнение в США давно отвергает дарвинизм, однако даже в таких штатах, как Алабама, Миссисипи и Южная Каролина, где имеется многочисленное и активное христианское население, в государственных университетах продолжают преподавать астрономию, генетику, геологию и палеонтологию, не заботясь о религиозной космологии, а научное сообщество Соединенных Штатов продолжает оставаться самым успешным в мире.
Большинство евангелистов не находят ничего странного в этом видимом противоречии. И менять они, в отличие от фундаменталистов, ничего не стремятся. Прагматизм культуры США, сочетаясь с некоторым антиинтеллектуализмом евангелической религии, создает очень широкую публичную терпимость к тому, чтЧ в глазах некоторых может выглядеть как нестерпимый уровень когнитивного диссонанса (состояние, характеризующееся столкновением в сознании индивида противоречивых знаний, убеждений и поведенческих установок относительно некоторого объекта или явления. – Ред.). В XVII столетии пуританский Гарвард был против космологии Коперника, но сегодняшняя евангелическая Америка вполне согласна с тем, что противоречие между библейской хронологией и датируемым возрастом окаменелостей останется неразрешенным. Что не нравится евангелистам, так это то, чтЧ некоторые называют «сциентизмом»: речь идет о попытке преподавать эволюцию либо любой другой предмет таким способом, который исключает допущение возможности существования и деятельности Бога.
Евангелисты более оптимистично, чем фундаменталисты, относятся к перспективам нравственного прогресса. Та меньшая часть из них, которая придерживается доктрины постмилленаризма (считая, что второе пришествие Христа произойдет не до, а после установлния тысячелетнего царства мира на Земле), убеждена, что рост морального уровня может продолжаться, пока человеческое общество не достигнет состояния святости. И что религиозное развитие отдельных людей и обществ может привести к установлению царства мира благодаря постепенному совершенствованию. Такой взгляд на историю вполне совместим с оптимизмом либеральных христиан, с которыми евангелисты действительно много раз объединялись в ходе исторического развития США ради совместной работы по совершенствованию и внутренней, и международной морали. Хотя премилленаристское большинство в меньшей степени верит в окончательный успех таких усилий, американские евангелисты зачастую допускают возможность улучшения человечества в краткосрочном плане.
Этот оптимизм евангелистов был описан и осмыслен в опубликованной в 2005 году книге «Imagine! A God-Blessed America: How It Could Happen and What It Would Look Like» («Представьте себе! Благословенная Богом Америка: как это могло бы случиться и на что было бы похоже») консервативного евангелиста Ричарда Лэнда. «Я верю, – заявляет автор, – что в нашей стране может состояться второе “Великое пробуждение” (The Great Awakening – период резкого усиления религиозности, “пробуждения от грехов к служению Господу” в колониальной Северной Америке XVIII века, особенно в Новой Англии. – Ред.), возрождение всей нации… Священное Писание говорит нам, что никто не знает наверняка день или час второго пришествия. Так что мы не имеем права отвернуться от мира со всеми его бедами. Нигде в Писании нас не призывают пессимистически затвориться в христианских гетто, выхватывая из мира новообращенных».
РАВНОВЕСИЕ СИЛ
В последние десятилетия в равновесии сил между религиозными группами в США произошли значительные изменения. Численность прихожан либеральных, исторически доминировавших ведущих протестантских церквей достигла максимума в основном в 1960-е. С тех пор количество членов этих общин резко упало, хотя число американских христиан в целом возросло. По данным Christianity Today, с 1960 по 2003 год численность последователей ведущих направлений сократилась более чем на 24 % – с 29 млн до 22 миллионов. Доля на рынке уменьшилась еще резче. В 1960-м более 25 % членов всех религиозных групп в Соединенных Штатах относились к семи ведущим протестантским течениям; к 2003 году эта цифра сократилась до 15 %. Pew Research Center сообщает, что в 1988-м 59 % американских протестантов причисляли себя к ведущим направлениям протестантизма; к 2002–2003 годам этот показатель упал до 46 %. За тот же период количество протестантов, считающих себя евангелистами, выросло с 41 % до 54 %.
В 1965-м к епископальной церкви в США принадлежало 3,6 млн человек – 1,9 % от общей численности населения. К 2005 году в стране насчитывалось только 2,3 млн членов епископальной церкви – 0,8 % населения. Количество приверженцев Объединенной методистской церкви снизилось с 11 млн в 1965-м до 8,2 млн в 2005 году. Число последователей пресвитерианской церкви (США) сократилось за то же время с 3,2 млн до 2,4 млн, а прихожан Объединенной церкви Христа стало наполовину меньше.
В течение того же периода к Южной баптистской конвенции примкнули более 7 млн верующих, в результате чего она превратилась, несмотря на некоторые признаки замедления роста после 2001-го, в крупнейшую протестантскую общину страны. В 1960–2003 годах это направление приобрело больше «душ», чем потеряли методисты, пресвитериане, епископальная церковь и Объединенная церковь Христа, вместе взятые. В 1960-м методистов в Соединенных Штатах насчитывалось почти на 2 млн больше, чем южных баптистов; к 2003 году последних оказалось больше, чем в совокупности методистов, пресвитериан, прихожан епископальной церкви и Объединенной церкви Христа.
Влияние этих тенденций на национальную политику обнаружить нетрудно. Верующие, которые считают себя евангелистами, составляли примерно 40 % от всего электората, голосовавшего в 2004-м за Джорджа Буша-младшего. В 2000 году он получил от белых евангелистов 68 % голосов, а в 2004-м – 78 %. (Большинство афроамериканских евангелистов продолжают голосовать за демократов. Что касается выходцев из Латинской и Центральной Америки, то в этой среде Буш пользовался значительно большей поддержкой у растущего протестантского меньшинства, чем у католиков; однако и протестанты, и католики из этой группы скорее поддерживали Буша, если они являлись практикующими верующими.) Евангелисты сыграли важнейшую роль также и на выборах в Палату представителей и Сенат, и число членов Конгресса, причисляющих себя к евангелистам, выросло примерно с 10 % в обеих палатах в 1970 году до более 25 % в 2004-м.
Фундаменталисты, несмотря на некоторый рост их численности и политического присутствия, остаются менее влиятельными. Это происходит отчасти потому, что повсеместный оптимизм американского общества продолжает ограничивать привлекательность ультракальвинистской теологии. Более того, религиозная политика в Соединенных Штатах по-прежнему зависит от силы тех или иных коалиций, но фундаменталистская теология, которая продолжает рассматривать католицизм как зловредный культ, плохо приспособлена для игр. Что еще хуже, и сами фундаменталисты разрываются между двумя несовместимыми политическими позициями – угрюмым удалением от проклятого мира и амбициозной попыткой построить новое пуританское сообщество.
Наконец, многие евангелисты остаются невосприимчивы к фундаменталистским установкам. «Я верю слову Божьему, но не схожу от этого с ума», – объяснил преподобный Фрэнк Пейдж, новый президент Южной баптистской конвенции после своего избрания в июне 2006 года.
ВО ВНЕШНЕМ МИРЕ
Растущее влияние евангелистов отразилось на внешней политике США несколькими путями, приведя к изменениям, которые в особенности заметны в двух вопросах. Во-первых, придерживающееся евангелических воззрений руководство страны меняет приоритеты и методы в том, что касается политики в сфере гуманитарной помощи и прав человека, одновременно усиливая внимание как к оказанию помощи за рубежом, так и к защите прав человека. Во-вторых, усилилась поддержка Вашингтоном Государства Израиль несмотря на то, что либеральный христианский истеблишмент дистанцировался от Иерусалима.
Это не означает, что под воздействием политического влияния евангелистов Соединенные Штаты сегодня движутся в абсолютно новом направлении в данных и иных сферах. По крайней мере отдельные эпизоды этого фильма мы уже видели раньше: евангелисты были господствующей силой в американской культуре в течение большей части XIX века и начала XX столетия. Но так или иначе, ориентация страны заметно меняется в последние годы.
Евангелисты англо-американского мира издавна поддерживали политику оказания гуманитарной помощи и защиты прав человека на глобальной основе. Например, во главе британского движения против рабства стоял евангелист Уильям Уилберфорс. Евангелисты последовательно поддерживали движения за национальное освобождение XIX века (часто это касалось борьбы христианских меньшинств за освобождение от оcманского ига). Они также возглавляли многие реформистские кампании, нередко имевшие феминистскую направленность: против сати (самосожжение вдов [вместе с телом мужа]) в Индии, против бинтования ступней ног [у девочек] в Китае, в поддержку образования женщин во всех развивающихся странах и против сексуального рабства (торговля «белыми рабынями») по всему свету. Евангелистов издавна беспокоили также проблемы Африки.
Когда евангелисты недавно вновь оказались на руководящих позициях в политике США, они стали продвигать аналогичные цели, придавая новые импульсы и вкладывая средства в гуманитарные усилия США. При президенте Буше и активной поддержке со стороны Майкла Джерсона (евангелист, который [до 2006-го] был старшим политическим советником и спичрайтером Буша) помощь США странам Африки выросла на 67 %, включая 15 млрд долларов дополнительного финансирования – средств, выделенных на программы по борьбе с ВИЧ и СПИДом. Такие африканские политики, как Олусегун Обасанджо из Нигерии и Йовери Мусевени из Уганды, подчеркивали свои собственные евангелические устои для того, чтобы добиться поддержки в Вашингтоне подобно тому, как делали когда-то [исповедовавшие христианство] Сунь Ятсен и мадам Чан Кайши из Китая. Благодаря давлению евангелистов усилия по искоренению торговли людьми и сексуального порабощения женщин и детей стали играть более важную роль в политике Соединенных Штатов, которые возглавили борьбу за прекращение военных действий в Судане. Рик Уоррен, пастор евангелической мегацеркви в Южной Калифорнии и автор книги «Целеустремленная жизнь» («The Purpose Driven Life» – бестселлер номер один за всю историю издательского дела в США), мобилизовал все 22 тыс. своих прихожан на оказание помощи в борьбе со СПИДом во всем мире (проведя у себя конференцию на эту тему и тренинг волонтеров) и на налаживание связей с церквями в Руанде.
Евангелисты, однако, не просто следовали курсу в сфере гуманитарной помощи и прав человека, выработанному либеральными и светскими лидерами. Они сосредоточили усилия на свободе вероисповедания, включая свободу прозелитизма и обращения. Благодаря в первую очередь именно поддержке евангелистов (хотя определенную роль сыграли и некоторые католики и иудеи) Конгресс принял в 1998 году Международный закон о свободе вероисповедания, создав при несколько скептически настроенном Госдепартаменте Международный отдел свободы вероисповедания.
Несмотря на эти правительственные инициативы, евангелисты по причинам как культурного, так и богословского свойства зачастую подозрительно относятся к межгосударственной помощи и многосторонним институтам. Они предпочитают самодеятельные или основанные на вере организации. В целом они всегда демонстрируют готовность поддержать усилия, направленные на решение конкретных проблем, однако скептически относятся к грандиозным планам и крупномасштабным программам по помощи развитию. Евангелисты часто остро реагируют на конкретные человеческие страдания и отдельные случаи несправедливости, однако их больше интересует разрешение проблем, чем построение институтов. (Либеральные христиане нередко сожалеют об этом свойстве, считая его проявлением антиинтеллектуализма евангелической культуры.)
Политика США в отношении Израиля – вот еще одна область, где явно заметен рост влияния евангелистов. У этих отношений тоже давняя история. На самом деле американский протестантский сионизм куда старше, чем его современная еврейская версия: в XIX столетии евангелисты постоянно обращались к властям США с петициями о создании убежища на Святой земле для преследуемых евреев из Европы и Османской империи.
Евангелическое богословие США придерживается уникальной точки зрения на роль еврейского народа в современном мире. С одной стороны, евангелисты разделяют широко распространенный взгляд христиан на то, что последние являются новыми и истинными детьми Израиля, наследниками обетования, данного Богом древним иудеям. Однако, в отличие от многих других христиан, евангелисты также верят в то, что роль еврейского народа в Божьем замысле непреходяща. В XVII и XVIII веках тщательное изучение библейских пророчеств убедило евангелических богословов и верующих в том, что евреи вернутся на Святую землю до того, как состоится триумфальное второе пришествие Христа. Более того, хотя ожидается, что в годы смуты накануне второго пришествия Иисуса многие евреи обратятся к Христу, значительная часть евангелистов полагают, что до наступления этих времен большинство евреев будут продолжать его отвергать. Эта вера намного ослабляет потенциальные трения между евангелистами и иудеями, поскольку, в отличие от Мартина Лютера, евангелисты не ждут, что, как только иудеи познакомятся с истинной верой, они в массовом порядке обратятся в христианство. Ярость Лютера, когда его ожидания не оправдались, привела к усилению в нем антисемитизма – с современными же евангелистами это вряд ли произойдет.
Евангелисты также рассматривают сохранение до наших дней еврейского народа как сильный аргумент в пользу и существования Бога, и его роли как творца истории. В книге Бытия (первая книга Моисеева из Ветхого Завета. – Ред.) говорится о том, как Бог сказал Аврааму: «И Я произведу от тебя великий народ, и благословлю тебя… Я благословлю благословляющих тебя, и злословящих тебя прокляну; и благословятся в тебе все племена земные». С точки зрения евангелистов, тот факт, что еврейский народ пережил тысячелетия и вернулся на свои древние земли, доказывает реальность Бога, боговдохновенность Библии и истинность христианской религии. Многие верят, что обетования из книги Бытия всё еще действительны и что Бог Авраама буквально благословит Соединенные Штаты, если они благословят Израиль. В слабости, поражениях и бедности арабского мира они видят убедительное подтверждение того, что Бог проклинает тех, кто проклинает Израиль.
Критика в адрес Израиля и США за их поддержку Израиля не убеждает евангелистов. Напротив, она даже укрепляет их убежденность в том, что мир ненавидит Израиль потому, что «падший человек», естественно, должен ненавидеть Бога и его «избранный народ». Отстаивая Израиль, евангелисты чувствуют, что защищают Бога, а за него они готовы выступить против всего остального мира. Так, Джон Хейджи, старший проповедник крупной евангелической церкви с 18 тыс. прихожан в Сан-Антонио (штат Техас) и автор нескольких бестселлеров по версии The New York Times, пишет, что, если Иран нападет на Израиль, американцы должны быть готовы «немедленно остановить этого злонамеренного врага». «Отношение Бога к еврейскому народу можно найти в стихе 3 главы 12 книги Бытия», – утверждает Хейджи и далее цитирует вышеприведенные слова о благословениях и проклятиях. «Америка находится на перепутье, – предупреждает Хейджи. – Будем ли мы верить и повиноваться слову Божьему об Израиле, или же мы продолжим увиливать и сочувствовать врагам Израиля?»
Возвращение евреев на Святую землю, их поразительные победы над численно превосходящими арабскими армиями и даже поднимающаяся волна ненависти, которая угрожает евреям и в Израиле, и за его границами, укрепляют не только преданность евангелистов Израилю, но и позиции евангелистской религии в жизни Америки. История современного еврейства читается как одна из книг Библии. Холокост напоминает о попытках геноцида, предпринятых фараоном в книге Исход и Аманом в Книге Есфири; последовавшее за Катастрофой создание еврейского государства похоже на одну из многих историй Ветхого Завета, описывающих аналогичные случаи победы и спасения евреев. По мнению евангелистов, эти исключительные события современной еврейской истории тоже доказывают, что Бог есть и творит историю. А с учетом психологических последствий существования ядерного оружия многие евангелисты начинают ощущать, будто живут в мире, подобном миру Библии. Тот факт, что внешняя политика США сейчас концентрируется на защите страны против угрозы массовых терактов, которые потенциально могут быть совершены с помощью апокалиптически ужасного оружия руками антихристианских фанатиков, ведущих религиозную войну, мотивированную ненавистью к Израилю, только подкрепляет мировоззрение евангелистов.
Американские либеральные христиане (как и светские либералы) тоже традиционно благожелательно относятся к сионизму, но исходя из другой точки зрения. Полагая, что евреи – это такой же народ, как и любой другой, они поддерживают сионизм так же, как они действуют в отношении национальных движений других угнетенных групп. Однако в последние десятилетия либеральные христиане начали на тех же основаниях все больше сочувствовать национальному движению Палестины. В 2004 году пресвитерианская церковь приняла резолюцию, призывающую к ограниченному изъятию капиталовложений из компаний, занимающихся бизнесом с Израилем (резолюция была, по сути, аннулирована в 2006-м после жестокой борьбы). По результатам одного исследования, 37 % заявлений, сделанных ведущими протестантскими церквями в связи с нарушениями прав человека в 2000–2004 годах, касались Израиля. Ни одна другая страна не подвергалась столь частой критике.
Как могло случиться, что поддержка Израиля со стороны Вашингтона растет тогда, когда в среде, прежде представлявшей собой религиозный и интеллектуальный истеблишмент, сочувствие к этой стране ослабевает? Любители теорий заговоров, а также светские ученые и журналисты в Соединенных Штатах и за рубежом пытаются связать это противоречие с еврейским заговором, или, выражаясь более корректно, «еврейским лобби». Более убедительное объяснение кроется в динамике религиозной жизни США. Социальная и политическая власть евангелистов растет, в то время как либеральные христиане и светские интеллектуалы ее теряют. Евреи здесь совершенно ни при чем.
НОВОЕ ВЕЛИКОЕ ПРОБУЖДЕНИЕ
Нынешнее влияние американских евангелистов на политику страны пока еще себя не исчерпало, что вызывает тревогу у секуляристов и либералов в Соединенных Штатах и за рубежом. Однако было бы более разумно реагировать на ситуацию с умеренным оптимизмом, чем с паническим ужасом. Религия в Соединенных Штатах слишком плюралистична для того, чтобы допустить господство какого-либо одного-единственного течения. Растущее присутствие и влияние нехристианских общин в стране – иудеев, мусульман, буддистов, индуистов и прежде всего секуляристов – будут по-прежнему ограничивать способность какой-либо одной религиозной группы навязать свои ценности всем остальным.
Либералы, будь то религиозные либо нет, могут стремиться к тому, чтобы находиться в оппозиции интересам евангелистов в вопросах внутренней политики. Однако в большинстве случаев эти разногласия никогда не выходят за определенные границы. По мере того как восходящий евангелический истеблишмент набирается опыта в международной политике, он, вероятно, становится ценным, пусть даже не всегда удобным партнером для большинства секулярных или либеральных христианских политиков. Некоторые представления о чрезмерном влиянии евангелистов на внешнюю политику просто-напросто преувеличены. После терактов 11 сентября, например, широко распространились опасения по поводу того, что евангелические христиане потребуют объявить священную войну против ислама. Некоторые видные религиозные лидеры (в основном не евангелисты, а фундаменталисты) позволили себе несдержанные высказывания: например, [проповедник-евангелист] Джерри Фэлуэлл назвал пророка Мухаммеда «террористом». Однако на него обрушилась мощная волна критики со стороны коллег.
Евангелисты США в основном стремятся придерживаться своей неколебимой веры и сохранить свое христианско-протестантскoe мировоззрение, одновременно поддерживая сотрудничество поверх конфессиональных барьеров. Вместе с католиками они выступают за запрещение абортов, а с религиозными и светскими евреями – в поддержку Израиля. Сегодня было бы полезно, если б они попытались сотрудничать также и с мусульманами. В конце концов, вплоть до окончания Второй мировой войны миссионерские больницы и школы предоставляли многим жителям Ближнего Востока основную возможность соприкоснуться с Соединенными Штатами; евангелисты более ста лет поддерживали тесные и в основном базировавшиеся на сотрудничестве отношения с мусульманами всего арабского мира. И мусульман, и евангелистов беспокоят глобальная бедность и проблемы Африки. И те, и другие выступают против того, чтобы в общественных и международных вопросах доминировал секулярный подход. Обе группы считают, что СМИ должны с уважением относиться к религиозным представителям и ценностям; обеим не нравится прославление свободного секса в массовых развлекательных программах. И ислам, и евангелизм являются демократичными религиями, в которых отсутствуют институт духовенства и иерархия.
Мусульмане и евангелисты никогда не придут к согласию по всем вопросам, а некоторые из их договоренностей могут не понравиться светским людям. Но стимулирование диалога между мусульманами и евангелистами может оказаться одним из лучших способов предотвратить угрозу войны цивилизаций.
Более того, обеспокоенным наблюдателям следует помнить, что евангелистская теология не ведет автоматически к джексоновской, или популистской, внешней политике. Процесс обсуждения и взаимных уступок по широкому кругу проблем способен во многих случаях сократить расхождения между евангелистами и всеми остальными. Опасаться, что евангелистская политика может способствовать переходу Соединенных Штатов на жесткие и крайние позиции, – значит тратить время впустую; работа с вдумчивыми евангелистскими лидерами (например, над формированием теологически обоснованного подхода к правам палестинцев) расширит базу для более продуманной, хотя ни в коем случае не антиизраильской, политики США.
Точно так же привлечение евангелистов к участию в расширенных обсуждениях вопросов внешней политики может иметь удивительные и (для некоторых) вдохновляющие последствия. Группа ведущих консервативных евангелистов недавно подписала заявление по вопросу изменения климата, в котором говорилось о том, что данная проблема реально существует и деятельность человека в значительной мере усугубляет ее, что цена бездействия окажется весьма высокой и отразится в наибольшей степени на бедняках и что моральный долг христиан – помочь решить ее. Одновременно произошли изменения в подходах к суданскому вопросу: если сначала евангелисты боролись против насилия в Судане, против похищения и продажи в рабство христиан на юге этой страны, то теперь они расширили коалицию, с тем чтобы направить усилия на защиту мусульман в Дарфуре (провинция в Судане. – Ред.).
Евангелисты, скорее всего, сосредоточатся на проблеме исключительности США в большей степени, чем это по вкусу либералам, и будут больше заботиться о нравственном поведении Соединенных Штатов на международной арене, чем предпочли бы большинство реалистов. Но евангелисты в обозримом будущем останутся у власти, и тем, кого волнует внешняя политика Вашингтона, лучше искать сближения с ними. По мере того как все больше евангелистских лидеров приобретают непосредственный опыт в международных делах Америки, они, вероятно, смогут привнести в эту сферу то, чего там сегодня, к несчастью, не хватает. Речь идет о заслуживающей доверия группе экспертов, хорошо знакомых с нюансами и дилеммами международной ситуации и способных убедить значительную часть американцев оказать поддержку сложным и не всегда очевидным подходам, которые порой необходимы в этом грешном и нерадостном, или, осмелюсь сказать, падшем, мире.
