Легко анализировать войну в Грузии, пользуясь понятиями холодной войны или американской идеологии, как легко и попасть в ловушку, если рассматривать мировую ситуацию в категориях «мягкой силы» или «умной силы» (smart power). Однако в практическом плане военные действия в Грузии – это не предупреждение о повороте в сторону новой конфронтации великих держав или очередной холодной войны.
События в Грузии – напоминание о том, что миром правят не демократические ценности, международное право, благие намерения, глобальный взгляд, разумные договоренности или стремление к диалогу. Все эти элементы действительно играют важную роль, но реальностью, как и всегда, остается классическая силовая политика. Национальные государства по-прежнему обладают вооружениями и ракетами. Более мощные страны будут нарушать правила либо толковать нормы на свой лад, когда сочтут, что это соответствует их интересам, а также когда отсутствует противостоящий блок государств, способных представлять серьезную угрозу.
Говоря о внешней и оборонной политике, которую должна проводить следующая администрация Белого дома, важно отметить: нашим интересам, интересам наших друзей, союзников и всего мирового сообщества гораздо больше соответствует прагматизм, основанный на реальной политике, нежели продолжение морализаторства в духе неоконсерватизма или замена его на неолиберальную проповедь. Конфликт в Грузии должен стать не только напоминанием о том, что Россия, Китай и многие другие государства не разделяют наших ценностей и целей, но и предупреждением об опасностях чрезмерного использования Америкой силы и влияния.
Возможно, Россия и КНР уступают нам по мощи. Но они становятся всё более могучими региональными державами и будут действовать, исходя из собственного понимания своих интересов. В обозримом будущем эти страны станут руководствоваться целями и ценностями, не совпадающими с нашими. В своем развитии они, может быть, будут приближаться к американским либо западным целям и ценностям; возможно, такое не случится, но в любом случае этот процесс займет скорее не годы, а десятилетия. Пока же нет причины, чтобы Москва и Пекин стали нашими врагами. Порой они, наверное, будут нашими партнерами, но в то же время останутся конкурентами США, действующими с определенной степенью безжалостности, которую мы иногда сможем сдерживать, но когда-то нам придется с ней смириться.
Все это означает, что мы не должны позволять себе демонизировать какое-либо государство, в особенности крупную региональную державу. Как развивались события в Грузии – пока неясно. Есть сведения, что Соединенные Штаты действительно рекомендовали Тбилиси проявлять сдержанность и пытались удержать Грузию от провоцирования России. Но другие факты указывают на то, о чем мы забыли: у Москвы есть собственные интересы, отличные от наших. Распространение американского присутствия в ближнем зарубежье наряду с расширением НАТО и Евросоюза будет рассматриваться как угроза.
Мы зашли слишком далеко, замахиваясь на влияние в странах, граничащих с возрождающейся Россией. Америка не только замахнулась, но и оказывала значительное воздействие на одну такую страну. Можно сказать почти наверняка, что, действуя подобным образом, мы проявили неосторожность и дали понять «зайцу», что он может дразнить «медведя». Так или иначе, нам повезло, что «медведь» вовсе не сожрал «зайца».
Соответственно, если из боевых действий в Грузии можно извлечь какой-то урок, то это урок, который надо было усвоить давно. Статус так называемой сверхдержавы, которым обладают Соединенные Штаты, не отрицает того факта, что мы живем в многополярном мире, в котором американской «реальной силе» время от времени бросают вызов Россия и Китай. Иногда они не обращают внимания на эту «реальную силу», поскольку считают другие стратегические интересы более важными.
Нам следует признать, что период, когда Москва переживала далеко не лучшие времена после распада Советского Союза, а Пекин был еще слабым и неуверенным, закончился. Пора осознать, что наше экономическое положение в мире становится все более неустойчивым, а геоэкономика не менее важна, чем военная сила. Тот факт, что США стали государством-должником и идут на риск, экспериментируя с определением «пост-постиндустриальной» экономики и потребляя огромную долю мировых ресурсов, не менее важен, чем вопрос о том, кто обладает наибольшим числом ракет либо самым современным оружием.
В то же время у нашей военной мощи есть существенные ограничения. Когда мы вторглись в Афганистан, стратегия и планы использования вооруженных сил строились на том, что Америка способна участвовать в двух крупных региональных конфликтах одновременно. Но быстро обнаружилось, что мы на самом деле обладаем ресурсами для надлежащего ведения боевых действий только в одном месте. Каковы пределы американской мощи в практическом плане (даже при значительной помощи со стороны наших союзников), стало абсолютно ясно и в Афганистане, и в Ираке. Эти пределы стали бы еще более определенными, доведись нам иметь дело с Тайванем или Северной Кореей. А столкнись мы с возможностью реальной конфронтации с КНР, последствия были бы весьма значительными.
Нам следует усвоить главный военный и стратегический урок последних восьми лет. Едва ли правомерно говорить об упадке, но мы действительно стоим перед лицом серьезных вызовов. В современном мире США могут только в одностороннем порядке проводить активную политику на большей части земного шара, но цена этого – перенапряжение ограниченных военных ресурсов и/или неэффективность и вызывающее поведение.
Сейчас не американский век, и не западный век, и не конец истории. Это – время, когда противоборствующие национальные ценности и амбиции так же важны, как и в прошлом. Однако оно будет отмечено как международной напряженностью, так и локальными конфликтами с применением силы, а также дополнительными угрозами, создаваемыми рядом негосударственных акторов.
Вышесказанное не означает, что следует отказаться от американских либо западных ценностей. Но их отстаивание не должно сопровождаться культивированием некой иллюзии о возможности внезапной конвергенции и создания общих глобальных ценностей или отказа от прагматизма и реальной политики. Надо признать, что и военная сила, и «мягкая сила» Соединенных Штатов имеют четкие пределы. Необходимо понять, насколько важно относиться к основным союзникам не как к клиентам, а как к настоящим партнерам. И принять тот факт, что многие друзья и союзники вне Запада, возможно, имеют общие с нами стратегические интересы, но пройдет не одно десятилетие, прежде чем они будут разделять наши ценности.
Сегодня США не могут позволить себе культурное, моральное либо политическое высокомерие. Если не брать в расчет какой-нибудь новый и разрушительный конфликт с другой крупной державой, конкуренция, с которой Соединенные Штаты столкнутся в течение следующего столетия, будет вестись за поддержку стран, оказавшихся между крупными державами и блоками. Чаще всего эти страны станут отстаивать собственные интересы, но при этом не будут приближаться к нашим (американским либо западным) целям и ценностям, которые каким-то образом привязывают их к нам.
Суммируя вышесказанное, можно констатировать, что принципиально важным фактором, формирующим сценарии XXI века, будет не «мягкая» или «умная», а «реальная сила», – точно так же, как она определяла ход событий в любой другой период на протяжении истории человечества. Признание этого факта не означает игнорирования действий государств, когда они бросают вызов нашим целям и ценностям. Это значит, что мы не должны двигаться к бессмысленной конфронтации либо превращать такие страны во врагов. Проблемы следует решать, исходя из реального баланса сил, используя тщательно взвешенные формулировки, и добиваться прагматичных компромиссов и решений.
Данный комментарий был опубликован на сайте www.csis.org. (CSIS – находится в перечне иностранных и международных неправительственных организаций от 01.07.2024, деятельность которых признана нежелательной на территории Российской Федерации.)
