«Заприте двух экономистов в одной комнате, и вы получите три мнения», – смеются острословы. Многие политики согласны с данным наблюдением. Например, бывший президент США Гарри Трумэн высказывал пожелание нанять «однорукого экономиста», поскольку его советники часто употребляли оборот «с одной стороны…, а с другой…» (по-английски: on one hand…, on the other hand…).
Все же в некоторых случаях профессионалам удается достичь согласия. Одним из таких примеров является теория сравнительного преимущества в торговле. Датируемая временами Давида Рикардо, она гласит, что любой стране выгоден режим свободной торговли при условии взаимного открытия рынков торговыми партнерами.
Данная теория лежит в основе современной международной торговли, которая ставит перед собой задачу постепенного расширения как списка участников торговых соглашений, так и ассортимента товаров и услуг, свободно перемещающихся через границу. Однако сложившаяся система несовершенна, хотя и согласуется с экономической теорией. Она есть продукт эволюционного развития особых отношений между отдельными странами, который, будучи ориентирован на реализацию теоретических положений экономистов, в практическом плане подстроен под политические нужды главных участников.
Исторически сложилось так, что страны – члены Европейского союза (основные торговые партнеры России) стояли у истоков создания международной торговой системы, а Россия нет и, следовательно, не имела возможности вовремя отразить свои национальные интересы в действующих договорах. Поэтому Москве, прежде чем принимать некие обязательства, следует тщательно продумать, насколько предложенные международные договоры соответствуют ее национальным интересам. Поскольку европейские и российские торговые интересы могут отличаться друг от друга, стоит рассмотреть позиции обеих сторон (по вопросам как общего режима торговли, так и интеграции своих рынков энергоресурсов) по отдельности.
ИНТЕРЕСЫ ЕС В ТОРГОВЛЕ С РОССИЕЙ
Евросоюз сформировался внутри системы международных обязательств, взятых на себя Западом для решения собственных внутренних задач и впоследствии распространенных на остальной мир. Это нормальное развитие событий: в любой преуспевающий клуб стремятся влиться новые члены невзирая на стандартное условие «прими все правила или не вступай». Условием присоединения к Европейскому союзу служит требование acquis communautaire (в переводе с французского: сложившийся порядок). А, например, Всемирная торговая организация (ВТО) обуславливает вступление России подписанием, среди прочего, недавно принятых ВТО протоколов по услугам. Причем Москва должна сделать это раньше, чем многие из входящих в эту организацию. (Конечно, исключения из правил возможны. В частности, Польша в процессе вступления в ВТО согласилась безоговорочно признать порядка 50 правил, тогда как Чехия – вдвое больше. Но тут все зависит от переговорной позиции страны.)
Возможно, ЕС по инерции относится к России как к потенциальному кандидату в члены и автоматически исходит из того, что уставы сообщества должны служить в качестве переговорной основы. Международная торговля для Евросоюза делится по секторальному, а не географическому принципу, что особенно заметно по его старейшим членам, которые присутствуют во всех частях света. С их точки зрения, неважно, какая страна является поставщиком; важно, чтобы поставки осуществлялись стабильно и – желательно – по минимально возможной цене.
Доминирование на рынках Европейского союза энергоресурсов, импортированных из России, вызывает беспокойство его стран-членов. Первый вопрос, который задают европейцы, касается стабильности поставок; второй – «справедливости» цены (на жаргоне экономистов под этим подразумевается маргинальное соответствие цены издержкам по производству того или иного продукта, то есть отсутствие монопольной ренты). Рост поставок из России вызывает опасение, что российские производители получают возможность необоснованно повышать цены на свои товары, предназначенные для ЕС. «Не переплачиваем ли мы России?» – задаются вопросом европейские политики. «Конечно да», – отвечают экономисты, ссылаясь на рост индекса монополизации рынков энергоресурсов. «Можно ли что-то сделать?» – продолжают спрашивать политики. Экономисты отвечают, что, во-первых, нужно задействовать антимонопольное законодательство сообщества, дабы ограничить возможности монопольного ценообразования со стороны иностранных поставщиков, и, во-вторых, диверсифицировать поставки, чтобы снизить долю самого крупного продавца (то есть России). Вопрос гарантии поставок, который приобрел практическую значимость для Евросоюза после газовых и нефтяных конфликтов Москвы с транзитными странами, придает дополнительный стимул поискам альтернативы российским источникам поставок и развитию системы резервов топлива, разработанной после нефтяного кризиса 1974 года.
Камнем преткновения во взаимоотношениях России и Европейского союза стал отказ Москвы ратифицировать Энергетическую хартию. Этот документ был подготовлен Международным энергетическим агентством (МЭА) в начале 1990-х с целью гарантировать продолжение поставок советского сырья на европейский рынок, интегрировав энергетические рынки бывших социалистических стран с рынками ЕС. В результате переговоров удалось решить проблемы, связанные с транспортировкой нефти и газа по трубопроводам, проходящим за пределами бывшего СССР. Но из-за начавшейся на пространстве СНГ правовой неразберихи долгосрочных гарантий транзита через бывшие союзные республики добиться не удалось. Каковы возможности хартии в этом отношении?
С точки зрения Евросоюза, предполагаемые правовые инструменты вполне пригодны, чтобы урегулировать накопившиеся проблемы, связанные с добычей и транспортировкой энергоресурсов из СНГ на европейские рынки. Однако следует отметить, что хартия разрабатывалась в первую очередь для решения энергетических проблем «старой» Европы, а не бывших республик СССР. Будучи вначале частной инициативой Европейского союза, она была передана под патронат Международного энергетического агентства (МЭА), где сильны позиции стран – членов ЕС. Ведь МЭА создавалось в рамках Организации экономического сотрудничества и развития (ОЭСР) для защиты импортеров от сбоев в поставках энергоресурсов в период нефтяного кризиса 1974 года. В свою очередь, ОЭСР является реинкарнацией организационных структур, созданных США для управления средствами, выделенными после окончания Второй мировой войны европейским и тихоокеанским странам в рамках плана Маршалла. Поскольку страны – члены Евросоюза выступили в качестве непосредственных инициаторов и главных разработчиков Энергетической хартии, логично заключить, что последняя полностью удовлетворяет их интересы. Этого нельзя утверждать в отношении других государств, подпадающих под ее действие, таких, к примеру, как Россия.
НАЦИОНАЛЬНЫЕ ИНТЕРЕСЫ РОССИИ И ЭКСПОРТ ЭНЕРГОРЕСУРСОВ
Согласно социологическим опросам, рядовой россиянин сейчас заинтересован прежде всего в повышении своего личного дохода. Поскольку участие в международном разделении труда представляет собой один из главных факторов, влияющих на национальное богатство, получается, что Россия сделала осознанный выбор в пользу мировой торговли.
Хотя теория сравнительного преимущества и утверждает, что любая страна выгадывает от торговли, но она ничего не говорит о величине получаемой выгоды. Последняя зависит от абсолютной величины спроса и предложения, а также от условий функционирования рынков, которые в совокупности определяют доход продавцов и цену товаров для покупателей.
Если судить по абсолютным цифрам дохода от внешней торговли и сальдо торгового баланса, российские показатели выглядят очень хорошо. Цены на основные товары экспорта России (энергоресурсы и металлы) стабильно росли на протяжении последних лет и опережали рост цен на основные продукты импорта (машиностроение и потребительские товары), что вело к увеличению валютных поступлений. К негативным явлениям следует отнести однобокость ассортимента экспортных товаров и односторонность движения товарных потоков. В частности, энергоресурсы составляют более половины стоимости экспорта и направлены в основном на рынок Европейского союза. Известно, что зависимость от одного покупателя ведет к занижению цены, а скудость ассортимента вызывает неопределенность в получении дохода при прочих равных условиях. Соответственно наблюдающийся ныне рост российского национального состояния может оказаться эфемерным. Последнее обстоятельство вызывает озабоченность правительства и подталкивает его к поиску альтернативных экспортных продуктов и новых покупателей, то есть к диверсификации.
С точки зрения экономики текущие поставки российских энергоресурсов в ЕС совершенно разумны. В отличие от России Европа лишена существенных запасов извлекаемых энергоресурсов, но обладает огромным потенциалом в области обрабатывающих производств, чем не может похвастаться Россия. Поэтому естественно ожидать, что в российском экспорте продолжат доминировать энергоресурсы, а продукция обрабатывающих секторов будет поступать в нашу страну главным образом из Европы.
Последний вывод все же не означает, что России следует зафиксировать сложившуюся структуру торговли и перейти к стадии оптимизации издержек ее работы, в частности, через ратификацию Энергетической хартии и последующую интеграцию российского энергетического рынка с рынками стран – членов Евросоюза. Для него поставки российских энергоресурсов, особенно газа, становятся все более критичными, тогда как Москва постепенно начинает рассматривать поставки из Европейского союза как заменимые на аналогичные товары из других стран. Поэтому, с точки зрения России, имеет смысл разнообразить географию продажи энергоресурсов.
Данный аргумент нервирует Брюссель и снижает его переговорную силу, что позволяет российской стороне требовать дополнительных уступок. Например, Москве имеет смысл увязать гарантию поставок своих энергоресурсов в Европу со встречной европейской гарантией стать подрядчиком в проектах, необходимых для экономического развития страны. В частности, речь идет о продаже новых технологий и технической помощи по становлению современной инфраструктуры. Получается своеобразная сделка: обмен российских энергоресурсов на европейское ноу-хау, что влечет за собой кардинальный пересмотр условий взаимодействия. Конечно, ЕС не примет подобное предложение без дополнительных условий, о которых мы поговорим позже, но и отвергать его в принципе не будет.
Кроме недавних структурных изменений на европейском рынке энергоресурсов, которые усиливают переговорную позицию России (к примеру, рост цен и увеличение российской доли в импорте региона), существуют по меньшей мере еще две причины, почему ей следует осторожно отнестись к интеграции своего рынка энергоресурсов с рынком Евросоюза на условиях последнего.
ВОЗМОЖНАЯ РОЛЬ ЭНЕРГОРЕСУРСОВ В ВОЗРОЖДЕНИИ СНГ
Несмотря на доминирование энергоресурсов в структуре российского экспорта, ассортимент продаж отличается по регионам. В глазах большинства государств Россия выглядит исключительно как поставщик энергоресурсов, который временно пользуется случайно сложившейся благоприятной конъюнктурой мирового рынка. Соответственно отношения с ней следует ограничить конкурентной торговлей, поскольку, стоит только подождать изменений на рынке – и Москва утратит свое преимущество. Однако некоторые страны – участницы СНГ, такие, как Белоруссия, Казахстан и Украина, видят в России главного торгового партнера, более тесная экономическая интеграция с которым помогает им решить свои внутренние проблемы. Несмотря на политические трения, эти страны объединяет с Москвой применение одинаковых технологий, что поощряет техническую кооперацию, а также схожие в известной степени условия ведения бизнеса, что способствует кооперации предпринимательской. К тому же сложившаяся в советскую эпоху общность потребительских предпочтений поддерживает взаимный спрос на товары.
Конечно, потенциальные возможности партнерства не всегда реализуются, поскольку государства этого региона как сотрудничают, так и конкурируют, в частности, на рынке энергоресурсов. Недавние газовые конфликты России с транзитными странами (Украина и Белоруссия) служат примером того, как частные интересы берут верх над общественными и приводят к совокупным экономическим потерям.
Например, украинское руководство неправильно оценило свою переговорную позицию, решив вступить в конкуренцию с Москвой и договориться с Ашхабадом о прямых поставках газа. Последнее по идее должно было снизить цену, выплачиваемую страной, на величину прибыли, получаемой предположительно российскими посредниками. В реальности же Россия, опасаясь потерять транзитный контроль над экспортом туркменского газа, предложила Ашхабаду более выгодную сделку, нарушив тем самым планы украинских конкурентов. За неимением альтернативных поставщиков Украина была вынуждена вернуться к поставкам туркменского газа через тех же посредников, которые вложили повышенную закупочную цену в стоимость своего продукта. Получилось, что, начав конкурировать с Москвой, Киев улучшил переговорную позицию Ашхабада, единственного, кто оказался в выигрыше.
Очевидно, что в интересах государств региона не конкурировать, сбивая друг у друга экспортный доход и поощряя инвестиции в защиту от соседей (такие, как обходные трубопроводы), а обговорить условия раздела дополнительной прибыли, получаемой от скоординированных действий на внешних рынках. Гарантом кооперации может стать взаимный обмен акциями энергодобывающих и транспортных компаний. В этом случае, например, повышение прибыли «Газпрома» благоприятно скажется на финансовых результатах как казахстанской компании «КазМунайГаз», так и украинской «Нафтогаз Украины». В качестве владельцев акций «Газпрома» они получат долю от его дохода и поэтому не будут создавать проблемы российскому партнеру.
При благоприятном развитии событий страны – участницы СНГ могут договориться и подписать региональный договор по интеграции своих рынков энергоресурсов, аналогичный европейской Энергетической хартии, но построенный с учетом интересов его непосредственных участников. Помимо того что такой договор усилит переговорные позиции государств – экспортеров СНГ в отношении европейских стран-импортеров, он может быть положен в основу формирования местного торгового блока типа Европейского союза. Не следует забывать, что Европа начала долгий путь объединения с частного соглашения о создании единого рынка угля и стали на территории шести сопредельных стран в 1951 году.
ЭНЕРГОРЕСУРСЫ КАК ОСНОВА НАЦИОНАЛЬНОЙ СПЕЦИАЛИЗАЦИИ РОССИИ
Поскольку Россия стремится занять достойное место на мировом рынке разделения труда, ей следует обратить особое внимание на те области, в которых у нее уже имеется сравнительное преимущество. Речь идет, в частности, об энергетике. Российская элита слишком поторопилась отвергнуть, как не имеющую смысла, идею «энергетической сверхдержавы», недооценив ее потенциал. Страна способна поставить перед собой амбициозные задачи по развитию новых энергетических технологий и добиться статуса глобального лидера по их внедрению.
Энергетика представляет собой особую сферу интереса для современной науки. Разведанные мировые запасы углеводородов, легко извлекаемые при существующих технологиях, постепенно сокращаются. Геологические работы смещаются в сторону океанского шельфа и регионов с суровым климатом, новые месторождения все более труднодоступны. С ростом цен на традиционные энергоресурсы повышается интерес к альтернативным источникам. Растет экономическая целесообразность инвестиций в энергосберегающие технологии, что подогревает интерес к разработке новых изоляционных материалов. Таким образом, процессы, происходящие на мировом энергетическом рынке, ставят перед прикладной наукой множество сложных технических задач.
Энергетика непосредственно связана и с фундаментальными науками. Случайно или нет, но проект по нанотехнологиям, уже заявленный в государственном бюджете, имеет к ней прямое отношение. Теоретически ничто не мешает поставить задачу научиться контролировать процессы сгорания топлива в двигателе на молекулярном уровне. Как результат фундаментальных исследований в этой области появятся принципиально новые двигатели, станет возможной регенерация использованных энергоресурсов. Почему бы России не сфокусировать свой научный потенцивал – с привлечением иностранных экспертов – на решении данной задачи? Особенно учитывая, что двигателестроение является одной из немногих областей машиностроения, где накоплен значительный потенциал.
Деятельность Правительства РФ в области энергетической политики представляет собой некое эволюционное и, вероятно, не до конца осознанное движение именно в сторону позиционирования страны как мирового энергетического лидера. Например, идея организации газовой ОПЕК, пусть даже провозглашаемая в политических целях, все же дает шанс повлиять на международные стандарты газовых технологий в соответствии с российскими нормами. Вероятное открытие нефтяной биржи в Санкт-Петербурге (очевидно, с целью повышения мирового спроса на российскую валюту) способствовало бы созданию национального центра отраслевой экспертизы международного класса. Постепенно сужающееся поле для маневра иностранных энергокомпаний, работающих в России и Казахстане, и растущая активность нефтяных и газовых компаний СНГ за рубежом свидетельствуют о мировых амбициях региона. Однако все еще не решен вопрос: эффективно ли вмешательство государства в работу энергетического рынка?
СООТНОШЕНИЕ ГОСУДАРСТВЕННЫХ И ЧАСТНЫХ ИНТЕРЕСОВ
По исторически сложившимся обстоятельствам либерализация и приватизация 1990-х годов практически свели на нет регулирующую роль Российского государства в нефтяной отрасли, но в газовой промышленности она оставалась значительной. После прихода к власти нового руководства в 2000-м политика Кремля постепенно менялась в сторону его более активного участия в принятии стратегических решений по управлению и развитию отраслей и менее активного – в областях, связанных с перераспределением финансовых ресурсов (таких, как ценообразование и налогообложение).
Правительство поддерживает экспансионистские планы нацио-нальных энергетических гигантов, осуществляется государственное планирование энергетических грузопотоков и даже восстанавливается прямой государственный контроль над недавно приватизированными предприятиями – все это свидетельствует о переориентации экономической политики в сторону государственного капитализма. Подобное развитие событий осуждается ортодоксально-либеральными экономистами, которые видят в этом отход от наиболее эффективных форм хозяйствования, а стало быть, и сокращение возможностей развития.
Однако, по мнению историков экономики, правительства западных государств отнюдь не всегда следовали либеральным рецептам, принятым в англосаксонских странах. Например, в Германии финансовый капитал, поддерживаемый государством, сыграл ключевую роль в становлении крупной немецкой индустрии, в частности химической промышленности. Государство удерживало прочные позиции в Японии и других странах Тихоокеанского региона.
Нужно отметить, что и Россия исторически чаще всего преуспевала тогда, когда государство активно вмешивалось в экономику. Этот факт был отмечен Александром Гершенкроном, гарвардским экономистом и, к слову, уроженцем России, который до конца жизни сохранил духовную связь со своей родиной. Пытаясь дать объяснение этому наблюдению, Гершенкрон пришел к выводу, что относительно более отсталые страны способны использовать опыт развития передовых держав, спонсируя внедрение новых технологий через государственное планирование. Таким образом, можно совершить технологический прыжок и обойти те страны, развитие которых начинает замедляться из-за устаревших, хотя и работающих технологий. (Данный аргумент справедлив только для развивающихся стран. После выхода на передовые технологические рубежи частный сектор, пусть и достаточно хаотичный в принятии решений, но более инновационный, показывает лучшие результаты, нежели государственные предприятия.)
Отсюда вывод, что шанс доказать правоту своей энергетической политики у Кремля имеется. Однако настораживает то, что, несмотря на кажущийся активизм государства, стороннему наблюдателю чрезвычайно трудно уловить некую планомерную политику России в энергетической сфере. Создается впечатление, что Кремль не имеет четкой энергетической стратегии развития и предпочитает полагаться на тактику (то есть сиюминутные действия) при решении текущих проблем. Такое предположение находит подтверждение в противоречивых действиях Москвы как с транзитом газа через Украину, так и в отношении консультаций с Евросоюзом по вопросу Энергетической хартии или вечно откладываемой реструктуризации «Газпрома».
ПРИЧИНЫ НЕГАТИВНОГО ОТНОШЕНИЯ К РОССИЙСКОЙ ЭКСПАНСИИ
Результатом самостоятельной договоренности стран – участниц СНГ о проведении единой энергетической политики, а также упрочения Москвой своей позиции мирового энергетического лидера, как с опасением полагают в Европейском союзе, станут рост импортных цен и снижение уровня надежности поставок. Последнее вполне вероятно, поскольку, заслуженно или нет, Россия имеет репутацию неправового государства, которое способно пренебречь международными договоренностями либо использовать методы давления на торговых партнеров, не совместимые с духом кооперации.
Если Москва серьезно настроена на партнерские отношения с ЕС, ей придется в краткосрочном плане предоставить гарантии надежности поставок, а также ограничить свои возможности по монополистическому ценообразованию.
Если Евросоюз и согласится быть в значительной степени зависимым от российских энергоресурсов, то лишь в ответ на встречные уступки. Россия может пойти на предоставление режима предпочтений европейским компаниям в тех отраслях промышленности, где их позиции сильны: например, в автомобилестроении и сфере коммуникаций, к которым проявляют особый интерес германские и скандинавские фирмы. Следует подчеркнуть, что влияние Европейского союза в этих взаимно согласованных правительствами областях должно стать действительно решающим, а не сводиться к миноритарному интересу, как можно предположить, исходя из нынешних российских реалий, и что усиленно лоббируется местными монополистами типа АвтоВАЗа.
В то же время допуск на рынки ЕС российских энергетических монополий должен сопровождаться постепенным выходом государства из управления последними. Данное положение особенно относится к «Газпрому», который приобрел репутацию «энергетического оружия Кремля». В этом случае инициатива будет принадлежать руководству Евросоюза, которое не преминет воспользоваться достаточно значимыми средствами, в том числе антимонопольным законодательством, чтобы вписать эту компанию в легальное поле сообщества. В долгосрочной перспективе реструктуризация, которую Европейский союз потребует от «Газпрома» по мере его проникновения на европейский рынок, соответствует и российским внутриэкономическим интересам. Например, это касается допуска независимых производителей газа к системе газопроводов и предоставления газпромовских мощностей по утилизации попутного газа.
Для достижения полноценного партнерства с ЕС России со временем придется пересмотреть принципы государственного управления. В настоящее время российский бюрократический аппарат и частные лица живут как бы в параллельных мирах. Частные предприятия и граждане относятся к чиновникам с подозрением и предпочитают избегать взаимодействия с ними. Государственные служащие испытывают встречную неприязнь и не желают идти навстречу клиентам без соответствующего вознаграждения.
Такая система отношений между государством и частным сектором противоречит базовым установкам ведения бизнеса в Евросоюзе, особенно в самой развитой его части, и затрудняет межрегиональную горизонтальную кооперацию. Кроме того, регулярно поступающие сигналы о фактах нарушения прав частных лиц в России делают неприемлемым ее присутствие в частной среде Европы. Например, средний британский обыватель, узнав о том, что некий россиянин попал в тюрьму по сомнительным с правовой точки зрения причинам, инстинктивно не приемлет идею установления более тесных отношений, выходящих за пределы простого обмена по принципу «груз сдал, груз принял». Не говоря уже о неясности с раскрытием политически мотивированных убийств: вспомним дела Анны Политковской и Александра Литвиненко.
Все же Москва движется к становлению демократии и гражданского общества. Для этого имеются объективные предпосылки. С ростом благосостояния российские граждане будут все больше обращать внимание на необходимость самоуправления не только в своих частных делах, но и в делах общественных. Например, известно, что покупка машины увеличивает «соприкасаемость» граждан и государства, будь то заинтересованность в надежном состоянии дорожного покрытия, контакты с Госавтоинспекцией либо прохождение процедур регистрации и страхования. Покупка жилья заставляет обращать внимание на общественное благоустройство территорий или контроль над преступностью в районе проживания. Развитие частных предприятий повышает их требования к общественной инфраструктуре, транспортным магистралям, энергоснабжению.
Пока граждане в общей массе стараются игнорировать недостатки в работе бюрократического аппарата, но с ростом доходов следует ожидать, что давление с их стороны на власти усилится и последние будут вынуждены отчитываться о своей деятельности. Все это со временем положительно скажется на имидже России и повысит «приемлемость» партнерства с ней для европейского обывателя.
* * *
В данной работе мы рассмотрели взаимоотношения ЕС и России в энергетической сфере и отметили асимметричность взглядов сторон. В то время как Евросоюз предпочитает ограничить кооперацию с Россией урегулированием долгосрочных поставок и гарантиями транзита, в том числе через российские трубопроводы, роль энергоресурсов в российской политике намного шире. Кроме доходов от экспорта сырья Россия заинтересована в приобретении европейских технологий. Проблема замороженных отношений с Европейским союзом усугубляется из-за несовместимости взглядов на возможность использования энергетики как основы воссоздания регионального блока СНГ, а также вследствие различного понимания роли государства в управлении энергетическим сектором. С точки зрения ЕС, страны – участницы СНГ должны находиться в состоянии взаимной конкуренции, тогда как Россия больше заинтересована в их кооперации. Евросоюз полагает, что роль государства следует свести к минимуму, тогда как, по мнению России, государственный контроль благоприятствует развитию ее экономики в краткосрочном плане.
Все же, несмотря на выявленные разногласия, договоренность обеих сторон не только возможна, но и непременно будет достигнута, поскольку долгосрочные интересы не противоречат друг другу.
