На Ближнем Востоке в дополнение к перманентной конфронтации между двумя главными протагонистами – Израилем и палестинцами произошло кровопролитное столкновение внутри самого палестинского лагеря. Идея союза двух государств на земле «исторической Палестины» – от Средиземного моря до реки Иордан – внезапно оказалась под угрозой трансформации в некий тройной раздел. Наряду с Израилем того и гляди возникнут два враждебных друг другу квазигосударственных палестинских образования.
ФАТХ и ХАМАС
ФАТХ – это перевернутая аббревиатура арабского названия «Харакат ат-тахрир аль-филястыний» (Палестинское движение освобождения). Созданный Ясиром Арафатом во второй половине 1950-х годов, это движение стало доминирующей силой в Организации освобождения Палестины (ООП) и сначала базировалось в Иордании, затем в Ливане, откуда в 1982-м году было изгнано израильтянами. Арафат и его сторонники обосновались в Тунисе. ФАТХ отвергало решение Организации Объединенных Наций о разделе Палестины вплоть до начала 1990-х годов, когда Израиль и ООП взаимно признали друг друга в качестве партнеров по переговорам. За этим последовало возвращение ФАТХ во главе с Арафатом из Туниса в Палестину, где было организовано самоуправление палестинцев в секторе Газа и на Западном берегу реки Иордан.
Казалось, в туннеле забрезжил свет и дело идет к образованию палестинского государства, но начавшаяся в 2000-м интифада (вооруженное восстание палестинцев) похоронила эти надежды… Стала раскручиваться жуткая спираль насилия: взрывы, осуществлявшиеся террористами-смертниками в Израиле, ответные вторжения израильских танков в палестинские города. Экстремисты с обеих сторон объективно подыгрывали друг другу, делая невыносимой жизнь и для евреев, и для арабов.
Экономическое положение на палестинских территориях неуклонно ухудшалось. За время интифады валовый внутренний продукт снизился на 40 % в реальном выражении. Между тем в расчете на душу населения Палестина получала больше внешней помощи, чем любая другая территория в мире: так, с 2001 по 2005 год ей было перечислено 5 млрд долларов.
Куда шли эти деньги? Прежде всего – на обогащение палестинской элиты. Движение ФАТХ, которое монополизировало власть и на Западном берегу, и в Газе, представляло собой коррумпированную бюрократическую машину. Пока был жив Арафат, режим держался на его харизме и непререкаемом авторитете. Смерть «вождя революции» в ноябре 2004-го была тяжелейшим ударом для ФАТХ, и на выборах в январе 2006 года партия-монополист потерпела поражение, уступив лидерство своему давнишнему сопернику – ХАМАС.
ХАМАС – это аббревиатура названия «Харакат аль-мукаввама аль-исламийя» (Исламское движение сопротивления). Группировка была создана в Газе 20 лет назад (1987) шейхом Ахмедом Ясином и ее нынешним лидером Халедом Машалем. Она отпочковалась от экстремистской организации «Братья-мусульмане», возникшей первоначально в Египте. Как следует из названия, ХАМАС выступает за создание теократического государства. В его Хартии, принятой в 1988-м, говорилось: «Единственной властью для палестинцев может быть власть духовных лиц». В отношении еврейского государства там было сказано: «Израиль будет стоять, пока не будет уничтожен исламом, как и другие до него… Наша борьба против евреев является настолько всеобъемлющей и ожесточенной, что требует приложения всех усилий, на которые мы способны».
В другом документе («Вступительный меморандум») утверждалось: «С сионистской колонизацией может быть покончено только путем всеобъемлющей священной борьбы, основным инструментом которой является борьба вооруженная… Ни при каких обстоятельствах недопустимо уступить хотя бы часть Палестины». В параграфе 22 устава организации евреи называются «органическим злом» и угрозой всему миру.
Неудивительно, что ХАМАС всегда отказывалось входить в состав ООП, считая сторонников Арафата соглашателями и капитулянтами. Группировка отнюдь не ограничивала свою деятельность террористическими акциями. Ее приверженцы строили школы и больницы, создавали кассы взаимопомощи, трудоустраивали палестинцев. И на выборах 2006 года ХАМАС выбирали не столько за вооруженные акции (военное крыло ФАТХ, так называемые «Бригады мучеников Аль-Аксы», совершило, вопреки распространенному мнению, больше террористических актов против израильтян, чем хамасовские боевики), сколько за заботу о населении. Палестинцы голосовали против тех, кто понастроил себе виллы, и за тех, кто жил среди народа.
ДВА МЕДВЕДЯ В ОДНОЙ БЕРЛОГЕ
То обстоятельство, что одна из враждующих группировок светская, а другая религиозная, конечно, имеет значение, но не столь принципиальное, как это может показаться. И фатховцы и хамасовцы принадлежат одной конфессии (суннитская ветвь ислама), и в этом заключается отличие, например, от Ирака с давним суннитско-шиитским противостоянием. Вряд ли сторонники ФАТХ видят врага в ХАМАС из-за его стремления создать теократический режим. На данном этапе этот вопрос не столь уж актуален. Нет кардинальных различий и в отношении фатховцев и хамасовцев к Израилю. И те, и другие ненавидят израильтян и хотели бы создать арабскую Палестину со столицей в Иерусалиме. Есть немалые различия в тактике, но не об этом думали люди, ожесточенно убивавшие друг друга на улицах Газы.
Дело в том, что, несмотря на всю воинственную риторику, даже непримиримые враги Израиля понимают, что в настоящий момент еврейское государство представляет собой данность, с которой пока что ничего не поделаешь. Ликвидация Израиля – цель достаточно отдаленная.
Расчет здесь, во-первых, на демографический фактор: сейчас на земле «исторической Палестины» проживает 5,4 млн евреев и примерно столько же арабов (2,4 млн на Западном берегу, 1,4 млн в Газе и 1,4 млн в Израиле), но коэффициент рождаемости у евреев – 2,69, а у арабов-мусульман – 4,03. Недаром Арафат сказал: «Главное оружие палестинцев – это чрево арабской женщины». Палестинские политики полагают, что Израиль не сможет ни аннексировать Западный берег (тогда он будет уже не еврейским, а арабо-еврейским государством), ни бесконечно вторгаться в арабские города при возникновении беспорядков, неизбежных ввиду нежелания палестинцев жить в условиях хотя бы частичной оккупации.
Во-вторых, надежды возлагаются на то, что Израилю будет крайне трудно выдержать новый тип войны. Войны не против армий арабских государств, как это было в прошлом, когда израильская армия обычно побеждала, а против «народных вооруженных сил» типа «Хезболла», весьма успешно показавшей себя в прошлогодней войне в Ливане, в сочетании с ракетными обстрелами израильских городов и акциями смертников – «шахидов». Ведутся разговоры о том, что рано либо поздно наиболее образованная, состоятельная и активная часть еврейского населения не выдержит всего этого и уедет в Америку. Ну а с оставшимися, мол, не так трудно будет справиться.
Но все расчеты такого рода, как бы к ним ни относиться, связаны с более или менее отдаленным будущим. «Время работает на нас, – считают многие палестинские политики, – рано либо поздно оно сделает свое дело». Ведь арабская пословица гласит: «Бедуин отомстил через сорок лет и сказал: я поспешил». А сейчас обстановка не позволяет надеяться на скорое решение конфликта; возобновятся переговоры с Израилем или нет – все равно израильтяне не пойдут на принятие условий урегулирования, приемлемых для палестинцев. Значит, не так уж важно, какой линии придерживаться в отношениях с «сионистским врагом» – жесткой либо мягкой. И данный вопрос играет какую-то роль лишь в пропагандистском плане: хамасовцы ради укрепления своего авторитета в глазах палестинских масс обвиняют фатховцев и лично Махмуда Аббаса в сговоре с Америкой и Израилем. Тем самым они, безусловно, набирают очки: ведь их противники не могут в ответ обвинить ХАМАС в экстремизме и непримиримости по отношению к Израилю – это для палестинских масс скорее достоинство, чем недостаток.
Итак, ни религиозный фактор, ни тактические разногласия (при всем их несомненном значении) сами по себе еще не были достаточной причиной для вспышки внутрипалестинской войны. Что же тогда? Вопрос о власти.
Столкнулись две мощные военно-политические машины, за каждой из которых стоят прочные, давно сложившиеся разветвленные структуры, многочисленные кадры бюрократии и «силовиков», свои вооруженные силы во главе с полевыми командирами. И два медведя просто не способны ужиться в одной берлоге.
В истории часто бывало так, что в беспощадной схватке сходились политические или конфессиональные группы, вроде бы не особенно отличавшиеся друг от друга ни по идеологии, ни по социальному, этническому либо территориальному составу сторонников. Более того, чем ближе они были по этим признакам, тем сильнее враждовали. Ведь «работали» эти организации, как правило, на одну и ту же аудиторию, апеллировали к тем же самым классовым или религиозным группам населения и только поэтому оставались соперниками. Шло время, конкретные обстоятельства возникновения вражды забывались, но в умах поколений борцов закреплялись стереотипы враждебности, сохранялась память о давних обидах. На последующих этапах возобновлялась борьба за «место под солнцем», за привилегии, статусные должности, за распределение материальных благ.
Каждая из непримиримых палестинских группировок опирается на могущественные кланы, располагающие крупными финансовыми средствами. Происхождение последних в значительной мере связано с нелегальными или полулегальными коммерческими операциями, в том числе с контрабандой.
ФАТХ многие годы оставалась партией-монополистом, полновластным хозяином той части Палестины, от господства в которой Израиль отказался в результате соглашений Осло. (подписанная в 1993 году палестино-израильская Декларация о принципах промежуточного урегулирования, более известная как «Осло-1», и Соглашение о распространении палестинского самоуправления на Западный берег реки Иордан, или «Осло-2», заключенное в 1995-м. – Ред.). Неожиданная для всех, в том числе и для самого ХАМАС, победа оппозиционной группировки на выборах повергла фатховцев в шок. И даже когда весной этого года – после первых вспышек междоусобной войны – по инициативе и под давлением саудовского короля создавалось коалиционное правительство, никто не сомневался в том, что вопрос, в чьих руках будет власть, лишь отложен на время. Ключевая проблема – кто будет контролировать силы безопасности – решена так и не была. Существовало хрупкое двоевластие. Дело шло к столкновению, и даже незначительный эпизод мог спровоцировать решающую схватку. Так и произошло.
Все началось и закончилось в секторе Газа, где ХАМАС захватило ключевые позиции после вывода израильских войск в 2005 году. Есть логика в том, что экстремисты стали доминирующей силой именно в той части Палестины, где наиболее остро стоят проблемы нищеты, разрухи, безработицы и где преобладают настроения безысходности и отчаяния, в то время как «умеренное» ФАТХ господствует на несколько более благополучном Западном берегу. Военные действия продолжались всего несколько дней и привели к полной победе ХАМАС.
Оружием и боеприпасами обе стороны были обеспечены с лихвой, но хамасовцы проявили большую организованность и дисциплину, а самое главное – их боевой дух, мотивированность оказались выше. Бойцы ФАТХ – это обычные солдаты, а на войне солдат, при том что он, конечно же, желает победы своей армии, в первую очередь наверняка обычно думает о том, как бы остаться в живых, это естественное человеческое чувство. А бойцы ХАМАС – бесстрашные фанатики, для которых смерть во имя великого дела – счастье.
Вооруженная борьба на данном этапе закончилась, да и шла она только в Газе. На Западном берегу реки Иордан сторонников ХАМАС их более многочисленные и имевшие более крепкие позиции противники частично арестовали, частично «вычистили» из всех структур. Территория, подвластная Палестинской национальной администрации, разделилась на две части: в Газе утвердилась власть ХАМАС, на Западном берегу господствует ФАТХ.
Каждая из сторон, несомненно, испытывает облегчение. Ушла постоянная напряженность, вызванная необходимостью все время отслеживать деятельность соперничающей группировки, ожидая от нее подвоха либо удара, оспаривать на каждом шагу те или иные акции, бороться за позиции и влияние. Теперь никто не мешает действовать по своему усмотрению, не считаясь с возможной реакцией противника. Но выигрыш этот – мнимый. Положение каждой из сторон на самом деле только усложнилось.
ВМЕСТО ДВОЕВЛАСТИЯ — ДВЕ ВЛАСТИ
Прежде всего, обстановка стала совершенно ненормальной и парадоксальной с юридической точки зрения. Правительство Исмаила Хании опирается на законное, демократическим образом избранное парламентское большинство, но и Махмуд Аббас – всенародно избранный глава Палестинской национальной администрации. Каждая из двух не признающих друг друга властей может считать себя легитимной.
Запад, равно как и ведущие арабские государства, а также Израиль объявили о поддержке Махмуда Аббаса и его администрации, обладающей властью только на Западном берегу. Обещана крупная помощь, израильтяне разморозили финансовые средства, перечисляемые палестинцам. Но все направляется фатховским властям, хотя какая-то гуманитарная помощь, в том числе и со стороны Израиля, идет и бедствующему населению Газы (при трудновыполнимом условии: это не должно попасть в руки ХАМАС). Газа изолирована, ее власть бойкотируется. Фактически наиболее значимая часть мировой общественности солидаризировалась с Аббасом, который назвал хамасовцев путчистами, «кровавыми убийцами» и заявил, что «отныне не может быть никакого диалога с этими террористами».
Но вряд ли разумно закрывать глаза на два важнейших факта. Первый – правительство ХАМАС полностью легитимно и обладает реальной властью на определенной территории. Второй – значительная, а возможно, и преобладающая часть населения Западного берега голосовала в прошлом году за ХАМАС и, видимо, склонна будет возражать против того, что ее волеизъявление игнорируется, а законно избранный парламент как бы не существует только потому, что большинство в нем составляют люди, неугодные ФАТХ.
Но дело не только и даже не столько в юридических нелепостях. Создается впечатление, что США и Израиль (а в известной степени также Европейский союз и Лига арабских государств), так сказать, узаконили раздел территории, находившейся под контролем Палестинской национальной администрации, и намерены иметь дело только с одной из двух образовавшихся властей автономии. Они как будто бы рассчитывают на то, что, избавившись от экстремистов, которые сводили на нет переговорный процесс, власти Западного берега реки Иордан, признанные единственными законными представителями палестинского народа, этот процесс возобновят. А сектор Газа пусть себе загнивает и погружается в пучину катастрофы до тех пор, пока отчаявшееся местное население не избавится каким-либо образом от власти ХАМАС или же заставит его «образумиться» и отказаться от своих нынешних амбиций.
Иллюзорность такого рода надежд очевидна. Ошибочно было бы считать, что переговорный процесс зашел в тупик по вине ХАМАС, и что без участия этой организации дело пойдет на лад. Пора взглянуть правде в лицо и честно признать, что, даже не будь ХАМАС вообще, Израиль и палестинцы все равно не приблизились бы к достижению решения, приемлемого для обеих сторон.
Достаточно вспомнить судьбу соглашений Осло. Начатый тогда мирный процесс не вылечил болезнь, а лишь загнал ее вглубь, отодвинув на время решение кардинальных проблем. Соглашения принимались в расчете на то, что лучше начать с более легких вопросов, а к тому моменту, когда неизбежно придется заняться главным, накопится позитивный опыт, который облегчит окончательное решение. Но срыв переговоров в Кэмп-Дэвиде в 2000-м (встреча Ясира Арафата с израильским премьером Эхудом Бараком при посредничестве президента США Билла Клинтона) показал, что именно в тот момент, когда пришло время взять быка за рога и приступить к решению кардинальных проблем, позиции оказались несовместимы.
А таких проблем три.
Первая из них – Иерусалим, город, который и израильтяне, и палестинцы считают своей столицей. По-арабски он называется Аль-Кудс, «священный», и считается третьим религиозным центром мусульман (после Мекки и Медины). Арафат говорил: «Не родился еще такой арабский лидер, который мог бы отказаться от Аль-Кудса». Но и никакой израильский лидер не уступит Иерусалима, западную часть которого еще в 1950-м кнессет (парламент) провозгласил столицей еврейского государства. Генеральная Ассамблея ООН при решении вопроса о разделе Палестины в 1947 году признала за «городом трех религий» особый статус и поставила его под международный контроль. Но уже спустя год Иерусалим оказался разделенным между Израилем и Иорданией, а после Шестидневной войны в июне 1967-го полностью перешел в руки израильтян. Фактически Иерусалим состоит из двух частей: еврейский город с населением 475 тыс. и арабский город (245 тыс.).
Особое место занимает находящаяся в Старом городе Храмовая гора. На земном шаре нет куска земли аналогичных размеров (ее площадь около 12 гектаров), которому бы придавалось столь колоссальное символическое значение. Арабы называют Храмовую гору Аль-Харам аш-Шариф («благородное и неприкосновенное святилище»), так как там расположены две мечети, почитаемые мусульманами как величайшие святыни, – Аль-Акса и «Купол скалы». Но там же находится и еврейская святыня – Западная стена, или Стена Плача, единственная сохранившаяся часть второго храма, разрушенного римлянами. Другого такого святого места на Земле у иудеев нет.
Несколько лет назад сообщалось, что израильское правительство якобы согласно на раздел Старого города и на предоставление палестинцам права учредить свою столицу в пригороде Абу Дис, объявленном частью Иерусалима. Таким образом арабский Аль-Кудс и еврейский Ерушалайм стали бы соответственно столицами двух государств в пределах одного города. Если такой вариант и имел место, он остался мертворожденным: после начала интифады судьба Иерусалима больше уже не обсуждалась.
Вторая проблема – это еврейские поселения на Западном берегу реки Иордан. На их строительство, которое началось вскоре после Шестидневной войны года, было израсходовано 14 млрд долларов. Ныне существует 122 поселения с общим числом жителей 270 тысяч человек (и еще 190 тысяч еврейских поселенцев живут в районе Иерусалима на арабской территории, не входящей в состав Западного берега). И хотя территория, занимаемая поселениями, составляет всего около 6 % площади Западного берега, палестинцы считают оккупацией сам факт их наличия. Решить проблему поселенцев крайне сложно: как правило, это сильные, невероятно упорные и фанатично настроенные люди с высокой идейной мотивацией – сохранять еврейское присутствие в Иудее и Самарии, как в Израиле называют Западный берег. Например, в Хевроне, бывшей первой столице древнего царства при царе Давиде, где находятся могилы Авраама и других патриархов, в окружении 150 тысяч арабов живут 500 еврейских семей, для охраны которых постоянно дислоцирована целая воинская часть.
И третья проблема – палестинские беженцы. Это арабы, покинувшие ту часть Палестины, которая вошла в состав Израиля, и их потомки (последних теперь, конечно, гораздо больше, чем первоначальных переселенцев). Зарегистрированных беженцев сейчас насчитывается более трех миллионов, они живут на пособия, выдаваемые ООН, в 32 лагерях на территории Иордании, Западного берега реки Иордан, сектора Газа, Ливана и Сирии. Согласно резолюции 194 Генеральной Ассамблеи ООН, принятой в 1948 году, беженцам должно быть обеспечено право на возвращение, которое Израиль, однако, никогда не признавал.
В принципе ни одна из названных проблем не может считаться абсолютно неразрешимой.
Разделить Иерусалим можно – ведь и сейчас его еврейская и арабская части представляют собой фактически два обособленных города, соседи на «чужую территорию» стараются не заходить. Даже вопрос о юрисдикции над Храмовой горой поддается решению на основе компромисса.
Это относится и к проблеме палестинских беженцев: конечно, ни одно израильское правительство никогда не согласится вернуть на территорию своей страны миллионы арабов, в таком случае еврейское государство перестало бы существовать. Но значительная часть даже тех, кто родом с территории, ставшей Израилем, согласилась бы переехать на Западный берег, в потенциальное палестинское государство, часть удовольствовалась бы денежной компенсацией и осела бы в других странах. Все достижимо при наличии доброй воли, а ее-то и нет. За долгие годы вражды каждая из противоборствующих сторон накопила такой заряд ненависти и тотального недоверия, что любое предложение рассматривается как попытка обмана, как коварная ловушка.
Допустим даже, что режим Махмуда Аббаса, пользующийся исключительным расположением Америки и Израиля, получив огромные деньги, сумеет инициировать подъем экономики и повышение жизненного уровня населения и, более того, снизить традиционную фатховскую коррупцию (мало кто в это поверит, но, предположим, это получится). И все равно, когда глава Палестинской национальной администрации сядет за стол переговоров с представителями Израиля по трем главным, кардинальным вопросам, он не сможет, как и прежде, не выдвинуть все те же условия урегулирования.
А эти условия зафиксированы в резолюции 242 Совета Безопасности ООН еще в 1967 году. Потом они воспроизводились и в «Дорожной карте», и в представленном не так давно саудовском плане: вывод израильских войск со всех оккупированных в 1967-м палестинских территорий (включая и Восточный, т. е. арабский, Иерусалим); демонтаж еврейских поселений на Западном берегу; решение (хоть какое-то) проблемы беженцев. Если Махмуд Аббас не выступит с таких позиций, он предстанет перед палестинским народом и всем арабским миром как предатель, окажутся справедливыми хамасовские утверждения о том, что налицо бесстыдный сговор лидеров ФАТХ с американцами и сионистами.
Что ответит ему израильское правительство, слабое и непопулярное, утратившее доверие народа после неудачной прошлогодней военной операции в Ливане? Следует ли от него ожидать согласия вернуться к границам 1967 года и демонтировать поселения? Самое большее, на что оно было бы способно, – ликвидировать часть из тех 250 блокпостов на Западном берегу, которые делают невыносимой жизнь палестинцев. Они вынуждены часами простаивать на пропускных пунктах, чтобы пройти из одного города в другой, – и это на своей родной земле!
Однако следует ожидать выдвижения проекта «обмена землей» – речь идет о передаче палестинцам некоторых израильских районов взамен на включение в состав Израиля крупных блоков поселений вблизи Иерусалима. Еще при Ариэле Шароне циркулировал такой план «урегулирования», в результате осуществления которого у палестинцев осталось бы 44 % территории Западного берега, то есть менее десятой части «исторической Палестины». Далеко уйти от замыслов Шарона нынешние политики, лишенные его харизмы и авторитета, вряд ли смогут, а это будет неприемлемо для палестинцев.
Беда в том, что концепция «земля в обмен на мир», столь широко распропагандированная еще не так давно, выглядит в глазах израильтян полностью провальной. Люди говорят: «Мы ушли с юга Ливана – и получили “Хезболлу” с ракетами на нашей границе, ушли из Газы – а там властвует ХАМАС, а вернемся к границам 1967 года – и врагу хватит одной ракеты, чтобы накрыть международный аэропорт имени Бен Гуриона».
Все это свидетельствует о том, что надежды на прорыв в конфликте после образования фактического альянса между режимом ФАТХ, Соединенными Штатами, Израилем и несколькими арабскими государствами крайне сомнительны.
Что же касается Газы, то бросить ее на произвол судьбы – худший вариант. Конечно, гуманитарная помощь будет туда направляться: арабский мир и международное сообщество не дадут почти полутора миллионам человек умирать с голоду. Но не более того. Ожидать, что жители сектора Газа в отчаянии повернутся против ХАМАС, наивно: они во всех своих бедах будут по-прежнему винить Израиль и Америку. А внутри движения могут взять верх наиболее экстремистские элементы. Они захотят спровоцировать Израиль на вторжение в Газу и повторить прошлогоднюю акцию «Хезболлы». Цель: во-первых, нанести противнику урон, который неизбежен, когда израильтяне натолкнутся на укрепленные палестинские позиции и увязнут со своими танками на узких городских улицах; во-вторых, резко поднять престиж ХАМАС среди арабов и мусульман вообще, сделать его, опять же по примеру «Хезболлы», героем сопротивления оккупантам.
При таком варианте во всем регионе резко возрастает роль двух сил, совершенно различных по конфессиональному признаку, но с одинаковой яростью выступающих против Израиля и Америки. Это суннитская «Аль-Каида» и шиитский Иран. Если ХАМАС загонят в угол, он вполне закономерно обратится к ним. Еще недавно бюджет ХАМАС на 50–60 % обеспечивался поступлениями из Саудовской Аравии, теперь же все больше средств, не говоря уже об оружии, идет из Ирана.
И как раз в этом, как ни парадоксально, состоит, возможно, единственный шанс преодолеть нынешний раскол и восстановить единую власть палестинцев.
Ключевые арабские государства региона – Саудовская Аравия, Египет и Иордания – в последнее время оказались в двойных тисках.
С одной стороны, им угрожает террор «Аль-Каиды», провозгласившей борьбу против «продажных прозападных режимов».
С другой – эти три суннитские страны всерьез опасаются того, что иорданский король Абдалла однажды назвал «шиитским полумесяцем». Видимо, имеется в виду утихшая со времен Хомейни, но ныне возобновившаяся экспансия шиитского Ирана в союзе с шиитскими экстремистами в Ираке и ливанской «Хезболлой». Воинственный шиизм стал теперь авангардом так называемого «арабского сопротивления», под которым им подразумевается «борьба против империализма, сионизма и их пособников». Если этот «полумесяц» дойдет до Палестины (хотя она населена суннитами, но политика иногда важнее конфессиональных противоречий), вся обстановка изменится не в пользу прозападных суннитских режимов.
Понимая это и не желая «отдавать» Газу Ирану или «Аль-Каиде», правители Саудовской Аравии, Египта и Иордании просто обязаны приложить все силы, чтобы восстановить единую палестинскую власть хотя бы на «внешнем уровне» (внутри каждой из двух палестинских территорий ожидать примирения трудно). Помимо всего прочего, палестинская власть должна являться субъектом мирного процесса, партнером по переговорам, а для этого ей нужно быть единой, пусть даже только на «верхнем этаже», перед лицом международного сообщества. Это, конечно, вариант неуклюжий и нестабильный: в каждой из двух частей Палестины есть своя власть, а наверху, в виде крыши – правительство во главе с нейтральным премьером. Но все прочие варианты еще хуже.
Объективно в подобном заинтересованы и Соединенные Штаты, которые нуждаются в продвижении к мирному урегулированию в Палестине, чтобы снизить невероятный накал антиамериканских настроений в арабских странах и вообще в мире ислама. С Израилем сложнее. С одной стороны, в новой ситуации он действительно вправе спросить: «Переговоры? Но с кем?» и отложить все попытки урегулирования в долгий ящик. Но с другой – превращение Газы в заповедник самого оголтелого экстремизма чревато для израильтян большими бедами. И неизбежно встает вопрос: можно ли все-таки иметь дело с ХАМАС?
Выше уже говорилось, что экстремизм хамасовцев не следует считать аргументом в пользу бесполезности переговоров.
Во-первых, ХАМАС неоднороден, в него наряду с «непримиримыми» входят также деятели умеренных взглядов, и не исключен даже раскол этого движения на «большевиков» и «меньшевиков».
Во-вторых, обстоятельства, в частности катастрофическое ухудшение положения народа в случае продолжения антогонистического, воинственного курса, не обязательно приведут к преобладанию «непримиримых». Напротив, развитие ситуации может побудить ХАМАС скрепя сердце сделать выбор в пользу «меньшего зла», то есть эволюционировать в сторону фактического признания концепции двух государств. Поэтому в интересах Израиля – не списывать ХАМАС как потенциального партнера. Но ясно, что завязать хоть какой-то диалог удастся, лишь если принципиально изменится позиция исламистов. Двукратный визит в Москву Халеда Машаля, проживающего в Дамаске лидера ХАМАС, ничего в этом смысле не дал. Правда, его у нас и не уговаривали признать Израиль, но, возможно, возлагались надежды на то, что он сам пересмотрит свою позицию. Однако этого не произошло.
Итак, сложившаяся ситуация имеет столько различных и противоречивых аспектов, настолько запутана, что даже трудно сказать, используя журналистское выражение, на чьей стороне поля находится мяч. Если в ближайшее время ничего не прояснится, вероятны худшие варианты. Пока что на Ближнем Востоке время работало не на оптимистов.
