Вот уже полтора десятилетия народы бывшего СССР мучительно пытаются расставить знаки препинания в простейшей фразе – «врозь нельзя вместе». В декабре 1991 года, после тяжелейшей агонии Советского Союза, представлялось, что проблема решена раз и навсегда: «Врозь. Нельзя вместе».
Но вскоре этот вопрос, связанный с синтаксисом, вновь оказался актуальным: эйфория суверенитетов на постсоветском пространстве быстро исчерпала себя. Стало ясно: для укрепления вновь обретенных суверенитетов государства бывшего СССР нуждаются в объединении усилий, поскольку разрыв традиционных связей слишком больно ударил по каждому из них. Стала набирать силу тенденция к реинтеграции, и в середине 1990-х показалось, что вот-вот возобладает тезис «Врозь нельзя. Вместе». Именно к этому периоду относятся наиболее значимые инициативы СНГ: Договор о создании Экономического союза (1993), Соглашение о создании зоны свободной торговли (1994), Соглашение о создании Платежного союза (1994), а также Соглашение о Таможенном союзе России, Белоруссии, Казахстана и Киргизии (1995) и Договор об образовании Сообщества России и Белоруссии (1996).
Однако, заполнив образовавшийся на постсоветском пространстве вакуум и достаточно успешно решив задачу «цивилизованного развода», Содружество Независимых Государств так и не смогло стать эффективно действующим региональным объединением. В экономической сфере дальше режима свободной торговли, да и то с изъятиями и ограничениями, продвинуться не удалось. Что касается политических проблем, существующих в отношениях между участниками Содружества, то и здесь его роль невелика. Застарелые конфликты – приднестровский, югоосетинский, абхазский, карабахский – никуда не исчезли. Более того, за эти годы то и дело появлялись новые. Россия и Украина ссорились из-за дотоле никому не известной Тузлы – то ли острова, то ли косы. Российско-белорусские отношения погрузились в глубокий кризис и подошли к «моменту истины». Грузия, а затем Украина и Молдавия заявили о своем евроатлантическом выборе.
Что это – конец СНГ? Геополитическое поражение России? «Происки» западных стран и их спецслужб? Окончательная победа лозунга «Врозь. Нельзя вместе»? Отнюдь нет. Просто прагматизм, утвердившийся в политике в результате смены политических элит, окончательно пришел на постсоветское пространство.
ЭВОЛЮЦИЯ ВОСПРИЯТИЯ
Еще в середине 1990-х годов мне приходилось неоднократно высказывать мнение о том, что СНГ является во многом личным творением его основателей и в нынешнем виде вряд ли переживет их политический век. Не очень скромно цитировать себя, но в одной из публикаций 1997-го автор этих строк писала: «СНГ пока не имеет прочной институциональной базы и держится в значительной степени на личных контактах, доверительных отношениях высших руководителей стран-членов, многие из которых, как это прекрасно известно, давно знают друг друга “по совместной работе” еще в эпоху СССР. Большинство лидеров Содружества обладают похожими интеграционным менталитетом и политической культурой. Президенты стран СНГ по-прежнему говорят на одном языке – как в буквальном, так и в переносным смысле, они мыслят на одной волне, и многое в Содружестве совершается только благодаря их способности в своем узком кругу находить решение сложных политических вопросов.
Более того. Осознавая ответственность за принятое неизбежное, но тем не менее болезненное решение о роспуске СССР, “первое поколение” президентов государств Содружества старается как бы компенсировать своим народам те трудности, которые это решение породило. Отсюда, может быть, и проистекает хаотичное стремление к скорейшему форсированию интеграции, даже без подсчета ее экономических следствий.
С приходом новых “первых лиц” Содружество неизбежно станет иным. К власти придут люди, которые, не будучи отягчены ответственностью за прошлое, начнут относиться к интеграции так, как к ней в общем-то и следует относиться, – взвешивать ее плюсы и минусы, осуществлять лишь то, что отвечает экономическим и политическим интересам их стран».
Прогноз сбылся. В Содружество приходят новые лица, оно меняется на глазах. Иными становятся отношения между его участниками.
Первопроходцем здесь выступила именно Россия. На протяжении 1990-х годов политика Москвы в отношении стран СНГ уж чем-чем, а прагматизмом точно не отличалась. Ей были присущи крайняя противоречивость, если не сказать хаотичность, и шараханье из одной крайности в другую.
Временами Россия воспринимала страны СНГ как квазигосударства, как прежние союзные республики, если не сказать «бывшие колонии», которые, дескать, всё еще экономически зависимы от России также и в том, что касается поставок энергоносителей. Тезис «А куда они денутся?» нанес в начале 1990-х серьезный ущерб стратегическим интересам России на постсоветском пространстве. С очень большим опозданием российские политики заметили, что страны СНГ являются независимыми во всех смыслах этого слова, что они «обеспечили себе тылы», имеют альтернативные стратегии развития и альтернативных «союзников» – все то, что принято называть «многовекторной дипломатией».
Другая крайность – оборотная сторона этого же стереотипа: «В странах СНГ живут наши же люди, и им надо бескорыстно помогать, экономический расчет в братской дружбе неуместен». Отсюда, в частности, быстрый рост задолженности наших партнеров, в том числе по поставкам энергоносителей.
Бессистемная политика Москвы на постсоветском пространстве была связана с наличием несомненного, хотя и тщательно вуалируемого конфликта между долгосрочными стратегическими интересами России, требующими сохранения стран СНГ в зоне ее влияния, и текущими экономическими возможностями, не позволяющими проводить затратную внешнюю политику.
Тем не менее Россия начиная с 2000 года стала демонстрировать прагматичный подход к странам СНГ как к стратегическим, преференциальным партнерам, отношения с которыми, однако, должны базироваться прежде всего на точном экономическом расчете. Ограниченность ресурсов заставила строго соизмерять потенциальный эффект от мероприятий, направленных на углубление как интеграции, так и двустороннего сотрудничества, с ценой, которую приходилось за них платить.
Таким образом, на рубеже тысячелетий пришло понимание: чем скорее мы откажемся от термина «ближнее зарубежье», чем скорее привыкнем к тому, что страны Содружества – это «зарубежье» настоящее, с которым необходимо иметь особые, привилегированные отношения, при этом ведя диалог на базе общепринятых международных принципов, тем лучше будет для всех, и в первую очередь для России.
ПАДЕНИЕ ПОСЛЕ ВЗЛЕТА?
Бесспорно, интеграция со странами СНГ отвечает и стратегическим, и краткосрочным интересам России. Но речь идет не об «интеграции любой ценой», а только о такой, которая укрепляет демократические и рыночные преобразования как в этих странах, так и в самой России, содействует экономическому росту, занятости и не противоречит задаче интеграции России в мировое сообщество в целом.
В последние годы именно этот прагматичный подход лежал в основе отношений России с государствами Содружества, и вплоть до самого недавнего времени он давал очевидные позитивные результаты. Удалось решить множество застарелых проблем в двусторонних отношениях. В частности, урегулированы газовые долги с Украиной и Молдавией. Началась стратегическая деятельность по формированию российско-украинского газового консорциума, в который в перспективе могут войти ведущие европейские компании. Завершена делимитация российско-украинской границы и найдена приемлемая развязка по азово-керченской акватории. Проделана огромная предварительная работа по подготовке к введению российского рубля в качестве единственного законного платежного средства на территории Белоруссии. Закрыта проблема задолженности в отношениях с Арменией и Таджикистаном. Большой прорыв осуществлен на каспийском направлении: договоренности с Казахстаном и Азербайджаном позволили приступить к использованию недр и определить принцип раздела Каспия: «Делим дно, вода – общая». Подписано долгосрочное соглашение о закупке Россией туркменского газа. Перечень можно продолжить.
Не менее впечатляют достижения в многостороннем формате. В 2000 году с учетом европейского интеграционного опыта создано Евразийское экономическое сообщество (ЕврАзЭС) в составе России, Белоруссии, Казахстана, Киргизии и Таджикистана, имеющее целью сформировать в перспективе общее экономическое пространство. Украина, Молдавия и Армения получили в этой организации статус наблюдателей. В предельно сжатые сроки подготовлено, подписано и ратифицировано Соглашение о формировании Единого экономического пространства (ЕЭП) России, Украины, Белоруссии и Казахстана, начата работа над документами, обеспечивающими его реализацию. Президенты России, Казахстана, Узбекистана и Туркменистана подписали заявление о стратегическом сотрудничестве в газовой сфере. Создана Организация Договора коллективной безопасности (ОДКБ) стран СНГ. Активно развернулся Антитеррористический центр СНГ…
И вдруг многое из достигнутого, казалось бы, перечеркивается неожиданным исходом избирательных кампаний в Грузии и Украине, обострением российско-молдавских отношений в преддверии и в результате выборов в Молдавии. Возникают вопросы: не дает ли сбои проводимая Россией в последние три-четыре года политика прагматизма? не способствует ли она ослаблению позиций России на постсоветском пространстве? Думается, ответы следует искать в самом характере равноправных взаимоотношений, которые предполагают наличие, как минимум, двух сторон, отстаивающих собственные интересы. Прагматичный подход России подразумевает и соответствующую прагматичную политику партнеров, которая иногда может восприниматься даже как антироссийская.
«Новый прагматизм» наших старых партнеров, неизбежная смена элит в ряде стран СНГ, управляемый либо спонтанный приход к власти новых политических сил и фигур – все это стало для Москвы серьезным экзаменом. Экзаменом на приверженность политике прагматизма, который, хочется надеяться, наша страна успешно выдержит.
ОТ ВИРТУАЛЬНОГО К РЕАЛЬНОМУ
Партнеры России могут сделать и уже порой делают выбор, не оправдывающий ее ожиданий. Но это их выбор. И в современную эпоху он всегда будет прагматичным. Так и возникают «противоестественные» на первый взгляд альянсы украинских и грузинских «рыночников» с молдавскими «коммунистами». В этих условиях России важно не променять уравновешенный, прагматичный подход к соседям, доказавший в последние годы свои преимущества, на некие «геополитические концепции». В современных условиях все страны СНГ, равно как и Россия, руководствуются в своей внешней политике не чем иным, как национальными интересами, и сбалансировать их как раз и призвано искусство политики прагматизма. Именно с этих позиций следует анализировать современную ситуацию на постсоветском пространстве.
Необходимо открыто признать, что Содружество Независимых Государств, несмотря на ряд попыток его реформирования, по-прежнему представляет собой виртуальное интеграционное объединение со сложной, плохо управляемой бюрократической структурой. Сегодня его участники обсуждают контуры очередной реформы, однако, как и прежде, нет ответа на главный вопрос: какова конечная цель интеграции в рамках СНГ? Что создаем? Зачем создаем? Сколько это будет стоить? Каковы основные этапы строительства?..
Изначально в документах, подписанных в 1992–1993 годах, прежде всего в Договоре о создании Экономического союза, предполагалось, что СНГ будет развиваться по «нормальному» сценарию регионального интеграционного объединения:
- зона свободной торговли;
- таможенный союз;
- единое экономическое пространство с четырьмя свободами (движение товаров, услуг, капиталов и рабочей силы);
- экономический и валютный союзы.
Однако одновременно с декларированием этих конечных целей ставилась задача, в корне им противоречившая, – сохранение суверенитета в полном объеме и отказ от формирования наднациональных органов. Хотя, как известно, даже таможенный союз, не говоря уже об экономическом и валютном, требует поступаться суверенитетом, передавая часть его наднациональным органам. Когда в середине 1990-х такое понимание появилось, о конечной цели СНГ вообще перестали упоминать.
В конце 1990-х годов, после ряда бурных президентских саммитов, была предпринята первая серьезная попытка осуществить реформу Содружества. В результате реорганизации институциональной структуры СНГ его аппарат стал менее громоздким, и все же в целом разрозненные управленческие органы объединить тогда не удалось. Провозглашенная задача создания зоны свободной торговли де-факто решена, но прежде всего в результате соответствующих двусторонних договоренностей.
Словом, планируемая реформа СНГ не состоялась. Зато состоялась незапланированная. В последние годы Содружество стало тем, чем только и могло стать в эпоху прагматизма, – организацией общеполитического толка, своего рода «клубом президентов», «площадкой» для обсуждения широкого круга проблем, в том числе глобального характера.
И это скорее хорошо, чем плохо. Можно только приветствовать возрастание в рамках СНГ значимости таких сфер взаимодействия, как борьба с терроризмом и экстремизмом, проблемы безопасности, взаимодействие правоохранительных структур, гуманитарное и культурное сотрудничество. У Содружества наконец появляются реальные цели и задачи.
На мой взгляд, радикальная реформа СНГ, подразумевающая его превращение в действенное интеграционное экономическое объединение, по сути дела, вообще не нужна. Ведь за прошедшие годы от него отпочковались новые организации, имеющие, в отличие от самого Содружества, четкие цели, задачи, механизмы. Речь идет о Евразийском экономическом сообществе, Едином экономическом пространстве (ЕЭП), Организации Договора коллективной безопасности.
Опыт, кстати, свидетельствует в пользу именно этого сценария. История знает примеры того, как одна и та же группа стран в течение небольшого промежутка времени создавала различные организации с одинаковыми целями. Если первая попытка оказывалась неудачной, то первая организация не упразднялась, но параллельно немедленно учреждалась следующая. Так, в 1948 году в Брюсселе был заключен Брюссельский договор об экономическом, социальном и культурном сотрудничестве и коллективной самообороне между Бельгией, Великобританией, Люксембургом, Нидерландами и Францией. На его базе возник Западный союз, преобразованный в 1955-м – в соответствии с Парижскими соглашениями (1954) – в Западноевропейский союз (ЗЕС), к которому помимо упомянутых государств присоединились Италия и ФРГ. Созданная организация оказалась весьма аморфной, как и нынешнее СНГ. Развивать экономическое сотрудничество в рамках ЗЕС не получилось. Спустя же несколько лет, после подписания в 1957 году и вступления в силу в 1958-м Римских договоров, сформировалось полноценное интеграционное объединение – Европейское экономическое сообщество, трансформировавшееся впоследствии в Европейский союз. Западноевропейский союз, тем не менее, продолжал существовать. В начале 1990-х годов о нем «вспомнили» и интегрировали в структуры ЕС.
Таким образом, при сохранении Содружества Независимых Государств как «политической оболочки», общеполитической, гуманитарной организации, охватывающей все постсоветское пространство, своего рода «мини-Совета Европы» основные усилия могут быть сосредоточены на всемерном укреплении ЕврАзЭС в качестве экономического объединения и ОДКБ как военно-политической организации.
В лице ЕврАзЭС мы имеем перспективную региональную организацию, построенную с учетом принципов Евросоюза, в которой, в отличие от СНГ, при принятии решений берется в расчет (пусть и не в полном объеме) экономический вес России.
ЕврАзЭС имеет четкие экономические цели и институциональную структуру. Именно в нем создана полноценная зона свободной торговли без изъятий и ограничений. В соответствии с документом «Приоритетные направления развития ЕврАзЭС на 2003–2006 и последующие годы» предстоит завершить до конца 2006-го подготовку к формированию таможенного союза. В долгосрочной перспективе речь может идти также об экономическом и валютном союзах.
Уже сегодня Евразийское экономическое сообщество наполняется реальным экономическим содержанием. Реализуются многосторонние проекты, прежде всего в ключевых секторах экономики – энергетике и транспорте. Это позволяет развивать взаимную торговлю между государствами – участниками ЕврАзЭС более ускоренными темпами по сравнению с другими странами СНГ.
Если в целом рост российского товарооборота составил в 2004 году 134,6 %, то с государствами ЕврАзЭС – 141,2 %, а со странами СНГ, не входящими в ЕврАзЭС, – 134 %. Еще пять лет назад товарооборот России со странами ЕврАзЭС составлял около 10 млрд долларов, в прошлом году он достиг более 26 млрд долларов.
Эффективной интеграционной организацией на пространстве СНГ могло бы стать и Единое экономическое пространство, Соглашение о формировании которого подписано в сентябре 2003 года. В ЕЭП входят страны, являющиеся ключевыми партнерами России: Украина – второй после России экономический потенциал СНГ; Белоруссия – самый близкий, хотя и противоречивый союзник; Казахстан – наиболее динамично развивающееся государство, по степени рыночных преобразований не только не уступающее России, но порой и опережающее ее.
Цели и задачи ЕЭП во многом тождественны целям ЕврАзЭС, да и круг участников отчасти совпадает. Однако договорно-правовая база ЕЭП хотя и готовилась в рекордные по международным меркам сроки (между заявлением президентов о начале работы и подписанием самого Соглашения прошло всего семь месяцев), но она гораздо более продвинутая. Впервые удалось подготовить документы, отвечающие лучшим интеграционным стандартам, а стремление к достижению компромисса в ходе сложнейших переговоров не привело к выхолащиванию их сути.
Такой результат достигнут благодаря двум принципиальным договоренностям. Во-первых, Соглашение и являющаяся его неотъемлемой частью Концепция формирования ЕЭП рассматривались не как обычная «переговорная бумага» и предмет дипломатического торга, а как некая универсальная, теоретически и практически выверенная модель интеграции, фиксирующая само понятие единого экономического пространства, а также и то, какие шаги и в какой последовательности надо предпринять в целях его формирования.
Во-вторых, заложен принцип разноуровневой, разноскоростной интеграции. В итоге государства – члены ЕЭП вправе самостоятельно определять скорость своего интеграционного движения, но не могут блокировать продвижение остальных партнеров. Одновременно согласовано, что мероприятия по формированию ЕЭП являются взаимозависимыми и взаимосвязанными и государства-члены не могут выбирать: это, мол, делаю, а это – нет. Иными словами, ЕЭП – это «комплексный обед», а не ресторанное меню И la carte.
В документы Единого экономического пространства заложено несколько поистине революционных для постсоветского пространства принципов. Признано и ратифицировано всеми четырьмя участниками Соглашения, что формирование Единого экономического пространства требует создания координирующих, то есть наднациональных, органов. Одновременно зафиксировано, что решения будут приниматься с учетом экономического веса государств. При этом органы ЕЭП будут формироваться только по мере появления у них реальной компетенции. Короче говоря, в основу концепции объединения положены те же самые принципы, что обеспечивают эффективность деятельности Европейского союза.
В настоящее время стороны активно работают над подготовкой 85 документов, которые составят нормативно-правовую базу ЕЭП. На саммите этой организации в сентябре 2004-го в Астане руководители государств – участников Соглашения утвердили перечень документов, подлежащих согласованию и подписанию в первоочередном порядке. Эти 29 документов должны быть подписаны до 1 июля 2005 года.
РЕШАЮЩИЙ ВЫЗОВ
Главное испытание, выпавшее сегодня на долю Единого экономического пространства, – Украина, новая политическая элита которой пока сомневается, совместимо ли ЕЭП с ее «европейским выбором». Впрочем, этот вопрос, пусть в менее острой форме, встал бы и при любом исходе украинских выборов. На мой взгляд, взятый Украиной в последние годы курс на активное интегрирование в европейские политические и экономические структуры вряд ли возможно принципиально скорректировать. Преимущества евроинтеграции для Украины несомненны и в дальнейшем будут нарастать. Попытка отрицать их бесперспективна, поскольку и сама Россия четко обозначила европейский вектор своей политики, движется с Европейским союзом в направлении формирования «четырех общих пространств», в том числе и экономического.
В соответствии с концепцией, одобренной на Римском саммите Россия – ЕС в 2003 году, Общее европейское экономическое пространство (ОЕЭП) России и Евросоюза призвано содействовать сближению обеих правовых и экономических систем, углублению инвестиционного взаимодействия, дальнейшему продвижению энергодиалога, решению вопросов сопряженности транспортных сетей, реализации крупных проектов, имеющих общеевропейское значение, развитию сотрудничества в инновационной и научно-технической областях. В настоящее время на долю стран СНГ приходится лишь 17,9 % внешнеторгового оборота России, в то время как на долю ЕС – около 50 %.
Точно так же и Украина уже сегодня имеет более активные связи с Европейским союзом, чем со странами постсоветского пространства. В последние годы существенно изменилась структура ВВП Украины: значительная доля в нем теперь приходится на сектор услуг. Это тоже повышает заинтересованность Украины в облегчении доступа к европейским рынкам. Помимо объективных факторов, определяющих европейский выбор Украины, действует и ряд сильных субъективных, этнопсихологических факторов: традиционная ревность к «москалям», желание опередить их во всем. Свою роль играет особая «любовь-ненависть» к Польше: «Если поляки в НАТО и ЕС, то чем мы хуже?»
Нельзя сбрасывать со счетов и саму динамику европейской интеграции, которая постепенно втягивает в свою орбиту оставшиеся на периферии европейские страны, «новых соседей», если пользоваться терминологией Евросоюза. Поскольку альтернативные центры интеграционного притяжения (СНГ, ЕврАзЭС, то же ЕЭП) пока в полной мере не сформированы и не демонстрируют свою экономическую привлекательность, то Украину, равно как Молдавию, а в перспективе и Белоруссию, естественно, постепенно затягивает «еэсовский пылесос».
Расширяющийся Европейский союз не случайно становится все более привлекательным для новых членов. Если в ЕС, раньше объединявшем шесть, девять, даже двенадцать государств, лидирующие позиции, бесспорно, занимали крупные страны – Великобритания, Италия, Франция, ФРГ, то в Европе-25 их позиции размываются. Новая Европа своим весом начинает давить на Старую Европу. Механизмы Евросоюза позволяют малым странам успешно выстраивать комбинации против крупных, чем они в последнее время активно пользуются.
Впервые в истории сложилась ситуация, когда малые европейские государства – Бельгия, Нидерланды, Польша, Словакия, Словения, Чехия и другие, бывшие на протяжении веков объектами международных отношений, насильственно включавшиеся то в одну европейскую империю, то в другую, – стали полноправными субъектами международных отношений, чей голос, если им правильно распорядиться, имеет реальный вес при принятии решений. В этом, наверное, и заключается притягательная сила Европейского союза и триумф европейской идеи. Это-то и делает ЕС таким заманчивым для многих стран СНГ. Спорить с этим, не предложив равноценной альтернативы, бессмысленно.
Такой альтернативой как раз могло бы стать Единое экономическое пространство. Как представляется, участие в ЕЭП не противоречит европейскому выбору Украины и не исключает в будущем принятия ею решения о вхождении в Евросоюз. Кстати, в Европе есть прецеденты перехода стран из одной организации в другую. Так, в начале 1970-х Великобритания, Дания, Ирландия, а затем другие государства вышли из Европейской ассоциации свободной торговли и вступили в Европейское экономическое сообщество (Общий рынок).
С учетом того, что в настоящее время Россия сама участвует в формировании общего экономического пространства с Европейским союзом, естественно, что нормы и правила единого экономического пространства должны в полной мере соответствовать нормам этого общего пространства, то есть нормам и правилам ЕС. Ключевая разница в том, что общее пространство не предусматривает формирования наднациональных структур и передачи им части суверенных полномочий государств, а единое – предусматривает. Предстоит еще, конечно, тщательно отработать механизм обеспечения параллельного движения по этим двум направлениям, но Россия уже вынуждена его искать – хотя бы в силу собственных интересов. Таким образом, у Украины появляется реальная возможность извлекать от членства двойную выгоду: и пользоваться доступом к рынкам своих партнеров по ЕЭП, и одновременно готовить экономику для предстоящего вхождения в Евросоюз. В этом варианте ЕЭП выступает, во всяком случае для Украины, по отношению к Европейскому союзу в роли «предбанника», точнее сказать, «чистилища».
Более того, нельзя исключать, что Единое экономическое пространство может оказаться эффективной, самодостаточной организацией с наднациональными полномочиями, способной успешно конкурировать с ЕС в вопросе привлечения новых участников, и что процесс образования общего пространства Россия – Евросоюз позволит в перспективе создать общее экономическое пространство, объединяющее как государства Европейского союза, так и участников ЕЭП. И тогда вопрос, в какой части этого пространства – в ЕС ли, в ЕЭП ли – окажется Украина, вообще потерял бы свою остроту. К сожалению, проект ЕЭП оказался в Украине чрезмерно политизированным. Однако шансы на принятие прагматичного решения в пользу ее участия в ЕЭП остаются.
Вероятен, конечно, и иной сценарий: Украина отказывается продолжать работу над формированием Единого экономического пространства или не соглашается идти в рамках ЕЭП дальше зоны свободной торговли и начинает процесс ускоренной подготовки к вступлению в Евросоюз. Что тогда?
В этом случае вступает в силу сценарий разноскоростной интеграции. ЕЭП может реализовываться в формате трех стран при тесной координации и синхронизации с процессами, происходящими в рамках Евразийского экономического сообщества. При таком варианте Единое экономическое пространство все равно формируется, но, увы, без Украины.
Одновременно и России, и ее партнерам по ЕЭП придется вести активную работу по заблаговременной минимизации издержек, связанных с форсированием Украиной процесса ее вступления в Европейский союз. Помимо очевидных негативных моментов общеполитического и гуманитарного характера (визовый режим, положение соотечественников, возможное появление у части россиян своего рода комплекса неполноценности по отношению к «украинцам-европейцам»), существуют серьезные риски экономического характера.
О возможных опасностях можно судить по опыту интегрирующихся в ЕС стран Центральной и Восточной Европы. Это полномасштабный пересмотр нормативно-правовой базы торгово-экономического сотрудничества, ограничение доступа российских товаров и услуг и т. д. – только на порядок выше. Кроме того, Россия рискует заиметь под боком чрезвычайно опасного конкурента. Украина, тесно интегрирующаяся в «еврозону», но сохраняющая режим свободной торговли со странами СНГ, может реально превратиться в плацдарм для западных инвесторов, привлекаемых относительно дешевой рабочей силой, развитой инфраструктурой, а главное – свободным доступом к емкому российскому рынку.
Каков может быть ответ на возможный «украинский вызов»? Вряд ли отвечает современным реалиям массовое введение защитных барьеров на пути продвижения украинских товаров и услуг, вплоть до сворачивания режима свободной торговли, другие меры ограничительного характера. Лучшая оборона – нападение. Как представляется, наибольший успех в минимизации негативных последствий «евроинтеграции» Украины обеспечила бы «евроинтеграция» самой России.
Как ни парадоксально, для того чтобы сохранить и укрепить свои позиции на постсоветском пространстве, России нужно сосредоточиться не столько на защите этого пространства от «посягательств извне», сколько на укреплении рыночных и демократических преобразований внутри страны, модернизации экономической системы, ее встраивании в мировую экономику, включая скорейшее вхождение в ВТО и создание Общего европейского экономического пространства.
Россия, находящаяся на перепутье, всегда пугала соседей. За примерами ходить далеко не надо: влияние в странах Центральной и Восточной Европы Москва утратила не столько в годы перестройки, сколько в августе 1991 года. Именно в дни путча наши бывшие партнеры по Совету экономической взаимопомощи и Организации Варшавского договора, напуганные непредсказуемостью Советского Союза, решили не дожидаться, когда, как им казалось, опустится «железный занавес». В реальность «угрозы с Востока» поверили и Европейский союз, и НАТО, до того не слишком активно поддерживавшие идею дорогостоящей интеграции центрально- и восточноевропейских стран в европейские структуры.
Напротив, как показывает опыт последних лет, Россия стабильная, прагматичная, предсказуемая, руководствующаяся в отношениях с партнерами принципом «только бизнес, ничего личного», имеет реальный шанс сохранить и укрепить свои позиции на постсоветском пространстве. Более того – стать признанным лидером на пути интеграции в мировую экономику.
