Когда сегодня говорят о новых рисках и вызовах, связанных с национальной и международной безопасностью, имеют в виду, как правило, международный терроризм, угрозу распространения оружия массового уничтожения (ОМУ), национальные и этнические конфликты, нелегальный оборот наркотиков, организованную преступность и т. п. Как представляется, к этому перечню стоит добавить еще один существенный элемент – проблему политической адекватности.
Принципиально важно понимать, насколько соответствуют реальности оценки, на основе которых руководители крупнейших мировых держав принимают ключевые решения в области внутренней и внешней политики. Когда эти решения строятся на ложных представлениях, неправильной интерпретации, непонимании истинных намерений и мотивов действий других игроков, угрозы безопасности многократно возрастают.
И не реальность, и не благо
За последнее время Россию постигла серия внешнеполитических неудач, а отношение к ней со стороны ведущих стран Запада изменилось в негативную сторону. А ведь всего полтора года назад международные позиции Москвы выглядели очень прочными. Российское руководство успешно вышло из острой коллизии, связанной с американской кампанией в Ираке, упрочив конструктивные связи и с Вашингтоном, и с европейскими столицами. Вообще, отношения с наиболее влиятельными державами – Соединенными Штатами и странами Европейского союза – приобрели многообещающий характер как в экономическом, так и в политическом плане. Сегодня от этой благоприятной атмосферы не осталось и следа.
Одна из причин внешнеполитических промахов России коренится в ее неадекватном восприятии современного мира, непонимании происходящих в нем процессов – сложных и во многом уникальных. Как пришлось убедиться, попытка трактовать происходящее вокруг России с точки зрения «игры с нулевой суммой», логики минувших эпох, будь то недавняя холодная война или же милый сердцу наших геополитиков период «больших игр» второй половины XIX века, приводит к неутешительным результатам. Более того, ошибочные представления об окружающей действительности способны нанести серьезный вред всему развитию России, а при углублении существующих тенденций – даже угрожать ее безопасности. Особенно с учетом того, что среди таких неадекватных элементов российской картины мира числится и концепция многополярности.
Как показывает опыт, к термину «полярность» российские руководители обращаются в ситуациях, когда Россия в силу разных причин оказывается не в состоянии добиться поставленных целей. Так, это слово прозвучало после поражения кремлевских политтехнологов в избирательной кампании в Украине, воспринятого Москвой как результат заговора антироссийских сил на Западе. Сначала президент Путин реанимировал уже подзабытую идею треугольника Россия – Индия – Китай, который мог бы стать противовесом американскому доминированию, а затем подверг критике западного «дядю в пробковом шлеме», пытающегося все многообразие мира втиснуть в прокрустово ложе «жандармской однополярности».
Оставим в стороне вопрос о том, адекватна ли сама идея вышеупомянутого треугольника, в котором ни один из «углов» на самом деле не заинтересован в построении каких-либо антиамериканских альянсов. Проблема намного глубже. Само понятие «полярность» подразумевает противопоставление, противостояние, причем жесткое и непримиримое. В разделенном мире идеологизированной блоковой конфронтации «биполярность» являлась вполне уместным и адекватным термином. Действительно, друг другу противостояли два непримиримых полюса. При этом они с бЧльшим или меньшим успехом поддерживали между собой динамическое равновесие, формируя неотъемлемые элементы тогдашней системы мироустройства – так называемые «баланс сил», «стратегическую стабильность». Ни одно из этих понятий, однако, неприменимо к нынешним взаимоотношениям Америки и Евросоюза, Китая и стран Юго-Восточной Азии, Индии и России. Хотя между данными странами или группами государств вполне могут возникать очень серьезные противоречия, это не разводит их по противоположным полюсам.
О стратегической стабильности и балансе сил еще иногда вспоминают при анализе российско-американских отношений. Но это скорее рудимент, оставшийся от времен блоковой конфронтации. Пережиток, который трудно преодолеть, с одной стороны, в силу инерции ментальных стереотипов, с другой – вследствие определенного «технического детерминизма», обуславливающего положение, когда унаследованные от прошлого ядерные потенциалы отчасти определяют военную политику самим фактом своего существования.
Наличие своего рода «узлов роста» в сети глобализирующейся экономики, то есть стран и регионов с высоким уровнем экономического развития, вышедших или выходящих на постиндустриальную, информационную стадию, не стоит толковать как признак многополярного мироустройства, такого же, как в XIX веке, когда каждое государство выступало за себя и против всех.
Предположим, что страны и регионы, о которых говорилось выше, все же формируют полюса будущего многополярного мира. Чем это может обернуться для России? Напомним, что подавляющее большинство потенциальных полюсов – узловых точек многополярного мира – расположены на границах России или в непосредственной близости от них. Практически каждый из этих полюсов существенно опережает Россию либо по уровню экономического развития, либо по темпам роста, либо, как на Ближнем Востоке, по уровню политической пассионарности. Каждый геополитический полюс, в свою очередь, обладает своим полем политического и экономического притяжения.
Россия с ее экономическими проблемами, еще не сформировавшейся идентичностью и слабой государственностью впервые в новой и новейшей истории рискует очутиться в окружении полюсов с более сильным гравитационным влиянием, чем связи, скрепляющие Россию в единое государство. И тогда, в строгом соответствии с законами механики и политической логики, Россия может оказаться просто разорванной более динамичными и активными полюсами, расположенными по ее периметру. Важно также, что многополярную систему очень трудно, если вообще возможно, стабилизировать. Ведь внешняя политика, вынужденная реагировать на изменения в многополюсной системе, просто не может быть постоянной в условиях, когда на каждом из полюсов происходит серьезная трансформация. Так что многополярный мир вовсе не так уж и безобиден для России в ее нынешнем положении.
Новая биполярность
Итак, было бы ошибкой воспринимать мир как многополярный или считать, что в нем утвердилась однополярная американоцентристская модель. Сегодня мы являемся свидетелями формирования биполярности нового типа – такой, в которой каждый из полюсов имеет сложную композитную структуру.
На одном полюсе группируются государства, готовые следовать во внутренней и внешней политике согласованным правилам и нормам, придерживающиеся ряда общих базовых ценностей и признающие цивилизационное многообразие мира. Другой полюс представлен как государствами, так и негосударственными террористическими и криминальными транснациональными сетями, которые исповедуют радикальные идеологии, отвергают общепризнанные нормы права и морально-этические ограничения и ставят задачу глобальной экспансии этих идеологий.
С позиций традиционной геополитики странно говорить о Соединенных Штатах, Евросоюзе и даже Китае как об одном полюсе. Тем не менее процесс формирования такого полюса уже идет, и совместные действия Китая, США, Южной Кореи и Японии по урегулированию проблемы вокруг северокорейской ядерной программы – наглядное тому подтверждение. Как отмечают некоторые аналитики, контуры новой биполярности уже отчетливо просматриваются. Так, Вячеслав Никонов в статье «Назад, к Концерту» («Россия в глобальной политике», № 1 (ноябрь/декабрь) за 2002 г.) предсказывает, что «сейчас, в условиях глобализации, Концерт будет исполняться на глобальной сцене с участием, как минимум, США, Европы, России, Японии, Индии, скорее всего, Китая и кого-то еще». Это, по сути, и есть ядро первого из упомянутых нами полюсов.
По мнению бывшего премьер-министра Люксембурга и одного из отцов-основателей Европейского союза Жака Сантера, «безопасность невозможно обеспечить порознь, каждому для себя. Нереалистична и точка зрения, что всеобщую безопасность в состоянии обеспечить Соединенные Штаты, как самая могущественная держава мира. Нужен альянс государств, противостоящих угрозам, – альянс с участием США, Европы, России, Китая и под эгидой ООН».
Своеобразную версию современной биполярности предложил Алексей Богатуров в статье «Самооборона транснациональных сетей» («Независимая газета». 2003. 2 июля). Описывая главный конфликт современности, автор хотя и не пользуется термином «биполярность», но говорит прежде всего о противостоянии «мирового государства» и «транснациональных сетей». Как, правда, полагает Богатуров, транснациональные сети, представляющие мировую угрозу, – это не только сети по производству наркотиков и глобальные террористические организации, но и мировая финансовая система, которая отмывает деньги, добытые наркодельцами, и мгновенно перебрасывает их в любую точку планеты, обеспечивая нужды террористов. Правомерность включения в полюс «сетевого зла» финансовых сетей, являющихся безусловным достижением современной цивилизации, вызывает большие сомнения. Тот факт, что эти системы используются террористами, не означает их порочности. Ведь мы же не обвиняем мировые самолетостроительные фирмы в том, что террористы осуществили атаки на Вашингтон и Нью-Йорк на борту широкофюзеляжных гражданских лайнеров этих фирм…
Найти свой полюс
Признание Россией новой, формирующейся биполярности, безусловно, принесет свои плоды. Во-первых, отпадут, как лишенные смысла, вопросы, стоит ли нам объединяться со «Старой Европой», чтобы противостоять «диктату США», или же лучше заключить союз с Китаем и бросить вызов «коварному Западу». Ведь все это – противоречия внутри одного полюса, лишь ослабляющие его, в чем Россия совершенно не заинтересована. Соответственно одной из главных целей военной реформы станет создание современных Вооруженных сил, способных воевать не против армии США, а совместно с ней.
Необходимо понять, что создание альянсов внутри нашего полюса чревато тяжелейшими последствиями. Точно так же в период противостояния НАТО и Организации Варшавского договора внутренние противоречия между участниками альянсов уходили на второй план. Россия во внутренней и внешней политике должна действовать так, чтобы прежде всего четко обозначить свою принадлежность к полюсу, борющемуся с мировой террористической угрозой. Альтернативой этому может стать только присоединение к противоположному полюсу террора и бесправия. Поэтому антиамериканизм и антизападничество категорически противопоказаны российскому внешнеполитическому курсу.
Все это вовсе не означает, что надо соглашаться с любыми шагами Соединенных Штатов. Но в нынешней ситуации влиять на американскую позицию можно, только находясь внутри одного общего полюса. Пытаться делать это извне, с враждебных позиций бесполезно, контрпродуктивно и даже опасно. Следует спокойно признать, что в настоящий момент и на ближайшую историческую перспективу США останутся единственной сверхдержавой и в силу этих обстоятельств должны взять на себя роль лидера на том самом полюсе, к которому принадлежит и Россия. Просто пока никто другой в этом качестве выступить не способен.
Бесспорно, Соединенные Штаты страдают многими недостатками, не всегда следуют тем нормам, которые сами провозглашают, и, кажется, начинают верить в собственное мессианство. Вашингтон зачастую действует заносчиво и высокомерно, причем такое поведение усугубляется с ростом военно-политической и экономической мощи США. Все эти негативные проявления реально корректировать только общими усилиями государств, принадлежащих к одному полюсу. Как отмечал председатель Комитета Госдумы РФ по международным делам Константин Косачёв, «мировое лидерство Соединенных Штатов может быть вполне приемлемым для решения собственных проблем России, как оно было и в целом остается приемлемым для основных партнеров США – ЕС, Японии, Канады, Турции».
Наконец, понимание характера формирующейся биполярности позволяет сделать вывод о том, что государства Запада, и прежде всего Соединенные Штаты, жизненно заинтересованы в стабильной России, способной контролировать собственную территорию. Нам следует научиться всячески использовать эту заинтересованность.
Минувший 2004 год принес события, из которых Москва должна извлечь серьезные уроки. Неадекватность в оценках приводила к принятию неверных решений, цели политики не соответствовали средствам их достижения. Нежелание или неспособность увидеть и понять эту неадекватность оборачивались политическими провалами. Их следствие – раздражительность, импульсивность и непоследовательность во внешней политике и политике безопасности. А ведь ядерная держава, претендующая на весомую роль в международной сфере и желающая, чтобы ее интересы были поняты и приняты во внимание, не имеет права на такое поведение.
Даже в нынешней ситуации некоторые западные эксперты говорят и пишут о возможности трансформации «Большой России» в «Третий Запад». Причем в третий не по весу и значимости, а в дополнение к уже существующим двум – США и Евросоюзу. Реализация такого сценария станет возможной при выполнении ряда условий с обеих сторон, и одно из них – это принципиально более высокий уровень адекватности в политике.
Сегодня речь идет о формировании нового мира, в котором Россия может занять достойное место, а может и упустить свой шанс. Все зависит от того, насколько наши действия будут соответствовать складывающейся ситуации, – от адекватности наших оценок, решений и политики в целом.
