Исследовательская работа в области международных отношений и мировой экономики несостоятельна без анализа региональных конфликтов, особое место среди которых занимает ближневосточный. Это, пожалуй, самый длительный региональный конфликт. Он превосходит другие и по числу втянутых в него государств, и по количеству перерастаний его в кризисные стадии – широкомасштабные вооруженные столкновения. Но даже всего этого недостаточно для того, чтобы определить влияние ближневосточного конфликта на динамику международной ситуации.
УГРОЗА РАСПРОСТРАНЕНИЯ НА ГЛОБАЛЬНЫЙ УРОВЕНЬ НЕ ИЗЖИТА
Прежде всего этот региональный конфликт не имеет себе равных с точки зрения способности распространяться на глобальный уровень. Во время холодной войны, в контексте которой развился арабо-израильский конфликт, две сверхдержавы, находившиеся в конфронтации друг с другом, непосредственно поддерживали противоположные стороны: СССР – арабские страны, США – Израиль. С одной стороны, существовавшее в тот период двухполюсное мироустройство объективно благоприятствовало перерастанию ближневосточного конфликта в глобальное противостояние. С другой же – Советский Союз и Соединенные Штаты не были в этом заинтересованы, и им удавалось контролировать обстановку.
Свидетельством тому может служить поведение обеих супердержав в ходе всех без исключения войн на Ближнем Востоке. В 1956 году во время англо-франко-израильского удара по Египту, который последовал вслед за решением Каира национализировать компанию Суэцкого канала, вопреки точке зрения, распространенной в том числе и в ряде наших публикаций, США не только не поддерживали своих союзников, но и параллельно с СССР настойчиво добивались прекращения вооруженной акции. Соединенные Штаты опасались, что тройственная агрессия подорвет позиции Запада в арабском мире и способна привести к прямому столкновению с Советским Союзом.
Аналогичная ситуация, демонстрирующая опасения, что военные действия на Ближнем Востоке могут выплеснуться на глобальный уровень, сложилась в ходе Шестидневной войны 1967-го. Еще накануне Москва и Вашингтон обращались друг к другу с призывами «остудить» своих «клиентов». В самом начале боевых действий обе стороны попытались убедить друг друга, что не намерены втягиваться в кризис военным путем. Обе державы заверяли в том, что предпримут в ООН усилия для выработки условий прекращения огня. 5 июня председатель советского правительства Алексей Косыгин впервые использовал с этой целью «горячую линию» связи. Когда американский военный корабль «Либерти» «по ошибке», как заявил Израиль, был атакован его силами, президент США Линдон Джонсон незамедлительно уведомил Косыгина, которого Политбюро ЦК КПСС уполномочило вести переговоры от имени советского руководства, что перемещение американских ВМС в Средиземном море имеет целью лишь помочь экипажу атакованного корабля и провести расследование.
Ситуация повторилась и в ходе вооруженных действий в октябре 1973 года. В наших публикациях, особенно того периода, утверждалось, что именно Советский Союз предотвратил военное вмешательство Соединенных Штатов в эти события. В свою очередь целый ряд американских авторов представляют дело так, будто реакция США пресекла намерение СССР послать свои войска на Ближний Восток. Правды нет ни в том, ни в другом.
Атмосфера действительно была достаточно накаленной. Более того, настроения в пользу вмешательства имели место и в Вашингтоне, и в Москве, но были далеки от того, чтобы воплотиться в реальные действия. Когда в американских войсках была введена повышенная боеготовность, Генри Киссинджер заверил советского посла Анатолия Добрынина в том, что это в основном определяется внутренними соображениями и не должно рассматриваться Москвой как враждебный акт. То же самое подчеркнул и президент Ричард Никсон, доверительно сказав Добрынину, что «немного погорячился», но это, по его словам, произошло в условиях «постоянной и ожесточенной осады со стороны противников, объединившихся вокруг “Уотергейта”».
Что касается Советского Союза, то на заседании Политбюро ЦК и глава правительства Косыгин, и министр иностранных дел Громыко решительно отклонили предложение министра обороны маршала Гречко «продемонстрировать» присутствие советских войск в Египте в ответ на отказ Израиля выполнять резолюцию Совета Безопасности ООН. Их поддержал и Генеральный секретарь ЦК КПСС Брежнев, заявивший, что он против любой вовлеченности СССР в конфликт.
Таким образом, можно сделать однозначный вывод, что в двухполюсном мире контроль со стороны сверхдержав не позволял ближневосточному конфликту перерасти в глобальное столкновение.
После окончания холодной войны некоторые исследователи и политические наблюдатели пришли к выводу, что реальная угроза выхода арабо-израильского конфликта за региональные рамки отпала сама собой. Однако в XXI веке этот вывод перестает соответствовать действительности. Военная операция США в Ираке изменила баланс сил на Ближнем Востоке. После исчезновения иракского противовеса региональной державой, претендующей на непосредственное участие в различных ближневосточных процессах, стал Иран. Я не принадлежу к числу тех, кто считает, что иранское руководство уже приняло политическое решение о создании собственного ядерного оружия. Однако представляется, что Тегеран ставит перед собой цель достичь такого технического уровня, который позволил бы принять такое решение («модель» Японии) при неблагоприятных для него обстоятельствах. Известно, что Израиль уже обладает ядерным оружием и средствами его доставки. В таких условиях без урегулирования ближневосточного конфликта открывается опаснейшая перспектива ядерного столкновения на Ближнем Востоке, что будет иметь катастрофические последствия для всего мира.
Переход к многополярному миру в целом объективно усилил роль государств и организаций, непосредственно вовлеченных в региональные конфликты, что повышает их опасность и сужает возможность управления ими. В первую очередь это относится к ближневосточному конфликту. После прихода Барака Обамы в Белый дом ослабли опасения относительно нанесения американцами превентивного удара по Ирану (при Джордже Буше-младшем эта тема была одной из самых обсуждаемых в Соединенных Штатах). Вместе с тем усилилась боязнь того, что подобную акцию с непредсказуемыми последствиями, выходящими за региональные рамки, может осуществить Израиль. Позиция президента Обамы, как представляется, не исключает полностью такую перспективу.
ТЕРРОРИЗМ: ОПАСНОСТЬ СТОЛКНОВЕНИЯ ЦИВИЛИЗАЦИЙ
Другой аспект крайне негативного влияния ближневосточного конфликта на обстановку в мире связан с таким вызовом современности, как терроризм. Ближний Восток, точнее, арабо-израильский конфликт стал инкубатором международного терроризма. Целый ряд экстремистских, террористических организаций и групп, в том числе «Аль-Каида», возникли и развиваются не в последнюю очередь под влиянием этого конфликта. Военные меры Израиля, неадекватные по своим масштабам и направленные в том числе против мирного населения, не только не сужают поле деятельности террористических организаций, но и, напротив, расширяют его.
Особая опасность такого «замкнутого террористического круга» проявилась в теории о столкновении цивилизаций, получившей широкое распространение на Западе. Человечество не успело еще окончательно оправиться от разъединивших его идеологических противоречий между капитализмом и социализмом, как снова прогнозируется раздел мира – теперь уже по религиозно-цивилизационному принципу. Наиболее законченный вид эта теория приобрела в трудах американского ученого Самьюэла Хантингтона. Он рассматривает столкновения цивилизаций в качестве основного противоречия современности и утверждает неизбежность таких столкновений. О популярности данной теории свидетельствует тот факт, что по цитируемости Хантингтон стоит на одном из первых мест в публикациях, в том числе научных, посвященных геополитике.
Нужно сказать, что в работах российских ученых слабо развита доказательная база несостоятельности теории Хантингтона. Между тем необходимо, как представляется, изучать влияние процессов глобализации на различные цивилизации, анализировать последствия сближения не только их материальных частей, но и культур, ту диалектику, которая при таком сближении не перечеркивает самобытность цивилизационного развития тех или иных народов.
Напряженность между западной и исламской цивилизациями существует, и закрывать на это глаза бессмысленно. Но она возникает не из сущности сталкивающихся между собой так называемых «непримиримых антагонистов», а из кризиса диалога между ними, подменяемого конфронтацией, в том числе в форме вооруженной борьбы. И ближневосточный конфликт играет в этом особую роль, что, несомненно, повышает цену его урегулирования.
Арабо-израильский конфликт имеет еще одно важное измерение, так как он оказывает дестабилизирующее воздействие на весь регион Ближнего Востока, в недрах которого находятся 68 % мировых запасов нефти (не считая арабской Северной Африки, тоже затронутой ближневосточным конфликтом). Маловероятно повторение событий 1973 года, когда арабские государства прекратили поставки нефти на Запад. Однако уже в наши дни военная операция США, предпринятая против Ирака, на годы выбила из числа основных экспортеров страну, нефтяные запасы которой составляют почти десятую долю общемировых.
Несмотря на разработку альтернативных источников, на ближайшие десятилетия нефть и газ сохранятся в виде важнейших первичных энергоносителей. Следовательно, стабильность на Ближнем Востоке имеет и будет иметь первостепенное значение, особенно на этапе, когда основные потребители ближневосточной нефти начнут выходить из нынешней рецессии. Ироничное высказывание «Из-за энергетического кризиса погас свет в конце туннеля» имеет отнюдь не только шуточный смысл.
Хотел бы также подчеркнуть, что Ближневосточный регион, в наименьшей степени пострадавший от мирового экономического кризиса, будет представлять в посткризисный период особую ценность как объект иностранных инвестиций. Этому способствуют накопленные, особенно в зоне Персидского залива, огромные финансовые средства.
ВСЕОБЩЕЕ УРЕГУЛИРОВАНИЕ ИЛИ СЕПАРАТНЫЕ РЕШЕНИЯ
Какими возможностями обладает мировое сообщество для урегулирования конфликта на Ближнем Востоке в нынешних условиях? Чему учит история в этом плане?
Прежде всего следует сказать, что урегулирование ближневосточного конфликта военным путем невозможно. Это еще раз подтвердила последняя попытка Израиля, осуществившего крупномасштабную военную операцию против палестинского движения ХАМАС в секторе Газа. Вмешательство Совета Безопасности ООН заставило Израиль прекратить боевые действия и вывести свои войска из сектора Газа. В создавшейся ситуации не сработала обычная ставка Израиля на то, что Соединенные Штаты заблокируют резолюции Совбеза ООН, обязывающие прекратить военную операцию израильской армии и отвести войска. Есть основания считать, что опасения в связи с возможной реакцией исламского мира сделают такое отношение Вашингтона к наступательному применению израильской военной силы постоянным. Во всяком случае США вместе с другими постоянными членами Совета Безопасности будут препятствовать доведению до логического конца военных методов решения арабо-израильского конфликта.
Силовые методы непродуктивны с точки зрения объективных интересов и самого Израиля. Он обладает военным преимуществом, но возможности применять его, чтобы присоединять оккупируемые арабские территории, крайне ограниченны. Дело даже не только в отсутствии какой-либо международной поддержки. Если Израиль присоединит оккупированные в 1967-м арабские территории, то уже в ближайшем будущем перестанет быть еврейским государством, так как соотношение еврейского и арабского населения будет неизбежно меняться за счет роста рождаемости последнего. Есть основания считать, что это вполне осознаюЂт не только руководители Израиля, но и большая часть его политического класса.
Невозможность военного решения ближневосточного конфликта подчеркивает необходимость его всеобъемлющего урегулирования. Еще в советский период контрастно проявились два подхода: СССР выступал за всеобщее урегулирование, США вели линию на сепаратные договоренности Израиля с отдельными арабскими странами. В результате мирные договоры с Израилем были подписаны Египтом и Иорданией. Прав ли был Советский Союз? Ретроспективно ряд авторов поддерживают американскую линию. Я не принадлежу к их числу. Совершенно очевидно, что возможности прийти к всеобщему урегулированию не просто были проигнорированы при подготовке договоров с отдельными арабскими странами. Не было вовсе предусмотрено, что эти договоры являются промежуточными, пролагающими путь к общему решению проблемы.
Понимая сложность процесса, невозможность решить задачу одним махом, Советский Союз никогда не выступал против промежуточных мер, ведущих к четко обозначенной и заранее обговоренной цели – всеобщему урегулированию. Вместе с тем советская логика была продиктована тем, что при череде сепаратных соглашений по мере выбывания из переговорного процесса одного арабского государства за другим затрудняется решение оставшихся вопросов – урегулирование израильско-палестинских и израильско-сирийских отношений. А оба этих «трека» содержат основные территориальные проблемы. И не случайно, несмотря на египетско-израильское и иордано-израильское примирение, более 30 лет продолжаются бесконечные вооруженные столкновения, которые привели к двум интервенциям Израиля в Ливане – в 1982 и 2007 годах. Причем обе эти акции сопоставимы по масштабам и потерям с войнами 1967-го и 1973-го, то есть теми, которые имели место до заключения египетско-израильского мирного договора.
Без всеобщего урегулирования невозможно прекращение враждебности между Израилем и арабским миром в целом. От этого зависит и прочность уже достигнутого на египетском и иорданском направлениях. Без всеобщего урегулирования выше расцениваются шансы радикальных исламистских сил дестабилизировать обстановку, особенно в таких ключевых арабских странах, как Египет и Саудовская Аравия.
Принципиальная основа всеобщего решения ближневосточного конфликта была найдена и отражена в следующей формуле: территории, оккупированные в ходе войны 1967 года, в обмен на мир арабских стран с Израилем, включая не только признание этого государства, но и установление полноправных дипломатических и иных отношений с ним. Фиксация такого подхода в качестве основы на Мадридской мирной конференции (1991) означала признание всеми той с самого начала бесспорной истины, что освобождение Израилем арабских территорий, с одной стороны, и гарантии безопасности Израиля – с другой, являются единственным путем. Хочу особо подчеркнуть: согласие всех арабских государств и Организации освобождения Палестины (ООП) с «мадридской формулой» означает их полный отказ от требования восстановить границы, в которых по решению Генеральной Ассамблеи ООН был создан Израиль. Известно, что в результате первой арабо-израильской войны 1948–1949 годов территория Израиля была расширена.
КРАЕУГОЛЬНЫЙ КАМЕНЬ: СОЗДАНИЕ ПАЛЕСТИНСКОГО ГОСУДАРСТВА
Основу урегулирования на палестинском направлении составляет решение ряда проблем. Главная среди них – создание палестинского государства, что было предусмотрено еще в 1947-м решением Генеральной Ассамблеи ООН о разделе Палестины на два государства – еврейское и арабское. Можно считать, что по этому вопросу к настоящему времени достигнут мировой консенсус, который охватывает и США, и страны Европейского союза. Его признало и прежнее израильское правительство Эхуда Ольмерта. Думаю, что негативная позиция нынешнего премьера Биньямина Нетаньяху по данному вопросу не окончательная, хотя он обусловит согласие на появление палестинского государства целым рядом требований. На пути стоят нелегкие согласования и по таким вопросам, как границы этого государства, права беженцев, судьба Иерусалима, который должен стать столицей двух государств.
Я не разделяю точку зрения тех, кто считает все эти проблемы неразрешимыми, но их решение возможно при обязательном отказе Израиля от поселенческой активности на оккупированном им Западном берегу реки Иордан. Расширение существующих и строительство новых израильских поселений осуществляются вопреки резолюциям Совета Безопасности ООН, негативному отношению к этому вопросу преобладающего числа государств, включая не только Россию, Китай, европейские страны, но теперь и Соединенные Штаты.
Границы. Их можно было бы определить в том числе путем некоторой ректификации линий перемирия и даже небольшого обмена территориями.
Беженцы. Право на их возвращение отнюдь не означает, что все захотят вернуться. Преобладающая часть беженцев могут предпочесть финансовую компенсацию, которая позволит им наконец покончить с пребыванием в палестинских лагерях и осесть либо в палестинском государстве, либо в другой арабской стране. Тема отделения принципиального права беженцев на возвращение от механизма, включающего компенсацию, обсуждалась и на неофициальных переговорах между бывшим израильским министром Йосси Бейлином и членом руководства ООП Ясиром Абдраббо. Собеседники пришли к согласию.
Иерусалим. Не кто иной, как американский президент Билл Клинтон в своем плане урегулирования предлагал деление Иерусалима на две части – израильскую и палестинскую.
Что касается сирийского «трека», то успешное продвижение по нему полностью зависит от согласия Израиля на суверенитет Сирии над Голанскими высотами, оккупированными в войне 1967 года. Дамаск зафиксировал свое желание вступить в переговоры с Израилем. В пользу таких переговоров говорит и стремление тех в США, кто не заинтересован в продолжении процесса сближения Сирии с Ираном, что неизбежно произойдет в случае, если не будет достигнуто сирийско-израильское урегулирование. Судя по всему, в новом израильском правительстве имеются разногласия по этому вопросу. Министр иностранных дел Авигдор Либерман публично отверг возможность возвращения Сирии Голанских высот. Иную позицию занимает министр обороны Эхуд Барак, представляющий в правительстве левую партию «Авода».
От сирийско-израильского мирного продвижения во многом зависит и решение израильско-ливанских проблем.
ПОЧЕМУ НЕ УДАЛОСЬ ОБЕСПЕЧИТЬ НЕПРЕРЫВНОСТЬ ПРОЦЕССА
Можно говорить о трех формах, в которых исторически осуществлялись попытки ближневосточного урегулирования: собственно арабо-израильские переговоры, посредническая миссия Соединенных Штатов и международная посредническая миссия в составе США, России, Европейского союза и Организации Объединенных Наций – ныне действующий «квартет». Накопленный опыт продемонстрировал несостоятельность двух из трех этих форм: предоставление сторонам конфликта возможности самим, без участия внешних сил прийти к согласию и монополизация посреднической миссии Соединенными Штатами.
Последние примеры этого – прекращение израильско-палестинского переговорного процесса после прихода к власти в Израиле правительства Нетаньяху и провал провозглашенного бывшим президентом США Джорджем Бушем-младшим обещания до конца срока работы его администрации привести к мирному урегулированию на Ближнем Востоке. Дело не ограничивалось словами. Госсекретарь Кондолиза Райс, фактически отодвинув в сторону «квартет», провела в 2008 году больше времени на Ближнем Востоке, чем в каком-либо другом регионе мира. Не случайно было выбрано и место для международной встречи, которое Соединенные Штаты обозначили как начало «финишной прямой» урегулирования, – Аннаполис. Не в Европе, не в Азии, а именно в США.
Небольшой нюанс позволяет хотя бы частично осветить причины неудачи процесса, начатого в Аннаполисе. Чтобы обеспечить более широкое участие в этой встрече арабской стороны (включая, естественно, и Сирию), Райс заявила, что за Аннаполисом последует международная конференция по ближневосточному урегулированию в Москве. Это подразумевало непрерывность процесса с активным участием России и других членов посреднического «квартета». С учетом всего этого Москва решила поддержать американскую инициативу по проведению международной встречи в Аннаполисе. Основную роль тут сыграли президент Владимир Путин, министр иностранных дел Сергей Лавров и его заместитель Александр Салтанов, другие сотрудники МИДа.
Да и мне довелось принять в этом участие. Перед Аннаполисом я по поручению президента Путина провел встречи с главой Палестинской национальной администрации Махмудом Аббасом, премьер-министром Израиля Эхудом Ольмертом и израильским министром обороны Бараком, президентом Сирии Башаром Асадом, президентом Египта Хосни Мубараком, генеральным секретарем Лиги арабских государств Амром Мусой. В Дамаске я встретился также с руководителем политбюро движения ХАМАС Халедом Машалем. Лейтмотивом этих встреч проходила идея непрерывности процесса ближневосточного урегулирования, что должна была обеспечить московская мирная конференция спустя несколько месяцев после встречи в Аннаполисе. Так, президент Сирии Асад практически увязал свое согласие направить сирийскую делегацию в Аннаполис с идеей проведения последующей конференции в Москве. В пользу этого высказались и другие, с кем довелось вести беседы.
Однако московская мирная конференция так и не состоялась. Сроки ее проведения откладывались в течение всего 2008 года. Затем объявили, что она будет проведена весной 2009-го. Главной причиной непроведения московской мирной конференции в намеченный срок явилось нежелание США, которые ссылались на мнение Израиля, а израильские руководители в свою очередь ссылались на неготовность Вашингтона.
В связи с переменами в политическом руководстве Израиля и противоречиями, разделившими палестинцев на сторонников движения ФАТХ и движения ХАМАС, проведение мирной конференции в Москве в нынешних условиях и без тщательной подготовки считаю контр-продуктивным.
Но данный вывод не означает, что продвижение процесса ближневосточного урегулирования ныне невозможно. Несмотря на колоссальные сложности и препятствия, нагроможденные на этом пути, такие перспективы все-таки существуют.
Во-первых, есть основания считать, что, будучи озабоченным ситуацией в Афганистане, Ираке, Иране и Пакистане, президент США Барак Обама значительно серьезнее, чем его предшественник, отнесется к проблеме ближневосточного урегулирования. Вашингтон имеет возможность оказать решающее влияние на Израиль, чтобы склонить правительство Нетаньяху к урегулированию проблемы с палестинцами и сирийцами. Конечно, решительности американской администрации в воздействии на руководство Израиля будет по-прежнему мешать достаточно сильное произраильское лобби в США, но сегодня оно несколько утратило свою силу, так как ряд бывших сторонников поддержки радикальных мер Израиля пришли к выводу о необходимости мирного урегулирования. Обнадеживает в этом плане и то, что президент Обама не пустил в свое окружение неоконсерваторов, известных своим антиарабским лоббированием.
Во-вторых, очевидна конструктивная позиция ряда арабских стран, в первую очередь Египта и Саудовской Аравии, оказывающих позитивное влияние на палестинцев.
В-третьих, перед израильской атакой на сектор Газа позиции Израиля и движения ФАТХ сблизились по ряду острых вопросов – во всяком случае, отказ от их рассмотрения уступил место обмену мнениями.
Наконец, весьма важным резервом урегулирования могут быть роль и политика Москвы. Россия отличается от других членов «квартета» тем, что у нее сложились хорошие отношения не только с Израилем, Ираном и Сирией, но и с движениями ФАТХ, ХАМАС, «Хезболла».
На основе накопленного опыта считаю оптимальным отработку на уровне «квартета» компромиссного плана по всем основным вопросам урегулирования. Его следует передать сторонам как коллективное решение США, России, Евросоюза и ООН. Вспомним, как создавался Израиль. Разве тогда мировое сообщество не продиктовало решения о разделе Палестины, создании Израиля и арабского государства на палестинской территории?
Предлагаемый «квартетом» план должен включать в себя создание на Ближнем Востоке безъядерной зоны. В настоящее время эта проблема еще больше обострилась. Ядерное вооружение Израиля и опасения по поводу обладания Ираном ядерного оружия подстегивают ядерные амбиции и ряд других стран региона. Израиль противится созданию безъядерной зоны. Но, возможно, позиция Израиля изменится при жесткой привязке ее к арабо-израильскому урегулированию и контролируемому отказу Ирана от ядерного вооружения.
Конечно, путь к ближневосточному урегулированию нелегкий. Быстро эту задачу не решить. Но активно работать в данном направлении нужно.
